Идеал

Иногда Доппо задумывался, когда все началось? Тогда, когда в Вооруженное детективное агентство взяли беглянку Кёку? Когда вступил чертов Дадзай, скрывая, что он бывший исполнитель Портовой мафии? Когда сам Доппо решил, что замечательной идеей будет связать свою жизнь с подобной работой? Первым был Ацуши: в один дождливый день, когда Доппо спустился выпить кофе в «Удзумаки», мальчишка нашелся за дальним столом с Акутагавой. На улице лило, как из ведра, Ацуши двумя руками держал чашку какао с ненормально большими зефирками, бледный, словно мертвец, Акутагава медитировал над чаем напротив, и между ними царила такая идиллия, что Доппо поперхнулся на вдохе. Ацуши заметил его почти сразу — то ли почувствовал своим тигриным чутьем взгляд, которым Доппо сверлил его затылок, то ли еще что. Вскочил на ноги, пугливо захлопал глазами. — Добрый день, Куникида-сан, а мы тут от дождя спрятались, — улыбнулся извиняющееся и виновато, а пальцы невольно сжали край рубашки. — На улице такой ливень, а Акутагава и без того кашляет, ну и я мокнуть не захотел, и... Вы же не сердитесь? Мы тихонько здесь посидим, ладно? Акутагава будет вести себя прилично, он обещал. Доппо тогда так и не нашел, что ответить: слова упорно путались и убегали, не желая складываться в привычные фразы. Судя по всему, Ацуши это принял за хороший знак, потому что с того дня Акутагава стал иногда появляться в кафе, неизменно занимая самый отдаленный угол. Однако на нем все не кончилось. Когда в «Удзумаки» впервые пришел Накахара Чуя, Доппо пропустил — зато заметил, что Ёсано иногда к работе начал подвозить роскошный красный спорткар. В личные дела в агентстве не принято было лезть (хотя Доппо и слышал однажды, как ожесточенно спорили Харуно с Наоми, кто же был тем таинственным кавалером), поэтому появление сильнейшего бойца портовой мафии в такой милой сердцу кофейне произвело на Доппо неизгладимое впечатление. Заскочив выпить кофе, чтобы спокойно просмотреть перед работой утреннюю газету и настроиться на еще один день вместе с чертовым Дадзаем, Доппо напоролся на Накахару с Ёсано за барной стойкой. Они говорили, словно давние знакомые, шляпа Накахары лежала на барной стойке, красная туфля Ёсано упиралась в подножку стула Накахары, затянутая в темный чулок нога почти касалась черных брюк. Ёсано медленно водила наманикюренным пальцем по ушку чашки с эспрессо, по ее лицу блуждала лукавая улыбка, а от взглядов, которыми она обменивалась с Накахарой, у Доппо запылали кончики ушей. Выпить кофе в то утро он так и не смог. За Накахарой, словно получив какое-то разрешение, потянулись все остальные. Заглядывала та девчонка, которая, притворившись клиенткой, пыталась выманить только вступившего в агентство Ацуши: сидела за барной стойкой с чашкой чая и печально таращилась на Акутагаву. Заскакивал какой-то псих в зеленом шарфе и солнцезащитных очках: закусывал какао цельным лимоном и приставал к Ёсано и встревоженному таким вниманием Ацуши. Несколько раз заходил чинно выпить кофе командир Черных Ящериц — Доппо как-то пересекся с ним взглядом, и тот кивнул в знак приветствия, словно они были давними знакомыми. Однажды Доппо застал Акутагаву Гин — та ела клубничный чизкейк за тем же столиком, который облюбовал ее брат, — и после этого неделями пришлось гонять из-под окон кафе Катая, где тот поджидал на свою Ямато Надешико. Только директор держался от этого в стороне: все чаще и чаще он надолго покидал здание Вооруженного детективного агентства и исчезал где-то в городе. Наверное, думал Доппо, ему не хотелось находиться в одном помещении с представителями портовой мафии. Правда, когда Доппо высказал свои догадки в присутствии Дадзая, у того случилась тяжелая и затяжная смеховая истерика. Причину такого веселья Дадзай, конечно же, не объяснил, и Доппо очень сильно