Папки с именами

      Роше возвращается во Флотзам поздней осенью, спустя десяток лет после отъезда. Город встречает его туманом, тянущимся с Понтара, тёмными остовами деревьев, уже лишившихся листьев, и неприятным мелким дождём. Не ливень, но раздражает и вызывает тоску. За время, что Вернон обучался в Вызиме и строил там карьеру, не изменилось ровным счётом ничего. Только дома, кажется, обветшали ещё больше, а в просёлочной дороге добавилось ям. После яркой, быстро развивающейся столицы, зрелище кажется на редкость удручающим.       Знакомиться с городом во второй раз и не нужно. Флотзам словно застыл во времени как муха в банке мёда, почти никак не изменившись. Железнодорожная станция, мелкая, с покосившимся вправо кирпичным домиком. Её название — затёртая кривая надпись, что в детстве Роше была ярко-синей, сейчас стала блеклой и грязной. Заросли чертополоха и крапивы у самой лестницы. Размытая дождём земляная дорога. Помнится, асфальт обещали положить ещё лет двадцать назад.       Грязно-серые дома, как и их жители, мрачные и закрытые, смотрятся неприязненно и неуютно. Пока Роше идёт до гостиницы (единственной на весь город), он чувствует на себе взгляды и слышит шепотки. Как и в детстве. Приезжий — чужак, опасный и интересный одновременно. Когда-то давно мелкий Вернон смотрел так же, щурясь и провожая недовольным взглядом человека не отсюда: нового комиссара полиции, назначенного Вызимой. Он повесился спустя год. А сейчас, через пару десятилетий, такой, присланный столицей — уже сам Роше. И он чувствует, что его оценивают. Гадают, приживётся или сдохнет, не выдержав.       Дорога выводит его к главной площади, на которой только помоста с висельниками не хватает для атмосферы полной безнадёги. Вернон останавливается тут, не обращая внимания на надоедливый дождь, и осматривается вокруг. Вспоминает. Все ту же ратушу из тёмного камня, единственное старое здание и достопримечательность. Ворота, что ведут к бедному кварталу, в котором он вырос. Интересно, осталась ли там все ещё та лачужка — деревянная, словно из прошлого века — в которой они жили с матерью, или сожгли шлюхин дом, стоило ему только уехать? Тут же на площади находится и гостиница, с пабом на первом этаже. Чужаков и путешественников тут почти не бывает, а желающие выпить найдутся всегда.       Паб встречает его тяжёлыми запахами пролившейся на пол водки, блевоты и крепкого табака, хозяин заведения смотрит из-за стойки неприязненно и сплёвывает прямо на пол. Полицейских не любит никто, а все во Флотзаме уже знают, кто должен приехать. Вернону без слов передают ключ и бурчат под нос, что ничего хорошего от столичного хера не будет.       Роше не отвечает, только щурит глаза и неприязненно улыбается в ответ. Он перетряхнёт весь городок чуть позже и наконец-то наведёт здесь порядок, не зря ведь мечтал об этом с самого детства. Почти как и тот повесившийся комиссар. Только вот в отличие от него Вернон тут вырос и точно не сдастся так просто.       Постельное белье в номере слегка влажноватое, отсыревшее, а на стенах местами виднеется плесень. Окошко серое, его явно не мыли годами. Вернон распахивает створки и достаёт из кармана помятую пачку сигарет. Курит, рассматривая свой родной, мрачный и недружелюбный ко всем, кто здесь находится, город. Серый из-за грязи, дождя и тумана. И из-за старой фабрики на реке, которая до сих пор загрязняет что воду, что воздух. Сигарета заканчивается быстро, но смотреть на унылую комнатушку не хочется совсем. Ему должны были выделить квартиру, мелкую небось, да не успели подготовить к приезду. В неё получится заехать не раньше, чем через неделю.       До начала работы тоже ещё пара дней. Длинных и явно скучных, потому что Роше привык уходить с головой в работу, а кроме неё во Флотзаме и заняться нечем. Только пить до потери сознания. Вернон пробовал когда-то, в юности, после смерти матери, уже уехав в Вызиму — видеть родной город желания не было. Упивался и вырубался по дороге домой, падая в ближайшую канаву. С тех пор он почти не пьёт, только изредка позволяет себе кружку пива. И то исключительно в компании.       Дорога заняла у него почти целые сутки, а потому сейчас хочется расслабиться. В старые времена он бы спустился вниз, чтобы пропустить парочку стопок. Теперь же вместо спирта Роше отвлекается на книгу и выкуривает ещё почти полпачки, поглядывая порой из окна на жителей города. Они совсем не похожи на людей из Вызимы. Нет счастливых улыбок, громкого смеха. Только закрытость, угрюмость и словно бы страх. Люди во Флотзаме ходят быстро, оглядываются часто и прижимают вещи к себе слишком крепко, так, как делают те, кто опасается кражи. В них всех будто живёт паранойя, нелюдимость и какой-то животный ужас.       Шум появляется только к вечеру — с пьяными выкриками из бара, звуками драки и рвоты прямо под окнами Роше. И прекращается ближе к полуночи. Во Флотзаме не принято выходить на улицу после того как часы пробьют двенадцать. Не принято открывать двери и окна. Это тоже то, что Роше помнит с детства. Руки сами собой, на автомате закрывают створки. Словно и не было десятка лет, проведённых вдали отсюда.       Комнатка маленькая и грязная. Но над кроватью висит амулет. Такой же, как в его собственном доме когда-то. Единственная вещь, с которой тут точно регулярно смахивают пыль. Старая городская легенда. Дурная сказка, в которую верит каждый житель Флотзама.       Не ходи по улицам после полуночи. Не открывай дверей да окон своих. Не снимай защиту со стен. Всегда помни об опасности. Иначе ночью из густого тумана придёт Лиса. Просочится дымом в дом. И тебя никто не найдёт. Никогда. Дрянная… херовая детская сказка. Обычная страшилка для непослушных. Была бы… Не верь в неё в городе все. От детей до стариков. Когда-то маленькому Роше это рассказывала мама. Он помнит, как её ласковые руки гладили его по светлым кудрям, а от неё самой не несло как обычно алкоголем. Она говорила: «Не выходи в ночь, Вернон. Не выходи и помни о Лисах». Она говорила ему это, когда он был совсем ещё ребёнком. Предупреждая и баюкая перед сном. Повторяя древнюю местную сказку каждый незанятый спиртом и чужой постелью вечер. И даже тогда рассеянно-устало говорила, когда он был уже старше, а в её темно-русых волосах начала появляться первая, слишком ранняя седина. С годами мать словно потухла вся и окончательно разочаровалась в жизни. Однажды она просто вышла из дома в час ночи. В туман. Заперев входную дверь на замок, чтобы Вернон не убежал за ней. Вышла и не вернулась больше, пропав без следа.       Роше тогда для себя решил, что спилась и, может, сгинула в болоте флотзамского леса. Непроходимой и опасной чащобе. Местные же были уверены в том, что за ней пришла Лиса. А значит и искать её нет смысла.       В сказки Вернон не верит уже очень давно, но что-то — наверное, дурная привычка — останавливает его от того чтобы снять амулет. Потому он просто ложится лицом к стене и, слушая тишину, засыпает.

