***
Для кого-то утро наступает слезами в глазах. Для кого-то в объятиях человека, который может покинуть его в любое время. Солнце нет, на улице пасмурно, будто облака плачут. Чимин смотрит на бородавку Юнги, нежно прикасается губами. В его объятиях так спокойно, хотя ночью он еле сдерживал кашель. Юнги делает вид что спит, не обращая внимания на то, как Чимин чертит на лице каляки. Он дорожит каждой секундой. Каждой пройденной секундой, и запоминает всё. Запах, тепло, звуки, момент.. Джин поднимается с постели, сон к нему так и не пришёл. Он не знает что делать с Джинни, с Намджуном и Тэо, но больше всего его заботит друг. Карту Чимина отправили Джину. Письмо пришедший под утро убила его нервную систему, в хлам. Врачи из Америки и Индии утвердили что до конца осени Чимин не выживет. Поставив маску на глаза и приняв душ, Джин вышел на кухню. Чимин уже во всю готовил завтрак, а Юнги готовил тостеры. Джин замер на секунду, выдавливая улыбку, и сел на стул. — Хорошо выспались? — Весь красный? — Заметил Пак, даже Юнги повернулся к нему и кивнул. — Мне сказали, что у меня есть дочь. — Да! — Воскликнул Пак, садясь рядом и кладя руку, поверх рук Джина. — Юнги подай молоко. Юнги послушно подал стакан молока и положил рядом тостер для Чимина и Джина, а после и себе, сев за стол. — Что дочь? — Первым начал разговор Мин, откусывая хлеб с сыром. — Джинни. Дочь Намджуна, на самом деле мой. — С чего ты так решил? — Вторгся в разговор Пак. Джин замялся, сделав небольшой глоток молоко. — Сделаю ДНК. А там и узнаю, что как. Они уже должны прийти, я пойду оденусь. — Так и недоев завтрак, Джин ушёл в комнату. Юнги и Чимин переглянулись, после молча продолжели завтрак. Стук. Стук. И два тихих звуков, будто ребёнок стучит по двери, своими маленькими ручками. — Интересно, для чего звонок? — Возмущается Пак, пытаясь встать с места. — Я сам. — Встаёт Мин. Подходя к двери он даже не смотрит в глазок и открывает. На него смотрит мужчина в чёрной футболке, и белых шортах. Не так как всегда в своём строгом костюме. За ручку её держит маленькая, миленькая девочка. Одетый точь в точь как папаша. Волосы собранные в два маленькие пучка, а на ножках маленькие белые кроссовки от FIFA. — Где Чинни. — Ребёнок смотрит на отца, хмуря бровки. — Ты сказал что мы к едем Чинни? Юнги колеблется, но всё же впускает их внутрь, молча смотря на Чимина, который так же удивлённо смотрит на них. — Привет. Кхм. — Очищает горло Намджун. — Джин? — Он у себя. — Отвечает Чимин, подходя и присаживаясь на корточки, возле ребёнка. — Я оставлю её? Юнги кивает, тоже подходя к ним и присаживаясь возле девочки. Джун нехотя отпускает руку ребёнка, проходя к комнате Джина, и исчезает за дверью, не стуча и не предупреждая. — Дядя Уни? Ты плохой. — Девочка смотрит на Юнги, стискивая губы. — А я? — Улыбается Чимин. — Ты обижал Чинни? Пак качает головой. — Никогда. — Точна? — Пристально смотрит на Чимина, а после краем глаз на Юнги. — Точна. — Пак кладёт руки в грудь, чтобы доказать что он не врёт. — Тогда ты холоший. — Почему я плохой? — Нетерпеливо произносит Юнги. — Потому что ты обижаешь папочку Чинни..***
Намджун обнимает за спину Джина, иногда прикасаясь губами к шее. На руках у Джина футболка, которую он не успел надеть. Тишина, оба молчат, и лишь трепетное дыхание слышится в пространстве. — Почему меня грызёт совесть, за то что ты меня не ненавидишь? — Запомни это навсегда. Чувствуй угрызения совести за то что сделал, и останься со мной. — Джун крепче сжимает Джина в объятиях. И нехотя отпускает. — Я подожду снаружи. Джинни тоже здесь.. Юнги и Джини переместились на диван, где она поймала Сарама и начала мучить. Ребёнок обещал что если Юнги разрешит поиграть с котом, то и он будет в списке хороших. Поэтому Мин еле выдерживает мучение своего кота. А Пак всё это время, сидит подле них, смеясь над выражением обоих. — Джинни, если ты так будешь мучить Сарама, то дядя заплачет. — Не заплачу я. Сарам сильный. — Неуверенно отвечает, хотя стоило бы взять кота и убежать отсюда. Джун становится героем, спасая Юнги. Он подходит к Джинни, поднимая её, при этом отдавая кота хозяину. — Если ты так продолжишь, то дядя Юнги вышвырнет нас на улицу. — С чего ты так решил? — Выходит Джин. Подходя к ребятам. Джинни выкарабкивается из рук отца, и тянется к Джину. — Чинни, Чинни. Я так скучая. Джин берёт ребёнка на руки, обнимая её и прижимая к груди. Будто нашёл свою частичку. Будто всё встало на свои места. И девочка обнимает его, будто знает нечто, что не знали никто из присутствующих. — Мы в больницу и назад, а вы? — Задаётся вопросом Джин, всё ещё обнимая малютку. — Мы сходим в студию, а оттуда в больницу. — Отвечает Юнги. — Ладно встретимся за ужином...***
