Держи меня, Земля

      Наутро Саша собиралась на встречу с Аней как-то долго и суетливо. И вроде бы времени было предостаточно. Да только, то волосы почему-то никак не могла уложить, то отчего-то провозилась с выбором одежды, то зачем-то копалась в косметичке. В итоге, недовольная вылетела из номера с опозданием и внешностью такой, словно соскочила с кровати минуту назад. — Да что же это? Всего-то иду смотреть соревнования! Не я же выступаю, а парни! Зрителей тут не будет, а на лице всё равно тупая маска! И чего я так возилась с внешним видом? — проворчала Сашка, когда почти подбегала к полупустым трибунам.       Аня мило махнула ладошкой издалека, приглашая присоединиться. Трусова расположилась рядышком и ухватила противную маску, деловито отодвинув её с лица. — Фух, привет! Я задержалась… Давно ждёшь? — Саша улыбнулась подруге, блеснув изумрудным взглядом. — П-привет… Я пришла недавно. Жду недолго… — пояснила Щербакова, и посмотрев на Сашку с некоторым беспокойством, отвела очи. — Пожалуйста, надень маску. Правила очень строгие тут. Мало ли… — Да что ты! Я на секунду всего сняла! Отдышаться! — смешливо пояснила «ракета» и легонько подтолкнула Щербакову локтем. — Саша, надень её поскорее обратно. Вон. На нас уже смотрят… — взволнованно прошептала брюнетка и, чуть вжавшись в сидение, побледнела. — Сейчас нас дисквалифицируют! — подшутила Трусова и слабенько подтолкнула Аню коленкой.       Анечка и вовсе вздрогнула. Её хрупкие плечи приподнялись, а пальцы нервно зашевелились. Девушка бросала взгляд по сторонам, находясь в каком-то смятении. — Ой, ну чего ты? Всё! Надела! И больше не сниму, обещаю! Только не переживай ты так больше! — Сашка поскорее выполнила просьбу и перестала дразниться. — Спасибо… — размереннее ответила Щербакова, ставя ножки ближе друг к другу и пряча ладошки в карманы. — А ты… хорошо себя чувствуешь? — Трусова обратила внимание на серые круги под карими глазами и на сам взор Ани, уставший и обеспокоенный. — Нормально. Я такая, наверное, из-за соревнований. Ну, нервы, ответственность. Ты понимаешь… — брюнетка старалась говорить расслабленнее, правда, голос звучал всё равно не особо уверенно. — Надеюсь, что это правда. Что всё именно так и есть. Просто нервы из-за соревнований… — повторила Сашка, словно ставя под сомнения слова собеседницы.       Ане действительно хотелось успокоиться и отсечь бесполезные эмоции. Робеть перед Сашкой… становилось слишком энергозатратно. Нужно было срочно вернуть фирменную сдержанность и, быть может, даже некоторую отстранённость. Щербакова ведь запросто умеет становиться именно такой! И уж если перед стартами удаётся взять себя в руки, то почему сейчас это стало проблемой? Происходящее не слишком нравилось Ане. Всегда такой невозмутимой. И правильной. Ане, вообще, нравились правила. Они позволяли вовремя прятаться или уворачиваться. Когда это шло на пользу ей самой.       Кареглазая попыталась выпрямить осанку. Для этого девушка откинулась на кресле. Наконец-то, опора. Ступни подогнула под сидение. Отлично. Не дрогнут в случае чего. В руки взяла телефон. Просто так. Ну, честно говоря, для того, что занять постоянно ёрзающие кисти… Аня выдохнула и совершила решающее действие. — А ты? Проспала что ли? Пришла позже меня и тоже какая-то странная! — вдруг бойко выдала Анечка. — Да я просто… Ну… Я… Долго с мамой говорила по телефону! Она как начёт болтать, не остановить! — теперь и Трусовой пришлось сочинять, чтобы утаить от Ани детали минувшего утра.       Умолчать про неожиданно непослушные локоны, про перемеренные футболки, про тушь… Её Сашка достала, но моментально сунула обратно под наивный смешок. Теперь, вспомнив об этом, «ракете» стало неловко. Наверное, она даже чуть-чуть покраснела. Ведь не для Ани же всё это делалось! Честно! Или…       Щербакова улыбнулась. Это обнаружилось по лукавым нотками, пробежавшим в её глазах. Брюнетка определила забавное замешательство Саши и этого оказалось предостаточно. Один один! Ане сразу стало веселее.       