чай на столе.

Роберт выбежал из общежития, на ходу завязывая клетчатый шарф поверх воротника. Он проспал, в прочем, как и всегда — до полуночи он готовился к лекциям, потом не мог оторваться от просмотра аниме, так и уснул ближе к утру. Общежитие ни на минуту не утихало, но за два года Роберт настолько привык к фоновому шуму, что его бы пушечный выстрел не разбудил, не то что будильник. Повезло, что сегодня занятия проходили в ближайшем корпусе и не нужно было ехать на другой конец города. Начало ноября жителей Санкт-Петербурга встретило первым снегом и ледяным ветром. Роберт на секунду замедлил свой шаг, чтобы полюбоваться плавным движением первых в этом году снежных хлопьев, а потом тут же разозлился сам на себя, потому что в спешке оделся слишком легко и уже замёрз. Хотя на улице температура около нуля, воздух очень влажный и снегу бы таять начать, но тот только рыхлой пеленой опускался на асфальт. Блондин вздохнул, выпустив изо рта пар, и снова ускорил шаг. В поле его зрения уже маячил ярко-рыжий фасад университета, а сам он поглядывал на наручные часы, чтобы понять величину своего опоздания. Осознав, что до начала пары у него три минуты, он почти сорвался на бег, но у самого порога — около массивных каменных ступеней — почувствовал, как что-то тёплое стекает с носа по губам, на подбородок, а потом ярко-красные капли пачкают свежий снег у его ног. «Сука» — сквозь зубы процедил Берт, утирая рукавом кровь, которую на бордовом пальто было и незаметно вовсе. Придерживая руку у носа, он поднялся и зашёл в здание. Турникет никак не хотел считывать чип на затертом пропуске, который, к тому же, больше пачкался кровью, когда Плаудис пытался его протереть и правильно приложить. Заметив возню у входа, охранник, до этого мирно разгадывающий кроссворд, подошёл поинтересоваться, что же стряслось. У того аж глаза расширились, когда он взглянул на перепачканного парнишку. Сверив фотографию на пропуске с лицом владельца, тот вручную опустил ограждение. Выражение лица охранника самого Роберта заставило ещё больше напрячься, потому что тот словно призрака увидел. Преодолев преграду, Плаудис тут же в туалет метнулся — всё равно он уже опаздывал, так может в порядок себя приведёт. Кровь из носа еле-еле остановилась, когда Роберт холодной водой умывался. Он мысленно проклинал и свою гипертонию, и своё пристрастие к кофе, и приближающуюся сессию, но больше всего — свою забывчивость, потому что приём таблеток он методично пропускал. Он стоял, оперевшись руками по обе стороны белоснежной раковины, которая теперь тоже была в красных разводах, и рассматривал свой внешний вид. Ничего ужасного (кроме нескольких тёмных капель на коричневых брюках) он не обнаружил. Хотя, конечно, синяки под глазами, которые плотно залегли на бледном лице, и волосы, торчащие в разные стороны, выдавали его бессонные ночи и быстрые сборы, но на это было уже как-то всё равно. В зеркале позади мелькнула фигура — он не успел разглядеть чья именно, но бегущий мимо человек остановился у двери и сделал пару шагов в обратную сторону. За своей спиной Роберт узнал своего одногруппника — Уланса. — Ты в порядке? — спросил брюнет, заметив странное состояние одногруппника, и поправил серебристую оправу очков. — Да, — шмыгнув носом ответил Роберт, — да, всё в норме. — Ты снова опаздываешь, но препода пока нет. Он должен скоро подойти, поэтому поспеши, — предупредил Уланс и вышел из уборной. К огромному счастью, первая и вторая пара сегодня — иностранный язык, преподаватель которого, на самом деле, всегда опаздывал, потому что добирался откуда-то из области. Роберт успел войти в аудиторию буквально за две минуты перед ним, чему был очень рад, потому что получить очередной выговор не хотел совершенно. Единственное свободное место оказалось рядом с Познаксом, поэтому без тени сомнения Роберт расположился рядом с ним. Ладили они неплохо и были, можно сказать, университетскими приятелями. Оба приезжие, оба из Латвии, их комнаты в общежитии находились на одном этаже, да и в целом общий язык они легко находили, но пересекались все-таки нечасто, да и времени пообщаться особо не находилось. Уланс на тусовках редко бывал — предпочитал потратить свободное время на