═︎═︎ ✦︎✧︎✦︎ ═︎═︎
«Give me the control. — Just sign on the dotted line… Give me the control, He whispers softly. Give me the control. They're crawling inside my mind. Give me the control. — Don't you fight me!»
— Спи спокойно, мой папочка. Оставляет на свежей могиле охапку белых роз, пуская по щеке одинокую слезу. Как так вышло? И что теперь будет? Виктория осталась в этом мире одна: без друзей, без семьи. Выходит из-за ограды, медленно бредя к выходу. Бесконечный поток людей осматривают бледную, едва передвигающую ноги девушку, соболезнуя. Она была так раздавлена, что не хотела идти домой, где все от и до пропахло папой и совместными воспоминаниями. Три года назад она потеряла мать, теперь отца. Смириться с этим невозможно никогда. Нужно ждать пока сильная боль утихнет, заляжет где-то внутри души и перестанет посещать Викторию в ночных кошмарах, от которых она вскакивала вся мокрая и страшно перепуганная. Покинув кладбище, решила поехать в какой-нибудь паб. Ужасно хотелось залить горе алкоголем и сигаретами. Неподалеку располагался паб «Quartiere rosso» . Тянет на себя стеклянную, тонированную дверь и входит в просторный, прохладный зал с деревянными полами и чёрной плиткой на стенах. Здесь было так мрачно. Над столиками висели низкие лампы с тёплым светом, которого было очень мало для такого огромного зала. Обводит глазами барную стойку и садится с краю. Уставший бармен подходит к Виктории, лениво предлагая меню, состоящее из скудного списка различной выпивки. Тыкает в первое попавшееся, протягивая мужчине тридцатку. — А восемнадцать есть? — Есть, есть, не переживай. — Грубо ответила девушка, подпирая рукой подбородок. К ней развернулся мужчина, сидящий через два кресла. Долго разглядывает её профиль и худенькую фигуру, что-то анализируя до тех пор, пока она этого не заметила и не посмотрела на него. Он был примерно ровесником её отца, высоким, статным, с отпущенной легкой бородкой и карими, жгучими глазами. Виктория печально вздыхает, беря в руку стакан коньяка. Плавающие кубики льда звенят о стенки посуды, издавая единственно громкий звук в этом заведении. Виктория отпивает немного коньяка, чувствуя как сильно он обжигает губы и рот. Жмурится, убирая от себя стакан как можно дальше. Слишком резко и остро. Горло как будто заполонили маленькие осколки, вонзающиеся в самую плоть. Виктория закрывает глаза и кусает губу. — Чем подавлена? — Мужчина подходит к ней со своим стаканом. — Папа умер. — Едва слышно ответила она. — Соболезную. Ты такая молодая, даже маленькая, а уже увлекаешься коньяком. Неужели не боишься быть пойманной на этом дома? Алкоголь этот крепкий, и запах сильный. — Меня некому ловить, как вы говорите. Я осталась одна. — Рассматривает красивое лицо итальянца, пытаясь понять откуда такое красноречие. Ведь она выпила буквально пару капель. — Ой, простите, что-то я разговорилась. Мне, наверное, пора. — Давай подвезу? Виктория конечно же не маленькая девочка и прекрасно знала, что садиться в машину с незнакомцами – самое последнее, что нужно делать в этой жизни. Но этому мужчине хотелось доверять, и, нет, это не капля коньяка говорила в ней. Девушка совсем не опьянела. Мужчина ждал её ответа молча, разглядывая стеклянный стакан, в котором болтались остатки его выпивки. Блондинка заправляет волосы за ухо и тихо соглашается. В любом случае, даже если её и подвело чутье (а оно не подвело еще ни разу!), то жить ей все равно не хотелось… Выходит из паба в компании мужчины на улицу. Для сентября было ещё достаточно тепло. Легкий ветер трепал пшеничные волосы девушки и кружил подол юбки, который она уже замучилась опускать, поэтому просто не обращала внимания. Новый знакомый привел её к дорогой, черной иномарке, что стояла припаркованной через дорогу. Виктория по приглашению садится на пассажирское сидение. Брюнет закрывает за ней дверь и быстро обойдя машину, занимает свое почетное водительское. Кладет одну руку на руль, второй поворачивает ключ зажигания и встраивается