Ну я же тебе нравлюсь?

Столько времени уже прошло со знакомства Ци Жуна с Хуа Чэном: месяц, два или уже вся осень успела миновать? Точно можно было лишь сказать то, что отношения друг к другу изменились довольно быстро, хотя наблюдающий со стороны мог бы поспорить с этим. Ссоры и драки всё также происходили и довольно часто, как и в первые дни знакомства, однако словесная дуэль преобладала и до перекидывания тяжёлыми вещами или избивания доходило значительно реже. Разве что бои на подушках. И любой незнакомый человек, посмотревший на подобное сказал бы что-то вроде: "И зачем продолжать видеться, если они ненавидят друг-друга?". Но дело было в том, что вражды как таковой и не было. Как, впрочем, и дружбы. Можно ли было назвать внезапные визиты Хуа Чэна в гости к Ци Жуну, которые непременно заканчивались словесной перепалкой, а временами и не только словесной, свиданиями? Вопрос спорный. Но если учесть момент, что с недавнего времени, такого рода встречи заканчивались нежными объятиями или вовсе поцелуями, то вполне можно. Конечно, Ци Жун порывался выбраться из подобных объятий, при этом довольно громко и красноречиво выражая собственное недовольство, однако со временем первое почти прекратилось. А второе можно было легко предотвратить, при чём очень разнообразными способами. Хуа Чэн принял решение, что такая реакция лишь с непривычки и задался целью изменить её, как минимум, добиться чего-нибудь в ответ. И, стоит сказать, это давалось Хуа ужасно трудно. С недавних пор Хуа Чэн даже звал Ци Жуна в собственный дом, хотя обычно не принимал у себя гостей. И, хоть сам Ци Жун этого и не понимал, но, на самом деле, подобные приглашения в гости значили очень много. Хуа правда пытался завоевать доверие и симпатию, даже когда сидел на полу на бёдрах Ци Жуна и душил его собственной же подушкой. Конечно, всё было в шутку, однако Хуа Чэн никогда не убирал подушку прежде, чем Ци Жун не окажется на пороге смерти и не начнёт задыхаться. Но главное ведь, что всё же рано или поздно Хуа убирал её. До больницы не доходило и ладно. Обычно после такого Ци Жун покрывал Хуа пятиэтажным матом, при том ни разу не повторяясь, а потом по инициативе Хуа Чэна они обнимались, и тогда Ци Жун лишь недовольно пыхтел в этих объятиях. Но в один день вышло иначе. Хуа Чэн с довольно улыбкой победителя в очередном сражении подушками, убрал своё орудие насилия с лица побеждённого, готовясь выслушивать в свой адрес что-нибудь новенькое. Но Ци Жун молчал. И даже глаз не открывал. В тот момент у Хуа внутри всё верх дном перевернулось и улыбка мгновенно спала с лица. Ещё около минуты тот тревожно вглядывался в бледное лицо лежащего снизу, но после услышал тихое частое дыхание и немного успокоился, но ключевое слово "немного". Пусть Ци Жун и не умер, но почему всё не как обычно? Хуа и подольше бывало его душил, и ничего не происходило, так с чего бы сегодня Ци Жун вдруг отключился? Хуа Чэн чувствовал себя напроказничившим щенком и ещё порядка двух минут молча смотрел вниз, ожидая, что Ци Жун вдруг очнётся и всё будет как обычно. Но ничего не происходило. Тогда Хуа Чэн в панике начал трясти того на плечи, не переставая повторять Ци Жуну прямо на ухо: — Эй, чихуахуа, очнись! Ты слышишь меня?.. Ци Жун?! - лишь после этих криков ярко зелёные глаза приоткрылись и послышался хриплый недовольный голос: — Ты чего орёшь? Совсем сдурел, идиот ты конченный? Я чуть не задохнулся, а ты даже пяти минут мне не можешь дать отдохнуть! Убери от меня свои грязные лапы, псина, и дай встать. Когда-нибудь ты всё же убьёшь меня, только тогда успокоишься, да?! - однако Хуа вопреки просьбе не отпустил Ци Жуна, а лишь крепче прижал того к себе, утягивая в объятия, хотя второй даже не сопротивлялся на этот раз. Лишь фыркнул в ответ, неловко положив руки на плечи Хуа, и