В глубине сада

      Яркий и жаркий августовский вечер близился к концу. Обжигающее солнце уже близилось к горизонту и скрылось за одинокой тучкой к тому моменту, когда Джеймс, который был готов заплатить многое за то, чтобы хотя бы замедлить, если не остановить, и продлить это драгоценное время, удосужился свериться с дурацкими наручными часами, которые пришлось нацепить лишь для того, чтобы возвратиться домой, прежде чем их с Тедди хватились бы взрослые. Стрелки показывали девятый час вечера — вероятно, у них было еще минут двадцать на то, чтобы насладиться уединением и друг другом в глубине этого нескончаемого волшебного сада, где блаженную тишину прерывало лишь тихое стрекотание кузнечика где-то неподалеку.       Хотя, на самом деле, они и сами уже были взрослыми. По крайней мере, с точки зрения как магического, так и маггловского закона. Джеймсу в этом году стукнуло восемнадцать, а Тедди, гостившему у семьи крестного последнюю неделю, — двадцать четыре, хотя он и выглядел младше своих лет и почти не менялся со старших курсов, внешне все так же походя на немного нескладного подростка. Невероятно красивого нескладного подростка.       Лежа в суховатой, но все еще зеленой траве и положив голову на колени Джеймса, Тедди ненароком задремал с половину часа назад. И все это время тот не смел потревожить его, лишь наклонившись над его умиротворенным лицом и очарованно любуясь им.       Джеймс не мог оторвать взгляд от этих чуть приоткрытых тонких губ; от усыпанного бессчетными веснушками длинного носа и впалых щек; от мелких родинок, которые покрывали все тело Тедди, не обойдя обрамленного копной светло-голубых волос лица, длинной шеи и острых ключиц, выглядывавших из-под воротника полурасстегнутой голубой гавайской рубашки.       Однако больше всего Джеймс любил любоваться его глазами, точный цвет которых никогда не был ясен — порой они выглядели зелеными, порой — ореховыми, а порой — даже немного голубыми. Они распахнулись и подслеповато взглянули на него из-под ряда светлых ресниц в тот момент, когда он нехотя решил все же разбудить Тедди легким похлопыванием по плечу. Несмотря на то, что сначала Джеймс думал сделать это более нежным способом по типу поцелуя в щеку или в нос, в конечном итоге, пораздумав с минуту, он счел эту идею чересчур неловкой — все-таки их с Тедди отношения переросли из дружеских во что-то большее только в начале этого лета. Хотя ему и очень хотелось прикоснуться к этой мягкой, немного загорелой коже, если не к вечно суховатым и обветренным губам.       К его удаче, Тедди, уже полностью очнувшийся ото сна и приподнявшийся корпусом, был чуть более решительным. Однако, вместе с тем, он был и чуть более неуклюжим — легкий, чуть смазанный поцелуй пришелся лишь на краешек губ Джеймса. Но и того было достаточно, чтобы ввести того в легкий ступор и заставить волну обжигающего жара растечься по всему его телу. Разумеется, они уже целовались прежде, однако с каждым разом поцелуи, никогда не становившиеся менее неожиданными и менее наглыми, отчего-то также не становились менее смущающими для него.       Опустив взгляд, Джеймс бездумно, но бесконечно влюбленно глядел на вновь прилегшего на его колени Тедди, чьи голубые волосы в один момент превратились в бирюзовые, а после — и вовсе порозовели точно так же, как и его веснушчатые щеки. Закатное солнце выглянуло из-за тучи и бликом отразилось в и без того сияющих счастьем глазах в тот момент, когда невероятно красивая улыбка, приобнажившая пару острых клыков, коснулась расслабленных губ; Джеймс, невольно переплетший свои пальцы с длинными и даже немного костлявыми пальцами Тедди, попросту не имел права не улыбнуться ему в ответ.