«Я верю, что в каждом живёт кто-то другой. Коварный Человек. Почему? Потому что мы ничем не отличается от матрёшки. Во мне — Коварный Человек, а в нём — Надеющийся»
Стивен Кинг
День должен был быть абсолютно обычным и ничем не примечательным. Поначалу таким он и был: Кэнги выполнил все свои обязанности, в том числе подготовку дополнительного материала для литературного клуба и повторение тем для завтрашнего теста по математике. Все это происходило настолько привычно, что эти дела успели стать необратимой рутиной, без которой день был уже другим и отличающимся от остальных. Вот только чувство было таким странным, будто бы это уже повторяется второй раз, именно второй… Дежавю. Именно это поглотило Андо на весь день с самого утра. Он уже переживал это. Если так подумать, то какая-то часть будущего беловолосого должна была впечататься и запомниться ему прошлому, что, скорее всего, и случилось. Но почему-то все то время он не чувствовал дежавю. Это ощущение появилось только сегодня. Последствия перемещений во времени должны были появиться и показать, что бывает с путешественниками. Тем более подобного рода, потому что с Такемичи такое попросту не случится: он прошлый, даже не знает о данной способности, поэтому пока сам Ханагаки возвращается в будущее, то он просто существует, как обычно. А об этом знают обе версии Андо, будь то прошлый или будущий. Это и запутывает. Все бы хорошо, если бы под ночь Рэнзо буквально не выбил дверь, заходя в комнату брата. — Кэнги, глухомань! Чифую сообщил важную инфу, — довольно громко повествовал Андо—старший, держа Мацуно в охапку. — Баджи ушел из «Тосвы» и стал участником «Вальхаллы», — выпалил зеленоглазый, подходя к лежащему беловолосому, — Кэ-сан, мы должны вернуть его! Мне кажется, он что-то придумал и решил сделать все в одиночку. Он ведь всегда так делает, вы ведь знаете… Еще Майки назначил нового капитана отряда — Кисаки Тетту. От подобной новости обычно скучающие и прикрытые серые глаза резко распахнулись, уставившись на нервные и влажные зеленые. Внутри все сжалось, после перевернувшись, заставляя Андо ощутить суть американских горок на себе. Чувство дежавю еще больше усилилось, и перед глазами промелькнул Баджи, вонзающий в себя нож. «Нет-нет-нет… только не Кейске. Я не должен допустить этого», — пронеслось в голове Кэнги, когда воспоминание рассеялось. Он знал, что черноволосый умер именно в этот день, но от осознания становилось еще хуже. Нужно спасти его, но как? Он ведь умный мальчик, он может контролировать себя и свои эмоции. Так почему ему настолько знакомо предсмертное выражение лица друга? Это ведь не его эмоции и воспоминания, они чужие. Но будь он в любом будущем, это все равно тот же самый Кэнги, верно? Он — это он. Их не двое, а один. После скачков во времени беловолосый стал все больше ощущать самого себя чужим. Жизнь делила его на прошлого и будущего. И всегда это абсолютно разные люди. Но сероглазый все равно чувствовал что-то не так, он чувствовал кого-то еще. «Спаси его…любой ценой», — в голове эхом послышался уже другой голос, очень похожий на его собственный, от чего по коже пробежались мурашки и пришлось сделать глубокий вдох. Такое чувство, будто бы кто-то душил его и ему не хватало воздуха. Но он не очень-то боролся за право жить, медленно вдыхая дозволенный кислород. Снова начали всплывать вопросы, не давая покоя. Из потока мыслей вывел настойчивый голос голубоглазого, который уже несколько раз звал брата, но тот не отзывался, уставившись в одну точку. — Ты меня слышишь? — тряся тело юноши за плечи, в который раз спрашивал Рэнзо, косясь то на ничего не понимающего Мацуно, то на виновника тревоги. — Да слышу я, — моргнув, ответил беловолосый, метая взгляды на собеседников. — Давайте поговорим позже. — Хорошо, — недоверчиво ответил Андо—старший, примерно понимая, что происходит с братом. Он подхватил Чифую под локоть, уводя из комнаты и