If I can dream

По итогу к какому-то большому умозаключению Дамиано не приходит, но факт того, что с его телом, а возможно, и с головой, что-то происходит, остаётся неизменным. Но даже несмотря на абсурдность этой ситуации, Давид рад тому, что он хотя бы ничем не болеет. И это, конечно же, успокаивает вокалиста. Но вот понимание того, что он возбудился, представляя в своей голове не женщину, а мужчину, его, мягко говоря, настораживает. И даже для этого странного поведения своего организма он опять же придумывает небольшую отмашку. А делает Дамиано это для того, чтобы хоть немного себя успокоить, точнее сказать себе, что он всё-таки нормальный человек. Даже несмотря на то, что мысль, возникшая в его голове, звучит довольно-таки странно, она всё равно хоть немного, но успокаивает вокалиста. Ведь до этого небольшого воздержания от секса размером в три дня Давид вёл регулярную половую жизнь. Пока в организме не случился какой-то сбой. И как раз из-за этого перерыва его тело могло так среагировать, так скажем, на первую попавшуюся возможность с кем-нибудь потрахаться. А вот с кем — его телу, видимо, наплевать. Когда Давид по максимуму успокаивает себя своими тупыми предположениями, он всё же выходит из туалета и идёт в гримерку к ребятам, чтобы как можно скорее смыть со своего лица эту тупую косметику и снять этот до ужаса откровенный наряд. И если честно, то сейчас у него настроение на кого-нибудь сорваться. А такое оно у него из-за своих же проблем, которые он никак не может решить. Поэтому Дамиано по своей натуре желает сделать так, чтобы страдали все, а не только он. Придя в гримерку, Давид смывает макияж, а после переодевается, думая, что он сейчас быстренько уйдёт без всяких бед на голову. Но, к сожалению, его планы рушатся. — Томас, а у нас с тобой крутые фотки получились, — говорит Де Анджелис, которая выпросила у фотографа фотоаппарат на несколько минут, чтобы посмотреть получившиеся, но ещё необработанные снимки, которые даже без фотошопа выглядят довольно-таки классно. — Итан, кстати, с тобой у нас вообще отличные фотки. Иди сюда, посмотришь, — зовёт его Виктория, которая хотела его таким действием порадовать, но получается как всегда. Конечно же, Торкио с большим интересом подходит к подруге, начиная рассматривать снимки с заметной улыбкой на лице. И всё бы ничего, но вот Дамиано со своей вспыльчивостью всё и всем обычно поганит. И сейчас его длинный язык решает в очередной раз подпортить всем жизнь, а особенно барабанщику. — Ну, что Итан с девочками поприятнее, наверное, чем с мужиками то? — усмехается Дамиано, а после добавляет — Против природы не попрёшь. К счастью, конечно же, — непринуждённо произносит вокалист, пожимая плечами, будто ничего такого ужасного он сейчас и не сказал. И если говорить честно, то Давид на данный момент особо даже и не осознает, какое же говно он несколько секунд назад вылил на барабанщика. Но всё же это осознание случается. Только вот жалко, что происходит оно уже после того, как Дамиано успевает что-то высказать. Да, к сожалению, думать перед тем, как что-то сказать, вокалист особо не умеет. Если уж умеет вообще. Как только Давид понимает, какой же бред он сейчас сказал, то он фактически сразу же выходит из гримерки. Но делает вокалист это весьма без эмоций, будто внутри он себя совсем не винит за всё сказанное ранее. Услышав эти слова, у Итана с лица спадает улыбка, и он отходит от фотоаппарата, продолжая приводить своё лицо в порядок после фотосессии. А гитаристы фактически в унисон вздыхают. С полным пониманием того, что такими темпами Торкио из своих проблем никогда не выйдет. И когда барабанщик уже подходит к двери, чтобы выйти из гримерки, Виктория говорит ему пару подбадривающих слов: Итан, не обращай внимание на слова этого урода, — с небольшой улыбкой на лице говорит Де Анджелис в попытке улучшить моральное состояние Торкио. А последний в ответ лишь кивает, натягивая миленькую улыбку, фактически сквозь слёзы, которые так и норовят политься из