— Познакомься, — Белов указал на мужчину, который казался самым безобидным из всех. — Это Фил, — через секунду поправил же себя. — Валера.
Филатов кивнул мне, искажая губы в приятной улыбке. Почему-то от него веяло добротой и защитой, чего нельзя сказать о Пчёлкине.
— Это его жена - Тамара, — ладонь Белова по-хозяйки коснулась моей талии, сжимая нежную кожу сквозь тонкую ткань красного платья.
Этот жест остро сыграл на нервах жены Белова. Зеленая радужка ее глаз ярко заблестела, показывая всю ненависть ко мне. Она сжала салфетку, которая лежала на ее коленях, впитывая весь свой пылкий нрав в несчастную ткань. Скулы настолько стали острыми от переизбытка чувств, что казалось, можно ненароком порезаться о них. Кровь хлынула к моему лицу, придавая лёгкий румянец. И даже не взирая на громкую музыку, я слышала, как громко и быстро дышал Пчёлкин, сжимая сигарету зубами настолько сильно, что та не выдержала и разломалась на две части.
— Приятно познакомиться, — жена Валеры встретила меня лучезарной улыбкой, протягивая руку в знак приветствия.
— И мне.
Грех не ответить ей такой же искренней улыбкой. Мы пожали друг другу руки и девушка села на место, поправляя края бежевого платья.
— Это моя жена - Оля, — наконец, он указал на свою спутницу, что с некой неприязнью в глазах смотрела на меня.
Она была полной противоположностью лучезарной Тамары. Я не понравилась ей, это факт.
Оля даже не пыталась выдавить из себя улыбку. Она гордо приподняла подбородок, остро блеснув на меня своими зелеными глазами. Не смотря на то, что сейчас она прижималась спиной о мягкую обивку дивана, до этого Белова держала великолепную осанку. Казалось, что таким поведением она пыталась показать, кто тут настоящая хозяйка.
Ревнивая стерва.
— Приятно познакомиться, — я протянула ей руку, но спустя секунду пожалела об этом.
Она с плохо скрываемым отвращением посмотрела на меня и затем на мужа, которому, наверное, льстила ревность супруги. Сурикова выдохнула дым сигареты изо рта, потушив окурок о пепельницу.
— Мне тоже, — холодно заявила она и, обводя меня презрительным взглядом, принципиально отвернулась в сторону Тамары.
Чувствовала себя хуже некуда. Я зажала пустую ладонь так, что ноготки впились прямо в нежную кожу ладоней. Опустила руку, прикусывая внутреннюю сторону щеки от обиды, которая задела мою гордость.
— Не обращай внимания, — прошептал Белов и направился к своему месту, оставляя на моей талии красные следы от пальцев.
Обстановка заметно напряглась. Тамара переглянулись с Валерой, явно озадаченные сложившийся ситуацией.
— А я Космос.
Голос за моей спиной заставил меня разжать ладонь, когда кожа болезненно защипала от остроты ногтей, которые оставили небольшие ранки. И я повернулась к обладателю столь чудного тембра голоса.
— Что это за имя такое чудное?
— Греческое, — гордо ответил он, склоняя, как рыцарь, передо мной голову. — Мадам, вы произвели на меня большое впечатление в тот день. Не могли бы вы повторить то великолепное движение ногой? — Космос взял мою ладонь и, пряча свою руку за спиной, благородно склонился и поцеловал тыльную сторону.
То ли горькое воспоминание, то ли чудные манеры нового знакомого вызвали улыбку на моем лице, заставляя на время забыть о стервозной Оле.
— Если вам не жалко вашего товарища, — я кивнула в сторону Пчёлкина. — То я с удовольствием повторю этот маневр.
— Маневрилка сломается, — наконец, подал голос ворчливый Пчёлкин. — Сядь, — он указал на место рядом с ним, откидывая пачку сигарет на стол.
— Расслабься, Пчёла, — хмыкнул Космос, подхватив виноградинку со стола. — А то жало лопнет.
Набрав воздух полной грудью, я в сотый раз пожалела о том, что согласилась на эту авантюру. Могла бы со Светой и друзьями встречать Новый год в общежитии, как раньше. Пьяные, но счастливые.
