— Да как минимум! Ударился виском — тут целая лужа крови! Я... Я...
Сложно припомнить последний случай такой паники за ней. Вывести из равнодушия её знакомую вряд ли могла даже смертельная опасность — как и непосредственная, личная угроза ей смертью. — Ты «что»? — в некотором напряжении нахмурились Марго.— Я даже не запомнила его имя!
— ... Чего? Сказать, что она удивлена — ничего не сказать. После их вчерашнего разговора казалось, что её знакомая относилась к своему «двухметровому рыжику» весьма одноразово (максимум «двух-») — «но не настолько же, твою мать, чтобы перед этим «разом» не поинтересоваться у парня по поводу имени»! — Ты споила и занялась сексом с парнем, которого даже не знала, как зовут? Марго предупреждала её — основываясь на собственном опыте — что алкоголь лучше оставлять на «после-», а не «до полового акта». Не прислушалась. Теперь их партнёры — инвалиды на руку и голову соответственно.— Я, блядь, знала, как его зовут! Точнее... узнала сегодня. Просто... оно к хренам вылетело у меня из головы!
Насколько неприметным должно быть имя, что оно забывается сразу, как тебе его сообщают? — Марго прикрывает глаза и устало выдыхает. — Пульс есть? Лиза задумчиво хмыкает, стараясь припомнить события часовой давности.— Ну вроде был, когда увозили... Он ведь не должен пропасть до больницы?
— Ты меня спрашиваешь? — В голосе Марго проскальзывает плохо скрываемое раздражение. — Я «мед-», по-твоему, заканчивала? Врачи «скорой» не просто же там задницы просиживают — поддержат сердцебиение парня по дороге, — рассуждает она, но поделиться своими соображениями со знакомой не успевает.— Нет, Марго... Просто надеялась, ты меня обнадёжишь.
Звонок обрывается — без прощаний и просьб моральной поддержки в сложной ситуации. Признавая за собой недостаточную степень эмпатии в разговоре, она думает перезвонить — и тут же выбрасывает эту мысль из головы. Боясь лишь усугубить их ситуацию.***
Её «бедный-несчастный» лежит на двуспальной кровати — в домашних тенниске и штанах, совершенно разных по стилю — в условиях практически полной темноты: зашторенные окна спальни давали пробиться воскресному солнцу лишь по краям. Не то чтобы с его травмой обязателен постельный режим, но — с учётом потери крови и наложенных швов — лишних действий некогда рабочей рукой ему лучше не совершать. — Лиза звонила? — уточняет парень, едва Марго пересекает порог комнаты. Бросив смартфон на свою половину кровати, она молча кивает в ответ. — Не мы одни можем напиться, потрахаться и подшофе заработать серьёзную травму, — со слабой улыбкой резюмирует прошедший телефонный разговор она и усаживается возле Влада. — И в обоих случаях не повезло именно вам — парням. В ответ на это замечание её мужчина непонимающе хмурится. — Ты это к чему? Типа мужчины чаще женщин ходят по краю смерто-пропасти? Его слова удивительно сочетали показное невежество с маловостребованными метафорами. — Нет, — Марго равнодушно вскидывает плечами. — Просто отметила частную тенденцию в счёт общей статистики. Имея в виду более раннюю смертность мужчин в мире. — Или банальную случайность, — по-своему трактует сведения девушки Влад, показательно отворачиваясь от неё на левый бок. Она не придаёт этому жесту особого внимания: уже привыкла к мало чем подкреплённым — если вообще не беспричинным — обидам своего парня. — Как рука? Марго сочувственно накрывает забинтованную ладонь Влада своей. Повреждённая рука не реагирует на прикосновение — временная не функциональность той немедленно подтверждается парнем в ответе: — Никак. Я её практически не чувствую. Марго невольно поджимает губы. Вонзившийся в ладонь осколок может и выглядел для неё «необычно и завораживающе» тогда — в состоянии алкогольного опьянения, но