чтение книги, подготовке к экзамену или, в конце концов, просмотр интересного фильма. Во время первой пары Роберт боковым зрением улавливал на себе осторожный взгляд карих глаз из-под крупных очков. Видимо, его внешний вид всё-таки выдавал неважное состояние — голова у него гудела, веки слипались и его немного морозило, хотя окна в аудитории были заперты, а отопление работало отлично. На середине второй пары Берт уже не мог сконцентрироваться на учёбе, буквы на доске не складывались в правила, а стали одной единой массой, смысл которой был непонятен вообще. Он опустил голову, подперев её за лоб запястьем, когда на конспект вновь упало несколько алых капель. Уланс заметил, как сосед по парте завозился, утирая ладонями нос. — Сейчас, у меня салфетки есть, — шепнул Познакс, поставив кожаный рюкзак себе на колени, а потом вытащил оттуда пачку влажных салфеток. — Ага, спасибо, — чуть хрипя поблагодарил Берт, и со скрипом открыл пачку. — Может тебе к медсестре сходить? — с тенью волнения в голосе прошептал брюнет, наблюдая, как кровь всё никак не хочет останавливаться. Роберт не успел возразить, потому что шорохи за третьей партой заметил и преподаватель. — Молодые люди, я вам не мешаю? — строго обратился мужчина, пытаясь понять причину оживления в аудитории. — Извините, ему нужно в медпункт, — ответил Ланс, указывая на Роберта, который из-за кровоточащего носа вряд ли бы смог что-то по существу ответить или вообще сказал бы, что всё в порядке и продолжил бы тихо сидеть. Преподаватель понимающе кивнул, указав на дверь, а Познакс буквально вытолкал Роберта к проходу. На удивление, медсестра нашлась на рабочем месте. Она помогла парню остановить кровь, дала какую-то таблетку (возможно даже активированный уголь или глицин) и выписала освобождение от оставшихся пар. Вернувшись в общагу, Роберт, ожидаемо, не встретил своего соседа по комнате. У Назара, с которым они делили помещение, сегодня пары до вечера, а потом допоздна тренировка по теннису, поэтому Берт со спокойной душой скинул уличную одежду, натянул домашние штаны и футболку и провалился в сон. Голова уже так не гудела, он более менее соображал. Видимо, просто сильно устал, ну и таблетки не принимал долго, хотя следовало бы. Кровь из носа у него давно не шла — год точно — и то, никогда не было два раза подряд. Учёба на юридическом факультете ему давалась сложновато, потому что в школе он успевал разгильдяйничать, но при этом готовился к экзаменам и мастерски списывал; а вот в универе не всегда такое прокатывало. Приходилось зубрить, заучивать статьи уголовного кодекса и иногда готовиться к лекциям, порой забивая на тусовки. Но в таком режиме он учился только в предверии сессии, в обычное время он так не парился и как-то выкручивался. Его сладкий сон прервал стук в дверь. Он бы не услышал его, если бы настойчиво не стучали пару минут подряд. «Ебаный Назар опять забыл ключи» — прорычал Роберт себе под нос и поплелся к двери. — Блять, Зарыч, я тебе ключи знаешь куда засуну, если ты... А, ой, — сонный платиновый прервал свою пламенную речь на середине, потому что перед ним стоял совсем не Назар. — Не знаю какие ключи и куда ты собрался засовывать, но можно не надо, — слегка хихикая, ответил стоящий перед ним Уланс. — я пришёл проведать тебя, а то в унике тебе, видимо, совсем плохо стало. — брюнет стоял на пороге комнаты, на плече у него висел бежевого цвета шоппер, который постоянно сползал на локоть. — Та всё хорошо уже, ты не стой на пороге, проходи, — Роберт неловко улыбнулся и в сторону отошёл, пропуская гостя в тёмную комнату. — у меня, ой... то есть у нас, тут бардак небольшой, извини, — почесав затылок, включил свет блондин. Комната и правда порядком не отличалась, но скорее всего потому, что была совсем небольшой — две одноместные кровати, две прикроватные тумбочки напротив окна, полки над кроватями, небольшой шкаф в углу, стол, выполняющий функцию как обеденного, так и рабочего, и пара табуреток. Вся мебель в общежитии строго считалась — на комнату не положено ни больше ни меньше, чтобы студенты не устраивали посиделки. Хотя, по правде говоря, недостаток табуреток не останавливал никого и никогда, по негласному правилу, если у кого-то в комнате