***

      Работы во Флотзамском участке оказывается непомерно много. На то, чтобы навести хоть примерный порядок, они тратят около месяца. Приходится перебирать документы из архива и заставлять ленивых полицейских хоть немного работать, а не просиживать штаны, попивая кофе и принимая взятки. Вернон даже не успевает толком разобраться с выданной городом тесной квартиркой. Только собирает кровать и цокает недовольно языком, видя на стене амулет против Лисиц. В участке висят такие же, чтобы люди не боялись оставаться там ночью. Роше не трогает их. Но, наткнувшись в архиве на целый шкаф с делами о пропавших без вести, устраивает своим подчинённым головомойку.       — А что там расследовать-то? — недоуменно отвечает на его вопрос Войтех. — Это ж все Лисы…       — Пересмотрим. Все! — припечатывает Вернон в ответ и обводит подчинённых строгим взглядом, пресекая все возмущения. Полицейские молчат, хоть и смотрят на него недовольно. Пропавших без вести во Флотзаме даже и не пытаются искать.       Роше разгребает папку одну за другой, просматривая короткие отчёты, опрашивает жителей по недавним делам. Ответ всегда один: вышли в полночь, сняли защиту. Вот и расплатились. Все случаи похожи друг на друга как две капли воды, но он не отчаивается. Останавливаясь только тогда, когда в руки попадается короткая заметка, озаглавленная «А. Роше». С его собственными показаниями. Вышла в ночь. Больше никто не видел.       Полицейские вздыхают с облегчением, когда все папки возвращаются обратно в «лисий» шкаф.