сейчас — при абсолютно трезвом уме — она испытывает вину и печаль от одного лишь вида еле живой ладони, в бинтах и швах. — Что сказал врач? Она наклоняется к нему, запуская пальцы в его тёмно-синие волосы. — Повреждены суставы среднего и безымянного — я их не чувствую и не могу ими двигать, — в несколько сухой, больнично-канцелярской интонации сообщает ей Влад. — Остальные... — Он пытается двигать оставшимися тремя. С задержкой в миллисекунды, они дёрнулись — хоть и едва заметно. — Вроде в порядке. На фоне жалости у Марго мимолётно колет в сердце. Из произошедшего её потянуло вынести определённые выводы. — Видимо, кто-то свыше решил намекнуть нам, что кухня — для еды и алкоголя и никак не для плотских утех. За изменением выражения лица Влада, едва заметным с бока, следует поворот на спину и раздражённый прозвучавшей формулировкой вид оного. — Мне, Марго. Решили намекнуть мне, — выходит на первый план его эго. — Тебе осколок даже в ногу не вонзился, чтобы причислять себя к пострадавшим. Ты цела и невредима — и сексуально удовлетворена. Последнее утверждение вызывает у девушки непроизвольный, нервный смешок. «Ты словила оргазм, а я — ещё и стекло под кожу. Давай ты не будешь выёбываться» — слышится ей в словах парня. — Пф-ф! Говоришь так, будто сам не кончил! — желчно выпаливает она, отстраняется. Снова, без особого повода, они начинают акт ссоры. — Не вменяй мне в вину осмотрительность — вмени себе её отсутствие, когда решил трахнуть меня, спустив штаны прямо у разбитой бутылки. — Скрестив руки под грудью — делает акцент на одной принципиальной детали. — И вообще: ты набросился на меня вчера — не я. Алкоголь так разогнал твою похоть — что мне оставалось делать? Марго припоминает «слушок-теорию» от коллег по салону красоты: «Возбуждённый парень перестаёт видеть вокруг себя что-либо, едва ты разводишь перед ним ноги». До вчерашнего дня — относилась к нему как к сексистскому стереотипу, но жизненные обстоятельства вынудили её рассмотреть оный с менее легкомысленной стороны. — Ударить между ног и заклеймить меня «кобелём»? — неопределённо вскинув плечами, подбрасывает ей Влад идею развития событий. — Ты можешь постоять за себя, когда дело касается намерения тебя взять. Если бы увидел в твоём взгляде неприятие — через пару оскорблений на эмоциях забил бы и пошёл в душ «сбивать пар» самолично. Она усомнилась в истинности его заверений в любом случае — даже если бы те звучали действительно уверенно. — Ты бы, и отступил? — Марго пренебрежительно фыркает. — Сомневаюсь. Пришлось бы отпинывать твою пьяную тушу подальше и запираться в комнате. С мыслями, какой ты самовлюблённый уёбок. К её удивлению, после такого заявления, Влад не идёт на обострение ситуации, а наоборот — наигранно-галантно подыгрывает ей. — Приятно познакомиться. — И, опустив подбородок к шее, отвешивает своеобразный поклон с постели. Он понимает: как личность сам — далеко не сахар. Впрочем, как и не соль — скорее, васаби. Если вообще не свежесорванный перец чили. — Ну хоть признаёшь, — Марго облегчённо выдыхает, будучи ненавистницей «острых мужчин». И практически сразу — поднимает более общую, более значимую для них тему. — Слушай... Думаешь, было бы лучше, живи мы порознь? Ты у своих родителей, я у своих. Скучно, с чувством скованности — зато без пьяных ссор, разбитых бутылок и окровавленных ладоней. В затемнённой спальне повисает тишина — вместе со вброшенным в воздух вопросом. Изначально поданным девушкой из соображения, что порядок предпочтительнее хаоса — повседневная инертность лучше изведённой бытовыми конфликтами психики. — Размеренные будни в кругу семьи или свобода с возможностью саморазрушения, в шаге от анархии в отношениях? — озвучивает парень свою трактовку их