One after 909

Они находились в небольшом ресторанчике, Джон сидел рядом с Питом, Джордж и Пол сидели напротив за маленьким квадратным столиком. Столько всего случилось так быстро, Джорджа депортировали из Германии из-за того, что он был несовершеннолетним, Пола и Пита арестовали за то, что они устроили пожар с помощью презерватива, и он не был особо серьезным, огонь был таким маленьким, что люди могли просто затоптать его каблуком, но нет, их тоже пришлось депортировать. Джон остался один, и какое-то время ему приходилось выступать с другими группами. С тремя… Может быть, с пятью? Сейчас он не может вспомнить, он вернулся несколько недель назад, но не стал никому сообщать, до недавнего времени. — Эй, передашь мне перец? — Твоя рука достаточно длинная, чтобы дотянуться самому, — усмехнулся Джон, но все равно передал ему перец, на что Джордж улыбнулся и щедро посыпал картофель фри. — Я знаю, но ты ближе. Джон закатил глаза и откусил кусок от своего бутерброда. На вкус он был как дохлая рыба, только что выловленная из грязных вод Ливерпуля. Все-таки ресторан находился недалеко от доков, что, вероятно, объясняло и то, почему в нем так плохо пахло. Кажется, Пол, был наиболее выразителен в этом, начав жаловаться в первую же секунду, едва они вошли: Господи, кто здесь умер? Теперь Джон спрашивал о том же. — Я никогда в жизни не чувствовал себя таким измотанным, — пробормотал Джордж, размешивая сахар в своей пятой чашке чая без кофеина, Джон посмотрел на него. — Кажется, я скоро отключусь. — Мы тоже, — ответил Пол, глядя на едва освещенную парковку. — В конце концов, сейчас ночь. Джордж тоже посмотрел. — Надо было запастись колесами, когда у меня была такая возможность. — Когда Джордж сделал глоток, Джон взглянул на Пола, покусывающего пальцы, с блестящими от жира губами. — Уборщица предложила немного перед тем, как мы уехали. Пол приподнял бровь: — И оказаться в клетке с другими стремными парнями? — Он схватил салфетку, чтобы вытереть рот, к большому разочарованию Джона. — Не думаю, что тебе бы это понравилось. — Да что ты говоришь, Шерлок, — выплюнул Джордж. — По крайней мере, меня не арестовали. Джон взглянул на доки, их мутные воды и ржавые лодки. Он подумал о том времени, когда они с Полом сидели там, наблюдая, как вдалеке движутся лодки, превращаясь в силуэты в лучах заходящего солнца, желтый фон, нарисованный акрилом. Это напомнило ему картину Стюарта. — Ты когда-нибудь думал о работе в море? — спросил Пол, в его глазах было выражение, которое Джон не мог понять. — Прямо как твой отец. — И стать неудачником? Ни за что, — Джон сделал паузу, подперев голову рукой. — Я бы предпочел быть в курсе всего происходящего, вместо того, чтобы возвращаться, не зная ни хрена. — Думаю, тебе бы писали письма. Джон взглянул на него, откинулся на локти назад и крепко сжал сигарету губами. Он смотрел на горизонт, на то, как свет мерцает на волнах, на отражение кораблей в море. Пол вздохнул рядом с ним, копируя ту же позу, за исключением того, что его ноги были раздвинуты. Джон не мог не посмотреть на напряженность между его ног. — Если бы люди любили меня. Я бы так и сделал. — Джон позволил словам эхом отразиться в его голове, легкое покалывание мозолистых кончиков пальцев Пола коснулось его руки, экспериментируя с прикосновениями, чтобы увидеть, отреагирует ли Джон, но он не отреагировал, и рука Пола накрыла его руку. Это был первый раз, когда они так прикоснулись друг к другу, первый знак. Почему Джон не заметил этого раньше? — Я пойду домой, уже поздно, — объявил Пит, хватая свои барабанные футляры, ну, или попытался это сделать. Джордж встал и помог ему, по крайней мере, он был единственным, кто был достаточно любезен, чтобы сделать это. — Оу, маленький Джордж помогает Питу, — сказал Джон дразнящим