***

      Постепенно после первых, заполненных делами месяцев, наступает период медленно, лениво тянущейся рутины. Настоящей, серьёзной работы для полиции в городе немного. Но вот количество мелкого криминала поражает. Приходится бесконечно разнимать пьяные драки, решать вопросы с кражами и иногда искать пропавших гусей фермера. Но даже этого всего не хватает на то, чтобы забить весь рабочий день, потому постепенно, как и до приезда Роше, полицейские все чаще обсуждают городские сплетни и толпятся у кофемашины.       Всё становится обыденным и скучным. Однообразным, особенно на фоне вечно серого неба и непрекращающихся дождей.       Вернон даже находит время на то, чтобы заглянуть в их с матерью дом. Всё ещё не занятый никем, покосившийся от времени. Глядя на прогнившие деревянные балки под потолком, грязь на полу и слои пыли, на частично отклеившиеся обои, он вспоминает своё детство и материнские глаза, такие же карие, как и те, что он видит каждый день в отражениях. Повинуясь минутной слабости он проверяет тайник под остовом кровати. Когда-то он прятал там все свои главные ценности. Настоящий армейский нож, карточки с персонажами из популярного мультфильма (сам Вернон его не видел, но жадно ловил все разговоры в школе) и свой старый детский дневник, в котором писал когда-то обо всем, что его волновало. Он все ещё там, пусть чернила и выцвели со временем, а отсыревшие страницы пошли волной. Частица его прошлой жизни. Роше забирает тетрадь с собой, сам не зная зачем.       Больше он не возвращается в этот дом.       Жители со временем тоже привыкают к нему, перестают смотреть по-волчьи, оценивающе. Уже не опасаются, но знакомиться не торопятся. Держатся все равно отстранённо. Им всем не нравится тот, кто влез с ногами в их маленькую веру, переполошил их расспросами о прошлых делах. Для всех них Вернон все ещё чужак. И не важно, что он родился и вырос во Флотзаме.       В один из особенно серых, дождливых дней Роше знакомится с Иорветом. Он не похож на всех остальных и выделяется слишком яркими для Флотзама одеждами, наглостью и неприкрытым ехидством. Тем, что может легко поддержать разговор о последних вышедших книгах и политике. Как глоток свежего воздуха в этом болоте. Он выделяется лисьей, чтоб её, улыбкой. Иорвет не опускает взгляд, ходит по городу словно ничего не боясь и на его кухне не видно амулета.       Роше знакомится с ним, когда в городе пропадает очередной человек. Иорвет живёт на том же этаже, что и новая жертва, открывает дверь после первого стука и улыбается, хитро и чертовски порочно.       В отличие от остальных, он отвечает на вопросы охотно, пропускает Роше в свою квартиру и предлагает травяной чай, запах от которого окутывает собой всю кухню. Иорвет говорит много, но полезного почти ничего.       Вернон выходит от него только через пару часов, чувствуя себя слегка околдованным. То ли успокаивающим тёплым чаем, то ли ненавязчивым запахом хвои, то ли самим Иорветом.       Отчего-то Роше уверен, что встреча эта не последняя, и они пересекутся ещё не раз.

***

      — Я верю в легенды, — говорит как-то Иорвет, ставя перед ним чашку с чем-то, сильно пахнущим мятой и лавандой. Его рука медленно скользит по спинке стула Роше, задевая большим пальцем спину и посылая по всему телу непрошенные мурашки. — Просто не воспринимаю так топорно.       Вернон поворачивает к нему голову, когда Иорвет опускается на стул невозможно вальяжно и начинает набивать табаком трубку. Взгляд сам собой цепляется за сползающую с оголённого плеча цветастую шаль и за изгибы татуировки на шее. Вне этой квартиры Вернон способен думать о чем угодно. О рабочих делах, о промокших из-за дождя ботинках и перегоревшей в прихожей лампочке. Каждый раз заходя к Иорвету, он забывает обо всем, растворяясь в лисьем прищуре глаз, высокомерной усмешке и в очередной чашке с чаем. Ответы по делам Роше никогда не получает, но отчего-то все равно постоянно возвращается сюда.       — У тебя амулета нет. Не боишься, что утащат однажды? — в голосе Вернона слышен неприкрытый скепсис и насмешка.       Иорвет отвечает не сразу, улыбается ему таинственно, кладёт подбородок на сцепленные с друг другом руки и смотрит так словно знает что-то, Роше не доступное. И веселится от этого.       — С Лисами нужно уметь договариваться. Нет, Вернон, я не боюсь.       Тяжёлый табачный запах смешивается с мятой и кружит Роше голову. И на мгновение ему кажется, что в иссиня-чёрных волосах Иорвета он видит яркий рыжий всполох.