его глаз. — Вик, а вы так и не поговорили? — интересуется Томас после ухода барабанщика. — Да, на репетиции не получилось. Когда вы ушли, он пошёл курить, а вернулся за минут пять до вашего прихода, — отвечает девушка. — Понятно. Надо как можно быстрее с ним побеседовать, так как он что-то совсем плох, — говорит гитарист, который, так же как и Виктория, в последнее время переживает за моральное состоянии Торкио. — Это да, — поддерживает его Виктория. А после подходит к парню, обнимая его со спины. А Томас, немного погладив её по руке, продолжает смывать остатки косметики со своего лица. Закончив с умыванием, Раджи поворачивается лицом к девушке, замечая не самую лучшую картину. В данный момент Виктория стоит перед ним со слезами на щеках, и Томас прекрасно понимает, почему же она плачет. Поэтому он без лишних вопросов вновь обнимает девушку, смахивая капли слёз с её лица. — Вик, всё наладится. Не переживай, пожалуйста, — успокаивает её Томас, который хочет, чтобы девушка как можно быстрее пришла в себя, так как прекрасно осознаёт, что если этого не случится, то он сам здесь сейчас разрыдается, потому что гитарист не может видеть Викторию, когда она такая расстроенная. А ещё последние дни для него тоже не были простыми. Де Анджелис успокаивается довольно быстро, а после говорит — Спасибо. Я просто уже не могу все эти проблемы в группе выдерживать, — повествует Виктория. На это Томас просто вздыхает, целуя девушку в лобик, а после говорит: Пойдём домой, поспим, либо фильм посмотрим. Ну и отдохнём от всего, — предлагает Томас, на что получает согласие, так как отдых сейчас нужен всем. *** Торкио приходит домой и заваливается в кровать, чтобы немного полежать и отдохнуть от всего происходящего. Но вот его мысли не дают ему этого сделать. После слов вокалиста Итану становится вообще не по себе, так как ориентация для него — одна из самых больных тем. Ведь он живёт на этом свете уже двадцать два года, а принять себя такого, какой он есть, до сих пор не может, потому что все его самые близкие люди постоянно твердят ему, что ненормально быть таким, как он. А сегодняшнее высказывание вокалиста просто добивает барабанщика, у которого в голове теперь только и летают мысли о том, что он ненормальный человек и то, что, возможно, в этом мире ему не место. От таких мыслей Торкио опять начинает рыдать, как девчонка в подушку. И чтобы, успокоится ему в голову приходит небольшая идея. А именно почитать комментарии под своими постами в инсте. Ведь там он никогда не видел оскорблений. Там, наоборот, всегда пишут что-то по типу: Итан, ты самый лучший и красивый барабанщик на свете! — и всё в этом роде. Да, в какие-то моменты эти комментарии от тринадцатилетних девочек и вправду поднимают ему настроение, насколько бы странно это не звучало. Но поверьте, когда ты живёшь как Торкио, которому изо дня в день втирают то, что он ненормальный, даже такие простые тексты от неизвестных ему людей, которые тебя, грубо говоря, любят слепой фанатской любовью, могут тебе морально помочь, так как там ты видишь слова поддержки, которых порой тебе уж очень сильно не хватает. Но, к сожалению, в этот раз всё опять же идёт через одно место. Просто у Итана из головы вылетает та ситуация с интервью. Поэтому он, так скажем, не учитывает того, что сейчас там может быть уж очень много плохих словечек в его адрес. На данный момент Торкио заходит то на одну фотку, то на другую в поиске добрых слов. Но видит он там нечто другое. А именно оскорбления в его адрес, которые только и твердят, что Итан находится в неадекватном состоянии. Раз уж он может так поступать со своим телом. И ему, наверное, лучше вообще уйти из группы, которая поддерживает совсем другие принципы. И это слова от фанатов, от людей, которых Торкио очень сильно любит, так как только они чаще всего пишут ему добрые слова. А сейчас его просто большинство буквально возненавидело, что просто выбивает у барабанщика последние адекватные мысли из его головы. Он всерьёз начинает