голосом, ухмыляясь и прижимая руки к щекам. Джордж нахмурился, бросив взгляд сначала на него, а затем на пол. — О, заткнись, Джон, — пробормотал Джордж, и Джон рассмеялся. Он взял последний футляр и кивнул подбородком в сторону двери. — Пойдем, Пит, я тебе помогу. — Спасибо. — С улыбкой Пит толкнул дверь спиной, и в помещение ворвался холодный порыв воздуха, Джон задрожал и застегнул куртку, закутавшись в нее посильнее. Пит повернулся к Джону и Полу. — Заплатите за нас, ладно? Мы вернем деньги на следующей неделе. — Прежде чем Джон успел возразить, Пит закрыл дверь и ушел. — Ублюдок. — Джон наблюдал за ним из окна, видя широкую ухмылку на его лице. Этот ушлепок Пит, паршивый маленький засранец, за последние полгода так и не улучшил свою игру на барабанах, но он был нужен им, чтобы снова оказаться в Гамбурге, и он был еще одним парнем с ударной установкой после Колина. Он достал пачку сигарет и зажигалку, вынул одну и сунул в рот. — Лучше бы он, блядь, отдал деньги. — Не отдаст, я его знаю, — сказал Пол, Джон и забыл, что он все еще здесь, на его носу появился легкий румянец. — Можно мне сигарету? — Не знаю, можно? — Пол усмехнулся и покачал головой, такую насмешку можно услышать всякий раз, когда делаешь что-то, что ему не нравится. Джон ухмыльнулся в сигарету и, щелкнув зажигалкой, прикрыл ладонью огонь, чтобы тот не погас, пока он прикуривал. Выпустив облако дыма, он передал пачку Полу. — Вот, не плачь. — Отвали, — Пол поморщился, сам того не желая, неуклюже вынимая сигарету. — Я надеюсь, что Мими сделает из тебя человека. — Но ты меня все равно любишь. — Он засунул пачку обратно в карман после того, как Пол достал себе сигарету, и положил голову на ладонь, пока они молча курили. Если не считать шума с кухни, негромких переговоров, чтобы сделать заказ и подготовить его к передаче клиенту, он подумал, что было довольно приятно. Было необычно снова оказаться в Ливерпуле, как будто он был иностранцем, ступившим на новую землю, за пределами своего дома, по какой-то причине было очень странно вернуться, может быть, из-за резкой смены атмосферы. Гамбург реально пах сексом, потом, алкоголем, и вот Ливерпуль с запахом дохлой рыбы и соленой воды, по крайней мере, сейчас. В городе было бы лучше, на самом деле нет, дома намного лучше, чем в этом чертовом городе. Он посмотрел на разбросанные темные волоски на руке Пола, на то, как его пальцы изящно держали сигарету. Его взгляд переместился на лицо Пола, он прикусил губу, его большие глаза лани смотрели в окно. Джон не мог не думать о той ночи, о том, как его лицо скривилось от удовольствия, губы приоткрылись для тяжелых вздохов и стонов, а челка прилипла ко лбу. Пол крепко сжимал его плечи, ребра, волосы, когда они целовались так грубо, что на следующий день у него болели губы. Боже, Джон. Стон Пола крутился у него в голове, от этого так приятно тянуло в животе, он чувствовал, как рука Пола касается его тела, его губы на груди и шее. Джон никогда не чувствовал себя таким счастливым, как в тот день… — Вы уже закончили, сэр? — Джон повернулся направо, чтобы увидеть официантку, указывающую на его недоеденный бутерброд. — О, эм… да, — Джон почувствовал, как его щеки слегка запылали, услышав, как Пол сдерживает смех, передавая свою тарелку официантке, а затем почесывая затылок. — Да, я закончил на сегодня. — Хорошо, хотите получить счет сейчас? — Официантка взяла остальные тарелки — Джорджа и Пита, затем Пола, поставив сверху чайные чашки. Джон кивнул и сказал: — Конечно. Она улыбнулась Джону и направилась обратно на кухню, ее черная юбка задралась, обнажая часть розовых трусиков. Он слегка наклонился, чтобы получше рассмотреть, опустив взгляд на ее гольфы до колен и черные рабочие туфли. Джон ненавидел такие туфли, просто они выглядели скучно, он скорее наденет