возможных «рутов». Отдавая заметное предпочтение последнему. — Второе ближе моему «уёбскому» духу. — Он едва заметно вытягивает губы в ухмылке. На которую Марго, опустившая взгляд в прикроватный коврик, так и не обратит внимание. — Да и таким, как я, до старости лучше не доживать. На такой прецедент самокритики она реагирует неожиданным смешком. С отголоском горечи — но смешком. — «Живи быстро — умри молодым»? — Держа мрачную улыбку, Марго поднимает глаза, поправляет выбившуюся тёмную прядь за ухо. Их взгляды встречаются — впервые за сегодня. — Заяви ты такое в школьные времена — записала бы в «выпадавших из кровати во младенчестве». — Была примерной девочкой, а затем — испортилась? Именно после этой фразы она видит момент — подходящий, чтобы вновь сократить их расстояние между друг другом. — Ты далеко не в конце списка причин моей испорченности, — развёртывает возникшую тему Марго, располагаясь на постели с Владом. Точнее, на нём — очевидно подтверждая его тезис. — Мироздание, бесспорно, на первом месте. Но и ты со своим животным началом не отстаёшь. Внезапно замолкает, недолго хмурится и заканчивает: — И я не только про твою перенасыщенную сексом башку. Расположив ноги по обе стороны от него — приподнимается на коленях, приближаясь к лицу — расположение, прямо противоположное их вчерашнему. Теперь она сверху — и без кучи разбитого стекла рядом. — То есть уже не один я виноват в собственной травме? — расплывается Влад в наигранном удивлении, на фоне ощущения интриги с усаживающейся Марго. — Теперь к ней причастна и «испорченная» ты? Девушка находит опору на его пояснице — опускает на неё бёдра. Показательно, вытягивает спину — линия оверсайз-футболки приподнимается, обнажая низ её худого, гладкого живота. Опускается — создавая для парня акцент на девичьей груди без бюстгальтера. — Я в принципе виновата, что потакаю твоим вседозвольческим порывам. В первую очередь — в отношение меня, — поясняет Марго на волне чувства превосходства от собственного положения, опускает ладони на торс Влада под тенниской. Тот факт, что надел он именно её — ту, с которой легко обнажиться без снятия через голову — навёл девушку на мысль о корыстном расчёте парня касательно плотских утех в свой период восстановления. — Боюсь, скоро ты перестанешь видеть грани допустимого. Она начинает с нижних пуговиц, зачарованно наблюдая, как с каждой формируется линия широкого мужского торса. Отнюдь не аполонского — но вполне благовидного очертаниями мышечного рельефа. — Так озвучь их, — стараясь выдержать прежнюю отрешённость, побуждает он Марго. — Сейчас у нас — всё время мира. Ответ следует не сразу — лишь после расстёгивания всех пуговиц и обнажения тела парня. Пресс напряжён — неудивительно, с учётом расположившейся возле девушки. Давление её веса вызывает некоторый дискомфорт — только совсем не того рода, при котором хотелось её оттолкнуть. Наоборот — того, при котором хотелось обхватить руками её талию, удерживая бёдра на себе как можно дольше. Тем не менее, пока — позволяет Марго двигаться. Со вспыхнувшим огоньком в глазах — даёт ей наклониться, «случайно» роняя линию зрения на её голую грудь под майкой. — Нанеси мне рану, — шёпотом срывается с её губ. — Причини мне боль. Ту, что посчитаешь достойной меня. При давнем понимании сути теневой стороны Марго тяга к мазохизму кажется Владу радикальной даже для неё. — «Боль»? Немного странный элемент для наших игрищ, не находишь? — осторожно замечает парень. Впрочем, от озвучивания подобной просьбы возбуждение лишь накатывает на него с новой силой — как и от любого действия, подразумевавшего её возбуждение от его прикосновений. Внезапно обнаружившая в себе тягу к мазохизму, Марго решает объясниться. — Ты сам сказал: я