***
Кухонные стены пропитались табачным дымом очередной выкуренной мной сигареты. Красное вино, налитое в хрустальный бокал, больше не расслабляло натянутые в тонкую струнку нервные клетки. Первое время отпускало, помогало забыться, но сейчас… Воспоминания еще больше окутывали каждую частичку тела, вызывая нестерпимую боль, которую хотелось залить алкоголем. Быть второй - худшее, что могло случиться со мной. Это похоже на синдром отличницы. Четверка вроде и хорошо, но и невероятно плохо. Лучше сразу двойку, чтоб наверняка. Казалось, что возле себя я слышу насмешки матери, которая всегда была первой. Во всем. — А говорила, что не пьешь. Пчёлкин прижимался к дверному косяку и наблюдал за картиной, которая приносило ему неслыханное удовольствие. Видеть своего врага пораженным - лучшее зрелище для глаз. Поднося сигарету к зубам, я посмотрела на него и сделала глубокую затяжку. Или он действительно был расплывчатым, или сбитый по счету бокал был лишним. — Я тебя на чай не звала. — Ну, ты тут и не чай пьешь, — он посмотрел на несколько пустых бутылок красного вина и, отодвинув стул, присел напротив меня. — Пришел поумничать? — Пришел по зову твоей печени. — За своей печенью следи. Витя ухмыльнулся, забрав у меня окурок, и потушил его о прозрачную пепельницу. Я поджала губы, возмущаясь внутри от подобной наглости, и потянулась к пачке за новой. — Глупо убиваться из-за второго места, — он стукнул по пустой бутылке, звон которой болезненно раздался в ушах. — Я шла к этому всю свою чертову жизнь, а эта рыжая стерва пришла и за раз взяла то, что по праву принадлежит мне, — хотелось заплакать, чтобы выпустить весь пылающий гнев, но слез не было. — Рыжая стерва, значит, — Пчёлкин усмехнулся, мазнув большим пальцем по нижней губе. — Ай-яй-ай, какая плохая тетя. — Если ты пришел поиздеваться, то дверь сзади тебя, — поднесла сигарету к зубам и взяла пачку со спичками. — Я пришел, чтобы завтра над тобой не пели панихиду, — он выхватил сигарету из моих губ и разломал ее пополам. — Нимб забыл, герой. — Я мозги забыл, когда соглашался на эту авантюру. — Тебя никто не заставлял благотворительный фонд создавать. Так что, не строй из себя жертву аборта, — поднялась с места и, почувствовав легкое головокружение от лишней дозы алкоголя, направилась в комнату. Но на первом дверном повороте коленки прогнулись, и я почувствовала, как крепкие мужские руки подхватили мое теряющее равновесие тело. — Спасибо.. — Ты позеленела вся от своей травы, а теперь решила покраснеть от вина? — Мне так легче. — Как легче? Спиться и сдохнуть? — Ты не понимаешь, — я повернулась к нему, чувствуя внутри непонятное волнение, которое возрастало с каждой секундой. — И не пойму. Пчёлкин острожно убрал прилипшие к моему лицу волосы и посмотрел прямо в глаза. Казалось, что земная и водная стихия слились воедино. Подушечки его пальцев скользнули с моего лица на мои губы. Не знаю, что управляло мной сейчас. Пьянящие чувства окутали мое самообладание, теряя полностью контроль над собственным телом. И в следующий миг мои губы соприкасаются с чужими, но и родными одновременно. Терпкий коньяк с привкусом табака остро ощущается на моем языке, заставляя втянуть носом воздух глубже. Алкоголь, который раньше вызывал лишь отвращение, теперь невероятно притягивал. С моих уст сходит тихий стон, когда его губы требовательно вжимаются в мои и мужские ладони обхватывают хрупкую талию, грубо сжимая нежную кожу до приятной боли. Удовлетворено прикрываю глаза, чувствуя, как пробуждаются мои женские гормоны, желая гораздо большего. Хотелось забыться. Пусть не в алкоголе, так в мужских объятий. Но не пожалею я об этом после? Возможно. Пчёлкин одной рукой смахивает все с небольшого столика и усаживает меня, располагаясь между моими раздвинутыми ногами. Предметы с грохотом падают на пол, разбиваясь на маленькие частички. Касаюсь пуговиц его черной рубашки и