уж точно не признавая вслух, что подобное ему нравится. Лишь в собственных мыслях. — Похоже, я и правда переборщил. У тебя даже сил поругаться не осталась, как вижу, обычно ты более красноречив в высказываниях обо мне. Неужели решил признаться, что я нравлюсь тебе? Почему ты никак не сдашься и не скажешь это, м? - переживания на счёт друг друга в этой паре было принято держать в мыслях и жестах, но никак не в словах. Потому Хуа, успокоившись, ни слова не сказал больше о своих переживаниях. Всё ведь и без того было видно, зачем? — Заткнись, - получил он краткий ответ от Ци Жуна, сопровождаемый закатыванием глаз и еле заметной улыбкой, однако последнего, находясь в объятиях, Хуа Чэн разглядеть не мог. — Нет, на этот раз скажи это. Я ведь нравлюсь тебе? - отстранившись от объятий, Хуа теперь просто держал Ци Жуна за плечи, при чём довольно крепко. Приблизившись к лицу, тот вглядывался единственным глазом в лицо напротив. Вид был что ни на есть серьёзный. Хуа Чэн хотел показать, что на этот раз не шутит и без ответа уходить от темы не собирается. — Отстань! - крикнул Ци Жун, отведя взгляд и постаравшись выкарабкаться из-под Хуа Чэна, прижимавшего его всем своим весом к полу. Но последний был значительно выше и тяжелее, шансов выбраться было немного. Хуа в ответ лишь сильнее надавил на плечи Ци Жуна, опрокидывая его назад и теперь прижимая к полу ещё и плечи. Теперь выбраться точно было нельзя. И Ци Жун вскоре бросил попытки сбежать, лишь раздражённо выдохнув. — Я не отстану, пока ты не ответишь. Так нечестно, я говорил, что ты мне нравишься не менее того, сколько говорил, какой ты противный. А ты лишь заладил болтать, какой я плохой. И ни слова о противоположном! - наигранно обиженно сказал Хуа Чэн, нависая сверху так, что часть его волос шторкой ниспадала на пол, а косичка с маленькой бусинкой на конце качалась прямо перед лицом Ци Жуна из стороны в сторону. — В жизни от меня подобного не дождёшься, псина подзаборная. И после смерти тоже, - огрызнулся в ответ Ци Жун, отворачиваясь в сторону, чувствуя раздражение от того, что не в силах скрыть то, как смущают его все действия Хуа Чэна. — Никогда-никогда? А если я всё же заставлю тебя сказать мне это, м? - практически в самые губы прошептал Хуа, прежде чем поцеловать их, без промедления проникая языком глубже. Ему это было не в новинку, потому Хуа Чэн уже успел изучить, что больше всего нравится его партнёру. Ци Жун этому давно не сопротивлялся, лишь усердно пытался скрыть насколько велико удовольствие да и только. Однако бледные руки предательстки подрагивали под сильной хваткой, а сердце колотилось так быстро, что дышать стало трудно, а грудь вздымалась от вздохов интенсивнее. И дабы Ци Жун снова не начал задыхаться, пришлось вскоре дать возможность тому дышать ртом, разорвав поцелуй. Но Хуа вовсе не отстранился, а лишь переместился ниже - к шее, слабо покусывая её, почти не оставляя следов, однако всё же вызывая крики в свой адрес, хотя и вышли они довольно рваными и не такими уж недовольными, как хотелось бы Ци Жуну: — Ты чего меня кусаешь, животное? — Потому что тебе это нравится, но ты ведь в жизни об этом не скажешь, - усмехнулся Хуа Чэн, обдавая шею Ци Жуна тёплым дыханием. — С чего ты взял?... - не успев договорить очередное оскорбление, Ци Жун резко выдохнул, тут же закусывая губу, дабы не вырвался стон, ведь Хуа медленно прошёлся шершавым языком по его шее с ключиц и до самого уха, после с улыбкой отстраняясь. — Чего лыбишься?! - пряча взгляд, проговорил покрасневший от разгорячённого дыхания и, в то же время, смущения Ци Жун. — Просто сейчас ты мне нравишься. А я тебе? - Хуа Чэн отличался тем, что всегда брал то, что ему нужно. Любыми способами, будь они честные или нет, всегда заполучил желаемое. Потому и сейчас не отступался от своей