Стартовали прокаты мужчин, и беседа приобрела непринуждённое настроение. Теперь поговорить можно было и про других людей. И это оказалось намного легче и проще для обеих. Болтать, шутить и смеяться. Так удавалось избегать лишней тревоги. Ведь не нужно был размышлять о том, как выглядишь, как звучишь и какое производишь впечатление. Не приходилось выкручиваться, вгоняться в краску или дрожать, как случалось в последнее время. Довольно часто…       Даниил Маркович и Сергей Викторович, сидевшие рядами выше, поглядывали на девчонок. Таких улыбчивых, разговорчивых и беззаботных. И невольно удивлялись, как дружба и симпатия могут быть сильнее зависти и соперничества. — Не знаю, как он это делает, но я хочу также! — бодро рассуждала Саша под конец выступлений. — Какой же он сильный. Такой талантливый и неповторимый. Нэтан потрясающий… — с восхищением пролепетала Аня, провожая взглядом американского фигуриста.       Трусова вопросительно посмотрела на спутницу и немного оторопела. Удивилась. — Ах, значит, твоя короткая программа про воспоминания о Нэтане Чене? — сказала Сашка с капелькой ревности. — Хм… Кто знает! — затейливо ответила Щербакова, прищурив хитренькие глазки.       «Ракета» как-то наиграно отвернулась в сторону. Саша иногда мечтала оказаться на месте Чена для того, чтобы иметь возможность исполнять больше прыжков, а после слов Ани она ему и вовсе немного позавидовала. — Кстати, ты хотела рассказать мне что-то важное! — воскликнула Щербакова, с любопытством переводя взгляд на Трусову. — Эм… Да? — Саша будто растерялась, задумчиво засмотрелась куда-то в даль. — Конечно! Вчера вечером! Что ты собиралась мне сообщить? — продолжала интересоваться Аня.       Немногочисленные зрители начинали расходиться. Дудаков и Глейхенгауз встали, и неторопливо обсуждая прокаты ребят, стали приближаться к девушкам. — Я… Я хотела сказать о том, что… — Трусова прилично занервничала, потому и вовсе перестала смотреть на спутницу. — Что это? Скажи мне… — нежно проговорила «феечка» и даже подвинулась к Сашке.       Едва ощутимо прикоснулась к бедру собеседницы тёплой ладонью и ласково заглянула в смущённые глаза. Да, Аня умела и не такое. Особенно, когда очень хотела что-то заполучить.       Саша никак не могла сообразить, что ответить. Вчера она бросила ту фразу в большей степени для того, чтобы выманить Аню из ванной. После такой необычной и волнующей потасовки. Пугающей и приятной одновременно… Затем Сашке и вовсе подурнело, когда она припомнила измотанный и сверкающий взгляд Ани. Немного дикий. И такой привлекательный. Да, именно когда Щербакова была снизу, под горячим телом Саши. Беспомощно, но отчаянно брыкалась и рычала. И её не хотелось отпускать. Нет. Наоборот. Хотелось прижать её к кровати сильнее и крепче.       Боже. Аня точно сойдёт с ума, если узнает об всём этом… Ни в коем случае! — Вчера имела в виду, что я… — Трусова понятия не имела, как выкарабкаться. — Завтра я пойду на пять четверных прыжков… — в конечном итоге выдала она. — Понятно… — Щербакова ожидаемо похолодела, потеряв надежду на более интересный и, чего скрывать, романтический, ответ со стороны Сашки.       Аня аккуратно убрала руку и, красиво откинув длинные локоны на спину, привстала с места. — Ну что, пойдём? — Даниил и Сергей обратились к подопечной. — Тогда… удачи тебе, Саша. И до встречи… — тихонько вымолвила напоследок брюнетка.       Тренировки перед произвольной программой выглядели уже не столь убедительными, как в первые дни чемпионата мира. Сашка испытывала сомнение в собственных силах. И, как назло, ей вновь нужно было учитывать отставание по итогам короткой программы. Причём на этот раз существенное. Она здорово владела каждым прыжком по отдельности, но собрать их вместе стоило неимоверных стараний. «Ракета» с разочарованием вспоминала свой пробный прокат накануне несостоявшегося мирового первенства год назад. Он, к сожалению, остался лишь на видео в «Хрустальном». Трусова боялась думать о том, что именно в то время она находилась в максимальной спортивной форме. Неужели теперь возможности организма станут иссякать? Нет, Саша отказывалась так думать. Она всячески старалась убеждать себя в том, что справится и с изменяющейся физиологией, и с нервным настроем перед стартом, и с требованиями нового тренера. Сашка шла напролом, стараясь превзойти собственные силы, душевные и физические. Она балансировала на грани человеческих возможностей, находясь, наверное, на пределе…       Да, зацепиться за пьедестал удалось. Но больше радоваться было нечему. Трусова вновь была собой недовольна. Очередной старт не оправдал ожидания. А Аня вновь стала первая… И некоторую зависть со стороны Саши ощутила. Да, это было. Но Щербакова старалась показать себя максимально тактичной и ненавязчивой. Как могла выразила сочувствие и поддержку. Но и не зазнавалась, не хвасталась успехами. Держала необходимую дистанцию, чтобы не надавить. Но всё равно была где-то рядом.       