дрожащими от жуткого желания пальцами, пытаюсь расстегнуть их. Влажный язык касается разгоряченной шеи, отчего я закрываю глаза и губы искажаются в сладкой улыбке. Не смотря на холод между нами, кожа плавилась от одних его обжигающих касаний. Прижимаюсь бедрами ближе к нему и чувствую возбуждение, которое накрыло волной не только меня. Тело буквально пульсировало от дикого желания. И звук звякнувшей пряжки ремня сильнее разогнал кровь по венам. Он хотел доставить мне удовольствие и знал, как это сделать. Все бы ничего, если не образ Авдеева за спиной Пчёлкина. Это всего лишь иллюзия. Иллюзия совести. И стоило бы наплевать и поддаться искушению дальше. Но кровь ударила в голову, и я посмотрела на горящего от возбуждения Пчёлкина, который уже стянул с меня футболку, оставляя в одном кружевном лифчике. — Нет-нет, — хрипло протянула я, коснувшись руками твердых мышц тела. — Это ошибка, — и, собрав последние силы, оттолкнула от себя непонимающего Пчёлкина и спрыгнула со столика. — Прости. Витя, пылая от возбуждения, порывисто выдохнул и зарылся пальцами в соломенные волосы. Секунду спустя он хлопает себя по карманам в поисках пачки сигарет и, наконец, достает одну из них. В комнате ощутился запах табачного дыма, который приятно обжигал лёгкие. — Засунь себе свое «прости» знаешь куда? — он схватил пиджак, что безобидно висел на крючке в прихожей. — Знаешь такую поговорку: рожденный ползать - летать не будет? И он ушел. Оставив такую же раздирающую пустоту, что и Меркулова в день конкурса. Оба подчеркнули тот факт, что первого места я недостойна.Глава 18.
2 октября 2022 г. в 15:08
Суетливые балерины, нанося на лицо килограмм сладкой пудры, бегали от одного косметического столика к другому. Каждая заимствовала что-то новенькое: кто-то дорогую тушь, за которой бегало пол Москвы, кто-то румяну персикового цвета, кто-то ярко-красную помаду с названием «вырви глаз». И только я, упираясь подбородком о сложенные руки, смотрела на себя в зеркало. Мой образ был не готов. Доделать его должна была гримерша, которая где-то пропала на пол часа.
Я повернулась в сторону настенных часов и поняла, что через пятнадцать минут мой выход.
«Хочешь сделать что-то хорошее - сделай сам».
Взяла помаду с нюдовым оттенком и, раскрыв губы, стала водить толстым слоем по пухлым губам, чётко выделяя линии. Поджала их, чтобы оттенок лег равномерно, и подушечками пальцев убрала излишнюю полоску, что вышла за контур губ. Мягким кончиком кисти нанесла румяну на бледную кожу.
Громкая музыка ударила по ушам, заставляя нахмурить лицо от неприятного баса.
— Лиза, твою мать, ты время видела? — в раздевалку вбежала женщина средних лет, которая отвечала за все это. — Тебе выходить через пять минут, а ты расселась тут. Быстрее шевели своими балетными пальцами.
Я сжала в руках испачканные тенями ватные шарики и кинула их на косметический столик.
— Она любит тянуть время.
Знакомый мужской тембр приятно ласкал слух, но вызывал отвращение в области сердца. Теплые ладони коснулись моих плеч и я почувствовал парфюм, который раньше сладко кружил голову.
— Правда, Лизонька?
— Исчезни, — убрала мужские руки от своих плеч и поднялась с места, чтобы надеть наряд.
— Ты еще обижаешься на меня, зайка?
От его смазливого голоса воротило хуже, чем от запаха крабовых палочек, которыми я отравилась прошлым летом.
Сняла с себя пушистый халат, оставаясь в одном кружевном белье. Сложно было не заметить, как Саша завелся с пол-оборота. И я поспешила надеть белоснежную пачку, затягивая туго шнуровку на пояснице. Пуанты уже были завязаны на лодыжках.
— Ты не достоин моих обид, — подошла к косметическому столику и поправила прическу, которая слегка растрепалась.
— Лиза, бегом на сцену!
Сердце застучало в грудиной клетке, заставляя дышать чаще. Мужские ладони легли мне на талию и нежно подтолкнули вперед.
— Ученица Московской академии хореографии - Елизавета Соколова!