задумываться о том, чтобы просто уйти из этого мира раз и навсегда. Ведь он просто больше не вывозит этих постоянных проблем и оскорблений по поводу его никчёмной жизни. *** Дамиано приходит домой и сразу же идёт к винному холодильнику. Достаёт банку пива, а после открывает её, начиная пить, даже не задумываясь о том, чтобы налить напиток в стакан. Ведь сейчас ему не до этого, так как его голова забита совсем другими заботами. — Я ужасен, — говорит себе Дамиано после того, как понимает, что он только что сказал барабанщику, а после выскакивает из студии, а вот эти слова остаются в его голове ещё надолго. Последние дни вокалист только что и делает, что винит себя за такое ужасное отношение к Итану. Ведь он все эти шесть лет использует его как урну, в которую можно сбросить всё говно, что в тебе накопилось за последнее время. — А я ведь и вправду просто использую его как мусорку, в которую можно всё свалить, даже не задумываясь о том, что человеку может быть плохо от моих слов, — говорит себе Дамиано, допивая бутылку, а после открывает новую. Вообще напиться в его сегодняшние планы не входило, но сейчас алкоголь нужен ему как кислород, чтобы просто-напросто успокоиться. Да, вокалист никогда не задумывается над тем, как же себя чувствует барабанщик после его ежедневных оскорблений. Ведь ему это и не нужно особо. А ещё он не позиционирует у себя в голове Итана как отдельную независимую личность, у которой тоже могут быть какие-то чувства, эмоции. Просто для него Итан всегда был каким-то отбросом, который плох во всём. И поэтому на него можно вываливать все нервы, которые у тебя накопились за последнее время. — Я даже свои эмоции контролировать не могу. Что я за человек вообще?! — говорит себе Дамиано, делая глоток пива и смахивая нахлынувшие слёзы с лица. Ещё одна не самая лучшая черта вокалиста — это неумение держать себя в руках. Ведь если ему хочется что-то сказать, он будет это говорить. И ему даже неважно, кому и что же он будет повествовать и в какой форме. — Я даже подумать не могу перед тем, как что-то сказать. Прям как сегодня. Просто взял и сделал Итану больно. Ни с того, не с всего, — думает Давид, выпивая вторую банку пива. И когда он тянется за следующей, то понимает, что напиток, дарящий ему успокоение, закончился. И Дамиано решает, что больше пить ему сегодня не надо, так как алкоголь смешивать не с самым лучшим моральным состоянием лучше не стоит, потому что неизвестно, что же он может с собой сделать, пока будет находиться в таком расположении духа. Да, он очень частно говорит что-то совсем не подумав. И ладно, если это шутка или просто что-то невнятное, что было вставлено в чей-то разговор. А вот если это очередное оскорбление, то Дамиано может сказать очень обидные слова, даже когда он этого не хочет. И сегодняшняя ситуация является явным примером его неумения думать перед тем, чтобы что-то сказать. — А я ведь даже извиниться не могу, — говорит себе Давид. А после идёт умываться, так как на его щёки натекло слишком много горьких и солёных слёз, которые теперь очень неприятно сводят и даже обжигают его лицо. Дамиано с самого детства боялся извиняться перед людьми, так как у него был страх, что его засмеют либо не простят. А сейчас у него далеко не боязнь, у него чертова гордость, которая просто не даст ему в нужный момент поднять свою жопу с дивана и попросить прощение, которое в данной ситуации будет принято. И даже с улыбкой, с искренней улыбкой от всего сердца. Данными размышлениям, Дамиано заводит себя в тупик, который полон чувством вины, отчаянием и жаждой прощения за все свои проступки. Возможно, кому-то такая подавленность даже знакома. И такие люди, безусловно, понимают, что из неё очень хочется вылезти, избавившись от не самых приятным для тебя мыслей или чувств. А делать ты это будешь любыми способами. Дамиано думал, что сегодня ему поможет алкоголь, но его оказывается слишком мало. Тогда у него мелькает мысль про клуб и про случайный секс, но от этой идеи его почему-то