недостойна называться «получившей урок», если не испытала ту же боль, что и ты. — Её лицо оказывается аккурат возле лица Влада. Он мог видеть, как в пределах бледно-зелёных радужек разгуливали языки формировавшегося пламени. — Хочу восполнить этот пробел — с твоей помощью. Прижатый к кровати под давлением Марго, парень с волнением сглатывает, опускает взгляд к её губам. И его сознание тут же поражает идея. Что совершенно точно не понравится девушке, но которая вполне вписывается в её требования — «боль, что была бы достойна меня». — Хорошо, — он обхватывает лицо Марго ладонями, заводя рабочую левую за мочку уха в качестве подающей. Подающей её губы к его губам. — Но обещай, что не будешь потом жаловаться. Девушка без промедлений соглашается. — Как-нибудь совру девочкам в салоне, если заметят. Влад кисло улыбается. «Не заметят, если у них нет глаз», — пролетает в его мыслях. Сжимает пальцы, резко подаёт Марго на себя — сам, оторвав шею с подушки, подаётся навстречу. Заключает в чувственный поцелуй, что на уровне аксиомы в их теории романтики. Но в этот раз — с одним принципиальным отклонением от нормы. — А-а, тф-вою!.. Вместо лёгкого оттягивания верхней губы следует заключение той в зубы — с последующим укусом, до мелких следов крови по краям эмали. Не до прокуса насквозь, но до навязчивого чувства у Марго, что та находилась в одной постели с незадачливым вампиром. Или с просто ебанутым дебилом. — Ты ох-ф-ренел, блядь?! Отстранившись, она прижимает к месту укуса ладонь. Теперь вопрос, как скрыть нанесённую Владом травму от коллег, усложняется: губа функционировала, но след от зубов явно будет заметен ещё неделю. — Обещала же, что не будешь жаловаться, — виновато улыбнувшись, пожимает он плечами. — И придумаешь, как соврать на работе. Она рассчитывала на укус за ухо, за щеку, в плечо — «да хоть, твою мать, за сосок!» в качестве крайнего варианта. Но губу она никак не рассматривала, ибо до сих пор не хоронила рациональное мышление за массивным пластом похоти. — Я так понимаю, желание ответить у тебя имеется, — ухмыляется Влад. Больше хитро, чем виновато — намекая, что его провокация была отнюдь не случайна. Он хотел вывести её на праведный гнев в свою сторону. — О да... — Отведя взгляд, Марго крепко сжимает кулаки. «Избежавшая печальной участи» нижняя губа нервно подёргивается, пока девушка возвращалась к своему прежнему положению. На Владе сверху. Теперь — усаживаясь в непосредственной близости от его паха. В целях контроля своего прогресса в его возбуждении. — Ты бы знал, какое. Запланированная ею дорожка поцелуев очевидно отменялась. Максимум, на что «этот гондон» мог рассчитывать — что пробивший руку осколок выработал в нём временную толерантность к иным видам травм. Прокушенная губа гудела и кровоточила — Марго хотела, чтобы «адепт истинной боли» полноценно вкусил результаты своей задумки, проявлявшихся из её открытой раны. Влад, в свою очередь, не особо против: заключить ноющую губу девушки между своими — более не вводя в ход зубы — хотел так, будто и вправду имел слабость сгореть на солнце заживо. Либо — и вправду — имел дыру в своей «сраной башке». Её маникюр цвета звёздного неба (Марго тяготило к ныне причисляемой к лженаукам астрологии) постепенно прибавляет к себе красный. Кончики ногтей давили на кожу плеч Влада ровно до тех пор, пока тот не издавал приглушённое шипение на фоне очевидно неприятных ощущений. Она вполне могла вывести его и на истошный крик — просто не была рьяно одержима идеей секс-садизма. И не имела заострённый осколок стекла в заднем кармане шорт. Дёргавшиеся от боли, руки Влада небрежно ложатся ей на бёдра. Левой ладонью — крепко сжимает упругую ягодицу, правой — может лишь грубо (притираясь бинтами к