"Реальна відстань між нашими світами колосальна. Можливо, до них взагалі не можна добратися з нашого Всесвіту. Але простір, казав Корій, складчастий. І там, у підвалі, перетинка повільно протирається, шоби дарувати Їм вихід"
("Поклоніння ящірці", Любко Дереш)
На улице было темно. Узкий тротуар едва освещался одиноким фонарем, что противно потрескивал и грозил вот-вот погаснуть, где-то неподалеку орали коты, явно намереваясь ввязаться в драку. На верхнем этаже соседнего дома хлопнула балконная дверь и послышался щелчок зажигалки, сопровождаемый раздраженным выдохом. Тэён запрокинул голову и посмотрел наверх. – Будешь много курить – не сможешь танцевать, – вкрадчиво раздалось над ухом – и он вздрогнул от неожиданности. – Будешь раздавать непрошенные советы – кто-то закроет тебе рот, Тэн, – огрызнулся Тэён и смерил ухмыльнувшегося парня холодным взглядом. Длинные темные волосы были собраны в высокий хвост на затылке, кольца в одном ухе и длинная сережка-цепочка в другом тускло поблескивали. Коварная улыбка кривила губы, а в глазах горели озорные огоньки. – Я иду домой, – смягчился тот. – И тебе не стоит ночевать в студии. – Тэн, ты не уловил то, что я сказал насчет непрошенных советов? – сощурился Тэён и глубоко затянулся. – Тэён, детка, – парень опасно приблизился вплотную. – Меня не волнует, сколько и где ты будешь спать, – обманчиво спокойно начал он. – Меня волнует исключительно то, что нам с тобой завтра вместе танцевать. И я очень не хочу раз за разом гонять по кругу одно и то же только потому, что ты будешь не в состоянии собраться, – он скользнул по лицу Тэёна презрительным взглядом и отстранился. – Спокойной ночи. Увидимся утром. Он поправил сумку на плече и не оборачиваясь пошел прочь. Тэён зашипел, обжегшись о тлеющую сигарету, и тихо выругался. Он терпеть не мог Тэна. На дух не переносил, ненавидел всей душой, особенно когда тот был прав. А прав он был всегда. Преподавателю их балетной академии, по всей видимости, нравилось заставлять людей страдать, поэтому он поставил Тэёна в пару с Тэном. Они работали вместе уже месяц, их танец был отточен до мельчайших деталей, но Тэён все равно продолжал заниматься как проклятый, зная совершенно точно – что бы он ни сделал, как бы ни старался, для Тэна этого будет недостаточно. И даже если сейчас он останется в студии, даже если доведет себя до изнеможения, утром Тэн найдет к чему придраться. И он всегда был прав. Когда указывал Тэёну на ошибки, когда советовал резче повернуть голову, злее сверкнуть взглядом, крепче взять за руку и жестче схватить за горло. Их танец позволял это делать, но как же Тэёну было жаль, что сомкнуть пальцы на длинной шее разрешалось только в качестве элемента композиции. Он отшвырнул окурок и, еще раз посмотрев в даль опустевшей улицы, нырнул в полумрак черного входа здания. Большой танцевальный класс ослепил белыми потресканными стенами и яркими лампами, что отражались от полированного паркета и зеркал со стальными станками. Тэён шумно выдохнул, наскоро переоделся и, погасив свет, плотно закрыл за собой дверь. Ему снился Тэн. Танцующий в безлюдном темном зале с пустующими черными креслами. Потертый бархат скрадывал лучи софитов, что беспорядочно разрезали огромный амфитеатр. Тэён стоял на краю сцены и смотрел на фигуру перед собой, что двигалась, словно ящерка, – стремительно, быстро, резко, и в следующее мгновение – плавно и почти незаметно. Обнаженная грудь Тэна переливалась золотистой чешуей, сквозь которую проглядывала гладкая молочная кожа. Татуировки струились, будто живой рисунок, чернила перетекали от кончиков пальцев до низа живота и обратно, распускаясь зловещими цветами и оставляя после себя неаккуратные кляксы. Глаза Тэна горели желтым огнем, вертикальные зрачки то расширялись, то сужались до практически незаметных игл, он улыбался, обнажая заостренные клыки и облизывал губы длинным раздвоенным языком. Он приближался все ближе, танцуя и выгибаясь, прикрывая веки и протягивая руки к Тэёну, который не мог сдвинуться с места, наблюдая за расползающейся чернотой, что лилась отовсюду, затапливая собой все, кроме горящих огнем глаз и золота чешуи на стройном теле. Утром Тэён вернулся в студию, изо всех сил отгоняя от себя гложущее неясное чувство после