захотелось ему врезать. А потом в кафе пришла она, и Доппо понял, что его мир перевернулся. Стоял теплый вечер ранней осени. Густые оранжевые лучи заливали окна «Удзумаки». Доппо возвращался в агентство, чтобы быстро подготовить отчет: очередное расследование было успешно завершено, мира и порядка в Йокогаме снова стало на каплю больше, и это грело сердце. Настроение было настолько приподнятым, что Доппо решил: небольшая пауза и чашка чая перед последней работой на сегодня не помешают. Все равно он так и так обычно последним покидал офис. Ладонь привычно легла на перевитую бронзовую ручку двери. Мелодично зазвенел колокольчик. Доппо переступил через порог, полной грудью вдыхая запах кофе и корицы — да так и замер. Она стояла у барной стойки вместе с Накахарой и Кёкой и о чем-то с ними разговаривала. Идеально завязанный оби опоясывал стройную талию, до миллиметра выверенный воротник кимоно открывал хрупкую, словно у журавля, шею, в аккуратной высокой прическе поблескивали шпильки. Озаренная закатными лучами, она казалась богиней, которая почему-то сошла с Небес в мир смертных. Доппо почувствовал, как пойманной птицей забилось в груди сердце. Время словно замерло, затаив дыхание, не решаясь сдвинуться с места рядом с такой совершенной красотой. Чья-то рука похлопала его по плечу. — О-о-о, Куникида, так вот какие женщины тебе нравятся, — протянул над самым ухом вкрадчивый голос Ёсано. — А когда мы сражались против мафии, ты так на нее не смотрел. Время снова сдвинулось. Доппо почувствовал, как страх электрическим разрядом промчался у него по спине от поясницы до самого затылка. — Нет, я не... Это не!.. — Доппо резко повернулся, но Ёсано только помахала ему рукой — мол, можешь не объяснять, и так все видно — и двинулась к Накахаре. — Этого. Не может. Быть, — твердо повторил уже сам себе Доппо, до боли в пальцах сжимая кулаки. Это не было правдой. Это просто не могло быть правдой! Ему показалось, пригрезилось, это все было влияние слишком хорошего настроения и окружающей атмосферы, а на самом деле он бы никогда и ни за что не посмотрел на женщину, посвятившую свою жизнь криминалу. — И вообще, уверен: она только на первый взгляд выглядит такой идеальной! — Доппо порывистым движением поправил очки, словно восстанавливая таким образом свое душевное равновесие. — Да, это все бред, и я докажу! Обязательно докажу! Он развернулся на каблуках и широким шагом вышел во двор. Мысль об отчете мелькнула где-то на краю сознания и исчезла: вопрос идеалов был куда важнее, и Доппо не планировал терять ни минуты. Доппо чувствовал себя разбитым. Растоптанным, уничтоженным до основания, распыленным на атомы. Этого не могло быть. Этого просто не должно было случиться — и все же лгать самому себе было еще сложнее, чем признать реальность. В конце концов он всегда гордился своей честностью. «Удзумаки» — как обычно в последнее время — полнилось людьми из портовой мафии. Ацуши с Акутагавой сидели в своем углу, за соседним столом пристроились Черные Ящерицы, за барной стойкой весело болтали Накахара с Ёсано, а напротив, у самого входа, словно олицетворяя пространство истинно японского духа, пили чай в уютной тишине Озаки Коё и Кёка. Доппо — уже в который раз — перевел трагический взгляд с них на свою записную книжку, однако галочки, стоявшие напротив каждого пункта из списка «Идеальная женщина», и не думали исчезать. Он провел расследование, раскопал все, что смог, и проверил каждую информацию, наверное, раз по пять — но отрицать очевидное было бесполезно. Озаки Коё оказалась воплощением его идеала. Манеры, сила, эрудированность, интересы — он не смог найти ни одного недостатка, сколько бы ни пытался придраться. Доппо тяжело вздохнул и уронил голову на скрещенные поверх стола руки. Хотелось умереть, лишь бы не жить в такой невыносимой