***
— Элли, мы опоздаем, не так уж сложно вставить заколки-невидимки, — насмехалась Рене с другой стороны двери ванной. У них был урок через тридцать минут. Студия относительно близко — всего в пятнадцати минутах езды. — Я иду, Рен! Просто садись в машину, я встречу тебя там! — Хорошо, но у тебя есть десять минут! — Рене хихикнула, выходя из дома и садясь в машину Эллисон. Эллисон отказалась позволять Рене пользоваться каким-либо общественным или родительским транспортом, когда Эллисон, наконец, исполнилось 16 лет и она получила машину от своих родителей. Не заблуждайтесь, Эллисон дали машину родители в надежде, что она будет чаще отсутствовать. Они никогда не заботились об Эллисон так, как Рене. Видишь ли, Рене могла бы купить машину, но предпочитала ходить пешком, так как их школа находилась всего в десяти минутах ходьбы от дома, и Стефани могла отвезти её на балет. Она наслаждалась бессмысленными прогулками, позволяя себе дрейфовать и думать о месте и времени, где она могла бы быть счастливее. Не то чтобы она была не в восторге от того, что живёт по соседству со своей лучшей подругой, просто ей хотелось, чтобы их отношения были другими. Рене попыталась заплатить за бензин, как только Эллисон начала возить их в школу и на студию, но это было бесполезно. Как только Эллисон что-то задумала, изменить это уже было невозможно. Это было то, чем Рене восхищалась в ней. Они сблизились за последние десять лет, от празднования дня рождения до вечеринок с ночёвкой, от уроков балета до школы, девочки провели большую часть своей жизни вместе. Там, где вы видели Рене, Эллисон была рядом с ней. И Рене думает, что именно с этого всё и началось. Рене любила Эллисон с тех пор, как они впервые встретились, сомнений не было. Она была красивой, упрямой, смелой и остроумной. Она не боялась противостоять дерьмовым людям в школе, которые дразнили Рене за то, что она «ханжа». Она возражала учителям, которые несправедливо осуждали ее. Но недавно любовь Рене изменилась. Она хотела всегда быть рядом с Эллисон, но не только, как лучшая подруга. Она хотела быть рядом в качестве партнёра. Они обе учились в первом классе старшей школы, Рене сдерживали противоречия школьного обучения в детстве. Эллисон должна была обучать её некоторым предметам, таким как математика и чтение, после занятий в студии. Рене вздрогнула, когда захлопнулась дверца машины. Она потеряла голову, думая о девушке, в которую была влюблена, о девушке, которая сейчас везёт их в студию. — Ты в порядке? — Да, да… Извини. Пошли, ты же не хочешь, чтобы мисс Доун снова на тебя накричала. — Это было один раз!***
— Глубокий вдох… Ладони Рене легли на лопатки Эллисон, побуждая ее наклониться ближе к полу. — И выдох. Они делали растяжку перед занятиями. Эту процедуру они разработали после того, как Эллисон чуть не простудилась, и их инструктор высмеял ее. Эллисон сидела, раздвинув ноги, вытянув руки над головой, наклонившись вперёд, чтобы упереться туловищем в пол. Затем Рене обошла её, сев напротив неё и сцепив руки. Она откидывается назад, увлекая за собой Эллисон, чтобы растянуть подколенные сухожилия и спину. Она уже собиралась отпустить дразнящий комментарий о том, что Эллисон нужно больше растягиваться, когда… — Итак, Рен, я встретила парня… Ей кажется, что её сердце пропускает несколько ударов. Она знала, что то, что она чувствовала к Эллисон, никогда не будет взаимно, но ей пришлось пережить это? Блядь, было больно. Эллисон никогда раньше не упоминала парней, и она проводит всё своё время с Рене. Как она должна была подготовиться к тому, что всё изменится? — Ммм, ты хочешь поговорить об этом? Рене не хотела об этом говорить. На самом деле, она никогда больше не хотела бы говорить об этом парне. — Он милый, и он действительно хорош в… Рене не обратила внимания на следующие слова. Она хотела, чтобы это закончилось. Впервые в жизни она не хотела быть в студии с Эллисон. Ей хотелось пойти домой и кричать, пока не станет больно. — Рен? Это чёртово прозвище. — Ага? — Пора идти к балетному станку, ты в порядке? Это уже второй раз, когда ты отвлекаешся? — Ммм, — Рене встала и вместо того, чтобы стоять у стойки с Эллисон, проскользнула между двумя девушками к станку в противоположной части зала. Она видела боль, отразившуюся на лице Эллисон в зеркале, но не могла быть рядом с ней прямо сейчас. Не тогда, когда она знала, что их общение никогда не будет прежним. Их инструктор шагнул за занавеску, и спина каждой балерины выпрямилась. Пришло время сосредоточиться. Разминки были быстрыми, чтобы напомнить балерине, какие мышцы нужно задействовать, найти внутреннюю гармонию. Рене никогда не была в таком беспорядке, но музыка заиграла.Un, deux, trois…