начинает воротить. Поэтому он решает пойти прогуляться, чтобы хоть немного развеяться, так как свежий прохладный воздух в конце осени часто способен отрезвить голову от не самых приятных мыслей, но, к сожалению, ни чувств. Но даже несмотря на это, Давид всё равно выходит из дома и идёт туда, куда глаза глядят, просто чтобы развеяться. *** — А правда, что же будет, если я прям сейчас пойду и сброшусь с крыши? — Итан задаёт себе такой страшный и продирающий его до мурашек вопрос, но ответ он находит на него очень быстро: Наверное, всем станет легче, ведь я ходячая проблема, которая только что и делает, что ноет, пытаясь хоть что-то сделать хорошее в этой жизни. Но всё и всегда идёт по одному месту, — говорит себе Торкио, не видя в данный момент в самоубийстве ничего плохого. Ведь сейчас ему кажется, что это единственный верный выход из ситуации, в которой он находится последние несколько лет. На данный момент Торкио просто сидит на кровати, а в голове пусто. Даже мысли ни одной не пролетит. Итан сейчас пуст снаружи и внутри, так как он просто не двигаясь, сидит, смотрит в одну точку, ни о чём не думая. И, наверное, если сейчас посмотреть на него со стороны, можно подумать, что эта кукла, скорее даже очень печальная кукла, которая сидит у себя на кровати в полном одиночестве уже очень много лет. Но его выдают слёзы. Слёзы горечи, которые могут течь рекой, только у человека, ведь он живой и имеет эмоции, в отличие от простой и неживой куклы. Но, к сожалению, на данный момент Итан выглядит так, что скоро он и эмоций лишится, а возможно, даже и жизни. Просидев так минут десять, если не больше, Торкио полностью поглощает какая-то странная, но до ужаса огромная безнадёжность, которая сейчас прилегла, а скорее даже запрыгнула ему на плечи, а слезать никак не собирается. И сейчас эта безнадёжность заключается в том, что Итан на данный момент до такой степени опустошён и потерян, что он не может найти выход из этой ситуации, и единственное, что ему приходит на ум — это смерть, которая его обязательно спасёт от всех его мучений. Торкио, сам не понимая, что он делает, будто под гипнозом идёт на кухню и открывает бутылку вина, а после начинает пить алкогольный напиток большими глотками. Выпив одну бутылку, Итан понимает, что этого недостаточно, чтобы полностью отключить себе мозг и фактически без боли уйти на тот свет. Поэтому он таким варварским способом выпивает ещё две бутылки, и его голова наконец-то полностью отключается. Точнее, правильнее здесь сказать, что она просто начинает хуже соображать, что даёт сделать барабанщику то, чего он так сильно желает. Взяв с кухни нож, Торкио направляется в ванную, чтобы вскрыться. Да, этот способ, наверное, один из самых болезненных, но при этом он довольно быстрый и эффективный. И если честно, то сейчас Итану вообще всё равно, будет боль или нет. На данный момент его интересует только одно, а именно то, какой же метод уйти на тот свет будет самым действенным. Поначалу Торкио просто начинает резаться. Как обычно, нещадно терзая свою левую руку. И ведь ему осталось только немного надавить ножом на кожу, и все его мучения пройдут. Но, как оказалось, даже в таком убитом состоянии сказать это намного проще, чем сделать. По итогу Итан стоит около получаса в ванной, режет руки и при каждом касании ножа о кожу он думает, что вот сейчас я надавлю, и всё закончится, но, к его большому сожалению, этого не происходит и выводит Торкио ещё сильнее. Поэтому он в один момент откидывает нож и бежит на крышу в надежде, что оступиться ему будет легче, чем перерезать себе вены. И вот Итан уже стоит у самого края, смотря вниз. И тут в его голову в кое-то веки лезут адекватные мысли, которые говорят барабанщику, что ему не надо ничего делать. Но исчезают эти мысли так же быстро, как и появляются. Оставляя в голове Торкио только идею о смерти и том, что скоро всё наконец-то закончится. Итан сейчас фактически стоит над пропастью с огромным желанием туда прыгнуть, чтобы все его проблемы