Дотторе бы соврал, если бы сказал, что не влюбился...

      Ночной Драконий хребет пугал людей своей атмосферой. Много страшных историй ходило вокруг этих заснеженных земель. Начиная с ужасного холода, который часто доводил путешественников до летального исхода и заканчивая легендами об останках дракона Каэнри’аха, зарытыми где-то в глубине гор. Тьма укрывала это место, не оставляя ни единого намека на свет. Лишь голубое сияние Шипа небесной стужи можно было увидеть из любой точки.       Несмотря на все это, Альбедо становилось здесь спокойнее. В отличии от стойки в Мондштадте, где часто он помогал Тимею и Сахарозе, тут можно было работать в одиночестве, не отвлекаясь на крики раздражающих пьяниц, что каждую ночь вываливались толпами из таверн, а лаборатория Ордо Фавониус хоть и была более продвинутой в плане оборудования, все равно не доставляла ему то чувство спокойствия, как эта небольшая база.       В небольшой пещере горел тусклый свет от нескольких свечей. Пробирки иногда стукались друг от друга, издавая характерный звон.       В носу уже какое-то время стоял сильный запах Алкагеста. Сегодня руки непривычно тряслись, а мысли в кучу собирались тяжелее.       Чертов Дотторе. Зная о том, что сейчас этот безумный, но до ужаса любимый доктор где-то на этой горе и уже долгое время не возвращался на алхимическую базу, Альбедо не мог полностью сосредоточиться на процессе.       — «Он же всё-таки Предвестник. Наверняка отделается парой царапин». — пытался заверить себя алхимик, но с каждым часом верить в это становилось все труднее.       Отвлечь себя рисованием не получилось. Кисть, вместо стакана с окрашенной водой, постоянно попадала в рядом стоящую кружку черного чая.       После нескольких неудачных попыток, блондин решил заняться изучением новых объектов, которые ему принесла путешественница после очередной поездки в Инадзуму, но и это не увенчалось успехом. Руки то и дело тянулись совершенно не к тем веществам, а в худшем случае это могло привести к огромному взрыву.       Откладывая держатель для пробирок в сторону, алхимик пошел к выходу из пещеры.       Небо было заполнено тучами. Снежинки и морозный ветер неприятно били в лицо. На снегу оставались следы от сапог.       Альбедо поправил съехавший плащ, затем ноги повели его к обрушенному мосту. Голубые глаза защипало и искусственно созданное сердце забилось в бешеном ритме, когда на ближней стороне юноша увидел Предвестника.       Теплое пальто в некоторых местах насквозь пропиталось алой жидкостью, из чего можно было сделать вывод, что там не было ни одного живого места. По ноге, где штанина была больше похожа на грязные тряпки, также без остановки стекала кровь.       — Живой. — сдержанно улыбнулся Альбедо, подрываясь со своего места.       Алхимик прижался к широкой груди, стараясь не причинить Дотторе боли. Сжимал в кулаках меховой воротник заляпанного кровью пальто, что-то неразборчиво шептал.       — Живой. — более внятно повторил Альбедо, только уже в сгиб его шеи, — Больше не пугай меня так.       — Я тоже скучал. — подметил доктор, здоровой рукой обнимая юношу.       Довести его было нетяжело, потому через пару минут две светлых макушки теплились у небольшого котелка на алхимической базе.       Грязная верхняя одежда, выдающая принадлежность к Фатуи, висела рядом с костром. Не так близко, чтобы огонь мог повредить ткань, но и не так далеко, тем самым помогая быстрее высохнуть. На лице ученого не красовалась маска Предвестника. Как только они ступили на порог пещеры, она была снята и отложена хозяином куда-то на стол. Таким образом он показывал, что всецело доверял партнёру.       — Где ты так умудрился? — устало бросил Альбедо, откупорив бутылек с прозрачным содержимым.       — Долгая история.       — У нас достаточно времени.       Под долгий рассказ Дотторе, что иногда прерывался шипением от неприятных ощущений, алхимик обрабатывал свежие раны. Ватка с противно пахнущей жидкостью обжигала места, где уже не было защитных слоев кожи.       Альбедо окинул тяжелым взглядом возлюбленного. Ему хотелось выкинуть из головы силуэт окровавленного Предвестника, стереть ту виноватую улыбку с лица, обычно наполовину скрытого маской Фатуи. Забрать боль себе, лишь бы снова не видеть то искривленное в агониях выражение лица.       