коротких шортам девушки) поглаживать вторую, едва ощущая исходившее от неё телесное тепло. Они прекрасно понимали: классический секс — из-за травмы Влада — им противопоказан. Тем не менее, оба жили с явно атрофированным чувством дальновидности (потому, видимо, и сошлись), в данный момент — ощущая себя слишком разгорячёнными и не способными отстраниться друг от друга. Индикатор стараний Марго, его набухший до твёрдости член притирается к ней между бёдер — выступая в качестве подтверждения, что она всё делает «по уму». «Уже возбудился? Ладно, будем иметь в виду» — проносится у неё в голове в процессе прогулки её пальцев от ключиц Влада к соскам. Крохотные, она не хочет наносить им серьёзные травмы — но до совершения пары кругов по ареолам и оттягивания самих сосков явно горазда. — Как насчёт «спасибо»? — обводя первые ногтями, мимоходом спрашивает девушка. — За то, что протыкаю тебя исключительно в «невидных» местах. Владу, даже в теории, было сложно составлять мыслительные цепочки. Излишне разогретый, он лишь отплёвывается пошлым эвфемизмом: — Моё «спасибо», Марго, упирается тебе в чёртову задницу. Эрекция при одетых штанах — дискомфортна. Эрекция при одетых штанах и женским фактором в непосредственной близости — дискомфортна вдвойне. Порой — до обесточивания сознания и витрины с приличиями. — Ты задолбал! — злобно бросает Марго, заглядывая за плечо. Вспыхнувшая даже не от тупого ответа на её вопрос, а — как ни странно — от вставшего члена Влада. — Что не так-то?! — недоумевает он в демонстративном раздражении. Уже представляет, как Марго, обозвав его конченым извращенцем, слезет и накажет удовлетворяться самому — «хоть амбидекстром станешь». Но, к его удивлению, злоба девушки оказывается прологом к наигранной обиде. — Вечно у тебя встаёт раньше времени. — По крайней мере, отчасти наигранной. В её словах читалось неподдельное разочарование. — Никак не даёшь разойтись, блин... Влад уделял немало времени прелюдиям — и потому девушку искренне бесило, что для возбуждения своего парня ей, в принципе, было достаточно просто усесться возле его члена. — Извините уж, «ваше Выскочество», — стреляет он едким сарказмом, как змея — ядом, подтверждая незамудрённость своих механизмов. — Ваши ягодицы чересчур «поощряют» мои низменные позывы. Несмотря на нежелание отклоняться от своих «садистских троп» по его телу, Марго понимает, что Влад уже возбуждён до предела. Цель девушки — доставить оргазм ему, для удовлетворения её он сейчас не в том физическом состоянии. «Вернёт долги куннилингусом, когда восстановится». — Значит, ими же я твои позывы и похороню, мудила, — высокомерно заявляет она. Приподнимает бёдра, заводя их за налитый кровью орган — даёт ему выпрямиться, до наиболее возможного положения под штанами. Но ненадолго — ровно до момента, пока не располагается прямо на нём, прижав к низу живота Влада, и начинает двигать бёдрами, притираясь к стволу. — Ты, блядь, издеваешься... — на резком выдохе произносит он, сжимая зубы от нахлынувших ощущений. Влад знал, какие они были от её рук, от её рта и языка — но ощущение трения её ягодиц через несколько слоёв одежды о свой член испытывал впервые. Сознание разрывало от желания избавиться от всех сразу — от всей одежды своей и Марго — надеть первый попавшийся в тумбочке презерватив и войти в неё, будучи сверху. Но мечтать, как известно, не вредно. — И только попробуй сейчас кончить, — с неподдельной угрозой предупреждает Марго «фантазёра». — У тебя временно не функционирует ладонь, а не воля к воздержанию. Попытайся продержаться хотя бы несколько минут. Заложник её бёдер, Влад ожидаемо воспринимает её слова как издёвку. — Тебе пиздец легко говорить! Не по твоему члену двигаются взад-вперёд! — Он понимает, что