***
Руки дрожат, голос тоже. Он роняет улики, врезается в людей и предметы. Белозёров не понимает, что не так с его другом? Тот мог слёту спьяну во сне не задумываясь вскрыть все пароли кого либо и чего либо, если того требовала ситуация. А сейчас просто губил на корню всю работу. Благо, Рогозина и Круглов в лаборатории сегодня почти не появлялись. — Ты куда собрался? — спросил Сергей, когда в середине дня Ваня вдруг пошлёпал в сторону выхода, сняв халат. — Мне в Новокузнецк надо, я, кажется, утюг не выключил, — пытается отшутиться хакер.***
— Тихонов, блять! Что за хрень ты творишь?! — биолог буквально накидывается на коллегу, тряся его за грудки. — Серёг, мне в Новокузнецк надо, срочно, — совершенно серьёзно заявляет Иван, утыкаясь в телефон в поисках ближайшего рейса, — прямо сейчас. — Что, твою мать, случилось?! Какой, блять, Новокузнецк?! — Белозёров не понимает ровным счётом ничего, хотя смутно начинает подозревать что-то. — Обычный Новокузнецк. Я быстро, только выясню, что за хрень происходит. И обратно. — Ребят, я вас новые улики привёз. Вы с теми закончили? — в лабораторию вошёл Котов с двумя большими контейнерами с уликами. — Я на самолёт опаздываю, регистрация через час начнётся. Пожелайте мне удачи! — усмехнулся Тихонов, беря у Рогозиной отпуск за свой счёт и буквально сбегая из здания Федеральной Экспертной Службы без каких-либо объяснений. *восемь месяцев назад* Они целуются. Это последнее, что точно помнит Иван. Целуются на маленькой кухне в квартире Вани. «А потом? Что было потом?» — утро застаёт его в постели с коллегой. Артём спит на самом краю, завернувшись в простыню, натянутую до самых ушей. Вариантов не так уж и много, учитывая, что рядом с кроватью валяются использованные презервативы, на тумбочке недопитая бутылка виски, а тело ломит в приятной истоме. — У нас был секс, — заключает Ваня сиплым ото сна и алкоголя голосом, когда растолканный им Тукаев лениво открывает глаза, повернув к нему голову. — И ты ради этой новости меня разбудил, придурок? — хмурится Артём, протягивая руку в поисках телефона, проверяя время. — Почему я хочу ещё? — всё так же тихо выдыхает парень, втягивая носом сумасшедший аромат шоколада и кофе, разглядывая открывшуюся ему картину под простынёй: светлая кожа с крапинками родинок и веснушками, покрытая засосами и разводами следов от пальцев. Растрёпанные волосы, совершенно расслабленный вид коллеги, который, кажется, всё так же обнажён, как и ночью. — Потому что у меня течка? — усмехается патологоанатом, скорее утверждая, чем предполагая, — Ещё рано, спи давай, я устал, всего пару часов, как угомонились. *полгода назад* — У меня для вас плохие новости — хмуро сообщает Рогозина, обводя собравшихся подчинённых взглядом, — Тукаев уволился собственному желанию, не дав никаких объяснений, не дав мне ни единого шанса его отговорить. Работники смотрели друг на друга и на оратора так, словно в эту минуту вдруг выяснилось, что Земля вовсе не круглая и реально стоит на трёх китах. — Он не мог просто так уйти, — вклинился Круглов. Ваня тут же незаметно попытался отправить сообщение. Однако гаджет оповестил его, что данному абоненту он сообщения отправлять не может. — В последнее время он был какой-то дёрганый, — задумчиво заключил Березин, — но ничего никому не говорил.***
Дозвониться и дописаться было просто невозможно. Как бы Ваня ни пытался. Во-первых, он везде был в ЧС, во-вторых, даже если удавалось добраться до Артёма с левых аккаунтов и номеров, тот моментально блокировал друга, стоило ему понять, кто это. С незнакомцами, коими пытался представляться Тихонов, Тукаев и вовсе не разговаривал. Всё было бесполезно. И Ваню это бесило, раздражало, а в какой-то момент он и вовсе написал Тукаеву последнее сообщение: «Да и пошёл ты нахуй! Надо же, принцесса, блять! Бегать за ним, упрашивать. Нахуй! Я, кажется, извинился. А ты, кажется, говорил, что ничего страшного не произошло. А