Состояние Саши действительно трудно было назвать удовлетворительным. Оно было, правильнее сказать, истощённым. Внутри скитались противоречивые эмоции. Обида, злость, грусть, тревога, разочарование… Был вечер и девушка расположилась в кафе, из панорамных окон которой виднелась ледовая арена. Сашка в одиночестве размышляла о жизни. Ей казалось, что вся работа, проделанная в течении сезона с Евгением Викторовичем, не принесла ни малейшего положительного результата. Рассыпалось всё. И не только спортивная карьера. К недопониманию в отношениях с Алёной навалилось и странное взаимодействие с Аней. Всегда понятная и простая Щербакова как-то незаметно сделалась таинственной и незнакомой. Влекущей. И когда она успела стать такой? — Присядешь со мной, м? — Сашка и сама не поняла, как пригласила брюнетку за столик.       Аня остановилась. В руке она держала стакан с напитком. Посмотрела на Трусову настороженно. День назад нагрубила и отказалась выпить вместе чаю. И что теперь? — Эм… пожалуйста… — зеленоглазая обаятельно улыбнулась.       Но Щербакова, честно говоря, не особо обижалась на Сашку. Наоборот, она была рада приглашению. Саша идёт на контакт, а значит потихоньку приходит в себя и успокаивается. Просто Ане всегда хотелось чуточку… повоспитывать Трусову. Или подразнить немного. Или проучить за шалости! Но совсем безобидно и беззлобно. Может быть для того, чтобы заставить Сашку действовать в нужном русле?       Чемпионка мира сняла рюкзак, аккуратно повесив его на спинку стула напротив, и сама присела возле. — Завтра у тебя день рождения… — задумчиво сказала Трусова, заглядывая в глубину карих глаз. — Да, в последний день. И показательные выступления… — Щербакова застенчиво улыбнулась, переводя очи то на Сашу, то на панорамное окно. — Ага. И в воскресенье возвращение домой. В тот же день… — Сашка чувствовала, что засматривается на Аню, но отворачиваться как-то и не хотелось. — Потом командные соревнования, шоу, каникулы… — мечтательно добавила Щербакова и, изящно закинув ногу на ногу, приблизилась к Трусовой.       Только вот глядеть в ответ по-прежнему смущалась. Слишком давили эти изумруды… Выводили из равновесия. Будоражили. — Ты не ответила мне на важный вопрос. Помнишь? — вкрадчиво произнесла Саша и чуть подалась навстречу.       Теперь и Ане пришлось подумать о стычке в номере поздним вечером. Нервной и… желанной. Вспомнить, как приятно вжималось в постель её тело от веса Сашки, как часто прорывалось её дыхание, как ныла грудь. Взгляд Ани вспыхнул. И в нём Саша налетела не на медовый блеск, а на обжигающий огонь. — Мы говорили о твоей короткой программе. О ком ты вспоминаешь, когда катаешься под пронзительную элегию? — тембр Трусовой опустился, придавая звучанию голоса приятный и даже обольстительный тон. — Не здесь, Саша… — уже очарованно пролепетала Аня. — А где? — Сашка, отодвигая стаканчик с края стола, как бы случайно, прикоснулась к кисти Ани. И не сразу отстранила руку, как полагалось, а задержала её. — У тебя… — Щербакова переметнула взор случившийся контакт и нежно провела указательным пальчиком по ладони зеленоглазой. — Давай…       Тут чемпионка мира увидела приближение тренеров и других гостей кафе. Она сразу спрятала руку под стол и отодвинулась, продолжая, однако затейливо улыбаться.       В номер Саша зашла одна, оставив дверь чуть приоткрытой. Расслабляющая тишина и приятная прохлада. Свет Сашка решила не включать, ведь небольшую комнату начинала озаряла почти полная луна, поднимавшаяся с горизонта. — Какая красивая. Золотая… — с восхищением сказала Трусова вполголоса, остановившись в центре комнаты. — О ком речь? — Щербакова плавно приблизилась к Саше. — Ну, кто для тебя золотой? — игриво шепнула Аня и притронулась к руке Сашки.       Анечке очень понравилось касаться прохладных пальцев сверстницы. В этом было что-то волнующее. И опасное. Навивающее сладкое предвкушение. — Мы остановились на другом вопросе. Не уходи от ответа! — отшутилась Трусова и с удовольствие сдавила ладонь Ани.       