Релеве были лёгкими, простая разминка для ног, которая требовала, чтобы Рене встала на подушечки стоп и свела их вместе в своде стопы. Она задействовала ноги и ягодицы, вытянув позвоночник вверх, одновременно толкая плечи вниз и назад. Она чувствовала растяжение в ногах, предчувствуя болезненность, которую почувствует завтра. Инструктор прошел мимо неё с простым взглядом, без поправок. Музыка снова изменилась, указывая на то, что пришло время для следующего упражнения. Слои были простыми в повторении. Первая, вторая, четвертая и пятая позиция: деми, деми, гранд, растяжка вперёд, прогиб назад, подъем и баланс. Рене сделала свой первый сет, прежде чем идти по балетному станку к следующему сету, когда что-то в зеркале привлекло ее внимание. Эллисон не сдвинулась с места после того, как закончила шитье, хмуро глядя на Рене. — Скучаешь, Рейнольдс? Есть проблема? — крикнула их инструктор в комнату, остановив классическую музыку, доносившуюся из ее iPod. Вздрогнув, Эллисон приняла правильное положение: — Нет, мэм. — Тогда продолжай. Дамы, начинаем на счёт пять.***
В машине было тихо. Занятие тянулось целую вечность, вихрь пируэтов и скольжений, но Рене удалось избежать всех периодических партнёрских растяжек с Эллисон. Она любила Эллисон, но если не она могла встречаться с ней, то собиралась держать дистанцию, хотя бы для того, чтобы боль не парализовала ее. — Эй, у меня есть кое-какая домашняя работа, которую нужно выполнить, поэтому я не знаю, сможем ли мы потусоваться сегодня вечером… Она знала, что обидит Эллисон, но в конечном счёте это будет лучше для них. Эллисон встретится с этим парнем и забудет о Рене, проблема решена. — О, ладно… — Эллисон ответила мягко, но было слышно, как боль перехватила ее горло, — Эм, я просто думаю, дай мне знать, если закончишь раньше, — Она мягко улыбнулась Рене. Каждая секунда, проведенная в машине, разрывала её сердце. — Мм, хорошо. Спасибо, что подвезла. Как только она открыла дверцу машины, она почувствовала, как слёзы начинают танцевать по её лицу. Она добралась до своей комнаты без помех, а это значит, что Стефани не должно быть дома. Идеально. Она бросила свою сумку на пол, даже не остановившись, чтобы переодеться из купальника и колготок, и бросилась на кровать, рыдая в подушку. Боль не прекращалась с каждой упавшей слезой или прерывистым вздохом, боль пожирала её изнутри. Она медленно перевернулась с опухшими глазами и прилипшими к горячим щекам волосами, когда заметила, как темно снаружи. Она решила, что ей нужно принять душ и, по крайней мере, сделать глоток воды, прежде чем залезть под одеяло. Когда она готовилась ко сну, к ней вернулись события прошедших часов. Она не хотела терять лучшую подругу. Любовь всей её жизни. Но если это то, что сделает Эллисон счастливой, пусть будет так.***
Неделя тянулась, почти как если бы она была мрачной из-за ссоры между ней и Эллисон. Это было не совсем преднамеренно, просто когда Эллисон приехала забрать её на следующий день в школу, она сказала, что больна, какая-то желудочная болезнь, которую она не хотела передавать. Это была не совсем выдумка. Её желудок сжимался каждый раз, когда она думала о том, чтобы увидеть Эллисон, её сердце неудержимо колотилось. Врать Эллисон было всё равно, что вонзать нож в живот, но корзина с надписью «Выздоравливай скорее», которую Эллисон оставила у своей входной двери, была похожа на скручивание этого метафорического ножа, напоминающего Рене, что они никогда не оправятся от этого. Эллисон пошла и купила для Рене немного темного шоколада и маленькую плюшевую лису с коробкой мятного чая. Когда «желудочная ошибка» неизбежно прошла, Рене использовала