от непривычности такой практики весьма скоро выйдет на собственный пик. — Будем считать, что мне повезло, — самодовольно улыбается Марго, подразумевая не то их текущее расположение, не то половой диморфизм в целом, и лишь ускоряя темп своих покачиваний. При всём её властном образе ложно утверждать, что её стимуляции носили исключительно индифферентный характер: эмоции на его лице, жар, исходивший (хоть и едва ощущавшийся через хлопок) от его органа — как и жадно подхватившие её за бёдра руки. Обладатель которых лишь увеличивает амплитуду движений девушки. — Смотрю, втянулся, — елейно ухмыляясь, на сбитых выдохах, подмечает Марго, отдаваясь в полное распоряжение Влада до начального момента его семяизвержения. — Заткнись! Как «втянулся», так и «вытянусь»! — Непонятно, что на фоне животного поведения имелось им в виду. Впрочем, уже и не важно. — Марго, прости, н-но я... Очевидно, фразу можно не заканчивать: активно заработавшие мышцы лица давали полное понимание сути грядущего. — Уже? — Марго удивлённо вскидывает брови и тут же поникает. — Жаль. В завершение она нарочито медленно совершает последнее движение по его напрягшемуся стволу. Прикрыв веки, Влад выходит на протяжный стон и, немного выгнувшись в спине, выпускает весь эякулят в свои «боксёры». «Практичное решение», — заключает Марго, «задолбавшаяся» забрасывать в стиральную машину и развешивать на балконе их двуспальное постельное бельё. — Кажется, кому-то срочно нужен душ, — хитро прищурившись, комментирует она детали внешнего вида Влада несколько деликатного характера. Тот решает не отвечать едкой иронией — и сразу даёт понять причину. — Ага... И парочка новых швов. Двойная недальновидность даёт свои плоды: на бинтах правой руки парня образовывается массивное красное пятно. Одна капля крови просачивается через ткань, оставляя тонкий след — опускается по предплечью Влада к локтю, пока он спокойно за ней наблюдает. Марго — несколько минут назад лично наносившая мелкие, но те же раны Владу — стоит в оцепенении. — Господи! Идиот, какого чёрта ты... — В отличие от вчерашнего, в нынешнем кровотечении Марго видит и свою непосредственную вину. «Когда врачи говорят не трахаться — лучше не трахаться». — Почему не предупредил, что они так легко рвутся?! Пулей бросается в ванную за перекисью и бинтами. Вскрытие — хоть и внезапное — не смертельное, но с обработкой и поездкой в больницу им лучше не медлить. — Секс с тобой сведёт меня в могилу, ей-богу, — расщедривается на злобную хохму парень, пока Марго заново обрабатывает и перевязывает его руку. — Охуенный расклад. Закажу двухместную, — злобно-иронично отвечает она. — Уж с того света деться тебе будет некуда. — После — поднимается и, уперев руки в пояс, командует Владу: — Раздевайся и топай в душ. Упустивший по пути сюда — к нынешнему моменту разговора — ощущение логики, Влад удивлённо уточняет: — Вот прям сейчас? Чтобы намочить только что обработанную руку? Впрочем, Марго сама её упускает, когда повторно обдумывает своё требование. Однако — после недолгих размышлений — выходит на эффективное решение. — Не волнуйся, я свяжу обе. — Такому заявлению парень удивляется даже больше команды. — В душе у тебя будут руки, которые тебя помоют. Держа в голове основную причину своей неотложной отправки в кабинку с водой — не касающуюся рук и травм — Влад будто заново оживает, в прыжке вставая с кровати. — Так с этого и надо было начинать! — восторженно восклицает он. — Звёздное Вы наше сиятельство. — И бодро направляется в ванную. Идиот... — Проводив Влада поникшим взглядом, Марго хлопает себя по лбу и давит на опущенные веки. — И я... идиотка. А «минус» на «минус» даёт «плюс». И добродушно улыбается самой себе. «Значит, вместе не пропадём».