теперь что блять? Очухался? Гордый, значит? Ну и вали! Больше не потревожу!» Артём на такое заявление просто добавил очередной фейк в ЧС и заблокировал телефон, поглаживая собственный живот, который был заметен пока только ему. Так даже лучше. Потому что и в самом деле ничего ведь такого не произошло. Ну выпили, ну переспали. С кем не бывает? Разрушать чужие семьи Артём не планировал. Он прекрасно знал, что у Ивана жена и своя жизнь в столице. Так что случившееся должно было перейти в разряд «Ну было то было, бывает». И всё бы ничего. Если бы не это маленькое последствие, если бы не залёт. Который точно никто не планировал, который точно был никому не нужен. Артём ломал голову, как так получилось? Они предохранялись, судя по тому, что наутро пришлось собирать средства контрацепции. Но он плохо помнил подробности. А Тихонов и вовсе не помнил почти ничего, как они выяснили. А потому… — Не было у меня другого выхода, — тихо проговорил Артём фотографии Тихонова, — не было.***
— Андрей, привет! — Ваня прыгает в подъехавшую старенькую девятку, — Адрес мне скажи. — Второй роддом, на Ижевском проезде,— ошарашенно отозвался мужчина, — только тебя туда не пустят. — Это почему вдруг? — возмутился Тихонов, озвучив таксисту конечную точку. — Потому что полночь на дворе, Вань. Приезжай ко мне в номер, завтра поедем вместе. — Я всё же попытаюсь, — хмыкает хакер, отключая вызов и кивая таксисту, — гони, родимый. Все полгода Ваня ломал голову — что произошло? Почему Артём так поступил? Ладно он — Тихонов. Но другие ребята ведь были не виноваты. Почему? Теперь картинка вдруг начала складываться. Хотя, были сомнения, но факт оставался фактом. Артём ушёл из-за беременности. Причём, не сказав никому ни слова. Или сказав? Новая кипа вопросов. Новая волна негодования. Березин, Субботин, Холодов — неужели они не знали правду? Неужели Артём настолько ото всех отгородился, что смог скрыть факт прибавления в размерах и весе? На мгновение в голове всплыл образ лысого медэксперта. Невысокий, такой же тощий, только живот большой и круглый. Чуточку утрированный шарж, заставивший сердце Вани болезненно сжаться. Уже не было сомнений, что это его ребёнок. Внутри что-то подсказывало, что иначе быть просто не может. Иначе бы Артём признался и просто ушёл в декрет, как делают все нормальные омеги. В рапортах пунктов, касающихся детей, не было. Им не запрещалось заводить семьи, переезжать и рожать. — Жена рожает? — улыбнулся таксист и подмигнул, вырвав Ваню из его мыслей. — Уже, — кивнул хакер, — вот только смог прилететь. Как думаете, пустят? — Хм, тогда едем через ларёк. Возьмёшь две бутылки. Вино хорошее и водки любой, желательно по дороже. И конфеты. Договоримся, есть там один вход.***
Звук шагов заставляет Артёма разлепить уставшие глаза. В палате достаточно темно, только мягкий свет фонарей с улицы. Он всё ещё не отошёл до конца от лёгкого шока, ему всё ещё немножко больно, но он всё равно счастлив. Потому что теперь у него есть сын. Потому что всё закончилось хорошо, пусть роды и начались раньше положенного срока. Пусть он и слишком тощий, чтобы рожать самому. Да и разделить эту радость было не с кем… А если бы не Андрей, которого он случайно встретил в супермаркете, то его бы кроме врачей и вовсе никто не поздравил. Шаги замерли, потому Тукаев всё же повернул голову и вздохнул, закатывая глаза, решив, что действие анестезии ещё не прошло. Его предупредили, что могут возникать галлюцинации, что пройдёт это к утру. — Вот и галлюцинации подъехали, — улыбнулся он сам себе, прикрывая глаза. — Привет, — отозвался Тихонов, которого в свою очередь предупредили, что омега ещё слаб, а может и вовсе спит. — Ну привет. Только как-то слишком глупо вслух разговаривать с самим собой, — Артём был полностью уверен, что его мозг так решил разрядить обстановку, — ну да ладно. Может станет лучше? — А ты попробуй, — Ваня улыбнулся, осторожно подходя ближе, не веря