костюм на день рождения, чем проведет в таких целый день. — Типично, — голос Пола звучал резко. Теперь Джон смотрел на него. — Что? — Подсматриваешь за девчонками. Ты никогда не пропускал ни одной юбки. — Конечно, — сказал Джон, подмигнув, и Пол застонал, качая головой. Он стряхнул пепел с сигареты и посмотрел, как он падает на стол. — Я не могу уйти без стояка. — Ты такой извращенец, Леннон. — Усмехнувшись, Пол затушил сигарету, скрестил руки на груди и оперся на локти. Джон оскалил зубы в озорной и бунтарской улыбке. Пол смотрел, как он расплачивается с официанткой, должно быть, он пересчитал деньги, прежде чем сказать. — Ты оставил ей чаевые, да? Джон театрально прижал руку к груди: — Да никогда, я бы так быстро на мели оказался. — Ага, посмотри, что произошло в Гамбурге. — Пол прищелкнул языком, поправляя свои узкие кожаные штаны, было в этом что-то такое, от чего у Джона перехватило горло, то, как они облегали стройные бедра Пола, округлые формы его задницы, когда он встал, как они запросто обхватили его длинные ноги. Джон убил бы, лишь бы увидеть это снова, хотя бы еще раз, но он не был уверен, что Пол хочет того же. Они взяли свои футляры для гитар и вышли из ресторана, Пол по-доброму попрощался с обслуживающим персоналом, Джон же не сказал ни слова, небо и земля, как сказала бы Мими, и в сознании Джона это было правдой, а также шуткой. Холодный порыв ветра ураганом ударил ему в лицо, он задрожал с головы до ног, Пол, казалось, тоже почувствовал это, посильнее закутавшись в куртку. Его кожа чесалась от желания заключить Пола в объятия, поделиться с ним теплом, чтобы он не дрожал как осиновый лист, хотя проходящие мимо люди представляли слишком большой риск. Мысль о возможном аресте заставила его желудок перевернуться. Он перекинул гитарный футляр через плечо, затем засунул замерзшие руки в карманы, пальцы начали неметь. Пол прижался к нему, прижав их плечи друг к другу, тепло тела Пола заставило его нервы петь, а пальцы вцепиться в куртку, как только они снова согрелись. Пол немного ускорил шаг, идя по тротуарам к Фортлин-роуд, прошло много времени с тех пор, как Джон был там в гостях. Джиму, отцу Пола, он никогда не нравился, но это так же никогда не мешало ему приходить ночью, чтобы немного потренироваться или немного потискаться. Правда это было год назад, до того как они отправились в Гамбург. Джон ткнул Пола в бок, заставив его подпрыгнуть и вскрикнуть. — Джон! Прекрати, пока мой отец не услышал и не вошел. Джон только пожал плечами: — Не моя вина, что ты такой шумный. — Иди на хер. — Я не педик. Пол закатил глаза и уютно устроился в объятиях Джона, обхватив его за талию. Он выдохнул через нос. — Мне холодно. — Мне тоже, — признался Джон, притягивая его ближе, пока его голова не прижалась к его груди. — Согрей меня, придурок, — сказал Пол, улыбаясь ему, и Джон мгновенно подчинился. — Думаю, тебе следует остаться на ночь, Джон. — Они уже были на Фортлин-роуд!? Какого черта? Пол закрывал половину лица воротником, вероятно, покраснев от холода. — Сейчас слишком холодно, ты заболеешь. — Как будто я этого не знаю, — сказал Джон, оглядываясь по сторонам, чтобы посмотреть, не вышел ли кто. — Я живу недалеко отсюда, со мной все будет в порядке, Пол. — И все же, мне не нравится видеть тебя больным. — Если мы продолжим стоять здесь, то оба заболеем, я направляюсь в Мендипс. — Пол положил руку ему на плечо, удерживая на месте… вроде как. Он мог бы просто оттолкнуть его и уйти, но по какой-то причине крепкая хватка удерживала его на месте. — Это всего лишь я, Джон. — Пол сжал его плечо: — Я знаю, что с тех пор все немного странно… ну ты знаешь. У Джона пересохло во рту. — Да, — прошептал он, глядя вниз на розовые пухлые губы Пола. Он хотел бы, чтобы они снова прижались к нему, целовали его, пока