Красная черта итога

Толпа гудела как растревоженный улей. И он не мог разобрать, что они кричат. Кто-то молил Одина сжалиться над сыном, кто-то кричал ему вслед о предательстве. Это было каким-то своеобразным развлечением. Понять кто что кричит, о чем молит, словно мидгардец, какими словами его провожают. Этот хаос ему очень нравился. Толпу никто не мог остановить. Он знал, также, что за всем этим следит внимательный глаз Одина. А Тор стоит за ним. Он знал, что царица отказалась наблюдать за этим. За его казнью. Цепи забавно брякали от каждого движение. Он был не в привычном боевом костюме, а в какой-то зеленой разорванной рубашке. Благо не унизили ещё больше, заставив брюки переодеть. Запястья ныли от постоянной, непрекращающейся боли. Наручники. Он тряхнул головой, пытаясь убрать прядь волос, что так мешалась ему. Как странно. Его ведут на смерть, а он думает о волосах. Наверное потому, что он не верил в происходящее. Всё было как во сне, за пеленой тумана, нереальным, неправдой. Он - бог лжи. Он знает что ложь, а что правда. А это... Его здесь нет. Он в камере. В тюрьме. Брошенный, покинутый, гниющий заживо в самом темном месте Асгарда. И вдруг помилованный на смертную казнь. Он думал часто о том, что оставит, уйдя в Хеллхейм. Воспоминания, которые непременно сотрут из памяти все, кто знал его. Даже смертные люди, не пройдет и пятьсот лет, забудут захватчика. Он так не хочет. Он хочет жить. Жить в сердцах. Липким страхом мучить их сознания, порождая ужас, что расплывется дрожью по всему телу. Он проклянет их. Всех. Кто молит о его спасении, кто оскорбляет словом гадким, кто просто смотрит, так бесстрастно. И шепотом, пока идет на эшафот, он скажет им прощение. Свое зловещее прощание. - О, Энергия, что создает все на свете, в мире светлом и темном, живое. Услышь в этот час зловещий проклятие мое, месть несвершенную, обиды горькие, - начал он, как начитает каждый маг свое проклятие.- Я сын твой, дитя твое. Я прошу, как последние желание, исполни мое проклятие. Пусть он думал, что его никто не слышит, но рядом стоящий стражник улавливал каждое словечко, произносимое трикстером. К ужасу честного мужа, он вспомнил, что Локи никто не лишал магии. - В ту минуту как прольется кровь моя, орошая землю, пусть солнце скроется, потухнет, исчезнет. Пусть день станет ночи темнее, темнее пустоты, темнее души беспросветной моей. Пусть каждый, кто видел или слышал, или знает о смерти моей, страдает, изводит себя теми же страхами, что мучают меня и сейчас. В этот день, в этот миг пусть они ликуют, празднуют победу. Но ты приди в самый яркий день и убей его. Обрежь им крылья, чтобы взлететь не смогли. Сломай их волю. И в ту минуту, когда нужна фортуна, оставь их. Лиши своей любви, как был ее лишен и я. Проклятье им. Прокля... Он был вынужден прерваться. Они подошли к ступенькам. Ступенькам, что ведут к самой Хель. На эшафот. Взгляд как-то сам собой упал на плаху и сердце пропустило один удар. Нет. Он не верил. Он никогда никому не верил, не верит и верить не будет. Не доверяй или будешь обманут. Не люби или тебя предадут. Убей или будешь убитым. И никто не поверит тебе. И никто не полюбит тебя. И ты умрешь. Потому что бороться со всем миром в одиночку не может никто. Ты проиграл, Локи. Не сражение, а войну. Один из стражников толкнул его в спину, принуждая подняться по ступенькам. И он выполняет молчаливое требование. Там уже стоит, поджидая преступника, палач. Его довели до плахи и опустили на колени пред ней. Как иронично. Не так давно он сам приказывал встать на колени, а теперь... - Мой царь - произнес палач басом, невыносимо громким для ушей привыкшем к тишине камеры. - Я жду приказа. Локи не видел, что происходит за его спиной, но знал все до мельчайших подробностей. Он видел раньше казнь. Там стоит Всеотец, невозмутимо глядя на происходящее. Его правая рука поднимется вверх, но опустит он ее (давая сигнал палачу) не сразу. Он может сменить наказание. Отрубить, к примеру, не голову, а ногу или руку, чтобы воин не смог взять оружие и отправиться в бой. Но как поступит Один? Царь не в первый раз выбирает между тем как ему хочется сделать и тем как надо. Отец-Один, тот что растил Локи, учил Локи, любил Локи (по своему, но любил), хочет чтобы все это закончилось, забылось, рассеялось как самый страшный сон. Обнять сына, сказать ему какой глупый же он мальчишка. Может и в угол лучше поставить? Но Царь-Один, тот справедливый, честный, в меру жестокий Мужчина, должен казнить предателя. Не того мальчика, что он растил, а убийцу. Аса, что лишил жизни тысячи невинных людей! Как царь может просто закрыть глаза на это? Пусть все знают, любой ответит перед судом Асгарда за свои преступления. И рука опустилась вниз. Толпа возмущенно охнула. Даже те, кто не недолюбливал Локи считали, что отец не лишит сына жизни. Большее, что произойдет отрубят что-нибудь. Причем ни руки, ни ноги, а, скажем, ухо или, чтоб поиздеваться, нос. Но нет. Не жизнь. Локи все понял. По реакции людей. Его убьют. Не знаю зачем, но в тот миг он поднял голову. Он смотрел на небо. Прекрасное небо Асгарда. Кое-где красноватое, кое-где оранжевое ,но в основном голубое. О, сколько оно видело. Сколько тайн Локи доверял ему. Его безмолвный, верный друг. Единственный друг. И сейчас, как истинный друг (не без иронии будет сказано), решило разрушить его последнюю иллюзию. Время вышло. Он смотрел в голубизну небосвода и ужасался. Осознание ситуации пришло в полной мере. Он проснулся. Туман исчез. Пелена испарилась. Не будет завтра, послезавтра, через неделю, месяц, год. Незачем строить планы, думать, что будет дальше. Это конец. Это черта итога, проведенная его кровью. Палач тяжелой поступью подошел к Локи. Его сильная рука хватает его за шкирку и силой прикладывает к плахе. Больно, но это не волнует больше бога. Топор уже в руках у мужчины, но он сделает так, чтобы Локи не знал об смертельном ударе. Тогда шок не даст почувствовать боль, а там уже и смерть избавит его от любых мучений. - Дайте мне топор, - сказал палач и тут же нанес удар. Голова с глухим стуком покатилась по доскам. Воцарилась тишина. Только птичье пение нарушало ее. Через две недели за сыном отправилась и мать. Фригг не вынесла такого горя во второй раз. Проклятие, что наслал Локи, держалось до самого Рагнорёка. В день его казни, каждый год солнце исчезало с небосклона. Тьма воцарялась в Асгарде. И каждый знал, это Бог Локи. Он снова среди нас. Потому что пока мы шепчем его имя, как запрещенное заклинание, пока мы помним его деяния, пока жив в нас страх - он не умрет. Он - Локи. Он - бог страха и ужаса.