своим глазам, не веря вообще тому, что происходит сейчас. — Ну… у тебя теперь есть сын, поздравляю. Да. И он похож на тебя. И вкусы у него, кажется, как у тебя. Во всяком случае, во время беременности я питался исключительно по твоим предпочтениям. Потому что всё остальное мой организм принимать отказывался. — Надо же, как интересно, — продолжал улыбаться мужчина, замирая у изголовья кровати, склоняя голову набок, отмечая, что парень совсем слабенький, что кожа бледнее обычного, а под глазами залегли синяки. — И ты настоящий об этом никогда не узнаешь, — грустно добавил Тукаев, глядя словно сквозь своё «видение». — Почему? Почему, Артём? — Потому что у тебя уже есть жена. И вообще, ты настоящий ведь даже не поверишь, что всё это не подстава, не шутка или что-то в таком духе, — вздохнул медэксперт закрывая глаза, — прости, но я всё же посплю. Мне теперь нужно будет много сил. Потому что теперь у меня есть Женька. И да, я назвал его Евгений. И омега в самом деле засыпает, а альфа присаживается на стул, смотрит на парня и улыбается, тихо шепча: — Какой же ты идиот, Артёмка. Какой же ты идиот! — Чёйта? — сквозь сон уточняет Тукаев. — Я развёлся. Задолго до... Ему больше ничего не отвечают. Да, собственно, какой смысл? Артёму и в самом деле нужно выспаться. Да и Ване отдохнуть. Завтра им предстоял весьма серьёзный разговор. — Вам пора, — тихо шепчет медсестра, — если хотите взглянуть на сына.***
— Да я правда не знал, Вань! — отбивается обиженно Андрей, когда они сидят на его кухне уже под утро, — А если бы знал — запер бы вас в одной комнате, блять! И заставил мириться! — Да как так-то?! Ты полгода с ним не общался что ли?! — возмущается хакер, наседая ещё больше, но чувствуя, что злости нет. Ни на грамм. — Ну да. Он игнорил звонки, изредка писал, что у него всё в порядке. А вчера утром я его встретил в супермаркете и охренел! Живот на лоб лезет, а он стоит себе такой, бананы смотрит. Ну, тут бежать-то ему было некуда, я подошёл, поздоровался. Он занервничал, попытался слиться, а потом его и скрючило. Пришлось везти в больницу. А он всё причитал, что рано. — Это он тебе сказал, что это мой ребёнок? — не унимался Тихонов. — Неа, я как-то сам додумался. Ты видел мальчика? — Андрей дождался кивка и какой-то дурацкой, полубезумной улыбки, — Ну вот! Никаких же сомнений даже не возникло. А когда я спросил, кому он строчит сообщение, только разродившись, он ляпнул, что счастливому папочке. Я даже и думать не думал, что он не тебе напишет! Уже даже обрадовался, что теперь может он вернётся в ФЭС. Только потом, когда ты мне написал дошло, что ты не в курсе. — Хорошо, что ты мне написал, — усмехнулся Иван.***
Утро было странным. Во-первых, очень хотелось есть, во-вторых, боль ушла и осталась непривычная за последние полгода лёгкость. А в-третьих… Артёму казалось, что он сошёл с ума. Будучи уверенным, что он увидел сон, он теперь мучился от странного ощущения. И от пульсирующей в голове фразы. «Я развёлся». Голосом Ивана, с интонациями Ивана. Слишком правдиво. И при этом так иллюзорно. Его осматривают, помогают сесть, приносят завтрак и сообщают, что малыша сегодня тоже переведут к нему в палату, правда лежать кроха будет всё ещё в инкубаторе. Артём был рад и этому. Так ему будет спокойнее. — Привет, — знакомый голос заставляет Тукаева вздрогнуть и выронить телефон, — прости, я не хотел тебя пугать. — Ты..? Ты что тут делаешь? — сдавленно интересуется парень, округлившимися глазами глядя на Ивана, мать его, Тихонова, отца своего новорождённого малыша. — А ты? — усмехается Тихонов, а потом осматривается и легко хлопает себя по лбу, — Ах, да. Это же роддом, где тебе ещё быть. Артём замолкает, сжимается весь и дрожит. И теперь ночной разговор не кажется сном. Только от этого не легче. — Не нервничай так, — мягко вздыхает Ваня, подходя к кровати и садясь на стул, — молоко пропадёт, чем будешь малого кормить? — Как ты тут оказался? — выдавливает