If I can dream

Виктория замечает, что слушать её особо не хотят, но всё равно начинает говорить. Так как если она уже пришла, то надо хотя бы попытаться отрыть у этого человека хоть капельку совести или стыда. А Дамиано тем временем уже успел закурить сигарету, не обращая внимание на всё происходящее. Конечно же, он хочет послать Де Анджелис куда подальше и спокойно поехать на интервью, но ему очень интересно узнать, какие же нравоучения он услышит в этот раз. — Дамиано, вот тебе было бы приятно, если бы тебя оскорбляли изо дня в день за всё, что только можно? — спрашивает Вик, вопросительно смотря на своего собеседника, который ведёт себя настолько высокомерно, что его прям поколотить хочется. И девушка сделала бы это, если бы не наблюдавшая за ними камера и не интервью, на которое они уже опаздывают. Но на это им сейчас обоим наплевать, даже Виктории, которая всегда всех отчитывает за опоздание и следит за поведением всех участников группы. — Вик, знаешь, я бы забил на это, потому что понимаю, что во мне нет ничего плохого. Я же красив, сексуален и для нашей публики я просто пример превосходства и подражания. Поэтому меня все любят, в отличие от этого урода, в котором ни красоты, ни сексуальности. Да, тело накаченное, но это ему ничего не даёт. Разве что любовь тринадцатилетних девчонок. А волосы то вообще ужас. Он пустышка, которая не может отличить сцену от обычной жизни. Вот и всё, — аргументирует Давид и, как обычно в своей речи, ставит себя на первое место, делая себя пупом земли, а других людей занижая и говоря о них так, будто они его слуги или вообще рабы, которые так и не смогли найти своего места в нашем большом мире. Выслушав эту речь, Виктория лишь недовольно усмехается, а в голове крутится только одна мысль: Ну вот зачем я сюда припёрлась? Его же всё равно не переубедить. Но даже несмотря на эти мысли, Де Анджелис начинает говорить, а ещё точнее, пытаться донести до этого человека хоть немного здравого смысла — Дамиано, а я вот скажу по-другому. Да, с какой-то стороны, ты намного красивее или даже сексуальнее Итана. Но эта привлекательность не делает тебя лучше. Потому что людей судят по поступкам или характеру, но уж точно не по красоте их личика. И поверь, Итан намного лучше тебя. Да, он любит краситься, одевать юбки или какую-нибудь вызывающую одежду, но при этом он чист душой. Он же в этой жизни даже и мухи не обидел, когда ты в это время весь такой из себя красивый, сексуальный, но при этом ты только и делаешь, что гнобишь людей за их внешний вид или сексуальные предпочтения, в которые тебе свой нос совать уж точно не надо. Потому что как выглядеть и кого любить — это сугубо их выбор, и поменять ты его не можешь. А вот сделать человеку больно, сказав ему, что он не такой как все вот это —запросто. А если делать это каждый божий день, то человека вообще до срыва довести можно, так как он начнёт думать, что с ним и вправду что-то ни так и он ненормальный. Поэтому я советую тебе извиниться перед Итаном или вообще не подходить к нему со своим тупым и никому не нужным мнением! — в этот раз Виктория говорит всё довольно-таки в грубой форме, так как она уже сама задолбалась терпеть высокомерие Дамиано, которое изо дня в день будто бы только сильнее становится. — А ты, что ли у нас считаешь, что я довожу Итана своими словами? — интересуется Давид, а после добавляет: Я его только до слёз доводил пару раз, а, так мне, кажется ему вообще всё равно, так как он давно бы уже поменялся. И перестал бы так выделяться, если бы ему и вправду было бы настолько плохо, — говорит Дамиано, даже не зная того, как Торкио каждый раз терзает себя после небольших, но при этом сильно бьющих по сердцу оскорблений. — Да, Дамиано, ещё как доводят. И сильно причём. Так что я просто советую тебе отстать от него, не контактировать с ним, не обращать на него внимания. Или просто сделай так, чтобы твой длинный язык больше его не касался, так как именно из-за него Итан не может принять себя и быть счастливым человеком, — продолжает Виктория с надеждой, что её в кое-то веки поймут. И их неизвестно