Моей госпожи больше нет.
От нее остались прикосновения к ее бархатной коже и шелковистым волосам, когда мне дали позволение делать ей прическу, ее голос, когда тихий и болезненный, а когда такой суровый и властный, что хочется в любое время преклонить перед ней колени и прильнуть искусанными и оттого шершавыми губами к ее рукам и застыть так бесконечно надолго, запах сладкого миндаля, вдыхая который мне становилось спокойнее, и воспоминания о том, как я билась в беззвучной истерике в ночь после ее свадьбы. Сначала первый раз, затем второй. А наутро возвращение в действительность, в которой я опять бесправная рабыня, ее рабыня, которая не имеет возможности выражать свои чувства, не имеет права говорить. Унижения от тех, кто не гнушается в очередной раз унизить бесправную, и все более частые и беспричинные напоминания Дайе Хатун мне о том, что я собственность султана Сулеймана и вполне сгодилась бы гарему повелителя. Все это меркло рядом с ней, вся прежняя боль скоропостижно уходила, становилось так спокойно, безмятежно. И все-таки немного больно в глубине души. Уже от осознания того, что мне не прикоснуться к своему свету так, как хотелось бы, не согреться в нем, не обрести покой в его лучах, а лишь поблизости, при исполнении обязанностей. О, я ужасное создание в глазах Аллаха, ежели посмела думать о подобном, желать женщину… Я каюсь, каюсь!.. но не способна противостоять этому чувству… Аллах да покарает меня за это. От отвращения к самой себе я порой задыхалась, мне казалось, будто я покрыта грязью, и оттого я едва ли могла вынудить себя прикасаться к своей святыне. Но ее больше нет… Теперь же моей святыней остаются эти воспоминания, поскольку алтарь был разрушен, жертва попрана ступнями злой судьбы, а мой свет погас, я осталась во мраке смерти и не знаю, как жить дальше. Но время ведь не остановишь. Все эти люди, что меня окружают и теперь погружены в траур, перешагнут этот день и будут жить дальше. А я остаюсь здесь. Моя жизнь сегодня оборвалась. Моя тайна скончалась со мной. Я еще не в земле, но уже являю собой мертвеца. Живого мертвеца. А ведь через какое-то время дворец вернется к прежней жизни, траур снимут, скорбь по моей госпоже забудется ими. За это я ненавижу их каждого по отдельности. Спустя много лет эти люди непременно будут твердить, что миру не пришел конец. И им легко будет об этом говорить, поскольку конец пришел не их миру…Часть 1
2 августа 2022 г. в 01:10
Ночь опустилась на Топкапы, приятный ветерок ласкает листву в дворцовом саду. Небо такое чистое, на нем не сокрыто ни звездочки… Так тихо, спокойно… Слишком хорошо, чтобы назвать этот мир справедливым. Природа словно издевается надо мной, наслаждается моей болью, так резко контрастирующей с этой гадкой умиротворенностью. Так однозначно не должно быть.
Почему не бушует море, почему не разражаются молниями и громом небеса? Почему весь мир не скорбит со мной в унисон? Оттого ли, что ему все равно, или же по причине того, что я лишена права кричать и рвать на себе волосы, надрываясь в слезах? Я всего лишь жалкая рабыня, которая не имеет возможности выражать свои чувства, не имеет права говорить, раба великого султана Сулеймана, безвольная птичка в золотой клетке. Таким, как я, петь не дано. И не важно, каков мотив песни.
Но сердце жжет раскаленным железом. Сейчас оно безвольно трепыхается в моей груди, как мотылек в паутине, к которому безжалостно приближается голодный паук. Мне больно, невыносимо больно, но я лежу сейчас среди других девушек, каждая из которых уже давно пирует в царстве снов как желанная гостья, и максимально тихо рыдаю в подушку, вжимаясь лицом в мокрую ткань и задыхаясь в слезах. В Топкапы сейчас траур, но разве сравнится он с той черной пустотой, которая зияет в моей душе подобно кровавым ранам?.. Я потеряла свой смысл.
Но разве я когда-то обладала им в полной мере? Это была лишь больная иллюзия, призрачная мечта, которой невозможно осуществиться. К ней можно было осторожно прикоснуться, любоваться издали ее красотой, отдаться всецело и полностью туманным и отчетливым образам, но никогда не владеть, даже временно. И я любовалась ею, касалась ее как бы случайно, отдалась ей всем своим истерзанным сердцем, прекрасно осознавая, что ничего не получу в ответ. Но потерять я была не готова. Я не допускала даже мысли о том, что мой свет однажды померкнет, отняв у меня единственную нить, спасавшую от собственного кошмара, укрывавшую от себя самой.