Песнь Армагеддона

Каин возвращается домой к девяти. И сразу чувствует: что-то не так. Может потому что небо сейчас отвратительно серое, похожее на бетонную плиту, и кажется, что оттуда сверху кто-то пялится на него и хмурится. Да сколько угодно, думает Каин и в ответ тоже хмурит брови. Главное, что «Корвет» уже на месте — вон он, красавец, сияет перед их домом. А все остальное не имеет значения. Каин бросает «Триумф» рядом. Поднимается по лестнице и останавливается как вкопанный. Потому что за дверью звучит музыка. Непохожая ни на одну знакомую Каину песню, ни на один известный хит. И в ней нет ни мелодии, ни ритма — в смысле, Каин не может их уловить. Но кое-что Каин все-таки понимает. В его доме — в их теперь общем с Люцифером доме — звучит военная песнь, и Король Ада играет первые ноты Армагеддона. Он играет боль и сражение, он играет огненные смерчи и ярость, а главное, он играет возмездие. Он их придумал, эти ноты, и уже сыграл, то есть сотворил, и Вселенная уже услышала эти ноты, а значит, Люцифер уже все для себя решил. Каин выдыхает. Он тоже все решил. С кем он, и что будет делать. Он уже давно все решил. Но сейчас он стоит перед дверью и слушает непонятную нечеловеческую песнь о войне и отмщении. Неожиданно музыка обрывается, а знакомый голос говорит ему: — Прости! Я должен был заметить. — Ничего страшного, — отвечает Каин. — Можно войти? — Конечно. Каин тянет на себя дверную ручку и смотрит в огненные глаза Люцифера. И просто спрашивает: — Когда? — Не знаю, — честно отвечает дьявол. Король Ада все так же сидит у рояля, и Каину кажется, будто он и сейчас видит огонь. Настоящий огонь, все еще глодающий кожу и пожирающий плоть. Каин знает, каково это: однажды он прыгнул в вулкан и в полной мере испытал собственное Проклятие. И до сих пор не понимает, как он тогда не сошел с ума. За полгода невыносимой боли и прочего Ада. Кстати, об Аде. — У нас есть хотя бы этот вечер? — интересуется Каин и стягивает с себя мотоциклетную кожаную куртку. — Или неделя? — По человеческим меркам у нас есть год, — отвечает Люцифер. — Они не смогут собрать Небесное войско раньше. — Это хорошо. Каин бросает куртку на диван. Целый год, думает он. Это немало. Он подготовится. Он постарается. Насколько возможно. А сейчас он идет к Люциферу — тот заметно напрягается и выпрямляется — и кладет руки ему на плечи. Пальцы не жжет, но покалывает. Потому что когда Люцифер принимает дьявольскую форму, от него всегда исходит невероятный жар. Или тепло. Когда как. Проходит минута или две, и Люцифер расслабляется. Каин наклоняется к нему и покрывает поцелуями его шею. Но потом он слышит: — Каин, выслушай меня. …и вздрагивает. Потому что Люцифер всегда называет его Маркусом. И только в исключительных случаях именем, каким его нарекли родители. — Они способны на что угодно, — объясняет ему дьявол. — Мой Отец и мои братья. И я не знаю, какую судьбу они уготовили тебе. Полное уничтожение не самое страшное, что может случиться. Огненное озеро в «Откровении» — это то, что уже было со мной в прошлом и будет потом. — А если ты победишь, — осторожно напоминает Каин. И осекается. Люцифер поворачивается к нему. Огненные глаза пылают неистовым, бешеным пламенем, и Каину не по себе. — Я не знаю, — отвечает Люцифер. — Я не знаю, что будет. Но я не хочу, чтобы ты оказался в Аду. Все, что тебе нужно сделать — попросить прощения у Отца. — Что? — Попросить прощения, — глухо говорит дьявол. И смотрит куда-то вниз, под ноги, в пол, но не на Каина. — Принять власть и правоту Отца. И отказаться от меня. Это не предательство. Потому что я сам умоляю тебя об этом. Мне будет легче, понимаешь? — Никогда. — Ты не демон и не привязан ко мне. — Да, я человек, — Каин пожимает плечами. — Я человек. И я никогда от тебя не откажусь. Они молчат. Каин не знает, сколько проходит времени. Сколько пророчил ему Люцифер? Кажется, у них есть год. Это много, напоминает он себе. Целый год вместе. — Я тебя люблю, — говорит Каин. — И когда Армагеддон начнется, я буду сражаться на твоей стороне. Ты же знаешь, какой я упрямый. И я никогда от тебя не откажусь. Потому что у меня нет другого бога, кроме тебя, Люцифер. Он снова наклоняется к Люциферу. Снова целует его шею и плечи: каждый шрам, под которым едва не кипит кровь. Потом он падает перед ним на колени и берет его ладонь в свои руки. И прижимает ее к своей щеке. Люцифер вдруг поднимает на него глаза: там боль и пламя. — Люблю тебя, — повторяет Каин. Он не понимает — не замечает того мгновения, — когда музыка звучит снова. И как завороженный слушает нечеловеческую песнь. Багровые, когтистые пальцы Люцифера вновь касаются клавиш, и Каин не может сдвинуться с места. Потому что сейчас Люцифер играет солнце и радость. Теплый весенний дождь и звездное небо в ночи. Укрытые снегом вершины и серебряные озера. Горные ручьи и лесные дубравы. Он играет пение птиц и шелест океанских волн. И любовь. Люцифер играет творение мира. — Все так и будет, — говорит Каин.