Я присела рядом с Пчёлкиным, сохраняя ровную осанку, хотя скованность не покидала тело. Нерешительность связала руки, заставляя сложить их на оголенных коленях.
Витя, делая глубокую затяжку новой сигареты, посмотрел на меня. Возможно, если бы не посторонние, он бы давно схватил меня за плечи и тряс до тех пор, пока не высказал бы весь свой гнев.
Табачный дым, который он выдохнул на меня, неприятно обжег лицо, заставляя прикрыть глаза. Губы плотно зажались, пытаясь сдержать кашель, который так раздражал горло.
Он воспользовался моментом, когда остальные бригадиры что-то увлеченно обсуждали, не обращая на нас никакого внимания.
— Ты зачем сюда приехала? — его шёпот был громче крика, эхом отражаясь в моей голове.
— Ты сам позвал, — я посмотрела на него, замечая внезапно протрезвевший взгляд. — Забыл?
— А ты не забыла, что ты
моя жена, а не Белого? — он боковым зрением посмотрел на товарища, который, размахивая руками, пытался что-то доказать Филу. — Ты бы еще с ним на столе потрахалась.
— А ты хочешь, чтобы я трахалась только с тобой?
Его голубые глаза почти впивались в мою кожу, вызывая легкие покалывания, как от иголок. Двумя пальцами забрала сигарету, которая плотно была зажата губами Пчёлкина, и поднесла к своим. Вкус элитного алкоголя остро ощутился на губах. Сделала глубокую затяжку и, повторяя действие Пчёлкина, выдохнула весь дым на его лицо, которое практически пылало жаром.
— Не ревнуй, Витенька, — я приблизилась к его уху и тихо прошептала. — Меня на всех хватит.
Зашипела от боли, которая остро ощутилась на внутренней стороне бедра. Крепкая ладонь Пчёлкина протиснулась между моими ногами и сжала оголенную кожу. Я пыталась убрать его руку, но все попытки были напрасны.
— Солнышко, не пытайся прыгнуть выше моей головы.
Его касания на внутренней стороне бедра вызывали совсем не те ощущения, которые хотелось бы ощущать прямо сейчас, в этом месте.
Время тянулось достаточно долго. Бригадиры что-то оживленно обсуждали. Каждую минуту звонко стукались бокалы.
Оля с азартом рассказывала Тамаре о своем сыне, который делал успехи для своего возраста. Как бы я не пыталась влиться в женский разговор, понимала, что это не мое. Обсуждать детей в девятнадцать лет рановато. Хотя в двадцать мама уже родила меня.
Но меня смутил взгляд. Взгляд Пчёлкина. Он, как зачарованный наблюдал за каждым движением жены своего друга. Улыбался так, словно перед ним находилась самая прекрасная нимфа. Возможно, что количество выпитого им алкоголя развязывало ему руки, заставляя позабыть о существовании Белова, что сидел по левую руку от нее.
— Ты скоро дырку в ней прожжешь, — тихо прошептала Пчёлкину, не переставая смотреть на бурно рассказывающего Космоса.
Он стряхнул пепел окурка в пепельницу, наблюдая за собственными движениями. Плечи его заметно напряглись, выдавая всю нервозность хозяина.
— В ком? — безразлично спросил он, хотя в голосе звучали нотки растерянности.
— В ней.
Пчёлкин машинально посмотрел на смеющуюся Олю, что не проскользнуло мимо меня.
— Она тебе нравится, да? — я сжала нижний край своего платья, чувствуя непонятную напряженность.
— Никто мне не нравится, — Витя откинулся на мягкую обивку дивана, отворачивая от меня лицо.
Поджала губы, чтобы сдержать смех. Осознавать тот факт, что Пчёлкин влюблен в жену своего начальника, как-то не хотелось. Драматический сериал получается. Не удивлюсь, если они еще и любовники вдобавок.
И теперь сложно понять, к кому именно меня ревновала Оля: к своему мужу или к Пчёлкину?
— Я знаю этот взгляд, — посмотрела на свои пальцы, кутикулу которых разодрала практически в кровь. — Когда-то на меня смотрели также.