он не опьянеет от желания. Если бы только Пол видел, как сильно Джон хотел его. — Мне нужно идти, — сказал Джон, высвобождаясь из хватки Пола, и сделал несколько шагов, прежде чем добавить, услышав отчетливый вздох Пола. — Синтия и Мими ждут меня. — Хорошо, не забудь, что репетиция группы начинается на следующей неделе. — Ладно, — пробормотал он, засовывая руки в карманы: — Увидимся, Макка. *** Он скучал по Синтии и навещал ее всю неделю, возвращаясь на рассвете к Мими. Ничего особо не изменилось, Синтия по-прежнему занимается декоративно-прикладным искусством, рисуя на огромном холсте, как это делал Стюарт в Гамбурге с Астрид, в маленькой темной комнате с единственной свечой, чтобы он мог видеть. Он практически чувствует запах акрила в выпивке, на одежде Син, это так сильно напомнило ему о том, как они познакомились в художественной школе. Мими все еще ругала его без всякой причины, за его внешность и чрезмерный ливерпульский акцент, она хотела, чтобы он говорил правильно. Вежливо — вот как она выразилась бы. Он ни за что не собирался этого делать. В конце концов, Пол был вежливым парнем и был им с самого первого дня, с аккуратно причесанными волосами и аккуратно выглаженной и чистой одеждой (пока он не последовал за Джоном и оделся в кожу, единственной вещью, которая осталась прежней, была его рубашка). Всю неделю что-то внутри него все еще казалось пустым, даже в Гамбурге он чувствовал это, он думал, что Синтия могла бы помочь ему избавиться от этого чувства, или Мими, если уж на то пошло, благослови их Господь, но этого не произошло. Ночью он лежал в постели, глядя на мягкий свет, исходящий от уличного фонаря, ожидая, что в окно прилетит камешек, и, выглянув наружу, он увидел бы Пола, стоящего на лужайке, в ужасе от того, что его поймает Мими. Его глаза были бы единственным, что он видел бы в темноте, эти мягкие черты, которыми он каким-то образом обладал, почти как у Элвиса, и вдыхал бы свежий аромат дешевого мыла и одеколона на коже Пола. У Джона перехватило дыхание при мысли о том, что Пол снова сверху, его грудь прижата к его груди, он тяжело дышит на грани оргазма. Джон прикусывал губу, и перед глазами белело, когда он кончал в свои трусы. Стыд был единственным чувством, которое он испытал во время уборки, Пол был всего лишь обычным парнем, он не хотел его так же, как нуждался в нем Джон, однако… Рано или поздно ему придется это выяснить, это начинало сводить его с ума. *** Дом Пола по-прежнему казался простым, теплым и уютным. Коричневый диван, с белыми наволочками на подушках, все еще хранил запах комиссионного магазина, из которого его забрали. Джон слился воедино с высоким вокалом Пола в One After 909. — Двигайся раз, двигайся два, давай, детка, не будь холодной, как лед. Они посмотрели друг другу в глаза, и все мысли Джона исчезли; карие, как у лани, глаза Пола позволяли так легко в них потеряться, заставляли мир вокруг них остановиться и замереть на мгновение, его рот все еще произносил слова, его руки все еще играли аккорды, но его мысли были где-то в другом месте. — Она сказала, что едет на первом после 909. Гитары затихли, и Пол прервал зрительный контакт между ними, обратив внимание на Джорджа, который сделал небольшой перерыв, чтобы перекусить печеньем. — Эй, держись подальше от моей еды! — закричал Пол, сложив руки чашечкой, чтобы голос звучал громче, и швырнул подушку в Джорджа как раз в тот момент, когда тот уже собирался жевать шоколадное печенье. Ублюдок, казалось, сказал Джордж, нахмурив брови. — Не моя вина, что ты оставил его на видном месте. Пол слегка кивнул, соглашаясь. — И все же, ты мог бы просто спросить. Джордж откусил кусочек печенья. — Какой смысл, когда оно просто лежит здесь. — Когда он положил пакет обратно, Джон сказал: — Он прав, ты ведь просто оставил