Получается так

      У Антона в груди что-то обрывается, оставляя после чего-то вырванного странное и давящее чувство. От этого давящего чувства тошнит. Он наблюдает за Арсением и слегка улыбается, несмотря на нарастающую взявшуюся из неоткуда панику. Благо пока Арсений готовит, ему не приходится наблюдать за внутренней борьбой партнёра.       Антон всегда доверяет ему готовку, поскольку у самого не всегда находятся силы что-то приготовить. А в такую погоду, как сейчас за окном в Питере, хочется лишь одного — лежать в постели, закутавшись в три одеяла, лишь бы не видеть эту чёртову реальность. Дождь идёт уже третьи сутки. Но в короткие промежутки, когда на улице выглядывало некое подобие солнца и отвратительная морось прекращалась, они умудрялись прогуливаться по Невскому проспекту. Шастуну нравилось гулять по этим улицам. Нравилось наблюдать неподалёку от Казанского собора фаер-шоу или же слушать уличных музыкантов. В особенности, ему было очень забавно слушать тех, что играли на Гостином дворе Цоя.       Серость в квартире давила со всех сторон. Хлеще той тишины, в которой обычно Антон бывает у себя дома.       — Получается, сегодня мы с тобой последний день вместе? — он грустно усмехается и нагло закуривает сигарету в кухне своего одногруппника, понимая, что сейчас Арс начнёт читать ему лекции о вреде курения. Или ворчать, что тот мог бы и выйти на балкон или же в подъезд.       — Получается, что так, — Арсений это говорит немного безразлично. Но это не значит, что ему всё равно. Напротив. Ему будет тяжко и очень печально, что завтра его квартира будет уже пустовать без этого солнечного мальчика. Единственным, ради чего Попов сюда возвращался — был лишь Антон.       — Ты уверен, что хочешь ехать домой к матери? — парень просто наивно надеется услышать, что Шаст не хочет возвращаться в Воронеж и видеться со своими родственниками.       — Арс, ты же знаешь. Я не могу не навестить маму на каникулах, — Антон улыбается нежно. И когда Арсений поворачивается, то моментально ловит влюблённый взгляд зелёных глаз. У Шастуна невероятные глаза.       — Точно-точно, ты же у нас маменькин сыночек, — Шастун не обижается на это и только несколько неловко начинает улыбаться, потому что ну. По факту так и было: воспитывался как-никак лишь мамой да бабушкой.

***

      Антон долго не выпускает руки Арсения из своих. Он смотрит в глаза напротив, желая утонуть в оных и никогда оттуда не возвращаться. Отпускать и уходить от Арсения совершенно не хочется. Как и Арсу совершенно не улыбается отпускать возлюбленного на следующий пропускной пункт, к воротам на взлётную площадку.       — Ну и долго мы будем так стоять? — первым нарушает тишину, конечно же, Антон. С полным пониманием того, что они могут простоять так и всё время, что ему предстоит ещё до вылета. Но только потом не успеет пройти контроль.       — Уже хочешь от меня избавиться?       — Ага, мечтаю уже просто, — парни понимают, что всё это было не более, чем шуткой. Поэтому никто не обижается. И первым к прощанию шаг делает снова Антон. Крепко, словно в последний раз видится с ним, сжимает Попова в своих руках. Попову не хочется уходить. Хочется застыть в этом моменте навечно.       Шастун с невероятным трудом отпускает Арса. Треплет нежно волосы, как это ему обычно делает парень. У них нет прощания. Есть только одно ёмкое: «До скорой встречи».       — До скорой встречи, Тош.       — До скорой, Арс.       Арсений разворачивается и вышагивает к выходу из Пулково, стараясь не оборачиваться назад. Потому что один поворот - и он уже не сможет уйти. Не сможет отпустить Антона одного в Воронеж, импульсивно купит билет и полетит вместе.       Антон также не оборачивается. И молча проходит контролёра, чтобы пройти к следующей точке осмотра. Сердце сжимается от уже возникающего чувства оказаться рядом.