Хоть Пчёлкин и сделал вид, что не слушает меня из-за сильного увлечения рассказом Космоса, брови его нахмурились от сказанных мной слов. Скулы приобрели очень четкую линию.
— Ни деньги, ни какие-то договоры тебе не нужны были. Причина в ней, — как можно тише произнесла я. — Ты женился на мне и пригласил сюда, что проверить ее чувства, ведь так?
Правда ударила меня лезвием и в без того истерзанное сердце. Пчёлкин сильнее сжал зубы, при этом ни говоря ни слова. Кулак на его колене зажался, отчего вздулись венки.
Не знаю, что стало причиной горечи во рту: сказанная мной правда или факт того, что все это время меня водили за нос, как наивную дурочку?
— Ты мне противен, — выдавила я, чувствуя, как подступающие слезы щипают глаза. — Ты обманул меня, — мои зеленые глаза, переполненные соленой жидкостью, с горечью смотрели в голубые глаза, в которых не было ни капельки сострадания. — Ты мог бы купить любую шлюху, которая сыграла роль твой жены. Но вместо этого ты выбрал портить жизнь мне, — я поджала губы, буквально прокусывая зубами нежную кожу, но с них все равно слетела нервная ухмылка. — Больше я терпеть это не намерена. И завтра же подаю на развод.
— Лиза, послушай, — Пчёлкин взял меня за руку, сжимающую края красного платья.
Но одно касание вызывало рвотный рефлекс. Выдернула руку из его слабой хватки и подскочила, как ошпаренная.
— Предлагаю выпить за здоровье! — Космос поднял рюмку вверх.
— За здоровье пить вредно, Космос, — я пыталась выдавить из себя подобие улыбки, но у меня это получилось плохо.
Посмотрела на охранника, что стоял возле двери.
— Найди Авдеева, я уезжаю.
Твердо, но в тоже время неуверенно произнесла я, сомневаясь в том, что он вообще меня послушает. Но на удивление, он благородно кивнул и скрылся за дверью.
— Лизка, ты чего? Время же детское, — возмущенно протянул Космос, показывая в сторону настенных часов, стрелка которых даже не приближалась к одиннадцати.
— Спасибо, но мне и правда пора ехать, — я повернулась в сторону семьи Филатовых. — Была очень рада познакомиться. Надеюсь, что мы еще увидимся, — в чем я глубоко сомневалась.
Филатов одобрительно кивнул, мельком взглянув на раздраженного Пчёлкина.
— Конечно, — улыбнулась Тамара. — Заглядывай как-нибудь на чашечку чая.
— Обязательно.
На Пчёлкина я даже смотреть не хотела и принципиально повернулась к нему спиной, показывая полную антипатию к его персоне.
— Может еще побудешь? — заявил Белов, поднимаясь со своего места.
— Нет, — твердо ответила я. — Не хочу смущать
некоторых.
Он все понял без всяких объяснений и усмехнулся, косо посмотрев на своего товарища.
— Если будут какие-то проблемы, ты знаешь, к кому обратиться, — Белов подмигнул мне, протискивая между зубами сигарету.
— Спасибо, — слабо улыбнулась я и посмотрела в сторону дверного проема, в котором появился Авдеев.
— Домой отвезешь ее, — наконец, заговорил Пчёлкин с хрипотой в голосе.
— Лизка, так ты даже ни разу не вмазала, — Космос пощелкал пальцами возле шеи.
— Я не пью, — взяла пальто с вешалки и накинула на свои плечи.
Взгляд Пчёлкина впивался мне в кожу, пытаясь пробраться к самому сердцу. Теперь, когда правда, наконец, открылась наружу, я могу без угрызений совести освободить себя от тяжкого груза под названием «брак». Конечно, тогда придётся вернуться жить в общежитие, но это лучше, чем быть объектом для ревности.
***
— Приехали, — сухо произнёс Авдеев, когда я заметила знакомый многоэтажный дом.
— Спасибо.
Потянула ручку автомобиля на себя и она со скрипом открылась, впуская морозную свежесть в салон автомобиля, в котором пол часа работала печка.
— Перестань, — он потянулся к моей дверце и с хлопком закрыл ее.