реальности. Рядом послышались шаги, затем скрипнул диван с другой стороны стола. Доппо поднял страдальческий взгляд — и едва успел проглотить ругательство: напротив него на мягкое сиденье нахально плюхнулся Дадзай. — Куникида, ты чего такой угрюмый? — будь это Ацуши, он бы, наверное, поверил, что обеспокоенность на лице Дадзая была искренней. Доппо таких иллюзий не питал. — Не твоего ума дело, — огрызнулся он, всем своим видом пытаясь показать, что Дадзаю сейчас не рад. Эффекта, к сожалению, не вышло: Дадзай смерил его длинным оценивающим взглядом, затем скосил глаза на записную книжку. — Что, какое-то расследование не клеится? — подхватил ту жестом фокусника — настолько быстро, что Доппо даже не успел среагировать. Пробежав взглядом одну страницу, быстро перелистнул еще несколько. Мгновение в глазах Дадзая стояло удивление, а потом на его лице расцвела такая ухмылка, что Доппо похолодел. Сияя, словно солнце в летний полдень, Дадзай стремительно крутнулся, развернулся к барной стойке и сладким, как мед, голосом на все кафе пропел: — Чу-у-у-уя, подойди-ка сюда, у меня для тебя такая новость! Накахару, секунду назад о чем-то весело разговаривавшего с Ёсано, мгновенно перекосило. — Чего тебе, водоросль? — он обернулся, окидывая Дадзая крайне недовольным взглядом — таким подозрительно знакомым, где-то Доппо его уже видел. Дадзай только еще шире расплылся в ухмылке. — Такое судьбоносное событие назревает — а ты не в курсе! — с театрально преувеличенной жалостью в голосе продолжал он, и не думая убавлять громкость. — Временами однажды на всю жизнь бывает. А ты, как обычно, все пропустишь! Теперь на них уже таращилось все кафе: и Ацуши с Акутагавой из своего привычного угла, и только что спустившиеся и застывшие в дверях Танизаки с Наоми, и все, кто присутствовал из портовой мафии — и, хуже всего, сама Озаки Коё. — Отдай! — Доппо рванулся через стол, пытаясь выхватить записную книжку из рук Дадзая, но тот ловко уклонился. Накахара скользнул по Доппо подозрительным взглядом, словно оценивая, заодно ли он с Дадзаем, но очевидной связи, похоже, не нашел и снова повернулся к Дадзаю. — Не втягивай меня в ваши разборки, — раздраженно цыкнул, а Доппо вдруг понял, кого же Накахара так ему напоминал: его самого, когда приходилось разговаривать с Дадзаем. В сердце что-то щемящее тренькнуло: встретить еще кого-то, кто на собственной шкуре знал, что такое быть напарниками с этим проклятым суицидником, было бесценно. Однако Дадзая было не остановить: он, похоже, оседлал особенно мудаческую волну вдохновения и готов был идти до конца. — Ах, Чуя, ты разбиваешь мне сердце! — принялся заламывать руки он, не иначе как чудом уклоняясь от Доппо. — А я ведь с лучшими намерениями! Я же был уверен, что ты первым захочешь узнать о свадьбе сестрицы Коё! Запала звонкая тишина: еще секунду назад кафе наполнялось привычным вечерним шумом — а затем словно обрезало. Доппо почувствовал, как сердце провалилось куда-то вниз, далеко и глубоко. Взгляд сам скользнул в сторону Одзаки Коё — та сидела ровно, прикрыв рот рукавом кимоно, и с вежливым любопытством наблюдала за происходящим. Крайне внимательно наблюдала. Нет, только не... — Что. Ты. Несешь? — четко, тихо и очень тяжело произнес Чуя. — Заткнись, чтоб тебя! — одновременно с ним зашипел Доппо, вкладывая все свое отчаяние в последний рывок. Не повезло: Дадзай перекатился через спинку дивана, чудом не свернув себе шею, и выпрямился с другой стороны с ловкостью гимнаста. — Ну как что? — он театрально поднял вверх раскрытую записную книжку, широким жестом демонстрируя ее всем окружающим. — Наш Куникида-кун наконец-то нашел свой идеал женщины, так что скоро будем гулять свадьбу агентством и мафией на пару! Доппо бессильно сполз на диван и закрыл лицо руками. Теперь его жизнь точно была кончена.