в один ряд с остальными машинами, очень скоро встав в долгую, огромную пробку. Виктория рассматривала тротуарный зной, гоня от себя мрачные мысли о папе. Наверняка идея, что девушка села в машину к незнакомцу, ему не понравилась. Он как следует отчитал бы её, а потом смягчившись, выдохнул и обнял бы дочурку. Он всегда так поступал. Его нельзя назвать тираном, он мало что запрещал Виктории, всячески её поддерживал и помогал. Они были ближе друг к другу, нежели с мамой, поэтому потеря отца была для неё гораздо тяжелее. Первое время ей казалось, что она не справится с этим уже никогда. — У тебя есть хотя бы деньги на питание, проживание? Ты работаешь или учишься? — Я бросила колледж. Мне не нравилось, что там до меня постоянно докапывались, говорили, что я не так одета, не так себя веду, все делаю неправильно. Хотя какое им до меня вообще дело? Я была свободна и могла делать все, что захочу. Перед смертью папы ходила, искала работу, но почти везде отказывали или работа была очень мерзкой, чтобы получать за неё копейки. Осталось пару тысяч на продукты и квартплату. Я не знаю, что мне делать. — Виктория прислонилась лбом к холодному стеклу машины, зажмуривая глаза, на которых вновь наворачивались слезы. — Простите… — Тебе не за что извиняться. Если хочешь, выговорись. Тебе же самой легче станет. Слушай, хочешь съездим в какой-нибудь ресторан? Поужинаешь хоть. — Вы что, меценат? Или просто втираетесь ко мне в доверие, чтобы потом изнасиловать и убить? Мужчина громко рассмеялся, оценив шутку блондинки. Виктория страшно перепугалась, услышав какой басистый у него смех при условии, что голос брюнета бархатный, добрый и даже ласковый. Он тут же заметил её смятение и успокоился, стирая в уголках глаз невидимые слезы. Возвращает одну руку на руль, а другой водит по собственному колену, стуча какой-то ритм. Виктория рассматривает его руки с длинными пальцами, на которых блестят золотые, массивные кольца. Но они не выглядели дешево или пошло, наоборот, хорошо дополняли его образ. — Положим, что да, я меценат. Все еще отказываешься от ужина? Или моя компания тебе не нравится? — Я не голодна. — Отстраненно ответила голубоглазая, наблюдая за тем, как медленно рассасывалась пробка. Машина тоже сдвинулась с места, плавно догоняя проскочивший на перекрестке ряд. — Здесь налево, там проехать целый квартал и рядом с синим магазином завернуть направо, во двор. — Навигатор отказывался работать, поэтому ей приходилось объяснять дорогу самостоятельно. — Как тебя хоть зовут то? — Виктория. А вас? — Джиованни. Будем знакомы. Пустишь к себе на чашечку кофе? Есть деловое предложение. — Нет уж, давайте тогда здесь дела решать. — Боишься. — Усмехнулся он, заворачивая направо. Под его натиском Виктория снова соглашается пустить его в квартиру. Странно, но он не вызывал в ней тревогу, страх или что-то подобное. Может быть это из-за раздирающей душу боли все эмоции и чувства притупились? Как бы это не привело к непоправимому… Джиованни блокирует машину и следует за девушкой в подъезд. Поднимаются на третий этаж. Брюнет рассматривал стоящие на подоконнике цветы, пока Виктория пыталась открыть квартиру. Замок был старый, постоянно приходилось подпирать дверь и проворачивать ключ несколько раз в разные стороны, чтобы механизмы собрались в единую конструкцию и пустили хозяйку в квартиру. Как назло в голову полезли воспоминания, как ворчал её отец, еле-еле справляясь с замком и кряхтя, что нужно заменить на новый, но так и не успел. Вспотевшими руками дергает за ручку двери, и та поддается. Заходит, пропускает нежданного гостя и закрывает вновь. В квартире было очень душно, свет с улицы проникал через тонкие зазоры меж задернутых штор. Все мужские вещи лежали на диване в гостиной, тихо работал телевизор в спальне и в ванне был включен свет. Виктория от волнения совсем растерялась сегодня утром, забыв обо всем на свете. Приглашает Джиованни на кухню и ставит на плиту чайник греться. Мужчина садится на стул