Сильнее и чувственнее. Поглаживая большим пальцем тонкую кисть спутницы. Карие глаза в полумраке и вовсе почернели. Стали бездонными. Саша ощутила, что может начать тонуть в них. Но и пропасть в таком взоре вовсе не беда, а даже скорее наслаждение. — Ты хочешь знать, кто мне нравится? — лукаво ответила Аня, ощущая на себе пьянеющий взгляд Сашки. — Я скажу, когда получу от тебя подарок на день рождения!       Серьёзно, подарок? Вот проказница и хитрюшка! Но Саша была не против поиграть. — Угадай, что я хочу? Если отгадаешь и подаришь, я тебе отвечу! — пояснила Анечка, и отпустив руку Сашки, запрыгнула на кровать.       Сашка озадаченно приподняла брови и прикоснулась к голове, задумавшись над увлекательным заданием. Она стояла посередине комнаты. Такая статная и растерявшаяся. И Ане было забавно это наблюдать. — Хм, — начала рассуждать Трусова. — Какой же подарок ты хочешь получить? — Я даю тебе три попытки! — азартно сказала Щербакова. — Торт? — быстро произнесла Саша. — Нет! — Аня засмеялась от предложенного варианта ответа. — Сосредоточься, подумай… — размеренно проговорила она.       Сашка неловко присела на край постели. Брюнетка сразу подъехала на коленках ближе и намеренно задела плечом Трусову. Сашу бросило в жар. Но приходилось думать в первую очередь о тестировании. — Сто одну розу? — продолжила догадки Трусова.       Аня улыбнулась, но отрицательно покачала головой. Она туманно заглянула в обеспокоенный взгляд Сашки и едва заметно куснула губу. — Давай, последняя попытка… — пролепетала Щербакова, стараясь ярче намекнуть собеседнице на правильный ответ.       Оказалось, что Трусова всё-таки умеет тормозить. Только не там, где надо. — Билет на Мальдивы? — опрометчиво бросила Саша, догадываясь, что проваливает задание.       Аня поджала губки от разочарования и вздохнула, кажется, расстроившись больше проигравшей. — Сегодня, Александра, Вы самое слабое звено. Прощайте… — официально вымолвила Щербакова, утратив надежду на желанный подарок.       Она опустила ножки вниз и собиралась встать с кровати, но Саша поймала её за локоть. — Постой, не уходи. Да, я не угадала. Но ответь, что ты хочешь? Я исполню любое желание, какое скажешь! — пробормотала Сашка. — Верю, что завтра ты точно догадаешься. А если нет — я непременно подскажу… — пояснила Аня и мило улыбнулась.       Тут Трусова легонько потянула брюнетку к себе, вдыхая и её аромат. Анечка порозовела. Крайне очаровательно. Округлила чудесные глаза и распахнула губки. Саша аккуратно переместила руку на талию Ани. Такую тонкую и притягательную. А затем положила вторую ладонь на бедро Щербаковой. Аня чуть зажалась от волнения, напряглась. Её дыхание стало прорываться частыми и короткими всхлипами. Но Саша больше ничего не делала. Просто, не раскрывая объятий, глядела. Глубоко и ласково. — Что происходит, Саша? — еле вымолвила Анечка. — Я не знаю… — ответила сиплым голосом Трусова. — Тебе страшно? — Да, — дрожащим голосом промямлила Аня. — Я боюсь, что это закончится…       Перламутровый свет освещал дивные молодые лица. Зеленоглазая бережно прикоснулась к каштановым локонам Анечки. — Золотая… — прошептала Саша, любуясь восхитительным образом.       Анюта заинтриговано улыбнулась. Вопрос читался в её оживлённых очах. — Луна? — заигрывающим голосом уточнила Щербакова, понемногу осваиваясь в объятиях Саши.       Очень приятных и желанных. Просто пока непривычных и вызывающих смущение. — Луна… — Сашка внезапно опустила взгляд и ослабила касания.       Аня надула губки и, зашевелив плечиками, стала высвобождаться из объятий. Закапризничала. — Я ухожу! Завтра жду подарок! — «феечка» отбросила шоколадные пряди назад и степенно направилась к выходу.       Однако задержалась возле двери и обернулась. Саша сжимала пальцами одеяло на постели, чтобы удержать себя на месте. Очень хотелось догнать Аню. Но не стала этого делать. — Аня… — тихо пробормотала она, смотря издали тяжёлым и виноватым взглядом. — Спокойной ночи!       Трусова откинулась на кровати. Побелевшие от напряжения пальцы разжимались медленно и трудно. Голова неприятно гудела. Сердце стучало громко и нервно. Как же не хотелось ничего усложнять. Нагружать себя ответственностью, обязательствами, решениями. На это у Саши не было ни сил, не желания, не настроения. Хотелось просто плыть по течению и быть счастливой прямо здесь и сейчас. Не рассуждая о потом. Меркантильно? Возможно. Бессовестно? И ладно. Чревато? И пусть!       