цели выбить прямое признание. — Отпусти меня, наконец, или продолжи. Хватит болтать! - снова не дал чёткого ответа на вопрос Ци Жун, приподнимаясь с пола, пока хватка Хуа ослабла. Но не успел он отползти в сторону, как его уже подхватили на руки и вскоре опустили на довольно большую кровать. Она точно на одного рассчитана? Или Хуа отдельное место кошке отвёл на собственной кровати? Впрочем, второе вполне могло быть возможным. пушистую красавицу Эмин Хуа Чэн любил до безумия сильно. — Как прикажете, господин Ци. Прошу прощения, вам всё же пришлось узнать о том, удобная ли моя кровать, хотя когда-то вы упоминали, что не хотите этого знать, - саркастично сказал Хуа, руками забираясь под футболку Ци Жуна, а после вовсе стягивая её с него. — Она отвратительно неудобная, моя лучше, - фыркнул Ци Жун в ответ, и, скривившись, будто его сейчас стошнит от того, как всё ужасно, принялся расстёгивать рубашку Хуа Чэна. — Ну раз не нравится моя кровать, в следующий раз будем на твоей, - усмехнулся Хуа, за что получил лёгкий удар в грудь вместо ответа, и, тихо посмеявшись, помог снять с себя рубашку. — И даже сейчас ты не признаешься, что я тебе нравлюсь? - с некоторой надеждой в голосе произнёс Хуа Чэн, явно довольный и своим телом, и лежащим снизу тоже. — Не нравишься ты мне, отстань уже. И я вроде говорил болтать поменьше, идиот, я сейчас уйду! И не приду больше. И не пущу к себе в... - Ци Жун не успел договорить, как его заткнули поцелуем, а руки, что блуждали по его торсу, остановившиеся на груди и меж пальцев теперь слегка сжимали чувствительные соски, заставляя таки пусть не простонать, но удовлетворительно промычать в поцелуй. Возбуждение уже в более стремительном темпе подкрадывалось к обоим и, к концу длительного поцелуя как минимум один был полностью обнажён и, не смотря на сбивающееся дыхание, он поторопился стянуть брюки и нижнее бельё со второго, невольно задерживаясь взглядом изумрудных глаз на всегда скрытом под одеждой теле. Ци Жун медленно прошёлся взглядом от самых ключиц и до полового органа, стремительно отведя глаза после, когда заметил на себе пристальный самодовольный взгляд Хуа Чэна. Однако Хуа ни слова не сказал об этом, лишь ближе прильнул к Ци Жуну, снова опрокидывая того на постель и утыкаясь носом в его шею, а рукой в это время делая несколько движений вверх-вниз по постепенно твердевшему от этого члену. И, наконец, Хуа Чэн добился первого стона от партнёра, в то время как Ци Жун тут же рванулся прикрыть рот тыльной стороной ладони, чтобы скрыть его, но был перехвачен свободной рукой Хуа прежде, чем успел сделать это. Шёпот Хуа Чэна тёплым дыханием ударялся в тонкую кожу шеи, вызывая мурашки по всему телу и лёгкую дрожь, которые сдержать уже было невозможно: — Не стоит сдерживаться, Ци Жун, - услышав собственное имя, произнесённое в нарочно соблазнительном тоне, Ци Жун не смог удержаться ещё от одного короткого стона на выдохе. Хуа Чэн тем временем залез под покрывало на то месте, где раньше лежала подушка, так безбожно брошенная теперь на полу, и выудил очевидно заготовленные заранее презерватив и смазку. — Как это там оказалось?! Ты что, заранее...Ах ты!.. - Ци Жун снова не успел закончить фразу, ведь поджал губы, дабы сдержать вскрик, когда Хуа Чэн, плавным и осторожным, но быстрым движением начал растяжку, введя пока лишь один палец. И когда он успел так быстро разобраться с лубрикантом? Спустя несколько движений, к первому пальцу присоеденился и второй, они двигались немного беспорядочно, нащупывая нужную точку внутри, однако с определённым ритмом, к которому можно было привыкнуть. В мыслях Ци Жун ещё давно отметил, что у Хуа Чэна чертовски длинные и тонкие пальцы, какие называют "музыкальными", но тогда он совсем не думал о таком их применении. И вот эти размышления снова