Пламя в его ладонях

Говорят, рыжие это оцелованные светилом счастливчики, дети солнца, ведьмы и колдуны, которых издревле сжигали на кострах. Прислужники дьявола, которые одним лишь взглядом способны проклясть неугодного и подчинить своей воле невинную жертву. У рыжих нет души. Они продали её взамен на свои чары, инопланетные создания, ирландские выходцы, сраные лепреконы-переростки. Называйте, как вашей душе угодно, но сам факт остаётся фактом: к рыжим всегда, так или иначе, было повышенное внимание со стороны общественности. Их не любили, устраивая откровенный буллинг, если обладатель огненной шевелюры уродился не с той комплекцией, был заучкой или же, наоборот, отпетым хулиганом, был душой компании или тихоней, не важно. До рыжего всегда есть повод докопаться. Морда в дурацких пятнах, волосы как чёрт знает что. Чем не повод? Йену угораздило родиться рыжим. Серо-зелёные глаза, обрамлённые золотом ресниц, тонкий изгиб не менее позолоченных бровей, насыщенно-медные волосы, и лицо, на котором солнце оставило щедрую россыпь своих поцелуев. Ох, если бы эти веснушки были только на лице. Шея, плечи, ключицы и лопатки, кажется, они даже на заднице были, но Йен не приглядывался. Это пиздец как странно, разглядывать собственный зад. Во-первых, для него это не имело никакого значения, а во-вторых, попробуй-ка в доме, где проживают минимум шесть человек, уединиться для того, чтобы разглядывать у зеркала свою жопу. Рыжих сравнивают с огнём, пламенем, могущественной и молниеносной стихией, захватывающим в свой плен абсолютно всё, что попадётся ему на пути. Безжалостный и обжигающий, разрушительно сильный и безумно хрупкий. Маленький огонёк может погубить слабое дуновение ветерка, а пламя, набравшее мощь, будет черпать из стихии воздуха силы. Крохотную лучинку можно загасить одной лишь каплей влаги, но, чтобы сладить с могущественным пламенем, понадобится немало усилий. Пламя цепляется за жизнь, старается охватить собой как можно больше, легко находит пищу на своём пути. Подожги прутик и поднеси его к старой, пожухлой траве. Огонь охотно перекинется на свою жертву. Достаточно лишь несколько брызг бензина и самой маленькой лучинки, чтобы огненное буйство невозможно было остановить. Но даже огонь имеет свойство гаснуть. Пламя словно безумство, ему постоянно нужна пища, нужен выход не истощающейся энергии. Пламя таит в себе страсть и опасность, оно невероятно сильное и невероятно слабое, если знать способы его укрощения.  