Аня пронеслась по коридору до своего номера как-то угловато и дёргано. Эмоции. Но никого рядом не было, поэтому девушка не стала себя сдерживать. — Что я творю? Выпрашиваю поцелуй? Какой бред! — взвинчено произнесла она, рухнув на постель.       Приставать к человеку было совершенно не свойственно для самодостаточной Щербаковой. Если раньше Аня держала чувства под замком и открывала фантазии лишь собственному воображению, то самоконтроль в присутствии Сашки разрушался. Брюнетка теряла бдительность и гордость. И это становилось всё менее приемлемым для рациональной и благовоспитанной Щербаковой. Её начинала бесить собственная слабость. — И почему я всегда забываю о том, что есть Алёна? Наверное, дело в ней. Я не единственная. Может, поэтому Сашка смело вертит моими чувствами! — продолжала бормотать Аня в тишине.       Какая-то гложущая и невыносимая тяжесть начала давить в груди. Губы скривились, подбородок затрясся, ресницы задрожали. — Завтра ни за что не скажу, про какой именно подарок шла речь! Хватит! — сквозь подступившие слёзы лихорадочно вымолвила Аня.       Укуталась в одеяло и уткнулась в подушку. Ощутила озноб. Полежала какое-то время, надеясь согреться. Но тремор, в отличие от слёз, не отступал. К нему присоединилась и странная ломота во теле. Особенно в коленях и спине. Девушка потянулась за градусником. Почти тридцать восемь градусов… Знакомая таблетка отправилась в рот. Щербакова повернулась на бок и сжалась в комок. Внутри фигуристки обосновался болезненный ком, который так тревожил сердце. — Опять одышка… — тихонько шепнула Аня, медленно перемещаясь в сонное состояние.       Мог ли юный, но светлый и чуткий разум Щербаковой отличить болезнь от влюблённости? А насколько различимы эти понятия?       Утром Аня с трудом заставила себя открыть глаза. Ночной отдых сил не прибавил. Подавленность осталась изнурительно висеть внутри. Первое, на чём остановился взор Щербаковой — золотая медаль. Она прилежно лежала в коробочке на столе и празднично блестела. Это дорогой подарок. И о большем Аня зареклась не просить.       Арена была погружена в полумрак. Редкие источники света и слабая иллюминация создавали особую атмосферу. Да, насыщенный и испытывающий чемпионат мира завершался. Главный старт непоколебимо расставил участников по местам. Но весёлая музыка и вспышки разноцветного неона всё-таки напоминали о том, что заканчиваются соревнования на благоприятной ноте. Фигуристы расслабленно репетировали показательные номера, общались и фотографировались, хохотали.       Саша тоже улыбалась. Даже много. То и дело проезжала мимо Ани. Говорила что-нибудь смешное и часто смотрела в глаза. Поначалу Щербакова обыкновенно откликалась на подобное внимание. Но стоило Сашке попробовать сократить расстояние с прекрасной именинницей, Аня стала заметно нервничать. — А где праздничное настроение? — Трусова обогнала брюнетку на льду и резко затормозила лезвиями, перекрыв путь.       Чемпионка мира равнодушно объехала преграду. Но Саша настойчиво направилась следом. — Чего тебе? Сегодня мне нужно будет с Морисом выступать вместо Камилы. Некогда особо веселиться… — прохладно бросила Щербакова, облокотившись локтями о бортик.       Она потерянно водила взглядом по светящимся английским буквам, собирающимся в название шведской столицы. — Что с тобой? — Трусова пристроилась возле и легонько прикоснулась к кисти Щербаковой.       Аня опасливо вздрогнула и поехала в сторону. На этот раз уже к тренерскому штабу. — Убегаешь от меня? — с удивлением спросила Саша. — Не от тебя убегаю… — с какой-то горечью пояснила Аня, заставив себя хоть на мгновение посмотреть в изумруды. — Убегаю от себя.       Натянутая улыбка промелькнула на тусклом и бледном лице Щербаковой. — В смысле? — с недоумением спросила Трусова и приостановила преследование.       