Закончив с последней марлей на ноге, юноша положил голову на плечо Дотторе. Вдохнул знакомый аромат одеколона, теперь смешанный с запахом лекарств. Сам мужчина перебирал меж пальцев блондинистые пряди. Не перебинтованной рукой потянул Альбедо на себя, заставляя того опуститься к нему на колени.       — У всех Предвестников такая мания с кем-нибудь подраться? — буркнул под нос блондин, но собеседник всё-таки его услышал.       — Ты видел других Предвестников? — ехидно сверкнул алыми глазами доктор.       — Рыжий, с голубыми глазами и красной маской. Тарталья вроде.       Алхимик вспомнил того парня из Снежной. Во время совместного путешествия с Люмин, Альбедо видел своими глазами, с какими усилиями девушка утаскивала полуживого, но еще полного энтузиазма надрать соперникам задницы Чайльда с поля боя.       — А, ты про него. — усмехнулся учёный и поцеловал юношу в висок, — Он славится этим. Я же предпочитаю все решать не своими руками, но это не тот случай.       Теперь слова были ни к чему. Ласковые прикосновения и долгие поцелуи говорили сами за себя.       Предвестник, после того инцидента на винокурне три года назад, даже слышать о городе алкоголя и бардов не хотел. До конца считал, что там нет ничего, что могло бы так сильно заинтересовать знаменитого доктора. И если бы Дотторе кто-нибудь сказал, что он будет вот так сидеть в обнимку с жителем того города, куда возвращаться хотелось меньше всего, то наверняка ученый ядовито посмеялся бы ему в лицо. Однако алхимик, в данный момент чуть ли не лежащий у него на коленях, заставил полностью поменять мнение.       Уже в первую встречу сердце Предвестника пропустило удар. Если бы не Пьеро, по приказу которого приехал туда именно он, а не один из его клонов, то Дотторе в жизни бы не появился в Мондштадте. Внезапная встреча на Драконьем Хребте сначала лишь приподняла скучающее настроение мужчины.       Юноша стоял на одном из многочисленных обрывов, рисуя на холсте невероятные пейзажи гор. Блондинистые волосы обрамляли аккуратные черты лица, голубые глаза всматривались вдаль, пытаясь уловить каждую деталь, губы расплылись в расслабленной улыбке. Дотторе бы соврал, если бы сказал, что он его не заинтересовал.       Тогда Предвестник впервые задержался на задании. Доктор пытался убедить себя, что он здесь только ради совместного эксперимента, однако сердце явно опровергало эти мысли. В те минуты чай и разговоры о науке около небольшого костра грели душу.       Однажды, как казалось Дотторе, он проводил самый обычный опыт. Смешивая некоторые вещества, получались необычайно красивые цветы. Такие фокусы Предвестник делал еще в Академии. Но в тот момент, глядя на Альбедо, дыхание и сердцебиение участились. Глаза алхимика горели ярче звезд на фальшивом небе, а улыбка настолько искренней, что мужчине самому захотелось улыбнуться в ответ. Дотторе бы соврал, если бы сказал, что не был очарован им.       В последующие разы мужчина с легкостью мог не марать руки в чужой крови, отправив сюда одно из своих творений, но именно из-за этого одинокого алхимика, сейчас ученый находился тут, а не за тысячи километров в Снежной. И теперь он не жалел, что проводит часть своего свободного времени тут.       Дотторе частенько винил себя за то, что в самом начале он сомневался в искренности Альбедо. Что постоянно недоверчиво косился на него, когда тот лишь из обычного любопытства спрашивал как его дела или принюхивался к чаю, чтобы понять, если ли в нем яд. Но он привык так делать, а потому блондин не обижался.       Шло время, и толстые слои льда Снежной вокруг его сердца начали таять. Рядом с ним образ безумного доктора рассыпался на мелкие частицы и его остатки молниеносно разлетались по ветру.       От сдержанной, но такой нежной улыбки, мягкого взгляда, когда юноша делал наброски в альбом и бархатистого смеха.       От лёгких прикосновений к руке, переплетая пальцы между собой, крепких объятий в холодные ночи и полных страсти поцелуев.       Доктор бы соврал, если бы сказал, что не следил за каждым движением бледных и обманчиво тонких рук двадцать минут назад. Как они с таким трепетом касались увечий, перебинтовывали его конечности, на конце завязывая небольшой бантик.       Учёный хоть и не полностью показывал, но всем сердцем был рад, что впустил этого юношу в свою жизнь и душу. Дотторе бы соврал, если бы сказал, что не влюбился.       — Постараюсь, но ничего не обещаю. — прошептал мужчина в блондинистую макушку.       Предвестник не видел, но на губах Альбедо растянулась еле заметная улыбка.