***

Сначала он был свечой, подпитываемой домашним очагом. Когда кто-то из близких гас, или же его пламя начинало колебаться, они подпитывали и оберегали друг друга. Тихий и неприметный парнишка, себе на уме. Не хуже и не лучше других. Выходец из чикагского гетто, но имеющий перед собой цели и уверенно следующий к ним. Каждого из людей можно сравнить с огнём, маленькой искрой, по отношению к шатенам данный эпитет подходит как нельзя лучше. Ведь они – дети солнца. Йен жил своей обычной, ничем не примечательной жизнью. Учился в школе, посещал курсы JROTC, чтобы после выпуска отправиться в армию и стать военным, на каникулы находил подработку, чтобы помогать Фионе и Липу сводить концы с концами. Вкладывал свою скромную долю заработка, таскал списанные и уценённые продукты домой. Всё было вполне неплохо и раньше, даже когда он стал осознавать, что, когда у его сверстников начались первые влюблённости, неумелые ухаживания за девчонками, он засматривался на парней из старших классов, на знаменитостей, на которых пялился на экране пузатого старого телика, и даже самые классные девушки с идеальной фигурой, большой грудью и подтянутой попкой не вызывали никакого отклика. Зато вот мышцы, крепкие задницы мужчин моментально будоражили воображение, вызывая бурю в штанах. В школе оказалось не так-то просто найти себе подобных. Рисковать, чтобы лишний раз отхватить за то, что ты педик, не особо то и хотелось. Нет, Йен достаточно рано научился драться. Жизнь в Саут-Сайде такая штука, что тут либо ты, либо тебя. И ты обязан биться, даже если знаешь, что проиграешь. Трусов презирают и уничтожают, а тех, кто вступает в заранее проигрышную схватку, так или иначе, принимают за своих. Ты становишься одной из шестерёнок огромного механизма, начинаешь вращаться, потому что так же делают остальные, чтобы выжить. Но, так или иначе, найти тех, кому был интересен опыт со своим полом или же с теми, кто уже мало-мальски убедился в собственных гендерных предпочтениях, ему удалось. Да, было непросто. Приходилось прятаться, искать места, где вас сто процентов не спалят, и вообще, трахаться максимально тихо. Подрочил, присунул, выебал, ушёл. Без лишних разговоров и нежностей, соплей, не присущим пацанам из трущоб. А большего ему и не надо. Не всё же дрочить на журналы, которые приходилось тщательно прятать от старшей сестры и братьев, выловив минутку и уединившись в туалете, или же ночью под одеялом, убедившись, что все уснули. От такой жизни яйца быстро начинали звенеть, и такие нечастые перепихи были настоящим счастьем, спустить в чью-то дырку, нежели в кулак. Разница то огромная. Наверное, так бы он и жил, если бы не стечение обстоятельств, повлёкшее за собой вереницу событий, давшее подпитку внутреннему огню. Изначально всё было обыденно. Мусульманин-семьянин Кэш оказался тайным любителем принимать в зад, прекрасно зная, что это харам, но, видимо, жажда ебаться в жопу была сильнее религиозных заветов. Ну или просто жена не давала. Может и давала, но не так уж часто, а может, что-то его не устраивало. Хуя то у неё не было, а правоверная мусульманка вряд ли станет что-то пихать в очко своему муженьку. Иначе какой это муж, если его будет трахать женщина? Пусть тогда надевает чадру или паранджу, отрезает себе член и вшивает матку, и вперёд в гарем. На тот момент его внутреннее пламя было практически спокойно и практически не колыхалось. Ещё бы, ведь не каждому пятнадцатилетнему пацану везёт найти партнёра для регулярного траха, а этот самый партнёр, за то, что ты его трахаешь, ещё и дарит тебе всякие ништяки и зарплату платит. А потом в их магазинчик стал наведываться местный бандит, гопник из ещё более неблагополучной семейки, чем его, и грабил их. Он помнил Микки по начальной школе. Тот с самого детства дал всем понять, что с ним шутки плохи. А потом тот либо забросил учёбу, либо сел и на некоторое время пропал с района. Такое не было сенсацией для саутсайдовцев. Все Милковичи рано ступали на кривую дорожку и быстро оказывались за решёткой. Но сейчас, глядя в спину коренастого пацана, который был совсем немного старше его, всего на пару лет, не мог отвести от него глаз. Его внутреннее пламя всколыхнулось, и трепетало каждый раз, когда их взгляды пересекались, когда дерзкий и самоуверенный Милкович заговаривал с ним. И когда тот уходил, Йен закрывал магазин и трахал Кэша, представляя на его месте того парня, от которого за версту разило опасностью и запахом перегара с плотным шлейфом табака. Со временем это превратилось в настоящее помешательство. Его пламя нашло свою подпитку, и теперь рыжий дрочил, представляя под закрытыми веками Микки, его руки, его зад, который не скрывали даже свободные штаны, его рот. Всё закрутилось в страшный водоворот. Маленькой свече дали пищу, и крохотный огонёк превратился в костёр, который на протяжении времени то затихал, то норовил погаснуть, то вновь становился уязвимым языком пламени. Он едва не потух, распалившись слишком сильно, а потом вспыхнул, и внутренний огонь, объединившись с его безумием, едва не уничтожил его. А потом две заботливые ладони прикрыли его от бушующего внутри него самого тайфуна, помогая укротить стихию. На некоторое время Йен практически угасал полностью, когда огарок практически прогорал до основания. Все искали у него подпитку и тепло и ничего не давали взамен. Ему пришлось вновь дать волю своему пламени, чтобы спустя время вновь оказаться подхваченным чуткими руками, спасающими огонёк в первую очередь, от него самого и его разрушительной силы. Огонь не причинит вред тому, кто однажды дал ему разгореться, не играл с тем, кто стал той самой подпиткой, давшей возможность перекинуться дальше, вырасти, не уничтожая всё на своём пути, не дав превратиться в ненасытного убийцу. Йен действительно был пламенем, но светил ярко и согревал лишь одного, кто не дал ему сгореть дотла. Усмирить стихию дано не каждому, но Микки Милкович смог приручить его, утихомирил его демонов. Пламя нашло те руки, которые точно не дадут ему угаснуть.