угасли. А ещё у него есть такое маленькое, потаённой от самого себя желание того, чтобы ему кто-нибудь сейчас помог и сообщил, что он этому миру очень нужен. А ещё желательно, чтобы это был его любимый человек. Но все же мы понимаем, что такого и близко не случится. Ведь подобные сюжеты случаются только в сказках со счастливым концом, а вот в жизни — нет. Ну или да. Фактически бесхозное хождение Давида по городу с целью успокоиться в итоге делает ему ещё хуже, ведь пока он идёт туда, куда глаза глядят, он забредает в район Итана, что уже заставляет его ощущать эту долбанную вину. И из-за этого у него вновь появляются мысли пойти сейчас к Торкио и раскаяться перед ним. И поверьте, он бы это сделал, если бы в один момент не поднял бы глаза вверх и не увидел бы на крыше одного дома Итана, стоящего на самом краю. И тут Дамиано впадает в очень большое замешательство, так как не понимает, что ему надо делать в такой ситуации. Наверное, сейчас нужно сломя голову бежать на крышу и оттаскивать Итана с края и тем самым спасти его от самого рокового и ужасного решения в его жизни. Но Давид из-за какого-то страха внутри себя делает следующие действия. Он достаёт телефон из кармана и набирает номер Виктории. — Что такое? — интересуется девушка. — К Итану. Живо, — бросает вокалист и кладёт трубку. После эдакого действия Дамиано суёт телефон обратно в карман, надевает капюшон на голову и, склонив голову, чтобы никто не увидел его нахлынувших слёз, направляется к себе домой с чувством того, что сейчас он поступает просто отвратительно по отношению к барабанщику. Но сам к нему пойти он просто не может из-за своих тупых принципов. Но лучше бы он сейчас отбросил их как можно подальше и пошёл бы помогать человеку, который в нём очень сильно нуждается. Но, к сожалению, Дамиано этого не понимает. И, наверное, уже никогда не поймёт. Виктория, мягко говоря, после такого странного звонка от вокалиста находится в полном шоке. И, если честно, ей хочется просто забить на эту просьбу и продолжить смотреть фильм со своим любимым человеком. Но, зная принципы Давида и Итана, который находится далеко не в хорошем моральном состоянии, она, конечно же, мигом выходит из дома под предлогом того, что ей надо срочно к отцу, чтобы у Томаса не возникло лишних вопросов. После Девушка со всех ног бежит к Итану. И как же хорошо, что живут они в районах, которые расположены близко к друг другу. Через семь минут Де Анджелис стоит у дома Торкио и решает оглядеться по сторонам. И подняв глаза наверх, она тут же понимает, в чём дело. После Де Анджелис фактически срывается с места, заходит в подъезд и бегом поднимается на крышу. А в голове только и крутятся слова, которые говорят ей, что она может не успеть. Виктория почти что влетает на крышу, создавая большое количество шума. И, конечно же, Итан на неожиданные для него звуки оборачивается, замечая подругу. И если честно, ему вот прям сейчас хочется взять и оступиться, чтобы не объяснять, что же он средь бела дня делает на краю крыши, весь заплаканный и с изрезанными в кровь руками. — Итан, — зовёт Виктория. Но последний даже с места не двигается, так как до жути боится последующих событий. Точнее, он просто страшится рассказывать о своих проблемах. А вот девушку такое поведение не на шутку пугает, так как в её голову лезут не самые позитивные мысли. Де Анджелис прекрасно понимает состояние своего друга. Точнее она его видит. По Торкио заметно, что этот поступок совершенно необдуман, а делается он сейчас на очень сильных эмоциях. А подтверждает это покрасневшее лицо из-за горючих слёз, которые даже сейчас не перестают течь из глаз барабанщика. Так же окровавленные запястья от многочисленных порезов, подрагивающие руки, сильные всхлипы и слегка покачивающийся корпус. И Виктория думает, что последний пункт происходит из-за дерганий Итана или из-за алкоголя, что более вероятно в данной ситуации. И любому было бы понятно, что человеку в таком убитом состоянии в голову может взбрести всё что