— Что перестать? Пытаться выйти из машины?
— Перестать ломать комедию, наконец, — Костя посмотрел на меня, придерживаясь одной рукой за руль автомобиля.
— Никакую комедию я не ломаю, — положила голову на подголовник и порывисто выдохнула, чувствуя пульсирующее напряжение по всему телу. — Завтра я разведусь с ним.
— Смеешься?
— Нет.
— Он тебе не позволит.
— А его никто спрашивать не будет. Он сейчас не в том положении.
— О чем ты? — Авдеев вопросительно приподнял брови, постукивая пальцами по обивке руля.
— Не важно. Мне пора.
В следующий миг крепкие пальцы требовательно сдавливают подбородок, оставляя на бледной коже красные следы, и поворачивают удивленное лицо навстречу мужским губам, которые с жадность впиваются в мои раскрытые. Вкус терпкого коньяка настолько остро ощутился на языке, что помутился рассудок. Захотелось большего. Я обхватила шею Авдеева, сцепляя руки в замок, и прижалась к нему ближе, не взирая на коробку передач, которая была настоящим препятствием между нами. Не знаю, что сейчас двигало мной: чувства или месть. Но месть кому? Пчёлкину? Человеку, с которым у меня ничего не было и быть не может?
Я удовлетворено прикрыла глаза, чувствуя, как загорается каждая клеточка моего женского организма. Это был мой второй поцелуй в жизни. И могу поклясться, что он был самым лучшим. Его губы умело владели моим, покусывая нижнюю. И мы оба понимали, что на одном поцелуе нам не остановиться.
Разрывая медленно поцелуй, Авдеев посмотрел в мои полные возбуждения глаза и горько улыбнулся, поглаживая большим пальцем разгоряченную кожу.
Я потянулась вперед, чтобы вновь ощутить вкус манящих губ, но он отдернулся от меня, как кот от воды. Из груди вырвался разочарованный стон, заставляя вдавиться спиной в сиденье автомобиля.
Слова были лишними. И без них все стало ясно.
В это время послышались голоса людей, которые собрались во дворе, чтобы посмотреть на небо, которое прямо сейчас мелькало разноцветными огнями.
Наступил 1997 год.
Идиллию ночной тишины прервал телефонный звонок. Настолько требовательный, что даже мой крепкий сон отошел на второй план.
Нахмурив брови от раздражающего звука и полным отсутствием желания покидать теплую постель, за пределами которой только холод, я тихо выругалась, но все же поднялась. Стрелка на часах близилась к четырем. Почти утро. Но соседи сверху все еще продолжали праздновать Новый год.
Я закуталась в теплое одеяло и, еле-еле размыкая глаза, подошла к телефону.
— Да? — тихо ответила я, прижимаясь головой к стене.
— Лиза, это Космос! — даже встревоженный голос на том конце телефонной трубки не растормошил мое сонное тело.
— Какой Космос? — нахмурила брови и посмотрела на телефон, чтобы убедиться, что я точно не сплю.
— Холмогоров.
Но это мне ничего не дало.
— Я вешаю трубку.
— Да Космос я! Друг Вити Пчёлкина.
Знакомое имя резануло слух. И память, наконец, пробудилась ото сна, возвращая остатки вчерашнего вечера.
— А, Космос, это ты, — тяжело выдохнула в трубку, заворачиваясь в одеяло сильнее. — Прости, я просто спала и не сразу поняла, что к чему. Ты чего хотел?
— Ты сможешь срочно приехать? Тебя внизу уже ждут. Только, пожалуйста, без лишних вопросов.
— Я не собираюсь нянчиться с пьяным Пчёлкиным. Укачивайте его сами.
— Лиза, твою мать! — было слышно, как слабо держатся его последние нервные клетки. — Пожалуйста, просто приезжай. Я тебя прошу.
— Ладно, скоро буду.
Повесила трубку и спрятала лицо под одеялом, не желая куда-либо ехать в такой холод. Но выбора не было.
Попытка продолжить свой сон в машине не обвенчалась успехом, поскольку постоянные звонки водителя очень остро влияли на мои нервные клетки, из-за чего хотелось выкинуть черную коробочку в окно.