оправдываясь, что Кэнги поражен ситуацией и не ожидал такого от Баджи, поэтому немного завис в своих мыслях и переживаниях. Мацуно доверял обоим, особенно младшему, но сейчас это выглядело крайне странно, будто бы блондин увидел то, что не должен был. Хотя так оно и было. Братья всегда были странными людьми: вроде бы и совсем рядом, но одновременно так недостижимо далеко. Такие добрые, заботливые по отношению к другим людям, которых хорошо знают, но вместе с этим жуткие и холодные, явно что-то не договаривающие. Сам Рэнзо спешно проводил гостя, стараясь не вызвать подозрений, но врал он действительно плохо. После хлопка входной двери Андо уперся об нее спиной, переводя дыхание и бегая глазами по всей прихожей, после резко рванув к брату. В глубине души он понимал, что, вероятнее всего, младшему нужно время для того, чтобы смириться с информацией и придумать хоть какие-то варианты развития событий. Но боязнь за самого близкого человека взяла контроль над разумом, сдаваясь эмоциям. Тем более по нему можно сказать, что он увидел что-то. Возможно, это был даже триггер, Рэнзо не знал. Поэтому голубоволосый буквально бежал по лестнице, пока не налетел на родительницу, которая спускалась, по-видимому, на кухню. Тот попросил прощения и снова направился по направлению братской комнаты, только уже собраннее и аккуратнее. Рэн застыл напротив двери в комнату Кэнги, глубоко дыша, чтобы привести накопившиеся эмоции в порядок. После, медленно постучав, вошел и застал беловолосого практически в том же состоянии, в котором он был до его с Чифую ухода. Это стало немного настораживать. Но сероглазый медленно повернул голову в его сторону, как бы спрашивая, что тому нужно. — Что это было? — медленно подходя к брату, спросил старший. — Воспоминание смерти Баджи, — безэмоционально ответил младший, поворачивая голову в исходное положение. Про чужой голос в голове он, конечно же, не скажет, слишком уж брат будет переживать. Когда вышеупомянутый успел раскрыть рот для дальнейших вопросов, Кэнги продолжил, — это было секундное видение, ничего больше не знаю. Возможно, что с этого момента все пошло под откос, поэтому настолько запечатлелось в памяти. Да и чувство дежавю преследовало меня весь день. Рэн, тебе не нужно вникать в эти дела, я сам разберусь, — и про то, что он начинает путать время и самого себя, парень тоже промолчит. — Я хочу помочь. Неправильно взваливать все на вас с Такемичи. Тебе следует поговорить с ним и рассказать обо всем. Я многого не понимаю, но ты всегда можешь на меня положиться, — Андо осторожно дотронулся до плеча брата, мягко поглаживая. От поддержки родного человека всегда становилось приятнее и проще воспринимать ситуацию, какой бы скверной она ни была. Особенно радовали прикосновения, хотя сам Кэнги был человеком не тактильным, в отличие от брата. Но иногда действительно приятно просто обниматься, может, сказать даже чуть больше слов. Эта ситуация немного смущала Рэнзо, ибо он видел, что творится что-то странное. И дело не только в Баджи и предстоящей битве. Это явно что-то другое. Также голубоглазого пугала ответственность, лежащая на плечах младшего. Он часто говорил, что они всего лишь дети и слишком малы для всех этих побоев и смертей, однако забыл, что тоже еще ребенок. Из-за перемещений туда-сюда, из прошлого в будущее и обратно, все стало путаться. Кэнги начал путать себя и то, какой он на самом деле. Их двое, а не один. А пугало еще больше то, что будет не одна вариация будущего и обрести еще парочку разнообразных видений себя он может не потянуть. Такемичи проще, он знает. Или это Кэнги проще…? «Так и с ума сойти недалеко», — подумал про себя Андо, пытаясь оценить моральное состояние. Он никогда не был альтруистом, но желать благополучия довольно близким друзьям нормально. Он делает все это лишь для того, чтобы спасти и уберечь Рэнзо. Он не хочет быть в темном круговороте, затягивающим на дно