проходят сборы — стулья и табуреты каждый должен принести с собой. Роберт позадвигал под кровать валяющиеся на полу коробки и бумажки (в основном, конечно, под кровать Назара), застелил постель, пока Познакс разглядывал скромное убранство комнаты, подмечая, что его комната не слишком отличалась интерьером, у них с Никитой только стены были украшены. Часть Золотых — плакатами музыкальных групп и картой мира; Познакса — фотографиями и всяческими графиками. — Чай, кофе, сок, могу ещё какао заварить, если хочешь? — перечислил Роберт, роясь в тумбочке. — Чай, зелёный если можно, — попросил Уланс, с шуршанием доставая из шоппера какие-то упаковки и пакетики. — Ага, сейчас чайник поставлю, — нажал на кнопку электрического чайника, — я кофе люблю, но мне походу уже хватит, — грустно проговорил Берт, приставил табуретку к столу и уселся на неё. — Давление, да? — спросил Ланс, на что блондин быстро кивнул, — я тут кое-что принёс, в гости же с пустыми руками не ходят. — Мог бы стул взять, потому что если Назар вернётся, то будет ворчать, — посмеялся платиновый, взгляд на чайник устремив, будто тот закипел бы быстрее. — Я не знаю, что ты любишь, — продолжил кареглазый, — поэтому всякое принёс: шоколадки, халва, козинак из семечек и из арахиса, мармелад... А, ну и зефир, вот обычный и в шоколаде, — перечислил парень, раскладывая перед собой сладости; шоколада аж три вида — чёрный, белый и молочный. Роберт сначала на гостинцы уставился, а потом медленно к Улансу повернулся, одной рукой голову подперев. — Зачем столько? Мы ж не съедим это всё, даже если Назар присоединится, но он вообще такое не ест, спортсмен хуев. Берт отросшие светлые пряди накручивал на палец, продолжая рассматривать подарки. Сладкое он любил, даже очень, но не всегда его студенческого бюджета хватало на такую роскошь. Между шоколадкой и упаковкой гречки часто приходилось выбирать второе, ещё и потому, что Вотяков начинал бухтеть, мол, что он за друг такой, дразнит его запрещенкой. Хоть и было видно, что Познакс действительно не знал, что нравится Роберту, но он и правда попал в точку. При виде темного шоколада у Берта, без преувеличения, текли слюнки. Будь он с начинкой или без, он был от него без ума. По особенному терпкий и глубокий вкус черного шоколада всегда поднимал настроение и никогда не надоедал. Вместе с чаем и сладостями юноши просидели на жёстких деревянных стульях час или даже больше. Время за непринуждённой беседой пролетало совсем незаметно. На лицах обоих светились улыбки. И блондин понял — давным давно общение с кем-то не вызывало в нем такую волну счастья и беззаботности. Сейчас Роберт не понимал, почему они раньше толком не общались, ведь Познакс оказался на самом деле интересным собеседником и вообще приятным парнем. Как ни странно, но они понимали друг друга с полуслова, часто улавливая необузданный поток мыслей. Когда чай был выпит, а кружки отправлены в импровизированную мойку, Берт предложил пересесть на кровать. В какой-то момент речь зашла за любимые фильмы и сериалы, и оба пришли к тому, что давно хотят посмотреть новую часть полюбившейся картины, только руки не доходили никак. Плаудис придвинул табуретку к кровати и поставил на неё ноутбук с открытой вкладкой с фильмом. Усевшись на лиловый плед, он похлопал возле себя, чтобы Уланс присаживался; а тот, будто только этого жеста и ждал — запрыгнул на место около блондина. Кинолента была действительно интересной и захватывающей, продолжение к первой части получилось достойным. Роберт то и дело комментировал происходящее на экране и спрашивал, понимает ли Уланс все отсылки. Брюнет не всегда успевал сразу ответить на все вопросы, которые ему так эмоционально и энергично задавали, а Берт, между тем, боковым зрением замечал, что его аккуратно изучают карие глаза из-под пышных ресниц, спрятанные за блестящей оправой. Он и сам уже стал отвлекаться от просмотра, то и дело бросая неосторожные взгляды в сторону одногруппника, разглядывая весьма симпатичный профиль: от выбившихся из пучка волнистых прядей, носа с небольшой аристократичной горбинкой, до изящной шеи, украшенной тонкой серебряной цепочкой, которая красиво переливалась в экранном освещении. В какой-то момент стало