Привезли меня в абсолютно другое здание, не похожее на прошлое.
— Надеюсь, что Пчёлкин умер, раз ты позвал меня в такую рань, — пряча руки в карманах пальто, я зашла в кабинет.
Холмогоров ходил из угла в угол, буквально протирая дырку в бежевом полу. Он нервно хрустел пальцами, влечено размышляя о чем-то. И только сейчас я заметила, что некоторые участки его рубашки были пропитаны кровью, как и его руки.
— Так это ты сделала, да? — Космос подошел ко мне и схватил за локоть, грубо сжимая пальцами кожу.
— Что я сделала?
Но от моего вопроса он разозлился еще больше и, схватив за плечи, стал тормошить мое тело, как тряпочную куклу.
— Если я узнаю, что ты причастна к этому! — сталь в его голосе напугала не на шутки и заставила сделать следующий шаг:
Смачная пощечина по лицу, участки которой были запачканы кровью. Но чьей?
Космос зажал глаза, пошатнувшись от удара, который немного привел его в чувства.
— Приди в себя! — закричала я. — Лишний градус в голову дал?
— Прости, — жалобно выдавил Космос и рухнул на черное кресло, сжимая пальцами собственные волосы.
— Что случилось? Ты можешь нормально рассказать, а не истерить, как целка.
Он махнул рукой в сторону кабинета, дверь которой была приоткрыта.
Увиденная картина вызвала самые разнообразные эмоции. На черном диванчике недвижно лежал Пчёлкин, не подающий признаков жизни. Правая рука была прижата к боку, из которого сочилась ярко-алая кровь, стекающая по пальцам. Капельки шумно капали на пол, где уже образовалась небольшая лужа.
Я сделал шаг вперед, чувствуя, как прогибаются колени. Маска ужаса застыла на моем лице. Продолжая смотреть на неподвижного Пчёлкина, услышала громкий всхлип. Наступила на лужу крови. Глаза его были закрыты. Грудь слабо поднималась и опускалась, уменьшая свою работоспособность с каждым вздохом. Лицо его было белее полотна.
Казалось, что он смирно спит.
— Витя?
Дрожащими пальцами коснулась холодного лица и немного постучала по щеке, пытаясь привести его в чувства. Но он не реагировал. Голова только двигалась в такт моих движений, не больше.
Не смотря на то, что я знала его от силы неделю и с не хорошей стороны, к глазам подступили соленые слезы. Но не знаю почему: то ли от облегчения, что мой плен закончится с его последним вздохом, то ли от жалости видеть его в таком умирающем состоянии.
Казалось, что мое сердце сжали с невероятной силой, прокалывая мягкие мышцы острыми когтями. Острая боль в груди заставила присесть рядом с ним, не убирая пальцев с его неподвижного лица.
— У него ножевое ранение.
Торопливые шаги заставили обернуться. Холмогоров, держа возле уха телефон, пришел не один. Я поднялась с места и отошла в сторону, чтобы не мешать врачу, который буквально подбежал к Пчёлкину.
— Сколько он уже так лежит?
— Не знаю. Когда я нашел его, то он уже был без сознания.
Мужчина убрал руку Пчёлкина, которая скрывала раненный бок и осмотрел рану.
— Какая у него группа крови?
— Третья отрицательная.
Я сложила руки на груди, чувствуя, как подкашиваются ноги. Сейчас мое тело нуждалось в большой дозе нашатыря, чтобы не свалиться прямо тут. Слабость охватила каждую частичку тела.
— Нужно срочно переливание крови во время операции. Ищите донора.
— У Фила третья отрицательная, — он взял телефон и быстро начал тыкать по кнопкам.
— Да вы что? В нем сейчас алкоголя больше, чем в любом магазине. Это запрещено. Ищите другого донора. Только быстро. Вашему товарищу осталось минимум пятнадцать минут.
— Где я тебе найду донора за такое короткое время? — сорвался на крик Холмогоров, не выдерживая такую ношу.
— У меня! — заявила я, делая шаг вперед.
Они синхронно обернулись, посмотрев на меня.
— У меня третья отрицательная.
