Любовь может все

Ягге отошла от академика, лежавшего на кровати, и направилась к преподавательнице нежитеведения, глаза которой выражали невыносимую боль. – Он не умер, – произнесла хозяйка магпункта. – Смертельных ран нет, но он без сознания, а его сердце практически не бьется. Я не могу ему помочь, поскольку не знаю, что с ним. Медузия, может ты запомнила, каким заклинанием Чума попала в Сарданапала? – В том то и дело, что это не она…а он сам, – негромко сказала Горгонова и столкнулась с непониманием в глазах старушки. – Та-кого-нет хотела убить меня, но академик произнес заклинание с розовой искрой, которая ранила их обоих прямо в сердце, после чего он и потерял сознание. Ягге, ты знаешь, что это за заклинание?? Хозяйка магпункта кивнула. – Это заклинание из любовной магии, которую запретил Древнир, поскольку она была очень опасной, – начала свой рассказ Ягге. – По пальцем можно пересчитать тех, кто знаком с этим заклинанием. Волшебник может использовать его, чтобы защитить дорогого ему человека, но заклинание сработает только в том случае, если он искренне и всем сердцем любит того, кого хочет обезопасить. И если, как ты говоришь, искра разделилась и ударила в сердце академика и Чуму, то заклинание сработало. – Ягге, что же теперь делать? Есть какое-то средство, чтобы он очнулся? – обеспокоенно спросила Медузия. – Здесь только один выход. Если человек, которого защищал волшебник, также искренне любит его в ответ, то он непременно придет в себя, – ответила хозяйка магпункта, не переходя на личности. – Только это может произойти как через час, так и через сто лет. Никто так и не понял, от чего это зависит. – Можно я побуду с ним наедине? – попросила Горгонова, присаживаясь на кровать рядом с академиком. Ягге молча кивнула и вышла из комнаты. Преподавательница нежитеведения взяла за руку Сарданапала и наконец-то дала полную волю слезам, которым так хотелось вырваться наружу. Прошло три дня с тех пор, как произошли вышеописанные события. Все преподаватели школы Тибидохс знали о случившимся и искренне жалели директора. Как утверждала Ягге, Чума вряд ли когда-либо вернется, поскольку должен найтись человек, который искренне ее любит, только тогда она снова оживет, что было очень маловероятным. Медузия так и сидела все время у кровати академика, не желая уходить в свою комнату, сколько бы ни просили ее об этом Ягге и Зубодериха. – Есть какие-то новости? – спросила преподавательница сглаза хозяйку магпункта. Ягге лишь покачала головой. – Даже не знаю, кого из них мне жаль больше: академика, который не приходит в себя или Медузию, которая места себе не находит, – произнесла она, расставляя склянки в шкафу. – Смотрю на них, и просто сердце кровью обливается. Сходи, предложи ей хоть чаю, бедняжка не ест уже третьи сутки. Зуби подошла к двери в комнату и тихо приоткрыла ее. Горгонова сидела на кровати рядом с лежащим директором и тихо плакала, держа его за руку. – Сарданапал, прошу тебя, очнись, – в который раз безуспешно молила она. – Не бросай меня здесь одну…Я не смогу без тебя, слышишь? Не оставляй меня… Зубодериха, поняв, что застала слишком личное, вышла за дверь и постучалась. – Да, войдите, – послышался слабый голос преподавательницы нежитеведения. – Меди, может тебе принести поесть? – спросила Зуби, но увидела лишь отрицательный кивок. Медузия заметно похудела и осунулась, а глаза выражали такую печаль, что было просто невыносимо в них смотреть. – Может тогда чай? – Спасибо, лучше кофе… – тихо произнесла Горгонова. – Тебе надо поспать, нельзя себя так изводить, – пыталась достучаться до нее преподавательница сглаза. – Ты понимаешь, что он пожертвовал собой ради меня, – голос Меди дрогнул. – Я хочу быть сейчас с ним, это меньшее, что я могу для него сделать. Зубодериха вышла, но уже спустя пару минут вернулась с кружкой, которую протянула Медузии. – Выпей, Ягге сказала, что это отвар, придающий сил, – сказала Зуби. – Он лучше кофе. Рыжеволосая женщина послушно выпила, и спустя несколько минут ее начало клонить в сон. Преподавательница сглаза вместе с хозяйкой магпункта уложили Горгонову на соседнюю кровать. – Пусть поспит, а то совсем изведет себя, – произнесла Ягге, выходя вместе с женой Готфрида из комнаты. Наступил вечер. Перебирая лекарства, хозяйка магпункта вдруг услышала какой-то шорох из комнаты, где лежал директор со своей заместительницей. Войдя в комнату, Ягге увидела, что академик открыл глаза и оглядывался вокруг, его взгляд понемногу прояснялся. – Что с Меди?? – первым делом задал он вопрос, увидев на соседней кровати преподавательницу нежитеведения. – Она ранена? – С ней все в порядке, она просто спит. Устала бедняжка, трое суток просидела рядом с тобой, не евши и не спавши, – старушка улыбалась, она была искренне рада, что глава Тибидохса наконец-то пришел в себя. Своими голосами они, видимо, разбудили Медузию, которая пребывала в царстве Морфея уже несколько часов. – Ягге, что случилось? – сонно пробормотала она и вдруг замерла, увидев академика, который очнулся. Мужчина продолжать смотреть в ее прекрасные изумрудные глаза, а она словно утонула в его взгляде. Хозяйка магпункта, поняв, что она здесь лишняя, поспешила выйти. Черноморов сел на кровать. Горгонова присела рядом, ласково проводя рукой по его щеке. – Сарданапал…ты очнулся, – тихо произнесла Медузия, всем сердцем надеясь, что она не спит. Академик лишь кивнул в ответ и обнял рыжеволосую преподавательницу, вдохнув родной запах. – Я так боялась потерять тебя… – прошептала Меди, положив голову на плечо мужчины. – Все позади, я рядом, – ответил Черноморов, целуя ее в висок. – Знаешь, если честно, то я был уверен, что приду в себя, – произнес Сарданапал, разрывая объятия. В его глазах плясали лукавые огоньки. – И с чего же возникла такая уверенность? – улыбнулась Горгонова, держа его за руку. – Она появилась у меня вчера, когда ты сказала, что я лучший мужчина во всем мире, а еще твои поцелуи…– начал объяснять академик. – Потом я вспомнил твой сон и понял, что вот он шанс избавиться навсегда от Чумы. – Меди, я уже давно должен был сказать одну вещь… я люблю тебя, и я полный дурак, что не говорил об этом раньше, – Черноморов вздохнул. – Я думал тебе нужен кто-то другой, более идеальный. – Мне никто другой не нужен, я люблю только тебя, – ответила Медузия. – Просто боялась в этом признаться даже самой себе, думая, что отношения между бывшей ученицей и учителем будут неприемлемы для нас. Хорошо, что я ошибалась. Сарданапал мягко притянул ее к себе, сокращая расстояние между ними. А затем последовал долгожданный для обоих поцелуй.