из себя Тукаев, всё ещё не зная, как реагировать. — Птичка на хвосте принесла добрые вести во время очередного дела. Пришлось нестись сломя голову, — Ваня не знает, как заговорить, как спросить. Потому что борется с желанием придушить и зацеловать. — Вань, ты… я. Ты всё не так понял. — Но ты мне вчера всё объяснил, — кивает альфа, снова ощущая запах шоколада и кофе. По которому он скучал, чёрт возьми! — Весьма доступно и просто. Только ты всё равно дурак, Тём — Значит, я не спал… — кивает сам себе омега, насупившись, — это было нечестно с твоей стороны. — А с твоей честность прям-таки рекой лилась! — резковато парирует брюнет, глядя в карии глаза, понимая, что злится, понимая, что больше не отпустит. И дело даже не в ребёнке, не в обязательствах. Дело в том, что он любит. Почти с самого знакомства любит этого омегу. Омегу, который оказался слишком правильным, чтобы разбивать чужую семью после случайного секса. — Прости, — сдавленно шепчет Артём, опуская глаза, — я… я знал, что не имею права. И ты не обязан вовсе… — Я развёлся ещё до того, как мы с тобой переспали, просто не хотели афишировать наш развод. Прости, что не сказал сразу,— ещё раз говорит Тихонов, вздыхая, потирая переносицу, — Я, блять, башку себе сломал, когда ты исчез! А ты? Что ты сделал? Ты даже не попытался выслушать. — Ты мог приехать, раз так надо было, — огрызается Артем, сглатывая, — но ты мне весьма доступно указал маршрут моего следования в последнем сообщении. Иван краснеет и резко встаёт, подходя максимально близко, обнимая худые плечи и утыкаясь носом в пульсирующую вену на шее. Вот теперь хорошо. Спокойно. Только бы Артём перестал так трястись. — Если ты не перестанешь дрожать, то Женя останется голодным, — тихо шепчет он, улыбаясь, — успокойся. Я не ругаться приехал, дурень. Я приехал понять, что дальше. И извиниться. Артём замирает, сглатывает нервно, поднимая глаза на альфу, который так близко, который не пытается навредить. Скорее наоборот. На альфу, который был так нужен. Потому что ни с кем другим Артём не чувствовал себя так, как рядом с Ваней. В безопасности и покое. И та ночь… Ему было хорошо. В этом Артём был уверен на все сто. Он помнил всё, что было наутро, смутно припоминал, что было ночью. Но он точно знал, что ему было нереально хорошо. Рядом с тем, кого он любил, пусть и не решался сказать об этом. — А что дальше? — неуверенно уточняет он, глядя осторожно и мягко, понимая, что по большому счёту сбывается то, чего он хотел, чего ждал, — Я не знаю. — Вернёмся в Москву, когда за Женькой будет кому присмотреть ты выйдешь на работу — легко и уверенно отвечает Ваня, поглаживая Артёма по спине, успокаивая. — Вань, — тихо зовёт Артём, стараясь чуть отстраниться и заглянуть в лицо мужчины, — Вань, какая работа? Кто меня там ждёт? — Мы все, — улыбается Тихонов, — я, Березин. Рогозина с Кругловым, которые, кстати, вдвоём собрались на Ланку в отпуск. Они будут рады. Про Валю я вообще молчу. Мне кажется, она больше всех по тебе скучает. — А ты? Ты скучал? — Очень. Если бы я знал, если бы не был таким твердолобым… Я бы приехал раньше. — Ты и так вовремя, — как заворожённый шепчет Артём, скользя влюблённым взглядом по лицу хакера, — я… я думал об этом. Я хотел, чтобы ты приехал, чтобы ты знал правду. Он так на тебя похож. — Я знаю, — улыбается Иван, — я видел его вчера ночью. Такой крохотный. — Неправда, — фыркает Артём, улыбаясь в ответ, — он почти три килограмма. Для недоношенного это даже много. — Смотри, — Ваня тянется за телефоном, быстро находя нужное фото. Чёрно-белое изображение, где крохотные пальчики обвивают его палец. Ничего больше толком не видно. Только это. У альфы в груди становится теплее, а Артём утыкается ему в плечо, тихо всхлипывая, пытаясь выдать что-то понятное, но выходит лишь сдавленный бубнёж, и Ваня смог разобрать только одно. — Я тебя люблю... — И я люблю тебя, Тёма, — тихо шепчет Иван, целуя его в щёку.