его на виду. Пол бросил на него свирепый взгляд: — Даже не начинай, Леннон. — Уже начал, не так ли? — выпалил Джон, положив гитару на диван, затем направился на кухню, открыл холодильник, чтобы достать бутылку пива, глаза Пола проследили за его возвращением в гостиную. — Ты начал всю эту суету с тех пор, как я здесь. — И за очень короткий промежуток времени, — добавил Джордж. — Вот именно, — согласился Джон и сделал глоток. — Хотя Поли не хочет этого признавать, но он тот еще мудила. Пол вздохнул и сел на диван, закинув ногу на ногу, и заиграл на басу, прислушиваясь к нотам вместо того, чтобы слушать подшучивания Джона и Джорджа над ним. Иногда он становился таким, погружался в тишину, с аурой спокойствия на лице, вместо того, чтобы кидаться друг на друга, словно голодные псы. Джон знал, что Пол слушает, он всегда слушал, без сомнения. Затягивающийся узел в его животе всегда предупреждал об этом, и в груди начинало болеть, ведь он знал, что из всех людей только Пол может справиться с его острым языком. В какой-то момент в руках Джорджа вновь оказалось печенье, которое он жевал, пока говорил, и на его губах появлялись коричневые крошки. Он скомкал и выбросил пустой пакет в мусорное ведро, где он начал потрескивать, словно огонь, начав медленно расширяться до своей первоначальной формы. — Когда мы возвращаемся? — спросил Пит. — В Гамбург, я имею в виду. — Что? Чтобы ты снова мог снимать девчонок? — съязвил Джон в ответ, с улыбкой от уха до уха. Пит усмехнулся ему. — Не моя вина, что из всех вас я самый горячий. Джон только пожал плечами: — Ты популярен только потому, что ты тихий. Сидишь сзади, как унылое дерьмо, по крайней мере, мы играем лучше, чем ты. Пит сглотнул, сжав губы в тонкую линию: — Одни и те же старые мелодии не помогают… — он прервался, заметив взгляд, который бросил на него Пол (отлично, теперь принцесса и принц соревнуются в гляделках). — Не помогают в чем? — Джон оборвал взгляд Пола и Пита друг на друга. — Не помогают мне прогрессировать. — Тогда почему мы прогрессируем быстрее, чем ты? — На это Пит мог только смотреть, приоткрыв рот, чтобы найти нужные слова. Игра на барабанах никогда не менялась, она звучала слишком просто, а бит был так далек от ритмичного звучания гитар. — Я, эм… Я просто отличаюсь от вас троих, — пробормотал Пит, потирая затылок. — Все люди разные. Джон хотел сказать: Шесть месяцев, Пит, это достаточный срок, чтобы добиться хотя бы небольшого улучшения. Но вместо этого с губ слетело: — Справедливо. Но поторопись с этим. Пит нервно усмехнулся и взял свои барабанные палочки. — Я не подведу тебя, Леннон, — сказал он, просто чтобы выпустить пар. Джон снова сел рядом с Полом, взял свою гитару и услышал, как Пол раздраженно вздохнул. Джордж вернулся после того как вытер руки бумажными салфетками и вновь прогремел крышкой мусорного ведра. Они сыграли еще несколько мелодий, пока музыка не превратилась в один неясный шум, и Джон начал ненавидеть это, ненавидеть то, как Пол теперь избегал его взгляда, как будто он сделал что-то не так. Гребаный эгоистичный сукин сын. Джон скрыл свою ярость за нейтральным состоянием, губы расслабились, а глаза слегка прикрылись из-за пива, которое он выпил несколько минут назад. Его нога отбивала ритм, подпрыгивая в такт с Полом, и все это время он чувствовал запах пота от челки Пола, как будто они были на сцене, в душном помещении, где практически не было вентиляции, только чистая влажность и алкоголь. Игра Пита на барабанах теперь реально начинала раздражать. Каждый бит был неправильным, сомнительным, экспериментальным, такой простой ритм для песни, название которой он не мог вспомнить. И он ни хрена не может с этим поделать, сам он не был барабанщиком. Когда они закончили, Джон был очень рад. Джордж и Пит, как обычно, ушли