какой по счёту поучительный разговор никак обычно пролетит мимо его ушей. — Вик, блять, отвали от меня со своими нравоучениями! — отмахивается Дамиано, которому уже просто надоел этот бессмысленный разговор — У нас интервью вообще-то и мы на него опаздываем. Обязательно надо было этот дебилизм мне именно сейчас начать впихивать?! — ругается Давид, сильно жестикулируя, скорее даже просто размахивая руками во все стороны и тем самым показывая своё недовольство. На это Вик закатывает глаза и решает ничего не говорить, чтобы не развести здесь ссору фактически на пустом месте из-за этой несдержанности вокалиста и его же неумения выслушать. Сейчас ей вообще хочется на него наорать, но она лишь показывает на машину Давида, намекая на то, что они ещё могут не опоздать, если сейчас оба заткнутся, сядут в авто и быстренько поедут. Дамиано понимает намёк подруги и, вздохнув, направляется к машине, доставая ключи и открывая автомобиль. А девушка молча следует за ним. Ехали они в полной тишине. Виктория сидела в телефоне, пытаясь подавить гнев внутри себя, а Дамиано обдумывал слова подруги и, возможно, даже кое-что понял, но, к сожалению, не совсем то, что надо было. Давид начал рассуждать над тем, что людей и вправду судят по поступкам, а не по красоте их личика, как сказала Вик. Да, с какой-то стороны это правда, но вот, если задуматься в какое время они живут и посмотреть на людей, то можно понять, что это правило уже давно устарело. Человечество за последние годы перестало ценить поступки, оно смотрит только на красоту или деньги, что очень сильно расстраивает. А с другой стороны, можно сделать вывод: ты можешь ввести себя как угодно и быть самым последним уродом, но тебя всё равно будут любить за красивое личико и за вес твоего кошелька. Поэтому Давид лишь незаметно ухмыляется и выкидывает все эти мысли из своей головы, продолжая ехать на интервью. Да, видимо, поменять этого человека и вправду невозможно. *** Торкио идёт домой от Виктории. С полностью пустой головой, без всякого волнения и мыслей о том, что он не такой, как все. Этот разговор и вправду помог осознать Итану одну, но при этом очень важную вещь. А именно то, что он самый обычный человек и то, что в нём нет ничего плохого. Да, он самовыражается, и это в какой-то степени выделяет его из толпы. Но при этом он не втирает никому своё мнение и не причиняет другим людям никакого вреда, что не подумаешь о другом и всем нам знакомом человеке. И если упоминать эту личность, то как раз она будет являться тем самым отрицательным персонажем, а не Торкио, который на протяжении всего их знакомствах кабы ставил себя на эту роль. — А ведь и вправду, во мне же нет ничего плохого, — это была единственная мысль, которая витала в голове Торкио, пока он торопился к себе домой, чтобы привести себя в порядок. Придя в свою квартиру, Итан очень быстро принимает душ и переодевается. И когда Торкио фактически был готов выходить, он вспоминает, как выглядит его сегодняшний костюм для интервью. Наряд состоит из облегающих кожаных брюк и сеточки, которая еле-еле закрывает грудь. Грубо говоря, всё как обычно. Но вот есть одно большое но. В этот раз его изрезанные лезвием запястья ничем не прикрыть. Поэтому Торкио на некоторое время замирает в полном непонимании, что же ему делать и как вообще можно это спрятать, так как здесь даже косметика вряд ли поможет. И из-за этого у него начинается лёгкая паника, потому что выставлять такое напоказ зрителям категорически нельзя, а скрыть нечем. Простояв на месте, тупо пялясь на свои руки, около пяти минут, Итан понимает, что ему надо хоть что-то сделать, а не просто стоять и думать о том, насколько же сильно он влип. И единственное, что лезет в голову и что он сейчас может сделать — это попытаться перекрыть всё это месиво тоном для лица. Хоть отлично понимает, что ничего стоящего у него из этого не выйдет. Но попытаться всё же надо. Поэтому Торкио находит у себя тюбик с тональным кремом и начинает перекрывать им большое количество порезов на руках. В итоге вышло, мягко говоря, не очень. Так как данное средство