и с нескрываемым отвращением разглядывает маленькую, уютную кухоньку. Ремонта здесь давно не было, все потому, что маленькая семья, состоящая из дочери и отца, надеялась на скорый переезд, поэтому не стала тратить деньги на обновление этой квартиры. Здесь не было мерзко, грязно, не отваливались обои, не сыпалась штукатурка. Все было вполне себе прилично для семьи среднего достатка. — Что за деловое предложение у вас было? — Виктория достала фарфоровую чашечку с полки и насыпала в неё ложечку кофе. — Вам с сахаром? — Нет, спасибо, я люблю покрепче. Сначала закончи с кофе, присядь со мной, а потом я озвучу тебе свое предложение. Виктория собирала со столешниц тарелки и ставила их горкой в раковину. В последние дни сил не было ни на что, даже на элементарное мытье посуды. К тому же она мало ела и много плакала, засыпая в перерывах между. Заваривает гостю кофе и ставит горячую чашку перед ним на стол. Садится напротив и скрещивает руки на груди, ожидая когда Джиованни начнет уже рассказывать о своем предложении. Но мужчина не торопился с этим, рассматривая каждый уголок чуть ли не под увеличительным стеклом. Это начинало бесить Викторию, которая хотела как можно поскорее избавиться от знакомого и закрыться в спальне, навзрыд рыдая весь вечер: вот и все её планы на ближайшие пару дней. Не хотелось никого слушать, ничего говорить и делать. Просто плакать, обретая долгожданное освобождение в душе. Виктория все ещё надеется, что совсем скоро оправится и вернется к привычной своей жизни. — Какой у тебя ужасный кофе. Как вы его только пьёте? — Отпитый глоток мужчина выплюнул обратно в чашку и отставил её. — Ну извините, что здесь не мега-пупер-супер-дупер ресторан, где подают люксовые вкусы кофе прямиком из Арабики. Извините, что я живу в дыре, в которой вам даже сидеть противно. Представляете, а мы тут живем и ничего, ни разу не жаловались! Собирайтесь и проваливайте из моей квартиры! Я никого видеть не хочу. — Начала кричать Виктория. Её голос дрожал и несколько раз срывался. Истерика подступила к горлу, и совершенно обессиленная девушка взяла эту чашку с кофе и бросила её в стену. По кухне разлетелись осколки белого, тонкого фарфора, а на светлых, голубых обоях осталось коричневое пятно от неудавшегося напитка. Виктория стирает горячие слезы со щек, убегая в спальню. Джиованни ловит её в гостиной и крепко прижимает к себе, гладя по голове. Она вырывалась, била его и кусала, но мужчина терпел все, силой удерживая и успокаивая блондинку. Она сдалась, едва стоя на ногах. Брюнет гладил её по волосам, по спине и нашептывал успокаивающие фразы. Девушка успокоилась и попросила её отпустить. — Рассказывайте о своем предложении и уходите. Я явно не в себе и могу наделать глупостей. — Виктория садится на край дивана, отодвигая костюм-тройку отца. Джиованни мягко улыбнулся девушке и сел в кресло напротив. — У меня есть своя банда. Два десятка девушек твоего возраста и старше, и десяток парней. Мы наводим порядок в городе. То есть разбираемся с бандитами, оказываем большинству банков Рима и Милана коллекторские услуги, чистим город от ворюг. Мои ребята получают очень приличную сумму. Зачастую получают премии за отдельно выполненные задания. У нас есть офис, где мы решаем все проблемы, вопросы и принимаем частных клиентов. Как ты, наверное, догадалась, наша организация работает в режиме строгой секретности. Для остальных мы «просто оказываем юридические консультации». У каждого «сотрудника» поддельные документы с соответствующим уровнем образования и квалификации. Я вижу в каком ты затруднительном положении. Мне искренне жаль, что судьба уготовила для тебя такую учесть. Поэтому предлагаю вступить в мои ряды. Работа совсем не пыльная, при этом денег будет очень много. Сможешь отремонтировать квартиру и заполнить шкафы люксовыми вещами, покупать себе дорогую косметику, всякие сумочки, обувь и бижутерию. Одним словом не будешь себе ни в чем отказывать. Все будут смотреть на тебя и завидовать. Ну, что