ради спасения кого-то другого. Также Кэнги думал, что особых проблем с психикой не имеет, но тяжелое детство все равно дало плоды. Можно ведь прекратить, пока не поздно…? Хотя бы сократить походы в будущее. Становиться психом как-то не хочется, а иметь кого-то в голове — тем более. Но бросать Ханагаки одного не хочется, но он и так может все сообщать. «Поздно думать, как все прекратить. Я уже тут, так что ты опоздал. Так и знал, что ты начнешь путать время и самого себя. Все-таки ты еще ребенок, хоть и ведешь себя совсем не так, как люди твоего возраста. Вы все еще дети, свернувшие не на тот путь», — снова эхом послышался свой же голос. Кэнги прекрасно понял, кому он принадлежит, но как так получилось, осталось загадкой. «Ты теперь все время будешь в моей голове? Как так вышло вообще? У меня диссоциативное расстройство идентичности, так, что ли?» — было действительно странно спрашивать это мысленно у самого себя. А еще более жутко было то, что ты знаешь, что тебе ответят. «У тебя да, у меня — нет. В твое время я не мог перемещаться в будущее, поэтому диагноз особо не развивался. Он был, но не так заметен. Это случилось из-за травмы в детстве, благодаря отцу. Твой мозг побывал в моем будущем теле и начал создавать его образ. Но я — отдельная личность, я — это уже не ты. Это другой ты, будущий. Все это странно и запутанно. Но могу поздравить, теперь ты не будешь даже таким, как я. Ты окончательно разрушил себя. Конечно, я попытаюсь помочь и спасти тебя, но подумай сам, так ли хочется получить мою помощь и спасти всех?» «Ты можешь забрать контроль над телом и мозгом на себя?» «Я всегда буду рядом с тобой. Понятное дело, я могу слышать твои мысли. Да, это возможно. И я очень настоятельно советую тебе спасаться самому, пока не стало слишком поздно». Все это время моральной дилеммы с самим собой парень одновременно слушал брата, который пытался всячески поддержать, что у него получалось мастерски. Но иногда Рэн, правда, мог быть заносчивым, переживая по любому поводу. Хотя в данном случае повод все-таки был, и довольно веский…» ✥ «
Тридцатое октября две тысячи пятого года. Снова Кэнги пришел домой уставшим и совсем без сил: все-таки учеба очень утомляет, не морально, так физически. Школа становится чересчур утомительной. Шумные одноклассники громко разговаривают, мешая сосредоточиться на важных мыслях, к тому же сейчас есть куча дел поважнее. Чифую так и не отступает в своем мнении насчет резкого перехода Баджи. Зеленоглазый ни на секунду не сомневается в друге, как будто бы знает наверняка. Это немного смущает, ибо его не переубедить. Братья действительно не хотят принимать тот факт, что Кейске мог просто захотеть перейти на сторону «победителей» ради Казуторы. С этим парнем Андо не особо знакомы, видели как одного из основателей «Тосвы», но допускается возможность, что Ханемия их даже не вспомнит, поэтому переубеждать бесполезно. Все бы более—менее, если бы Баджи показательно не избил Чифую. Второй всеми силами выгораживал темноволосого, говоря, что так нужно было. «У Баджи есть план, иначе бы он так не поступил! Он хочет сделать все в одиночку», — основная мораль Мацуно на эту тему. И он правда был прав. По рассказам будущего Кэнги, Кейске так и решил все сделать в одиночку, а позже и пожертвовать собой, чтобы Майки не избил Казутору до смерти. Глупый ребенок, решивший действовать самостоятельно, причем актера из него выходит неплохой. Это неимоверно злит, потому что можно было решить по-другому, гораздо проще, без всего этого цирка. Вся эта ситуация начала надоедать, но все еще впереди. Рэнзо был частым гостем на могиле Сано. Слишком частым. Прошло уже больше двух лет, а Андо все еще помнят. Если младший более—менее свыкся с мыслью об утрате, то старший отнюдь не может смириться. В этот раз он снова один, иногда с ним ходит Кэнги, но голубоглазый предпочитает быть в одиночку в таких случаях. Он не