совсем нестойкое и нельзя сказать, что прям очень хорошо перекрывает все недостатки. И из-за этого некоторые шрамы скрыть фактически не получилось. Но это опять же лучше, чем ничего. Поэтому Итан надеется, что ему обернётся удача, и он где-то сможет достать перчатки, которые будут подходить под другие элементы костюма и при этом закрывать увечья. А ещё он просто молится на то, чтобы у него на интервью была возможность завести руки за спину, если он нигде не отроет перчаток. *** Итан заходит в здание, где у них должна быть съемка, сразу же встречает Томаса, который, видимо, сам только что пришёл. — Привет, а где Вик и Дамиано? — интересуется Итан, оглядываясь по сторонам и не замечая других участников группы. — Вообще без понятия. Ладно Дамиано, он всегда опаздывает. Но вот Вик. Опоздания совсем не в её стиле, — говорит Томас с заметным волнением за свою девушку: Мне она, кстати, не отвечает на сообщения. Я ей написал утром, не прочла. — Томас, да не волнуйся ты, всё хорошо. Она же тоже может проспать. Да и когда Виктория торопится, она вообще не берёт телефон в руки, — Итан пытается успокоить гитариста, неся какую-то чушь. Так как сам он отлично понимает, почему Де Анджелис не отвечает парню с самого утра. И почему она опаздывает, тоже догадывается. — Ладно, пойдём в гримёрку, а то времени уже и вправду много, — говорит гитарист, направляясь в нужное им помещение, Торкио кивает ему в ответ и идёт за ним. А в голове только и крутятся одни и те же слова: Только бы никто и ничего не заметил. После гитарист и барабанщик быстро переодеваются. Точнее, быстро это делает только Томас. А вот Итан отходит в самый дальний угол гримерки и делает всё довольно-таки медленно, следя за тем, чтобы Раджи не заметил его увечий на руках. И пока их обоих красили, Торкио пришлось прижать руки к своему телу, чтобы опять же никто и ничего не увидел. И когда они ждали Дамиано и Вик, он сидел на диване, прижав руки к животу. Да, со стороны это выглядело немного странно, и Торкио это отлично понимал. Но лучше перетерпеть десять минут позора, чем выставлять напоказ свои увечья, а после выслушивать нотации или сочувствие со стороны незнакомых ему людей, которых здесь довольно-таки большое количество. По итогу то время, пока их красили, и время ожидания остальных участников группы оказалось для Итана сущим адом, так как все его мысли были заняты лишь одним делом, а именно скрыванием этих долбанных порезов. Барабанщик постоянно оглядывается по сторонам, чтобы посмотреть, не заметил ли кто-нибудь его царапин. Или он просто в упор смотрит на свои сложенные руки, разглядывает их, ищет порезы, которые могли остаться на виду. А в своей голове Итан корит себя за всё проделанное со своим телом, опять же говоря себе, что он ненормальный и то, что он отличается от всех. И ещё в голову постоянно лезут мысли о сегодняшней ночи, о Давиде и о том, помнит ли он, что происходило между ними. Или на нём алкоголь сыграл гораздо сильнее, чем на барабанщике. Но не меньше Торкио волнует ещё один вопрос, скорее даже проблема. А точнее, почему Виктория опаздывает вместе с Давидом. Вдруг она пошла с ним разговаривать. Да, с одной стороны, это даже хорошо, но вдруг она сболтнёт лишнего и всё-таки упомянет мазохизм и сегодняшнюю их встречу с Итаном. Что очень сильно пугает барабанщика, доводя до слабой дрожи и до чёртового желания причинить себе боль. Но пока что это желание длинноволосый шлёт куда подальше, стараясь не думать о тех болезненных и при этом сладких чувствах, которые он испытывает при причинении боли самому себе. В таком состоянии Итан пребывает всё время ожидания опоздавших. И когда они в кои-то веки приходят, Торкио произносит тихое: Привет. В отличие от Томаса, который тут же вскакивает с места и обнимает Викторию, за которую он уже успел поволноваться, так как та на его сообщения и звонки так и не ответила. А после он начинает шутить над опоздавшими, используя любимые фразы Де Анджелис, которые она как раз в таких случаях и применяет. За что получает от последней легонький подзатыльник и после всё-таки замолкает с