Джин сидит в зале ожидание, пока Намджун советуется с врачом. Джинна сидит на его ноги, приобнимая за плечи. — Знаешь папочка Чинни. Папа Джунии, очень любит тебя, и мамочка любит тебя, и я люблю Чинни. — Я тоже люблю тебя. — А папу? — Кхм. — Джин оглядывается по сторонам, и убедившись что никого нет произносит. — Папу тоже. — А мамочку? Джин молчит, он не знает что ответить, не знает как быть. Его грызёт совесть не только по отношению Намджуну, но и к маме Джинни. Он не знает о том, было ли перепох по обоим соглашениям? Почему они переспали, и дошли до этого. И почему Джин ничего не помнит. Да были моменты когда он напивался, были моменты когда он пил со всеми подряд, когда Джун был в командировке, неужто он со многими переспал, не зная об этом? С раздумья вывел голос Намджуна, он стоял, смотря на ошарашенное лицо парня. — Джин всё хорошо? — Ах да. Уже всё? Намджун кивнул, показывая на сторону выхода. — Ответ заберём позже. Хочешь куда-нибудь сходить? — Ответ мне не нужен. Хочу поговорить с мамой Джинни..***
Одетый в чужую кофту и даже надев панаму, Пак скучно смотрел по сторонам, ожидая выхода Юнги. Они приехали в звукозаписывающую студию 20 минут назад, и Мин 20 минут внутри, бурно разговаривает с начальством. В коридор зашёл молодой человек, привлекая внимание Пака. Статный, высокий, классическая одежда. Открытые пуговицы в области груди, и клатч на левой руке. Мужчина зашедший в коридор, сначала остановился, увидев знакомую одежду, но после подошёл к Чимину, присаживаясь рядом. — Вы кого-то ожидаете? Чимин кивнул, показывая дверь. — В каких вы отношениях с Мин Юнги? — Почему вам интересно? — Чимин хмуро взглянул на лицо собеседника. — Да так, хотел предупредить что он не стоит вашего внимания. — А вы? Вы стоите моего внимания? Наконец-то открылся дверь. Мин вышел с несколькими документами в руках. Мельком посмотрев на Тэхёна, он протянул руку Чимину. — Я закончил, можем идти. — Божечки. Юнги, не делай вид что мы не знакомы. — Тэхён? Правильно? Вы не стоите его внимания, так что закройте свою пасть и займитесь чем нибудь полезным, а то последние ваши песни, просят желать лучшего. — Вишь как мы умеем? Юнги бросил наркоту? — Прекрати Тэхён. — Заговорил начальник, позади Юнги. Мин вывел Чимина, не обращая внимания на остальных. Открыл дверь машины, ожидая пока он сядет, но тот присел на корточки, ехидно улыбаясь и жмуря глаза. — Всё хорошо Чимин? В ответ молчание, и только плечи Пака, поднимались и спускались, будто тот пытался отдышаться. — Если меня не хватит до конца осени, ты простишь меня? — Чимин поднял взгляд, разглядывая черничные глаза в пасмурную погоду. В опустившиеся плечи и хмурую бровь. На руки засунутые в карман и знающее в каком безвыходном положении. — В больницу? — Почти шепча, и не двигаясь произнёс Юнги. Неужели время настало, а ведь ещё даже не было дня, как они согласовали мир. Юнги даже не успел насладиться сладостью момента. Не успел впитать ту теплоту, которую он сбережёт когда Чимина не будет. Пак покачал головой, еле поднимаясь с места и подходя к Юнги поближе. Упираясь головой об его грудь, он еле дышал. Будто что-то сильно давила мозговую клетку. Он держался до последнего, до момента, пока перед глазами не начало темнеть. — Один человек спросил меня -знаю ли я, какое из слов самое невыносимое? Я называл слова, но не мог угадать. — Пак сделал паузу, хватаясь за талию Юнги и прижимая его к себе, насколько это возможно. — Как ты думаешь что это за слово? — Поговорим позже, давай в больницу Чимин. — "Поздно" — сказал он. В начале я не понял, а он продолжал. «В каком бы контексте ни звучало, оно всегда говорит о чем-то до горечи, до боли "безвозвратном"». — С каждой секундой, хватка Чимина ослабевало, а голос терялся, переходя на более тихий. — Хотел бы, чтобы нас связывала вечность, мой голубоглаз...... Последние слова Чимина, которые он произнёс, перед тем как тело обмякло, в крепких объятиях Юнги..