скажешь? — Какие методы вы используете для борьбы с ворами и прочее, что вы там сказали? — Исключительно гуманные. Смертным пыткам не подвергаем, органы на рынке сбыта не продаем, глаза не выкалываем. Просто шарим по знакомым, отмазываем от ментов и распоряжаемся их наемным, заметь, наемным трудом в своих целях. Ничего преступного и противозаконного, однако закон против эксплуатирования таких элементов общества. — Звучит не очень убедительно. В чем будет заключаться моя работа, если я вдруг соглашусь на неё? — Будешь ходить в красивых нарядах по кафе, ресторанам, клубам и барам, знакомиться с богатыми клиентами. Подсыпать им в выпивку клофелин, обкрадывать и то, что удастся забрать – забираешь себе. В это время мы грабим их дома. Работаем исключительно с воришками, которые набивают себе карманы из государственной казны. То, что берем у них перепродаем, деньги кладем в собственный фонд и отдаем на благотворительность. То есть мы не крадем ради выгоды, наживы или чего-то еще. Мы просто восстанавливаем справедливость. — Почему тогда тайная организация? Если за вами нет никаких хвостов, с гуманной точки зрения вы творите добро, не используете незаконные методы и прочее. — Я же тебе сказал, что закон не поощряет такие способы восстановления справедливости. Виктория, а что тебе терять? Работа прекрасная, многие о такой только и мечтают. Никакой пыли, грязи, только деньги и потрясающие знакомства. Ты будешь купаться в роскоши и благодарить меня за то, что я спас твою жизнь. Ну, согласна? — Я хочу подумать. — Ладно. Думай сколько тебе влезет. Но учти места не резиновые, и я могу заманить вместо тебя любую. Они не будут мучаться угрызениями совести и вперед побегут за деньгами, чтобы отваливать их в бассейны и купаться в роскоши. Оставляю тебе свою визитку с номером. Как надумаешь, набери. Заеду и отвезу тебя в офис, чтобы подписать бумаги. — Бумаги? — Конечно. У нас все официально. А чтобы ты не думала, что я какой-то аферист, вот тебе десять тысяч евро. Если уж не согласишься на мою работу, то не умрешь голодной смертью ближайшие месяца. Джиованни достает из внутреннего кармана куртки толстый бумажник, который буквально трещал по швам от купюр, что хранились в нем. Лениво вытаскивает обещанные деньги, даже не пересчитывая их, просовывает между ними визитку и с легкой ухмылкой протягивает Виктории. Блондинка не спеша берет их и убирает в карман юбки. Брюнет желает ей удачи и уходит из квартиры, хлопнув дверью. Теперь все мысли девушки были заполнены очень заманчивым предложением знакомого и пачкой евро в кармане. Она была уверена, что на самом деле все не так бело, пушисто и празднично. Это все вообще звучало бредово, однако если посмотреть под другим углом весьма логично. Джиованни своего рода Робин Гуд: забирает деньги у богатых и отдает бедным, у которых они и были отобраны. Виктория тяжело выдыхает, ходя по гостиной вперед-назад и изредка бросая грустный взгляд на вещи отца. Он бы точно не одобрил такой выбор дочери. Ей очень не хотелось огорчать отца, но девушка не привыкла к работе, учебе, труду. А жить на что-то нужно было. Предложение было очень заманчивым, буквально соблазнительным и сумасшедшим. «Всего лишь ходить на ужины к богачам, подсыпать клофелин и обкрадывать,» – вспоминала вслух его слова Виктория. Звучит не так уж и страшно, не так уж и антигуманно, учитывая, что эти богачи всего лишь зажравшиеся чиновники, ворующие у своего народа из кошелька. Джиованни попал прямо в точку, как будто знал, что Виктория по натуре самый настоящий борец за справедливость. Ей бы хотелось помогать людям. Но стоило ли идти на такие риски?.. фактически риск собственной жизнью, собственным телом, собственной личностью. А если риски оправдаются? А если все действительно так легко? Может быть стоит перестать загоняться, во всем искать подвох и просто рискнуть? «Кто не рискует, тот не пьёт шампанского,» – отметила голубоглазая, набирая на смартфоне номер Джиованни.═︎═︎ ✦︎✧︎✦︎ ═︎═︎