угодно, поэтому Де Анджелис и вправду не на шутку пугается, после того, как она раза три позвала Торкио, а тот так и остался стоять на своём месте с опущенной головой. Девушка совсем не хочет применять какую-либо физическую силу, точнее, насильно утаскивать Итана с крыши в его квартиру, так как сейчас такое не лучшее обращение с барабанщиком может обернуться далеко в не самые хорошие последствия. Поэтому Виктория решает сказать пару слов, которые должны придать смелости её другу — Итан, я поддержу тебя, обниму, выслушаю и обязательно помогу, если ты ко мне сейчас подойдёшь, и мы вместе спустимся в твою квартиру, чтобы поговорить в нормальной обстановке. Договорились? — максимально осторожно спрашивает Де Анджелис, которая прекрасно понимает, что одно неверно сказанное ею слово, и барабанщика перед её глазами больше нет. По плану девушки такие добрые слова должны были вразумить Торкио. Но тот ещё минуту стоит и фактически не шевелится с очень задумчивым видом. Да, Итан до сих пор до ужаса боится разговора и правды, которую ему придётся сказать. Но, к счастью, между вариантами спрыгнуть из-за страха, рассказать свои проблемы и поделиться своими переживаниями, а после решить их, он выбирает второй вариант. Поэтому сейчас барабанщик очень неуверенно и боязливо переминаясь с ноги на ногу, подходит к Виктории и поднимает на неё глаза, которые полны вины, скорби и сильных страданий, которые уже не знают, куда им деться. — Пойдём, — с небольшой улыбкой произносит Виктория, вставая сзади друга и кладя руку ему на плечо. Как бы, подталкивая барабанщика, идти вперёд. Зайдя в квартиру и закрыв за собой дверь, девушка первым делом ведёт друга в ванную, чтобы промыть и обработать раны. Всё то время, пока Виктория работала с порезами Итана, последний стоял столбом, тихо плача. Хотя внутри себя он сейчас очень хочет заорать от невыносимой моральной боли, которая с каждым днём поглощает его всё сильнее и сильнее, а сегодня, видимо, захватывает почти до конца. Но вовремя появившийся Дамиано даёт ему фактически второй шанс, чтобы хотя бы он смог наладить свою жизнь. А рассудительная и добрая Виктория обязательно поможет ему, ведь она мастер в таких делах. *** Домой Дамиано приходит заплаканный, с трясущимися руками от страха того, что Виктория может не успеть. Поэтому, как только Давид переходит порог своей квартиры, он фактически сразу же валится на колени, со всей силы ударяя рукой об пол, тем самым вымещая все свои эмоции. А после из его уст вырывается крик, который полон боли, и понимания того, что ты, возможно, убил человека своим длинным и ядовитым языком. Но на этом гортанном звуке страдания Дамиано не заканчиваются, так как тот груз, который состоит из проблем, переживаний и боли ещё не сошёл с его плеч. Поэтому Давид просто начинает рыдать в голос, оперевшись спиной о стену и всё также оставаясь на полу. Давид вводит себя в такое отвратительное состояние, потому что тупо боится за человека, которого возможно уже нет в живых. Конечно же, можно просто написать Виктории с вопросом о том, как там Итан, но он опять же страшится это делать. Скорее даже ему просто стыдно, так как всё, что сейчас, возможно, делает Де Анджелис, мог сделать он. И он бы точно успел, в отличие от Виктории, которая сейчас неизвестно где находится. И с Итаном она или нет, вокалисту тоже неизвестно, но даже если бы Дамиано знал, что с Торкио уже всё в порядке, он бы тоже сидел бы вот так и рыдал в голос. Но тогда причиной истерики было бы понимание того, что он фактически довёл ни в чём невинного человека до самоубийства и при этом даже не постарался помочь. Точнее, он просто перекинул всю ответственность на другого человека из-за своей тупой гордыни и с какой-то стороны даже страха того, что он сделает Итану ещё хуже. Ведь Дамиано совсем не умеет помогать людям в таких сложных ситуациях, так как он скорее сам пойдёт и сбросится с крыши от непонимания того, что же надо сказать человеку, чтобы тот пришёл в себя. Просидев на полу в таком