Драбблы по пейрингам мира МГА

Бакуго миллионы раз проклинал тот день, в который ему пришлось пересдавать экзамен, который он просто чисто логически не мог провалить, ведь это же Бакуго! Мало того, что он еще и опозорился, хотя ввиду этого не подавал, так еще и ходил с видом короля, и унижал других, словно бы это они не прошли тест. Да и это они, думал парень, вовсе несправедливо признали его побежденным — он всегда выигрывал, независимо от течения обстоятельств. Подумаешь, не захотел он спасать людей, которые якобы нуждались в помощи. Бакуго — реалист, и на тупых актеров времени не терял. Мало того, что ему придется потерять кучу времени, которое он хотел сэкономить на экзамене, наплевав на устав героев, так еще и придется делить это бремя с Двумордым — хуже ничего быть не могло. По крайней мере, он так думал до встречи с некой особой, по имени Кэми Уцушими. Она была долбанутой — взрывной блондин заметил это еще в первую минуту знакомства с ней, которого он явно не просил. Она болтала всякую чепуху, которую Бакуго понимал через слово, да и то не всегда. Его раздражали эти жаргонные слова, которые она произносила таким легкомысленным тоном, что Бакуго было стремно находиться с нею рядом дольше одной минуты. Еще его, по неведомым ему самому причинам, сильно бесила уцушиминская манера флирта с Тодороки. Нет, конечно, это не его дело, это он и сам понимал, но черт возьми, что было привлекательного в этом уродливом хлыще, а в нем нет? Он, пусть и был парнем, относительно разбирался в девушках, какими бы они не были странными, как она. Он отчасти, к своему неудовольствию, понимал, почему Кэми флиртовала с «Тодо-куном». Он мысленно и с иронией исковеркал его фамилию по ее прозвищу, и ее голосом, манерой называть его фамилию. И тут Бакуго невзначай думает, что он бы хотел услышать свою фамилию из ее уст с такой интонацией. Столь интригующей и… возбуждающей. Причина флирта Кэми с Тодороки, по его наблюдениям и мыслям, крылась в его природном магнетизме, который могли ощутить даже представители его же пола. Слава Богу, Бакуго этого магнетизма не ощущал, зато чувствовал, как тянуло к Шото девушку. Бакуго гневно и немного с завистью относился к этой новости о его природном шарме. Подумаешь, ну он такой притягательный! Пусть по Бакуго и не убивались девчонки, как по нему, зато как герой он куда лучше. И все же, даже как герой Шото в некоторых аспектах, как это было ни противно осознавать, был немного лучше. При этой мысли Бакуго совсем рассердился, и решил не забивать голову мыслями об этом тупом ублюдке, и попытаться хоть чуть-чуть вникнуть в бред, который щебетала Кэми добрых полчаса. — И тут я говорю ему… Бакуго-кун, ты слушаешь? — однако уже привыкнув к молчанию собеседника, она продолжила свою «умопрочительную» историю. — Короче, я говорю ему купить мне ништячки, и он отказал, прикинь? Нет, ну совсем болван! Как можно мне отказать? Я и так, и сяк, но не ломался же дурень! Только совращение осталось, но мы же несовершеннолетние… То есть, только возраст тебя останавливает? — с неким отвращением подумал Бакуго, и он тут же пожалел о своем решении слушать эту дуру. Жаль только, что он не понял юмора девушки, ведь она шутила, а не говорила всерьез, как он подумал. Лучше думать об идиотизме дноклассников, целее для психики будет. И он мысленно перенесся в класс, в эту чуть уютную для него атмосферу. Первую мысль он посвятил Киришиме, и не зря — Бакуго всерьез считал, что он парень преотличнейший, терпеливый, что было для него кстати, понятливый, а, следовательно, неосуждающий его просто так, в то время как от других он слышал разочарованные «охи» и «ахи». Когда ему было хреново, пусть он и не хотел признаваться в этом даже самому себе, — да и дерьмовое настроение не позволяло, — он нуждался в дружеской поддержке, и желательно, киришиминской. Потом его мозг предпочел думать об электрическом парне, что ж, Каминари, так Каминари. Ну, этот был конченный идиот — что с него взыщешь. Состояние парня после длительного использования причуды и его обычное состояние не имели для Бакуго особенных различий. Вспомнив его туповатое лицо, он чуть улыбнулся, а Кэми, все еще крутящаяся с ним рядом, и о которой он уже успел позабыть, сослалась на то, что это ей удалось заставить улыбнуться вечно хмурого парня благодаря своей «умопрочительной» истории. — Что, Бакуго-кун, нравится моя история? Я так и знала. — Ты о чем, долбанутая? Кэми мужественно вбила себе в голову, что никакая она не долбанутая, просто он злой, и всех обзывает. И тут у нее мелькает уж совсем детская мысль, — хотя, с ее-то характером это неудивительно, — что кто обзывается, сам так называется. Она вновь хихикнула, чем раздражила Бакуго. И зачем я вообще вожусь с этой дурой? А, вспомнил: она как долбаный клещ, от которого невозможно отвязаться! — Бакуго-кун, а можно мне к вам в академию на денечек, а? Бакуго лишь бессвязно кивнул, снова не вслушиваясь в ее слова. А когда она завизжала от счастья, то он вообще воткнул уши наушниками, и возмутился наглости Уцушими, когда она взяла один и с одобрительной улыбкой слушала включенную им песню. — Совсем оборзела? А спросить разрешения, не? — Ой, не заводись! В общажке сегодня во сколько увидимся? И тут он ясно понял, что не слушать Кэми обойдется ему дорого.