предлог, что она пропустила прогулку в школу из-за болезни и хочет пройтись, чтобы избежать совместных поездок на машине. Эллисон должна была ехать на своей машину — одно из многих правил её родителей, но это помогло Рене в её миссии закрыть свое сердце. Однако было одно место, где она не могла избежать Эллисон. Поездки в студию продолжались, Стефани знала бы, если бы между ними что-то было, если бы ей снова пришлось возить Рене, а Рене не была готова говорить об этом. Не то чтобы она не доверяла Стефани, но это была свежая рана. Только после долгой студийной сессии всё изменилось. Они только что вернулись в свои дома, Рене была в своей комнате, переодевалась в спортивные штаны и мешковатую футболку, когда услышала это. Кто-то стучал в ее дверь и слышались приглушённые рыдания. Рене никогда не подходила к этой двери так быстро. Стефани все еще была на работе, это не может быть она. Был только один человек, который когда-либо приходил в дом. Эллисон. Голос Эллисон звучал яснее, чем ближе Рене подходила к двери, все еще пытаясь натянуть концы своих спортивных штанов выше лодыжек. — Рене! Рене, пожалуйста, прости! — она сдерживала свои слова между рыданиями, — Прости, если я расстроила тебя, но, пожалуйста, открой дверь. Рен… Рене распахнула дверь, и Эллисон практически упала ей в руки. — Элли? Элли, что не так? Что случилось? — Он… Он уходит. Мой папа уезжает… — Элли… — И… И ты тоже уходишь! Я знаю, что мои родители меня не любят, они ясно давали мне это понять, когда я была ребенком, но Рене, я могу сказать, что ты не хочешь больше быть рядом со мной, и это так больно, и мне очень жаль, если я разозлила тебя, но я могу быть лучшим другом, хорошо? Извини, если я сделала что-то не так, но я больше не могу выносить тишину — не от тебя. Ты не можешь бросить меня, Рене! Я не хочу быть одной… — Эллисон! Я не ненавижу тебя. Сделайте глубокий вдох. Почему бы тебе не войти внутрь, и мы можем поговорить, хорошо? Тебе нужно умыться. — Ты не собираешься меня выгнать? Неверие в голосе Эллисон было более сокрушительным, чем расстояние. — Нет, конечно нет. Рене завела Эллисон внутрь и повела ее в ванную. — Почему бы тебе не умыть лицо, я принесу тебе стакан воды. Тебе что-нибудь нужно? — Нет, не уходи. Пожалуйста. — Элли… — Рене. Пожалуйста. Рене кивает, поглаживая Элисон по спине, заверяя её, что она останется. Она стоит позади неё, пока Эллисон брызгает водой ей на лицо, просто наблюдая. Руки Эллисон дрожат под прохладными брызгами воды, и она лихорадочно вытирает глаза, чтобы посмотреть в зеркало и убедиться, что Рене всё ещё позади неё. Она знает, что больше не может игнорировать Эллисон, но стоит ли рисковать дружбой из-за своих чувств? Не было и дня, чтобы Рене не любила Эллисон всей душой. — Я закончила… — прошептала Эллисон, вырвав Рене из её мыслей. Эллисон выглядела опустошённой. Ее глаза были опухшими, красными и воспалёнными от резкого трения. Большая часть её туши смылась, остатки её размазались вокруг глаз. — Почему бы тебе не остаться на ночь? Нам завтра в школу, если ты не против. Эллисон только кивнула, и они обе пошли на кухню. — Ты хочешь пить? — Нет… — Хорошо. Ты голодна? Я могу приготовить что-то для тебя, — Рене открыла холодильник и заглянула внутрь только для того, чтобы убрать из поля зрения обезумевшую Эллисон. Она хотела держаться за неё, пока её проблемы не исчезнут, провести руками по её волосам и поцеловать слезы, катящиеся по её щекам. — А теперь мы можем лечь спать? Рене подняла глаза, что, по её скромному мнению, было серьезной ошибкой. Она встретилась взглядом с Эллисон и не смогла этого сделать. Она знала, что так больше продолжаться не может. Либо она признается, либо вычеркнет Эллисон из своей жизни. — Ага… Когда Рене сделала первый шаг в направлении своей комнаты, она почувствовала рывок на запястье. Эллисон держала Рене за руку, пока они шли бок о бок. Когда они добрались до комнаты, Эллисон прервалась, чтобы взять из шкафа одну из рубашек Рене, прежде чем переодеться. Сердце Рене сжалось, когда она сложила одеяло и скользнула в постель. Эллисон не потребовалось много времени, чтобы последовать за ней, как обычно это было у них, в её объятия. Не то