понятно, что они уже открыто друг на друга пялятся и, вроде бы, никто из них и не против. Роберт вопросительно кивнул в сторону Уланса, но тот только головой быстро помотал. — Волосы у тебя очень красивые, мне нравятся, — негромко произнёс брюнет, взглядом скользя по осветленным прядями. Воздух между ними тут же стал каким-то вязким, чуть липким, но будто очень мягким и комфортным. — А мне твои губы, — Роберт буквально прошептал эти слова, но брюнет их прекрасно услышал. Он перевел удивленный взгляд на лицо Роберта, что было совершенно серьезным — он даже не улыбался в свойственной ему манере. Внезапно в глазах Познакса блеснул неожиданный огонек азарта, кончики рта тронула лёгкая игривая улыбка. Он наклонился очень близко, почти дотрагиваясь до уха блондина губами: — Очень? — горячая рука, что Ланс уложил Роберту на плечо, сильно контрастировала с вечно холодной кожей платинового, — Сможешь доказать? Роберт опешил. Широко распахнув кристально голубые глаза, он несколько раз открывал и закрывал рот, не зная, что ответить. Он не понимал, что творилось в голове «друга», потому что ещё минуту назад он вел себя совершенно спокойно и даже немного стеснялся, как показалось блондину. Но одно он понимал точно: слова брюнета — призыв к действию, Уланс не сводил взгляд лукавых глаз с его лица, усыпанного родинками. Берт еле слышно хмыкнул и, недолго думая, притянул брюнета к себе за воротник мягкого свитера и коснулся пухлых губ. Уланс не ожидал таких быстрых действий, даже на мгновение растерялся, но ответил, руками обнимая блондина за шею. Роберт целовал не спеша — подбирал комфортный темп. Губы Познакса были мягкими, с терпкой горчинкой тёмного шоколада, он то и дело зарывался нежными руками в растрёпанные светлые волосы и ближе прижимался. Совсем скоро Познакс упёрся рукой в грудь платинового, и тот послушно упал спиной на скрипучую кровать. Уланс шустро уселся верхом, снова жарко целуя, уже перехватывая инициативу на себя. Он целовал менее нежно, но вкладывал в поцелуй всё своё нетерпение и страсть, что были внутри. Оторвавшись от губ старшего, Уланс начал покрывать отрывистыми поцелуями линию челюсти и бледную шею. Над ухом звучало прерывистое дыхание блондина, от чего Познакс лишь больше распалялся. И голова у обоих уже кругом шла, но отрываться друг от друга не хотелось никому из них. Но они были вынуждены это сделать, потому что стук в дверь — сначала слабый, но потом уже более настойчивый — игнорировать не смогли. Вдруг что-то важное? — Кажется, Назар все-таки забыл ключи, — произнёс Плаудис, обхватив горящие щеки парня перед собой. Дыхание у Роберта совсем сбилось, лицо так раскраснелось, что даже смотреть было непривычно на румянец, что тронул вечно бледную кожу на лице. — Походу, — тихо ответил Познакс, слезая с кровати, — я открою. Плаудис разочаровано вздохнул, откинув голову назад на приятно прохладные подушки; он тронул свои скулы руками, чтобы хоть немного утихомирить жар, который от них исходил. Услышав, что брюнет открывает дверь, блондин все таки встал с кровати, на ходу пытаясь хоть как-то скрыть последствия их с Улансом бурной деятельности. Получалось, мягко говоря, не очень. Эмоции Назара было сложно описать, когда на пороге собственной комнаты он увидел не привычно недовольного и уставшего Плаудиса, а Познакса — с блестящими глазами и, припухшими от поцелуев, красными губами. Вотяков в лице изменился — на смену возмущению из-за долгого открывания двери пришло неподдельное удивление. Парень ещё раз посмотрел на номер комнаты, потом на Уланса и так два раза, ну всё правильно — комната «312». — Привет, — из-за спины Уланса показался Берт, — у нас тут это, гости, кароче, — смущённо ответил блондин, пропуская соседа. — Ну, я наверное пойду, спасибо за очень вкусный чай, — на последних словах Уланс особенно сконцентрировал внимание, взял со стула свой шоппер и, сверкнув напоследок игривой улыбкой, захлопнул за собой дверь. Назар с этого только посмеялся, взглянув на растрёпанного друга, сидящего на смятой постели. — Мог бы предупредить, я бы задержался, — сказал Вотяков, играя тёмными бровями. — Блять, Назар, — только и смог задушено выдавить из себя Роберт прежде, чем кинул в друга подушкой.