пришли к Ци Жуну, но быстро были прерваны столкновением подушечек этих самых пальцев о простату. Мгновенное удовольствие накрыло с головой, заставляя Ци Жуна восторженно выдохнуть, что не ускользнуло от взгляда Хуа Чэна. И не успел первый опомниться, как второй уже повторил действие, вызывая новую волну удовольствия, сопровождаемую на этот раз не только выдохом, но и стоном. И вот ещё пара таких движений и можно было прибавлять третий палец. Взгляд Ци Жуна, как и разум, уже были на тот момент затуманены приливом возбуждения и удовольствия, и тот даже не сразу заметил, что чувство заполненности внутри куда-то пропало, пальцев уже не было. Хуа Чэн натянул презерватив и несколько раз провёл рукой, на которую предварительно выдавил лубрикант, по собственному члену, прежде, чем подползти ближе к Ци Жуну и, снова пристроившись меж его ног, закинуть обмякшие лодыжки себе на плечи, а после медленно войти наполовину, на некоторое время остановившись, дабы избежать лишнего дискомфорта. Рукой нежно огладив грудь Ци Жуна, Хуа поднял взгляд на его лицо, стараясь понять по нему, когда настанет нужный момент и можно будет двигаться. Однако вскоре Ци Жун сам кивнул в ответ на этот вопросительный взгляд, облегчая партнёру задачу. И Хуа Чэн начал, сначала аккуратно выйдя почти полностью, а после войдя уже во всю длину. Через некоторое время тот уже нетерпеливо наращивал темп, руками всё блуждая по торсу Ци Жуна. Волосы были немного влажными в районе лба и неприятно липли к лицу с каждым движением, да и растрепались они уже окончательно. Только туго заплетённая из передней пряди косичка сохранила прежний вид. О причёске Ци Жуна вовсе стоит промолчать, тёмные пряди давно разметались по простыне и спутались между собой. Хуа Чэн сам между тяжёлыми вздохами, не стесняясь, срывался на стоны при своих движениях. Он чуть прикрыл глаза, не скрывая того, как велико получаемое им самим удовольствие. Ци Жун, напротив, открыл прикрытые до этого глаза, когда более менее привык к ритму движений. И от этого вида Хуа Чэна его снова пробило на мурашки по всему телу. Один этот взгляд неожиданно доставил вдруг столько удовольствия, что Ци Жун невольно подумал о том, что хочет как можно чётче запечатлеть в памяти этот момент. Или лучше увидеть ещё раз вживую. Однако вслух он бы никогда не признал этого, тем более перед самим Хуа Чэном. Ци Жун всё вглядывался в лицо Хуа, когда он вдруг остановил руки на талии партнёра и заключил в объятия, настолько тесные, на сколько позволяла поза. Ци Жун чувствовал, что если услышит ещё один стон Хуа Чэна, то точно кончит. И это чутьё его не подвело. Сам издав протяжный стон, Ци Жун, прикрывая глаза, излился себе на живот, сжимаясь всем телом, и сминая ладонями, которые не знал, куда деть, простыню. И спустя пару толчков, Хуа тоже кончил, крепче прижимаясь к Ци Жуну в этот момент, после чего остановился на несколько секунд, дабы отдышаться, и медленно вышел, стягивая презерватив и, быстро завязав узелок, отбросил его куда-то в сторону. После Хуа Чэн подполз сзади к Ци Жуну, который настолько устал, что даже кричать ничего не стал, и заключил того в нежные объятия, целуя в плечо. — Ну всё, хватит этих твоих нежностей, - Ци Жун даже забыл сделать недовольный тон, хотя в этом не было бы пользы. Оба прекрасно понимали, что им сейчас более, чем хорошо, а вовсе не напротив. — Зачем? Ну я же нравлюсь тебе? - негромко проговорил Хуа Чэн, надеясь хотя бы сейчас выбить признание. Но попытка оказалась в очередной раз неудачной. — Нет. Не выдумывай. Ты просто конченный придурок. Чего ты липнешь ко мне? Пошли в душ. И нечего снова так лыбиться! - сказал Ци Жун, вылезая из объятий, но потянув за собой за руку Хуа Чэна, расплывшегося в довольной улыбке, хотя он так и не получил желаемого, в сторону ванной комнаты.