чтобы они раньше не обнимались, но было напряжение в воздухе. Когда Эллисон скользнула в кровать, она толкнулась в объятия Рене, цепляясь за свое тело. Она снова дрожала. — Сделайте глубокий вдох. Я здесь, с тобой, Элли. Несколько минут было тихо, хотя дыхание Эллисон всё ещё было учащенным. Рене чувствовала, как колотится её сердце в груди, надеясь, что Эллисон ничего не замечает в своем горе. — Я сделала что-то такое, что заставило тебя ненавидеть меня? — прошептала Эллисон. Рене застыла, она знала, что Эллисон сейчас чувствительна, и она не собиралась признаваться в своих чувствах, но она никогда не отпустит Эллисон с мыслями, что она ее ненавидит. Она провела руками по волосам Эллисон, слегка почесывая кожу головы. Она притянула Эллисон ближе к себе и глубоко вздохнула. — Я никогда не могла ненавидеть тебя, Элли, никогда в жизни. После этого Эллисон, казалось, расслабилась, устраиваясь на кровати и прижимаясь к телу Рене. Когда дыхание Эллисон замедлилось, Рене продолжила играть с её волосами, нежно поцеловав ее в лоб. — Я люблю тебя, Эллисон, — Она прошептала себе под кожу. Эти слова никогда не произносились там, где Эллисон могла слышать, не с тем благоговением, с которым Рене обладала, когда произносила их. Её лучшая подруга, любовь всей её жизни, никогда не узнает, что она на самом деле чувствует.***
Рене проснулась за несколько минут до того, как прозвенел её будильник. Она взглянула вниз и увидела, что ни она, ни Эллисон не сдвинулись во сне ни на дюйм прошлой ночью. Она снова начала проводить пальцами по волосам Эллисон. Рене всегда думала о солнце, когда смотрела на Эллисон. Она была яркой, и казалось, что все, кого она встречала, попадали на орбиту вокруг неё. Когда Рене собиралась сесть, хватка Эллисон значительно усилилась. На её лице начали расти надутые губы в знак протеста против пробуждения, сморщенные брови и сморщенный нос, это было восхитительно. — Давай, Элли. Нам нужно в школу. Эллисон застонала, сев рядом с Рене, теперь обняв ее за руку. — Ммм. Окей. Рене не могла не хихикнуть, на лице Эллисон появилась улыбка. Они встали с кровати, Эллисон всё ещё цеплялась за руку Рене, и направились в ванную. У них обеих были свои утренние ритуалы, хотя Эллисон не пользовалась косметикой, как обычно. Это никогда не было много, может быть, тушь для ресниц и карандаш для бровей с оттеночным бальзамом для губ. После того, как Рене выгнала её, чтобы она могла пописать, Эллисон немедленно вернулась к ней. Они вместе приготовили завтрак, и домашняя обстановка была невыносимой. Это было все, о чем она мечтала с Эллисон. Она не могла не думать, что однажды кто-то другой будет делать это с ней. А Рене? Она всё равно будет любить Эллисон на расстоянии. Она никогда не станет мешать тому, что делало Эллисон счастливой.***
Они добираются до обеда с минимальными слезами. Эллисон расстроилась, когда они пришли в школу, и вспомнила, что они не ходили на все уроки вместе. Рене напомнила ей, что они скоро пообедают, и, вытирая слезы, сказала ей, что если Эллисон понадобится, она может просто написать, и Рене покинет класс. Она сделает что угодно. Когда они находят более уединенный столик под большим дубом и садятся, Эллисон подбирается ближе к Рене, так что их бока прижимаются друг к другу. — Эй, все будет хорошо. Я буду с тобой каждую секунду, которую ты захочешь. Ой. Вышло немного… — Каждую секунду? — спросила Эллисон. — Ага, — Рене вздохнула. Она сделает все для Эллисон. Именно тогда на столе появилась тень, и обе девушки обернулись. — Эй, Эллисон? Можно вопрос? — Должно быть, это тот парень, о котором говорила Эллисон. Он был милым, Рене могла это признать. Но его руки тряслись, и он казался нервным. Эллисон заслужила кого-то, кто доверял бы ей. Рене могла… нет. Не происходит. Сердце Рене снова сжимается. Она знает. Она знает, что ничего не стоит ожидать, но каждый чертов раз… — Я… Меня это сейчас не интересует. Хорошего дня. Какого хрена? — Что это было? — Он хотел потусоваться после школы, я отказалась. Рене оборачивается и видит, как он уходит, чтобы посидеть с кем-то вроде своих друзей. Это дурацкое гребаное покалывание снова появилось в её груди, сердце Рене наполнилось надеждой. — Ох, ладно.***