пораньше. Джон задержался еще немного, чувствуя, как пиво плавно стекает по горлу. Пол все это время наблюдал за ним, зажав сигарету в пухлых губах. Иногда он задавался вопросом, что происходит в голове Пола, обычно не было такого выражения в его глазах, которое он не мог бы прочесть. Может быть, это было из-за его близорукости, в последнее время он не мог сказать наверняка. — На что ты смотришь? — заговорил Джон, нарушая тишину. Молчание убивало его. Пол смотрел так только тогда, когда не знал, что сказать, при этом глубоко затягиваясь сигаретой. Джон наклонился и выхватил ее, яростно глядя на Пола сверху вниз. — Ты, блядь, ответишь мне? Пол продолжал смотреть, у него все еще был тот же взгляд. Да что это за херня?! — Пол… — Ты любишь меня? — спросил Пол. Джон нахмурил брови в ответ, конечно, он любил, он просто… Он просто не знал, чувствует ли Пол то же самое. — Почему тебя это волнует? Ты избегал моей задницы всю прошлую неделю, я ждал тебя все это время, а ты только и делал, что миловался с Дот! — Эй, ш-ш-ш! — Не шикай на меня, блядь… — Пол зажал Джону рот ладонью. — Ты можешь заткнуться? Майк наверху. — Майк был здесь все это время? Он думал, что они с Джимом пошли куда-нибудь поесть, провести время вместе, как отец и сын. Очевидно, он ошибался. Пол резко отшатнулся, когда Джон провел языком по его ладони, ощутив металлический привкус после игры на гитаре. — Отвратительно, Джон! Джон запил вкус пивом. — Как дела у вас с Дот, а? Она намного лучше меня? — Ему не нравилось, когда Пола не было с ним, когда он был с другими девушками, его игривые прикосновения становились собственническими, и каждый раз, когда Пол болтал с Дот или какой-нибудь другой девчонкой, его кровь кипела. — Я могу спросить о том же, — съязвил Пол, дерзкий ублюдок. — Почему ты ушел той ночью? Ты никогда не чувствовал того же, я это видел. — Устал, вот и все. Пол выдохнул через нос, и это заставило Джона почувствовать, будто его поймали. — Не правда, я же видел. Джон прикусил губу, подыскивая колкость, но ничего не приходило на ум. — Джон, я… Я хотел быть с тобой той ночью, только мы вдвоем. — Джон почувствовал, как груз свалился с его плеч. Он поднял голову, широко раскрыв глаза, с легким подозрением, что Пол лжет, но это было не так. Его непроницаемый взгляд превратился во что-то мягкое и успокаивающее, поникшее от беспокойства, а может быть, он просто был уставшим и пьяным. Джон прикусил губу и сказал: — Ну… мы можем сделать это сейчас, если хочешь. Пол застыл на месте, уставившись на Джона так, словно тот что-то сломал. — Ты ведь не становишься сентиментальным, правда? — Разве я когда-нибудь был сентиментальным? — спросил Джон, допивая пиво: — Я серьезно, Пол, не заставляй меня передумать. Пол все еще был раздражен, однако быстро отложил свой бас и направился в свою комнату, поманив Джона пальцем за собой, что тот выполнил менее чем за одно биение сердца. Он был взволнован тем, что снова может быть с ним, казалось, что это было больше года назад, хотя прошел всего месяц. Вот в каком отчаянии он был. Он вошел в комнату и бросил беглый взгляд на кровать Пола с голубыми простынями, плакаты на стене с изображением Элвиса, Чака Берри и The Crickets. Он прижал Пола к двери и страстно поцеловал его. Пол вскрикнул от неожиданности, его глаза удивленно расширились, и целое мгновение его губы не отвечали Джону, но вскоре они задвигались, следуя движению его губ. — Ты ублюдок, ты знаешь это? — пробормотал Джон ему в губы, хотя через несколько секунд на его лице появилась ухмылка. — О, я знаю, — небрежно сказал Пол, прежде чем запустить пальцы в волосы Джона. — Я знаю. Он усмехнулся его словам, двинувшись губами вниз, чтобы поцеловать Пола в шею, покусывая кожу там. Он собирался все это прекратить, когда: — Боже, Джон… Ты мне нужен.