***

      — И ничего ты не видел, как и все остальные, блядь, — Роше растирает замёрзшие ладони и вытаскивает пачку дешёвых сигарет. Не чета табаку Иорвета, конечно, но зато всегда под рукой. Мелко накрапывающий дождик раздражает сегодня Вернона особенно сильно. Пропавшей девушке и двадцати ещё нет. Как нет и никаких её следов. — Знаешь, что я вообще не понимаю? Если они так верят в этих Лис… Зачем вообще выходят?       — Кто-то не верит, — Иорвет облокачивается на стену дома и поднимает голову кверху, совершенно не замечая дождя. Улыбаясь чему-то своему немного пугающе. — А кому-то так проще.       — Проще? — зажигалка выдаёт только искры. Вернон матерится вполголоса и благодарно кивает, когда Иорвет протягивает ему спички.       — Повеситься не каждый решится. Нужно купить верёвку, мыло, завязать узел, — Иорвет смеётся, обнажая зубы. Роше не смешно. — Или найти где-то таблетки, ствол…утопиться в Понтаре тоже можно, но не особо удобно. Мостов-то у нас нет, придётся самому на глубину зайти, — он разводит руками. — А Лисы… Они забирают с собой без боли. Так говорят легенды.       — И куда же?       — К себе в логово. Крадут их души.       Иорвет улыбается почти ласково, нежно, только вот это кажется Роше насквозь лживым.

***

      Дожди во Флотзаме все продолжают лить. Сплетничают у кофемашины полицейские в участке, а Роше с удивлением для себя отмечает, что руки у Иорвета вечно холодные, а его губы горчат табаком. Он разбавляет неприветливую обыденность города яркими шалями, прячет серость за клубами дыма и запахами трав.       Иорвет много говорит о Флотзаме, лесе вокруг него и легендах, в которые Роше упорно не верит.       — Ты говоришь, что ты скептик, стоишь выше глупых детских сказок, — взгляд Иорвета полон лукавства. — Но не снимаешь амулет со стен. И уходишь от меня всегда раньше полуночи.       Дома у Роше он не был ни разу, отговариваясь каждый раз надуманными причинами. Но к себе зовёт охотно. Про амулет Вернон ему не говорил, но Иорвет всегда знает куда как больше остальных и больше чем ему положено.       — Привычка с детства. И обещание матери.       Иорвет в ответ только кивает и обнимает со спины, кладя подбородок на его плечо. Больше про амулет он не спрашивает. А Вернон не говорит ему, что давно уже хочет скинуть эту безделушку со стены.       Или сделать шаг за пределы дома после того, как часы пробьют двенадцать. Просто в надежде доказать всем и каждому, что Лис не существует. Чтобы найти и понять причины, по которым пропала когда-то мать. И потому, что что-то из подсознания голосом Иорвета шепчет ему на ухо, уговаривая забыть о глупых предрассудках.

***

      Он чувствует чужое присутствие как только выходит на улицу, но не видит никого. Кто-то невидимый выдыхает горячо в его шею, царапает когтистой то ли рукой, то ли лапой бок. Смеётся над ухом.       Повернувшись Роше мельком замечает только кончик яркого рыжего хвоста. Сердце пропускает удар, но мозг упрямо твердит: «что за глупости?».       А потом темнота ухмыляется ему, ярким огоньком загораются в ней зелёные глаза. На плечи Роше опускаются длинные чёрные руки, царапая его когтями. Похоже-непохожий на себя Иорвет улыбается ему привычно… По-лисьи. И тянется за тягучим, дурманящим поцелуем, достающим словно бы до самой души. Мира вокруг больше нет. Только дым, запахи трав и леса и утягивающий его все глубже Иорвет. Туда, откуда не возвращаются те, кто выходит из дома после полуночи. В лисье логово.

***

      Папка с именем Вернона Роше стоит в шкафу пропавших рядом с той, на которой написано имя Иорвета. Двое за одну ночь, необычная редкость и очередной безнадёжный висяк. У одного открытая дверь, а у второго, говорят, никогда и не было амулета на стене.       Папкам Войтех посвящает пару минут своего времени, а потом отвлекается на распоряжение вынести из освободившейся квартирки немногочисленные вещи Роше и подготовить её к приезду нового комиссара.