Зал залился аплодисментами и кровь застучала в висках.
Я встала в позицию.
Игра началась.
Вытянула ногу вперёд, упираясь носком в пол, и соединила руки в круг возле груди. Плавная музыка заиграла в зале, заставляя мое тело следовать ритму мелодии. Поднимаясь на носки, я начала вращаться, двигаясь вперёд.
Взгляд преподавательницы за ширмой пробирался под самую кожу. Остро, как иголки. Казалось, что я разучилась дышать. Все внимание зала было направлено на меня. Это был мой шанс. Шанс войти в тройку лучших, чтобы достичь основного конкурса - стать примой.
Все движения были изящными и сопровождались восторженными аплодисментами.
Чувствовала, как губы жадно втягивают кислород, которого так не хватало в легких. Оставалось последнее движение. Решающее. Баллон.
Упираюсь ступней правой ноги на холодный пол, направляя носок наружу. Левая нога прямая, вытянута вперёд. Переместила вес тела на левую ногу, держа колено согнутым наружу, по сути образуя плие, перемещая правую ногу по полу вперед.
Направила носок правой ноги вверх, поднимая полностью вытянутую ногу. Сделала глубокую затяжку воздуха губами, закрывая глаза. И, опираясь на подушечку стопы левой ноги, отталкиваюсь от пола. Прыжок. Находясь в воздухе, вытянула одну ногу вперед, а другую в это же время сгибаю. Руки плавно вытянуты. Для зрителей этот прыжок может показаться секундным, они даже не успели разглядеть.
Но самое главное - приземление.
Преподовательница напряглась, прижимая к подбородку сжатый кулак. Она знала, как тяжело мне даются приземления подобных упражнений.
Опустила правую ногу вниз и приземлилась, согнув колено, чтобы амортизировать удар. Сердце в грудной клетке застучало быстрее. Приземляюсь на носки и плавно развожу руки. Музыка постепенно затихает и, потянув заднюю ногу вниз и вперед, я отвернула лицо в сторону, как положено. Музыка затихла.
Моя грудная клетка, как насос, поднимается и опускается быстрее положенного, пытаясь восстановить сбитое дыхание.
Но громкие аплодисменты и букеты, которые уже были на краю сцены, позволили все таки посмотреть на восторженный зал и благодарно улыбнуться, плавно помахав руками. Не смотря на громкие звуки, я услышала, как преподавательница удовлетворено выдохнула.
— Елизавета Соколова занимает, — напрягающая тишина, отчего кожа покрылась невидимыми льдинками. — Второе место. И проходит в следующий этап.
И земля разверзлась под ногами. Я пошатнулась, как от пули в груди. Второе место.
— Первое место занимает Антонова Алиса! — и зал залился аплодисментами пуще прежнего.
Новенькая, что так ярко исполнила свое выступление, с лучезарной улыбкой вышла на сцену. Рядом с ней я теперь казалась пустышкой, серой мышью. Ее медовые глаза так и впивались в мое разочарованное лицо, словно насмехались. Поставили меня на место.
— Третье место - Екатерина Колесникова.
Аплодисменты не в мою честь эхом отражались в ушах, вызывая пульсирующую боль в затылке. Я зажмурила глаза, пытаясь привести себя в чувства, которые медленно покидали меня. Не желая получать медаль, что не принадлежала мне, я поспешила за кулисы, с трудом сдерживая нахлынувшие эмоции.
— Соколова, куда ты? — Ольга Борисовна схватила меня за локоть, до боли сжимая кожу.
— Вы все знали! — чувствовала, как слезы подступают к глазам. — Вы специально поставили мне программу слабее, чтобы дать этой рыжей стерве занять первое место!
Хлопок по щеке. Острая боль ощутилась на коже, заставляя коснуться красного от удара места.
— Следи за языком! — Меркулова тряхнула меня, оглядевшись вокруг. — Ты сама виновата в своем проигрыше, Лиза. Ты взлетела слишком высоко, стала считать себя незаменимой. Вот и результат твоей звездной болезни. Первое место Антоновой поставило тебя на место, которое ты и заслуживаешь, — она отпустила меня. — Либо бери себя в руки, либо готовься танцевать в кордебалете.
И она ушла. Ушла к балерине, которая сейчас занимала все внимание. Была лучшей.