***

Бакуго не ждал Кэми с обыкновенной ему нервозностью или равнодушием, он ее просто вообще не ждал. Не до того было. Бакусквад напал на него, как пчелы на мед, и он весь свой день провел с ними. Ну, не сказать, что ему не понравилось — были и приятные моменты, особенно те, когда Каминари превращался в тупарика, и всем пришлось волочить на спине, по очереди. К счастью, до него очередь так и не дошла, а если бы и дошла, то хрен бы он тащил этого идиота. Вернувшись в общагу академии под вечер, он с ужасом вспомнил о своем недоприглашении Кэми Уцушими. Время они так и не установили, и было очевидно, что она придет сюда с минуты на минуту. Вот тут он занервничал по-настоящему. Теперь еще и ее морду видеть? Почему я такой невезучий, твою мать?! Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Тут же, словно в насмешки его мыслям, к нему с радостной улыбкой подходит она. У Кацуки дыхание сперло, сердце дало кульбиты, и вообще все пошло к черту, едва он увидел девушку. Несомненно, она была красива, особенно в этом не супергеройском костюме (хотя и в нем она выглядела бомбически). Уцушими была одета в красивое элегантное платье синего цвета, выгодно подчеркивающее все прелести ее фигуры. Тут Кацуки, оглядывая ее с ног до головы, некстати подумал, что никакие облегающие платья в мире не нужны, чтобы подчеркнуть ее фигуру, ведь уцушиминские прелести можно было заметить за километр. По крайней мере, острого зрения красных, испепеляющих глаз Бакуго, пронизывающих взглядом смущающуюся Уцушими было достаточно. — Ужасно выглядишь, — произносит парень, а взгляд так и говорил: "ты прекрасна, ебтвоюмать". И Кэми это поняла. Не зря же три часа платье в торговом центре выбирала, а потом еще час потратила на идеальный, легкий, не вызывающий макияж. Она знала, что Бакуго это понравится. И ему понравилось. Если бы у нее спросили, для кого весь этот маскарад, она бы без запинки соврала, что для Тодороки. Но не о нем она думала, когда лежала в ванной, разгоряченная, желанная для любого парня, не о нем думала, когда сражалась в дополнительном тесте для завалившихся на первом, и не о Тодороки она думала, когда хотела прийти в академию. Сейчас, она была уверена, Кацуки раздевал ее взглядом, что неимоверно ее возбуждало. Она оглядела его с ног до головы. Горяч до невозможности. Даже Тодороки с его причудой огня не мог быть горячее этого взрывного парня, не мог быть столь желанным, как Бакуго. — Бакуго, — она старалась не говорить так легкомысленно, как всегда, чтобы не раздражить, и тот это несомненно заметил, — Бакуго, я сейчас со всеми поздороваюсь, и подойду. Но не для того, чтобы здороваться со всеми, отошла Кэми. Она побежала в женскую уборную, и взглянула на свое красное от смущения лицо. М-да, не думала, что этот блондинчик доведет меня до такого состояния... Едва она это подумала, как тут же почувствовала сладкую тягучесть в области живота, и она впилась пальцами в раковину, чтобы только не упасть. Она еще раз взглянула на себя. Есть ли у меня шанс быть с ним? Но для таких мыслей места в голове уже не оставалось. Всю воспаленную от возбуждения голову занял он, его прекрасное лицо, еще более прекрасное тело, полностью