стесняется своих эмоций, совсем нет, наоборот, постоянно говорил малоэмоциональному брату, что чувствовать — это нормально. Но иногда приходилось казаться сильным, чтобы не заставлять родных переживать. Уже середина осени. На улице начинает холодать к зиме, пусть в Японии даже в самое холодное время года довольно тепло, что одновременно грустно и радостно, ибо натягивать на себя много слоев одежды не хочется. Но и снега порой не дождешься, а иногда так хочется… Поэтому пришлось одеться потеплее, накинув довольно теплую кофту, украденную у брата. Рэнзо прекрасно понимает, что не нужно жить прошлым, надо уметь отпускать, но он просто не может. Первое время все вокруг напоминало о старшем Сано, казалось, что они везде и всегда были вместе. Все вокруг было пропитано им, как будто в мире существовал лишь Шиничиро. Голубоглазый медленным шагом направился к ненавистному месту. Снова подул ледяной ветер, заставляя жалко съежиться. Пугает завтрашний день. Пугает смерть, которая начала подбираться все ближе и ближе. Мужчина аккуратно присел рядом с могилой, пытаясь унять дрожь в руках, и трепетным касаниями пальцев обводил вытесненные на плите кандзи. — Все спрашивают у тебя совета: как бы ты поступил, да? — Андо еле проговорил эти слова, пока слезы водопадом катились из глаз. — Все свернуло не туда, совсем не туда. Казутора… Это ведь он убил тебя и начал обвинять во всем Майки. Глупый и запутавшийся мальчишка. Я не виню его, но простить не смогу… Наверное, Майки думает так же, — после небольшой паузы, вызванной далекими воспоминаниями, Рэн начал как обычно рассказывать мертвому о случившемся, — Они все еще такие дети, но на них свалилось столько ответственности, и я практически ничем не могу помочь. Кэнги явно что-то скрывает, только я не могу понять, что именно. Как ты думаешь, Шин-чан, он справится? — Должен справиться, — послышался знакомый голос сзади. Старший сразу понял, кому он принадлежит. Обладатель голоса опустился рядом с голубоглазым, усаживаясь поудобнее, — он странный, правда? — Да… В последнее время сам не свой, вообще не понимаю его и то, что с ним происходит, — согласился Андо, поглядывая на внезапно появившегося собеседника и вытирая слезы, — а ты откуда знаешь? — Он говорил со мной сегодня, — блондин ярко улыбнулся и продолжил, поймав заинтересованный взгляд голубых глаз, — я сначала не понял, почему и о чем он хочет поговорить со мной. Тем более наедине, без Кен-чина, что уже удивляет. Написал мне сообщение, чтобы я пришел в библиотеку. Кэ-чан постоянно там сидит, представляешь? Как ему не надоело еще… Как обычно, на лице ноль эмоций, его не проймешь… Манджиро направлялся в указанное другом место, чтобы наконец узнать, что же тому нужно. Их не назовешь хорошими друзьями, но и знакомыми тоже. Хоть общение редкое, но довольно теплое. Сано всегда был очень тактильным, особенно с близкими. Его языком любви на все сто процентов были прикосновения. Сейчас он немного нервничал, ибо в последнее время вообще не замечал белые волосы с черным на концах в поле зрения. Мальчик вошел в место скопления книг и сразу заметил пригласившего его сюда. — Что такое, Кэ-чан? — тянуть не стал, ибо сейчас перемена на обед, самая длинная. Хотя для него все времяпрепровождение в школе, как одна сплошная перемена. — Я хотел поговорить кое о чем. Давай отойдем немного, иначе тут на всеобщем обозрении, — проговорил сероглазый, кидая взгляды на читающих, которые в этот момент наблюдали за ними. Их было не так много: кто в здравом уме будет сидеть в библиотеке на обеденной перемене. Они переместились в более тихую секцию, и Кэнги продолжил: — Думаю, тот факт, что я обо всем знаю, ты понимаешь… Это ошибка, Мики. Бой с «Вальхаллой» бесполезен и крайне глуп. Некоторые вопросы можно решить словесно, без драк и насилия. Баджи… готов пожертвовать собой ради вас, потому это слишком опасно. Ты, как глава, должен осознавать все