Вскоре присутствующие на репетиции спортсмены и наставники направились к Ане. Они дружно исполнили традиционную песню в честь дня рождения, поздравляя новоявленную чемпионку мира. Саша присоединилась к необычной церемонии, продолжая пристально наблюдать за Щербаковой. Сквозь силуэты и лица, через расстояние и тени, она сосредоточенно глядела в далёкие карие глаза. А где же обещанная подсказка о подарке? Но Анечка непреклонно смотрела на что и кого угодно, только не на Трусову. Именно Сашку, такую желанную и дорогую, она упорно исключала из своего обзора. Это давалось Ане непросто. Но так ей было спокойнее и легче. Можно было отдохнуть от испытывающих эмоций и просто насладится праздником.       Пассивность и холод Щербаковой вызывали у Саши вопросы и негодование. «Вот подстерегу и выпытаю, что она хотела! Не отвертится! Что за игры?», — буркнула зеленоглазая и, едва дождавшись окончания поздравления, дерзко рванула вдаль катка.       Возможности поговорить, как назло, долго не выпадало. Аня никак не оставалась одна. Словно специально. Да, так и есть. Брюнетка постоянно ютилась возле то возле тренеров, то возле участников, то возле камер. И Сашке пришлось изловчиться. Она сумела пробраться к Щербаковой после выступлений на гала концерте. — Какой подарок ты ждёшь от меня? — требовательно спросила Трусова, преградив Щербаковой дорогу в коридоре Эрикссон-Глоб. — Никакой. Достаточно. Я уже многое получила. Медаль, внимание, песню… Даже розы и торт, представляешь? — преспокойно ответила Щербакова и попыталась пройти мимо. — Что там у нас по плану было ещё? А, билет на Мальдивы. Это папа обещал.       Такой тон чемпионки мира начал и вовсе бесить Трусову. — Но это не всё, о чем ты мечтала. Расскажи. Ты же обещала мне! — Саша шла рядом, глядя неотступно и пронзительно. — Нельзя быть жадной. Больше я ничего не прошу! — отрывисто проговорила Щербакова, предпринимая попытки ускользнуть от «ракеты».       Милый голос дрогнул, и Сашка это отлично уловила. Она взяла брюнетку за руку и повела в другом направлении. — Соблюдай дистанцию в полтора метра! — возмутилась Анечка, пытаясь высвободить кисть. — Отпусти! Скоро общий выход! — Плевать на выход и дистанция меня не волнует! — возразила Саша и потащила собеседницу в ближайший безлюдный закуток.       Девушки на короткое время оказались в скрытом от постороннего внимания месте. Щербакова испытывала приторное и мучительное чувство. Блондинка отрезала пути к отступлению и пристально смотрела в глаза. И как вообще бороться с этими изумрудами? Позади стояла скамья, на которую брюнетка грузно опустилась и шумно вздохнула. — Чего добиваешься? — тягостно выдала Аня, отстранив маску от лица. — Что тебе надо от меня?       Боевой настрой Трусовой начинал иссякать. Саша совсем не собиралась мучать Аню. С какой стати? Просто вот так получалось. Глупо и странно. Аня сама виновата во всём! Ну, Сашка вообще-то тоже… Ладно. — Сегодня наш последний день вместе… — расплывчато начала Саша. — Потом мы не скоро увидимся…       Щербакова прижалась к холодной стене и улыбнулась. Как-то ослепительно и колко. Слишком. Хватит трястись и хныкать. Можно разок и коготки показать. — Прекрасно. Пусть это закончится скорее… — разочарованно шепнула Аня, закрыв глаза и стиснув зубы. — Ты бредишь? — с изумлением брякнула Трусова.       Щербакова собрала последнюю волю в маленькие кулаки, которые сильно сжала. Для убедительности назревающих слов, чемпионка мира представила самоуверенную Трусову вместе с высокомерной Косторной, весело проводящих время в академии. Может быть, такого и не было вовсе. Но Аня представила. А потом вальяжно забросила ногу на ногу, опираясь худощавыми руками о сиденье. — Я безмерно устала от этой ерунды. Бестолковое и смешное занятие, не находишь? — с ухмылкой выдала Щербакова и нагло уставилась на собеседницу.       Нет, Аня не была такой. Но при желании могла стать. Когда требовали обстоятельства. Когда шаталась гордость. Вообще-то, Щербакова могла стать кем угодно. И с азартом развивала в себе эту способность. — Игра? — ошарашенно откликнулась Трусова и немного покачнулась от недоумения. — Конечно. Меня интересуют только победы и золотые медали. А всё остальное — это развлечение. Мне жаль, если ты на что-то рассчитывала, — безжалостно проговорила Аня, распахнув тяжёлый бархатный взгляд.       Подобными словами Щербакова надеялась сохранить остатки собственного достоинства и подавить все прочие унижающие чувства. Жестоко. Аня это прекрасно понимала. Видимо от того, что скрывать чувства и проявлять слабость приходилось слишком долго, «феечка» позволила себе вот такой шаг. — Хочешь сказать, всё, что между нами было для тебя шутка? — потрясенно прояснила Саша и приложила затрясшуюся ладонь к стене для опоры.       