лишенное в ее воображении одежды. Она тихонько простонала и заперлась в кабинке уборной, с некоторым стыдом спуская нижнее белье, для того, чтобы ублажить себя. Вот если бы это делал он... Она снова застонала, но на этот раз так громко, что она испугалась и зажала рот рукой. Но было уже поздно. Кое-кто уже услыхал ее гортанный звук, изданный по вполне понятным причинам. — И чем это мы тут занимаемся, извращенка? — странно, но отвращения или осуждения в его голосе она не слышала. Была слышна лишь похоть и насмешливый интерес. — Ничем! — испуганно пискнула девушка. — Уйди, Бакуго... ах... Она снова издала стон, едва произнесла его имя. Бакуго стал как вкопанный за кабинкой, совсем не заботясь о том, что это был, вообще-то, женский туалет. Его волновало лишь то, что он наконец услышал свою фамилию тем самым тоном. Тем самым интригующим и до жути возбуждающим. — Выходи, — его голос был требовательным, властным, и ей казалось, что она бы сделала многое, что он бы ни попросил, а, точнее, потребовал. — Б-бакуго... это не то, что ты думаешь... — Конечно, не то. Это лучше всяких мыслей и ожиданий... Вызвалось скорее удивленное, нежели возбужденное "ах!". Бакуго же воспринял этот звук вследствие второго варианта, просто потому, что он так хотел думать, и открыл безо всякого стыда кабинку. Погулогая девушка стояла перед ним. Девушка, заполнявшая каждый его мокрый сон, была здесь. Ему вдруг подумалось, что все это вдруг — тоже сон. — Уйди! Не то я буду кричать! — О да. Кричать я тебя заставлю уж точно, — ухмыльнулся парень, оглядывая смущенную девушку. — Идем ко мне в комнату. Не здесь же будем, — со смешком добавил он. Быстро одевшись с помощью Бакуго, который думал, что раздевать ее было бы намного приятнее, они прошмыгнули в Бакугинскую комнату незамеченными Айзавой или кем-нибудь из любопытных одноклассников. — Ну? Чего стоим, кого ждем? Оденься нормально и приведи себя в порядок. Потом спустимся вниз. — То есть... как?.. Ты не хотел... этого? — А ты хотела? Скажи, хотела? Кэми знала, что от ее ответа зависит дальнейшее развитие событий. Займутся они этим или нет, решала она. — Бакуго... я не хочу заниматься этим с тем, кому я не нравлюсь. А судя по твоему поведению, я тебе противна, — эти слова давались ей тяжело, и слезы наступили ей на глаза. Но ей казалось, что это чистая правда. — Ладно, — объяснять ей, что она была дурой, раз так думала, было лень. Да и оправдываться не было желания. Потом он сделал то, о чем не жалел никогда за всю свою жизнь. Он просто впился в ее губы требовательным поцелуем. Почему все в нем имеет требовательный и властный оттенок? Она ошеломленно глядела на парня, чуть прикрывшего глаза и после просто ответила на поцелуй. Бакуго углубил их "обмен слюнями", как он часто называл поцелуи, и одной рукой придерживая ее шею, другой стал шарить по спине. Вдруг Кэми медленно отстраняется, за пару секунд приводит себя в порядок, и упорхает как бабочка. Бакуго не мог забыть ту хитрую улыбку на ее губах, когда она отстранилась. Он все понял. Значит, она догадывается о моих чувствах. Смешно, я уже люблю ее. А есть ли у нее ко мне чувства? — Погоди! — крикнул он уже закрывшейся двери.