состоянии ещё минут тридцать. Точнее, в неудавшихся попытках успокоиться. Которые заводят Давида в ещё более большой тупик, но при этом усиливают в нём желание побыстрее прийти в себя, так как в таком состоянии он попросту больше не может находиться. И поняв, что слезами делу он не поможет. Дамиано начинает думать, что же ему ещё можно сделать, чтобы окончательно успокоиться. Выброс эмоций, алкоголь или, например, поход в клуб, в поиске спонтанного секса — это те способы, которыми обычно пользуется вокалист, чтобы привести себя в чувства. Но сейчас они совсем не помогут Давиду, так как первый пункт он уже попробовал, а второго у него попросту нет, а от мыслей о третьем его опять начинает воротить по уже фактически понятным ему причинам. И единственный способ, который на данный момент приходит ему в голову, это причинение себе физической боли. Только вот им Дамиано никогда не пользуется. Но даже несмотря на это, он решает попробовать, так как ему просто хочется достичь хоть небольшого спокойствия. Поэтому Давид встаёт с пола и на немного дрожащих ногах идёт на кухню, берёт нож. А после направляется в ванную. Дамиано аккуратно и фактически не надавливая на нож наносит первый, совсем неглубокий маленький порез, а после останавливается. И место, где появляется рана, начинает несильно пощипывать. Но ни грамма успокоения это не приносит. Поэтому Давид наносит ещё два, но уже более больших и болезненных пореза, которые уже довольно-таки ощутимы. Но даже это не даёт вокалисту спокойствия. И он решает нанести ещё несколько более сильных ран на свое запястье, от которых уже начинает заметно болеть конечность. Как Вы уже, наверное, догадались, успокоения последние порезы ему тоже не приносят. Но Давид понимает, что физическая боль немного перекрывает моральную, так как из-за болевых ощущений мозги начинают концентрироваться на физических и на некоторое время даёт забыть о душевных переживаниях. Поэтому Дамиано продолжает. Но вот теперь вокалист свои руки не щадит, сильно надавливая на нож, когда резко проводит им по коже, так как это даёт те ощущения, которые и вправду помогают потушить в себе душевную боль. Давид стоит так очень долго даже не собираясь останавливаться, так как боится, что он сейчас перестанет резаться и к нему вернётся то ужасное чувство вины, а за ним и вся моральная боль. И ещё одна причина того, что он не останавливается — это желание себя наказать за всё содеянное. Точнее, за каждое обидное слово, ругательство, оскорбление, которым он когда-либо одаривал Итана. Да, Давид настолько сильно погряз в чувстве вины, что просто теряет почти весь свой здравый смысл. Но хорошо, что не весь, так как он всё-таки решает остановиться, когда видит, во что же он превратил свою левую руку. Как бы странно это не звучало, но после этой до жути долгой и болезненной резни Дамиано для себя кое-что выносит. Но что же? Так вот, пока Давид обрабатывает раны, он в один момент задумывается. А почему он фактически ни с того, не с всего так сильно начинает переживать за Торкио, которого несколько дней назад он ненавидел всей своей душой. А в его бедную голову лезет только одно объяснение всей это ситуации. Но нельзя сказать, что Давиду оно уж очень нравится. И, скорее всего, вокалист эту идею никогда не примет. Исходя из последних событий, вокалист понимает, что у него есть довольно-таки сильные чувства к барабанщику, так как несколько лет назад с ним происходило почти то же самое, что и сейчас. Только вот тогда всё было по-нормальному. Точнее, влюбился он в противоположный пол, как это обычно и происходит у адекватных людей. А сейчас к нему приходит осознание, что он потихоньку влюбляется в человека своего же пола, только вот принять он это не может. А мысли про эти чёртовы чувства к Итану, как назло, отвязываться от него совсем не желают, делая вокалисту только хуже, так как он с каждой минутой всё сильнее и сильнее осознаёт, что становится тем, кем никогда не хотел становиться. И это его, мягко говоря, пугает.