Щербакова молча оттолкнулась от сидения костлявыми кулаками, пытаясь скорее встать. Сделав решительный шаг напролом, она намеренно толкнула Сашку плечом. И Трусова отступила назад… Изумрудный взгляд внезапно помутнел и картинка перед мин медленно поплыла.       Ане было не лучше. С той лишь разницей, что она свои эмоции в этот миг смогла удержать внутри. Да, там под рёбрами пылал пожар из лжи, безжалостности и страсти. Девушка, правда, всё же остановилась. Замерла, желая понять, как отреагировала Саша. И пошевелиться, сдвинуться с места тоже не могла. Уйти — означало уничтожить то, что она столько времени оберегала и лелеяла. Оглянуться — расписаться в отсутствие воли и гордости. — Хех! — неестественно усмехнулась Трусова. — Я догадывалась, что ты лгунья, но умудрялась верить тебе.       Она обернулась и цинично взглянула на застывшую вполоборота Щербакову. Ане стало стыдно за свои слова. Но самолюбие оказалось сильнее совести в эти минуты. — И чему ты верила? — невозмутимо спросила кареглазая, не оборачиваясь и не разжимая кулаки. — Твоему невинному взгляду и горячему сердцу. Неужели ты и это подделала? — Саша сама шагнула к Ане и, ухватившись её за руку, развернула к себе лицом.              В карих глазах мелькнули печаль и усталость. Да, в них уже не читались ненависть или коварство. Виднелись обычное утомление и даже тоска. Но Щербакова упрямо молчала, несомненно с трудом удерживая на бледном лице маску напускного безразличия. — Знаешь, иногда я себя ненавижу. За то, как поступаю, за то, что говорю. Я, наверное, эгоистка… Прости, если что не так… — промямлила Трусова и покрепче ухватилась за тонкие кисти.       Щербакова почувствовала, что её железные кулаки и пальцы начинают невольно расслабляться. — Золотая — это не про луну, а про тебя… — не своим голосом выдала Сашка.       Тут и непоколебимый взгляд Щербаковой потеплел. Смутился и мило заплутал вокруг. Оттаял. — Однажды, ты сказала мне слушать сердце, потому что оно говорит правду… — размеренно начала Саша, чувствуя, как беспокойство нарастает и приторно давит изнутри.       Поймав неприкаянный медовый взор, Трусова заглянула в самую его глубину. И там «ракету» поджидала… целая вселенная. Бесконечная и божественная. Саша медленно подалась вперёд. На миг замерла возле губ напротив. А после… трепетно прижалась к ним. Коснулась невесомо, легко и нежно. Аня забавно пискнула в уста Сашки, но упустила поцелуй от полной неожиданности. Просто последнего не верила в его возможность. Сердце Щербаковой заколотилось как бешеное, а тело словно обмякло. Кареглазая покачнулась, хлопнув густыми ресничками, и машинально взялась за плечи Саши. И тут же почувствовала, как сильные руки «ракеты» уже обнимают. Ласково держат за талию и приятно тянут ближе к себе. Сашка снова прижалась к губам Ани. Касаясь мягкой и влажной кожи чувственнее и глубже. — Остановись… — еле вымолвила Аня на выдохе. — Ты вся дрожишь… — пролепетала Сашка, сама неловко хватая воздух крупными глотками. — Почему? — она провела ладонями по изящным рукам Щербаковой — от плеч до кончиков пальцев. — Ну, знаешь ли, я обычно не часто целуюсь. Да ещё и на соревнованиях! Да ещё и с девушками! — Аню охватил приятный озноб, а потом она почему-то засмеялась.       Вообще-то, «феечка» только этим и занимается, если припомнить! — Твой поцелуй, как глоток шампанского… — сипло произнесла Трусова и улыбнулась Анечке. — Бьёт в голову? Ты, кажется, покачиваешься! — развеселилась чемпионка мира, начиная вольно виснуть на спутнице. — Так! Ну-ка! — Сашка резко подтянула Анечку вплотную, отчего последняя послушно притихла. — Саш, перестань… Сейчас, наверное, наш выход… — Ага… Пора…       За углом послышался голос Туктамышевой. И парочка синхронно отстранилась друг от друга. Приняла отчуждённый и невинный вид. — Девки, вы куда пропали? Срочно на лёд! — взбалмошно сказала Лиза и потащила обеих за собой.       