***

Кацуки спустился вниз, хотя делать этого не любил от слова совсем. Ему хотелось найти Уцушими, дабы прояснить ситуацию. Парень не хотел просто пользоваться ею, это было подло и низко. Нужно было сначала убедиться в том, действительно ли они подходят и нравятся друг другу. Бакуго усмехнулся своей последней мысли. Еще утром он презирал ее, считая тупой и легкомысленной девчонкой, а теперь сходит от нее с ума. Единственный человек, к которому он испытывал отвращение — он был сам. Едва увидел ее полуголой, так сразу запал. Это было неправильно. Ведь любят не за голую задницу и грудь, а характер? Бакуго потер переносицу, пытаясь совладать с мыслями. Отчего все так было сложно? Неужели она была, оказывается, такой ответственной, умной, что не повелась на его провокации и слова, а он, получается, конченный бабник? Ему было стыдно. Чуть-чуть, правда, но стыдно. Редко он ощущал чувство стыда, а если и ощущал, то всегда встремился исправить ситуацию, в которой накосячил. А накосячил он знатно. — Эй, Круглолицая, Иллюзионистку не видела? — обратился к Урараке Бакуго, даже не смотря на нее. — Кого-кого? — невовремя тупит Урарака. — Да бля, студентку из Шикецу! Так трудно понять? — он понимал, что несправедливо обвинял девушку, но ничего не мог с собой поделать. Он начал сильно нервничать, пытаясь совладать с мыслями снова и снова. — А, она в ту сторону прошла, — указывая путь, проговорила Очако. — Она чем-то была огорчена. Не ты ли ее обидел? — Завались. — Точно ты... — пробормотала та, как только он ушел.

Спустя 5 минут.

— Мисс Иллюзия, — насмешливо начинает Бакуго, найдя ее, — отчего вы убежали в самый ответственный момент? — Я, знаете ли, мистер Бакуго-кун... то есть, мистер Бакуго, вообще безответственная. И вообще, — она нахмурившись, перешла на "ты", — чего ты хочешь? Еще раз хочешь поцеловать и дальше по сценарию, да? — Не начинай... — Бакуго! — гневно перебивает его девушка. — Я не собираюсь быть твоей подстилкой! Да, возможно, это первая моя здравая мысль, но не хочу я таких гадостей! Везде много красивых девушек. Ну все, я выговорилась. — она вновь мило улыбнулась, словно сейчас это не она тут жаловалась на парня. Поправив платье и послав ему воздушный поцелуй, она поспешила уйти, но Бакуго задержал ее, прихватив рукой ее за кисть. — Маборомиками, — наверное, он век бы старался выучить этот непроизносимый геройский псевдоним, если бы не его умение заучивать с первого же раза. — Ты меня бесишь. Вот сильно. Но я хочу с тобой видеться, и я сам не понимаю, зачем. Короче, не напридумывай всякой херни, типа я воспользуюсь твоим телом. Нихрена подобного, будто ты единственная с таким добром, — закатывая глаза, произнес Кацуки. — Но твой характер невыносим, знай. — И Кэми отчетливо услышала в этих словах "ты мне нравишься". Тут она не сдержалась, и вновь поцеловала его, больше не пряча своих чувств. И какой Тодороки и кто-либо другой смог бы завоевать ее сердце, если существует он?