риски. Отговаривать тебя тоже бессмысленно, но я хотя бы попробую. Я приду туда и буду рядом, если что. Я знаю, что не вызываю у тебя доверия, но выслушай, пожалуйста, — Андо бережно положил руки на плечи Сано и слегка сжал, немного наклонившись вперед, чтобы их глаза были на одном уровне, — ты снова держишь все в себе и притворяешься сильным. Прекрати так делать. Ты можешь довериться, например, Доракену или Эмме, они поддержат тебя, будет намного легче. Ты пытаешься скрыть все в глубине души, но это так не работает. Ни за что не поддавайся внутренней тьме, прошу. Я правда хочу помочь тебе, так прими мою помощь, Мики. От вида столь серьезного парня Сано удивленно захлопал ресницами, беспечно рассмеявшись. — Со мной все хорошо, не волнуйся, — отвечал блондин, улыбаясь. — С чего ты это взял вообще? — Ты сам-то в это веришь? Не притворяйся, я не хочу видеть твою счастливую маску, — Кэнги строго смотрел на него в упор, — я ведь наблюдаю за тобой с самого детства, ты не сможешь обмануть меня. Манджиро приоткрыл рот, чтобы выдавить очередное оправдание, но слова никак не хотели собираться в цельное предложение. Он пораженно глядел на собеседника, мысленно взвешивая все за и против. —… Вот так все и было. Он тебе ничего не говорил, Рэ-нии? — окончив повествование с легкой улыбкой, уточнил Сано. — Нет, — слегка расстроившись, вымолвил Рэнзо, глядя в черные омуты. Они с Шиничиро и правда похожи… — А что ты ответил? — Ну, пусть попробует помочь. Он говорил это так, будто бы знает обо всем наперед, — улыбка спала, и глава «Токийской свастики» продолжил, — вообще его не понимаю. — И я. Скажи, он тебе нравится? — выпалил старший, позже осознав весь смысл сказанных им слов. — М? В плане? — Сано непонимающе уставился на сизоволосого. — Ну… — Андо замялся, почесав шею левой рукой, — какая у тебя ориентация? тебе вообще кто-нибудь нравился, как партнер? — Я не знаю, — хмыкнул Майки, — может быть. А что? Почему именно Кэ-чан? — Да просто так, — Рэн неловко посмеялся, хлопая Манджиро по плечу, — значит, все еще впереди. Всерьез озадаченный, блондин задумался. Он знал Кэнги с детства и всегда восхищался им и его силой, которую он старался не применять. После смерти Шиничиро все стали словно не свои, братья Андо немного отдалились, позже Рэнзо более—менее пришел в себя и всячески старался помочь детям. Он старался заменить Эмме и Майки старшего брата, пытаясь еще больше сблизить их со своим младшим. Но позже все стали расходиться по своим дорогам, сокращая общение до минимума. У черноглазого появилась своя забота в виде «Токийской свастики», поэтому он больше общался с его основателями. В отличие от Эммы, с которой Кэнги общался всегда, они легко находили общий язык. И Манджиро иногда было немного неловко от этого, но потом выяснилось, что девушке нравится Доракен. И Майки словно выдохнул, но сам не понимал, почему именно. Теперь они сидели в тишине, погруженные в свои невеселые мысли. Сано старательно пытался разобраться в абсолютно новых для него чувствах. — А как ты понял, что тебе нравится Шиничиро? — не скрывая любопытства, поинтересовался парень. — Типичные признаки: мне хотелось больше касаться его и общаться, приходило смущение и все такое. Осознал я это сразу, но Шин-чан, по его же словам, сам первое время не замечал и не обращал внимания, а потом понял, — старший рассказывал все это с такой теплой улыбкой… и младший внимательно слушал. — А как вы сошлись? — В один прекрасный день мы с ним гуляли, а я вдруг решился признаться, оказалось, что мои чувства взаимны, так мы и начали встречаться, — вспоминать то время было постоянной ностальгией. — Но заметь, Майки, нравится и люблю — это разные вещи. Попробуй провести с Кэнги время, он сто процентов согласится, а потом поглядим. Если что, я всегда готов поговорить с тобой. — Спасибо, Рэ-нии, —юноша вдруг остро ощутил присутствие старшего брата. Перед ним предстала его улыбка…