Юные особы вновь привычно кружились по льду, крепко взяв друг друга за руки. Трибуны красного цвета во вращении сливались в сплошную алую ленту. И для девушек существовал только этот короткий миг, в котором они успевали побыть собой. Искренне улыбнуться, нежно прикоснуться, взволнованно признаться. — Спасибо за подарок! — радостно сказала Аня. — Какой подарок? — наивно переспросила Саша. — На день рождение! Сегодня ты подарила мне именно то, что я хотела!       Самые счастливые моменты уходят быстро и безвозвратно. Сразу после гала концерта нужно было спешить на самолёт. И через час команда России уже готовилась покидать гостиницу. Все были в сборе и ожидали трансфер в аэропорт. Аня разместилась на диванчик у окна и смотрела на город, с которым, к сожалению, не удалось познакомиться поближе. В памяти от Стокгольма останется только Эрикссон Глоб. Сашка была рядом и задумчиво глядела в телефон. Переписывалась с мамой. Вроде бы. Молчала. Да, и Щербакова не пустословила. Хотя понимала, что нужно бы кое-что обсудить, обговорить, прояснить… Вот только нависла какая-то пустота. Или наоборот. Переполненность. Наверное, нужно было время. Чтобы осмыслить происходящее. А принять или отказаться… Это личное дело каждого.       Аня мечтательно провела пальцами по губам. Они по-прежнему хранили тепло и трепет минувшего поцелуя. Кареглазая кротко улыбнулась, подвинулась ближе и позволила себе опустить голову на плечо спутницы. — Тебе не одиноко будет? Не станешь… скучать? — Анечка выразилась двойственно, в привычной манере.        Саша останется в академии одна. Не только без Ани, но теперь и без Алёны. Что будет дальше? — Сейчас я скучаю по маме и по собакам. Хорошо, что Лану привезут в аэропорт… — как-то монотонно произнесла Сашка. — Что-то ведь не так. Ты же понимаешь…— добавила Аня, испытывая некоторое неудовлетворение от диалога.       Неизвестность давила. Брюнетке очень хотелось скорее расставить всё по местам, разложить по полочкам, рассортировать по папкам. Щербаковой очень нравилось, когда всё максимально понятно и логично. — Последние дни плывут, как в тумане. А может не дни, а недели. Такое чувство, что я несусь на немыслимой скорости. А когда смотрю по сторонам, то вижу, что стою на месте. Ничего не меняется. Уже ничего не соображаю… — как-то тяжко вздохнула Трусова и убрала айфон.       В сердце Сашки возникла лёгкая боль. События развивались как-то неправильно. Обидное поражение, срывы четверных прыжков, разочарование сезоном. Отдалившаяся Алёна, внезапно приблизившаяся Аня. — Кстати, я ведь собиралась рассказать тебе о том, кто мне нравится. Обещала, если ты угадаешь с подарком… — Щербакова приподняла голову и немного загадочно посмотрела в изумруды. — Не обязательно. Не нужно… — Трусовой заранее опередила всевозможные слова Ани.       Вспомнила, как Щербакова твердила про шоу недавно. Вдруг снова подшутит или скажет неправду? Ложь и притворство Сашка не терпела. А от Щербаковой — вдвойне. Кареглазая приоткрыла рот, чтобы возразить Саше. Но что-то давящее и горькое сдержало порыв откровений. Да, рановато, кажется. Тренеры и спортсмены начинали толпиться возле выхода из отеля. И фигуристкам тоже пришлось подниматься с места. — Нужно будет сделать выбор. Здесь… пересечение дорог, — Ане не обошлась без воспитательного тона. — Обойдусь без нравоучений, — отрезала Трусова, не намереваясь подчиняться и уступать. — Ты порой невыносима… Думаешь, я не вижу и не чувствую, как ты порой смотришь на меня? Как прикасаешься, — более прямолинейно выдала Аня, ощущая прилив жара к телу. — Как? — Саша с удивлением уставилась на Щербакову.       Но «ракета» почти сразу отвернулась. Анюта была в права. Их отношения прекращали быть дружескими. — По-особенному. Как ты смотрела на Алёну… — откровенно проговорили брюнетка и мигом поджала губы.       Аня пожалела, что слишком правдиво выразилась. Она всегда и всюду старалась избегать конкретных фраз. Это одно из её правил. Ведь детали обязывают. За них нужно отвечать. А общие и нейтральные слова — универсальны. Не придерешься, не прикопаешься. — Просто! Алёна мне нравилась! А ты… Ты! — как-то рвано начала было Сашка, но в смятении бросила фразу пол пути. — Я поняла. Не продолжай… — Аня выдавила неестественную и натянутую улыбку.       Она не с первого раза смогла ухватить неповоротливый чемодан. Не сразу взялась за ручку. Однако выпрямила спину и отправилась за наставниками.       Сашке стало неприятно. Мерзко. Больно.       Игра. Что поделать. Аня сама так сказала. И пусть.