заметной улыбкой на лице. В общем, всё как обычно. Все болтают и смеются, а Итан сидит в самом дальнем углу комнаты и в одиночку, будто серая мышь, утопает в своих проблемах. И его никто не замечает. По крайней мере, он так думает. Просто в этот раз на него всё-таки обратили хоть какое-то внимание. Но, к сожалению, не совсем такое, какое бы ему хотелось. Дамиано, пока его красили, смотрел на него через зеркало, которое находилось перед ним. И если говорить честно, то он впервые увидел в барабанщике не предмет насмешки и унижений, а простого парня, которому, судя по всему, нужна помощь и желательно, как можно скорее. Сейчас он видит Итана, который сидит в самом дальнем углу комнаты на каком-то диванчике, судорожно прижимая руки к своему животу, будто он у него болит. А взгляд его направлен в пол, и из-за этого разглядеть выражение его лица довольно-таки трудно. Но у Давида получается увидеть в нём какую-то скорбь, смешанную с полным безразличием и, возможно, даже страхом. А если сказать более простыми словами. То, когда он смотрит на эмоции этого мальчишки, создаётся впечатление, что он сейчас расплачется на ровном месте. Смотря на Итана, Давиду хочется подойти к нему, обнять, спросить, всё ли хорошо, а после постараться ему помочь, чтобы он перестал находиться в таком состоянии. Но примерно через минуту размышлений о моральном состоянии барабанщика в голове вокалиста опять включаются тупые стереотипы и его собственные принципы. Поэтому он просто отводит взгляд от зеркала и перестаёт думать о чужих проблемах, которые его никак не касаются. Возможно, вы задались вопросом, что же за принципы или стереотипы так «вовремя» появились в голове Дамиано? Так вот, здесь всё до жути просто и так же до жути смешно или даже странно. Во-первых, для Давида такое состояние мужчины — это просто ужасно, так как представитель мужского пола должен быть стойкий и не поддаваться отрицательным эмоциям, чтобы не происходило в его жизни. А показывать своё убитое моральное состояние на людях — это уже совсем беспредел. А во-вторых, Дамиано просто самый настоящий и ленивый урод, который решил, что ему не особо хочется копаться в чужих проблемах, которые его никак не интересуют. А тем более, если эти беды принадлежать человеку, которого он, мягко говоря, недолюбливает. И когда вся группа уже была готова идти в студию, где должно было пройти само интервью, Дамиано решает немного посмеяться над Итаном. А именно над его морально подавленном состоянии. Да, вокалист мастер вставлять свои насмешки тогда, когда этого делать уж точно не стоит. — Итан, хватит строить из себя какую-то бабу. Сдерживай эмоции, да и желательно стиль своей одежды на более мужской поменяй, — усмехаясь, проговаривает Давид, с издевательством смотря на Торкио, который лишь поднимает на него свой жалостливый взгляд, а после быстро скрывается за дверью. Итан стоит около двери, из которой он сейчас фактически выбежал. И, оперевшись о стену, Торкио пытается сдержать свои эмоции. И, к счастью, эти попытки у него увенчиваются успехом. А вот в его мыслях сейчас творится полный кошмар. В голову лезут так и слова Виктории о том, что он полностью нормальный человек и ничего плохого в нём нет. И вместе с ними появляются недавние слова Дамиано, которые говорят об обратном. И теперь Итан просто не понимает, кому ему верить и на чьё мнение полагаться. Конечно же, более большое доверие в нём вызывают слова Де Анджелис, просто потому что они говорят ему о том, что он хороший человек. Но при этом словам вокалиста он тоже слепо верит. Так как он от части говорит правду. Только вот делает он это в слишком грубой форме, совсем не задумываясь о том, что эти слова могут ранить. Ведь для него это в какой-то степени самые простые приколы, которые Итан, возможно, воспринимает слишком близко к сердцу. Хотя иногда эти усмешки перешагивают все границы дозволенного и превращаются в самые настоящие оскорбления. Томас с Викторией последовали примеру барабанщика. И, проходя мимо Давида, блондинка незаметно для остальных прошептала ему — Видимо, наш сегодняшний разговор