Рене действительно нужно взять себя в руки. Эллисон ночует у нее каждую ночь, не поймите её неправильно — она любит свою лучшую подругу. Но видя, как Эллисон носит её одежду, постоянно хочет быть на руках или постоянно быть рядом с Рене, и её сердце сжимается. Она знает, что Эллисон не чувствует того же, но не может сдержать проблеск надежды, который сияет, когда Эллисон просит её остаться. Они снова сближаются, сильнее, чем раньше. На последнем уроке балета, после того как Рене закончила помогать Эллисон на растяжке, у Эллисон прослезились глаза. Рене обняла её, и Эллисон нырнула в её объятия, прижавшись лицом к шее Рене. Она сдерживала свои рыдания, без сомнения, по опыту, и Рене вытащила её в коридор. К счастью, вокруг никого не было, и она уговаривала Эллисон из-под подбородка успокаивающими словами. — Ты хочешь уйти? — Нет, нет. Я хочу пойти с тобой на урок. Я… Я просто хочу обнять тебя. Рене просто улыбнулась Эллисон, заправив прядь волос за ухо. Она кладет ладонь на щеку Эллисон, проводя большим пальцем под глазами Эллисон, чтобы поймать слезы, которые всё ещё тихо капают. Эллисон наклонилась к её ладони с лёгкой улыбкой, и это было похоже на ловлю солнечных лучей. — Ты в порядке, чтобы вернуться? Мы можем пойти домой, если хочешь? — Нет, нет. Давай вернемся, Рен.***
Они вернулись в дом Рене без слёз, хотя Эллисон всё ещё была рядом с ней. Они принимают душ в разных ванных комнатах, но Эллисон принимает душ первой и ждёт у двери, пока выйдет Рене. Они оба идут на кухню и ужинают, прежде чем решаются пойти спать. — Это был долгий день. — Ммм, я согласна, — Рене хотела спросить Эллисон, разговаривала ли она с родителями и говорила ли она им, что она в безопасности, но Эллисон ни разу не звонили за весь день. Рене знала, что их отношения были не такими уж хорошими, но не могла не любить Эллисон. Как её собственные родители могли сделать это, Рене не понимала. Стефани, возможно, не была её биологической матерью, но она была единственной, кто видел Рене в приюте и был готов приложить усилия, чтобы любить её, заботиться о ней, поддерживать её. Стефани начала работать в более поздние часы, когда Эллисон начала водить машину, потому что до этого момента ей приходилось подвозить Рене домой и обратно. Она нечасто приходила домой до обеда, и она отчитывала Рене, если та ждала ужина, но Рене могла сказать, что ей это нравилось. — Рене. — Элли. — Я тебя люблю. И я не имею в виду только как лучшую подругу. Я знаю, я сказала, что разговаривала с тем парнем, но Рене, это всегда была ты. Я поняла это на днях, когда он попросил меня потусоваться. Это было странно, я знаю, что я была прилипчивой, но идея оставить тебя, чтобы тусоваться с кем-то под предлогом свидания, когда этот человек не ты — я просто не могла заставить себя сказать «да». Я знаю, что ты можешь не чувствовать то же самое, и это нормально, но я хотела бы, чтобы ты была в моей жизни, какой бы ты ни была со мной. И если то, что я говорю, заставит вас чувствовать себя некомфортно, то я уйду. Просто знай, что я люблю тебя, и нет ни секунды нашей дружбы, которой бы я не дорожила. Ну, бля. Эллисон просто излила свое сердце, вложив в слова собственные мысли и чувства Рене прямо в её объятиях. Рене солгала бы, если бы сказала, что она не улыбается, у неё кружится голова от признания и что она готова нести это кайф до конца своей жизни. Она положила руку под подбородок Эллисон, направляя её лицо вверх, пока они не встретились взглядами. Глупый грёбаный зрительный контакт. Глаза Эллисон пригвоздили Рене к месту, слова застряли у нее в горле. — Элли, я тоже тебя люблю… — Можно я тебя поцелую? — Голос Эллисон стал тише, её лицо приблизилось, губы коснулись губ Рене. — Что, ты можешь произнести целую исповедальную речь, а я нет? — поддразнила Рене. — Ммм, просто поцелуй меня. Я думаю, вы ждали достаточно долго. Губы Рене встретились с губами Эллисон в мгновение ока. Рука Рене скользнула ниже и легла на затылок Эллисон, притягивая её ближе, несмотря на их потребность в воздухе. Это казалось почти нереальным. — Так я могу сказать это сейчас? — Если ты пообещаешь поцеловать меня ещё раз, тогда да…