тебя и вправду ничему не научил. На что я надеялась. Ведь таким людям, как ты, мозги на место вставит невозможно, — с лёгкой злобой проговаривает басистка, а после удаляется из гримерки вслед за гитаристом и барабанщиком, оставляя Давида наедине с собой. Последний тоже надолго в этом помещении не задерживается и выходит за ребятами без каких-либо задних мыслей о том, что он сейчас поступил уж очень некрасиво. Ребята приходят в студию для записи интервью и видят два небольших диванчика, и на один из них сразу же садятся Вик и Томас, а на другой придётся сесть Итану и Дамиано. Ну вот за что их так жизнь наказала. Точнее даже не их, а Торкио, так как Давиду вообще без разницы, с кем ему сидеть, главное, чтобы без инцидентов на камеру. Хотя Итан его тоже особо не устраивает. Барабанщик без какого-либо энтузиазма усаживается на этот диванчик, а рядом садится вокалист. И Итан сразу же отодвигается от него настолько, насколько это возможно. Так как сидеть около часа впритык с этим человеком он уж точно не намерен. Даже несмотря на его безграничную любовь к Давиду. Когда Итан чуточку отодвигается от вокалиста, то у него появляется вторая проблема, а именно руки с порезами. Теперь просто прижать их к животу, будет выглядеть немного странно, и это опять же может вызвать много вопросов у зрителей. Поэтому Итан решает прислонить руки к своим коленям так, чтобы не было ничего видно. И эта идея сработала. И выглядело это не настолько странно, как накрепко прижатые руки к животу. Первые минут десять от начала интервью между этими двумя витало заметное напряжение, что сильно мешало Дамиано по-нормальному отвечать на вопросы, так как все мысли были заняты Итаном и ещё тем, что на камере будет чудесна видна обстановка между ними. А ещё, зная то, что фанаты — это те люди, которые замечают просто всё, надо срочно что-то сделать. Поэтому Давид, так скажем, решает её сгладить и сделать так, чтобы никто не подумал, что в группе происходят какие-то разногласия. А именно, он решает приобнять Торкио, положив свою руку на его плечо, и немного придвинуть его к себе. Если для Давида это действие ничего не значит, точнее, он это делает только для того, чтобы им не начали задавать лишних вопросов. То вот Итан воспринял это немного по-другому. Торкио почему-то сразу же вспоминает их сегодняшнюю ночь и свои чувства к этому человеку. И воспринимает он это действие никак дружеский жест, а как фактор того, что Давид всё помнит и то, что ему, возможно, даже понравилось. И из-за этих мыслей Итана немного передёргивает. И он серьезно начинает думать, что у них может что-то получится в плане отношений. Да, барабанщик всегда всё воспринимает не так, как нужно, или просто начинает додумывать, особенно если это касается Давида и его собственных чувств. А ещё ему приходит в голову мысль о том, что Дамиано хочет этим действием перед ним извиниться за его недавние слова, которые были брошены в адрес младшего. И от этих додумываний ему становится даже лучше, так как он уже очень давно ждёт хоть каких-то извинений со стороны вокалиста. А Дамиано тем временем отвечал на вопросы ведущего, которые не были особо интересными, так как на эти до ужаса банальные вопросы вся группа отвечает фактически несколько раз на дню, и они уже успели поднадоесть, а ответы уже стали полностью однотипными и даже заученными. Поэтому Давид хоть и принимает активное участие в данном опросе, как он это обычно и делает, но без особо энтузиазма, так как этот самый энтузиазм в данный момент находится, так скажем, в другом русле. Дамиано заметил, как Итан отреагировал на его такое просто прикосновение. В один момент он будто бы испугался и захотел убрать его руку, а в другой Торкио наоборот прижался к Давиду, хоть сделал он это фактически незаметно. А ещё Давид опять же замечает его подавленное состояние и накрученную улыбку на лице, которая прям бросается в глаза. И ему опять же становится его жалко, и он решает для себя одну в один момент простую, а в другой уж очень сложную задачу, а именно подружиться с этим человеком или просто наладить их отношения.