странного сна. Тэн уже был в зале. Он разминался, внимательно глядя на себя в зеркало, и лишь рассеянно кивнул вместо приветствия. Тэён заставил себя отвести взгляд. Образ ящерки в его воспаленном сознании оставался слишком четким, и сам Тэн, одетый в белые легкие брюки и свободную рубашку, не способствовал тому, чтобы наваждение отступило. Тэён посмотрел на собственное отражение. В тонкой черной майке и широких штанах он казался острой, резкой, зловещей тенью Тэна, и вся ирония заключалась в том, что их танец был именно об этом. – Я думаю, тебе лучше подобрать волосы, – не отвлекаясь от растяжки, произнес Тэн. Тэён поджал губы и небрежно заправил за уши длинную челку. – Я думаю, я сам разберусь, как мне выглядеть, – он мотнул головой и тут же зашипел, когда прядь волос зацепилась за сережку. Тэн рассмеялся и поднялся на ноги: – Я говорил, – самодовольно усмехнулся он. – Ты каждый раз начинаешь вот так, – он указал на небрежно скользящие по скулам Тэёна волосы, – а потом злишься, когда вся эта красота лезет тебе в глаза. – Я польщен, что ты считаешь мою прическу красотой, – язвительно процедил Тэён. – Если ты воспринял это как комплимент, мне жаль, – елейно улыбнулся Тэн. – Если ты подумал, что я нуждаюсь в твоих советах, то ты снова ошибся, – в тон ему ответил Тэён. – Детка, – Тэн подошел к нему и холодно посмотрел прямо в лицо. – Это я нуждаюсь в том, чтобы наш танец был идеальным. А в чем нуждаешься ты, меня абсолютно не волнует. Вдруг ты подумал, что за ночь что-то изменилось. Теплый ветер качнул створку высокого приоткрытого окна, и Тэён вздрогнул, заметив, как отблеск солнца отразился в глазах Тэна золотистой вспышкой. – Начинаем, – твердо скомандовал Тэн. Движение за движением, поворот, поддержка, сжать руки на горле, ухмыльнуться, развернуться, взлететь, не смотреть на случайно оголившееся плечо, обнять, прижаться, отпрянуть, взять за руку, оттолкнуть, задержать взгляд, отвести глаза от чернильной татуировки на груди, не вспоминать, как краска двигалась под сияющей кожей, не думать о чешуе ящерки, не… – Еще раз. Коснуться, синхронно вздохнуть, посмотреть вниз, вскинуть руку, провести по волосам, переплести пальцы, отшвырнуть ладонь, метнуться в сторону, упасть, замереть, позволить прижать себя к полу, выгнуться, не смотреть на острые ключицы, не вспоминать золотой глянец рептилии из собственного сна, не думать, не… – Еще раз. Сделать шаг, отступить, прогнуться, подняться, дотронуться до напряженной спины, скользнуть по предплечью, вцепиться в запястье, опуститься на колени, взглянуть в глаза, зажмуриться, склонить голову, поддаться чужим ладоням, вздрогнуть от мелькнувшей перед глазами татуировки, не дать себе сдаться, не разрешать себе, забыть, стереть из памяти, не думать, не видеть, не… – Кстати, – Тэн расслабленно потянулся перед зеркалом. – Вечером есть возможность пойти потанцевать в зале. Будет неплохо прогнать весь номер сразу на сцене, – он поправил выбившиеся из хвоста пряди волос. – До репетиций. Что думаешь? Тэён подозрительно прищурился и посмотрел на Тэна в отражении: – Как ты это устроил? – Не спрашивай, – высокомерно хмыкнул Тэн. – Пойдешь? Тэён скривил губы. Можно подумать, у него был выбор. – Пойду, – кивнул он. – Хорошо, – Тэн подхватил с пола сумку. – Тогда до вечера. Он вышел из танцевального класса, и Тэён устало прикрыл глаза. На улице было темно. Фонарь все так же надоедливо трещал, кто-то наверху снова щелкал зажигалкой. Тэён стоял и курил, пытаясь заглушить не проходящее с самого утра тошнотворное чувство. – Будешь много курить – не сможешь танцевать, – бросил Тэн, подойдя к нему, и, усмехнувшись, поманил за собой. Тэёну нравилось закулисье. За сценой всегда царила особая атмосфера предвкушения, волнения и чего-то неосязаемо глубинного, что заставляло сердце колотиться быстрее. Тэн щелкнул рубильником и устремился вперед. Тэён шагнул следом и потрясенно застыл. Ряды кресел были накрыты черными чехлами, что поглощали свет ярких софитов, лучи расчерчивали сцену и играли на пыльных темных кулисах, которые размеренно колыхались от легкого сквозняка. – Здесь душно, – капризно фыркнул Тэн и потянул рубашку со своих плеч. Тэёну вдруг стало нечем дышать. Он будто попал в свой сон, тяжелый, вязкий кошмар, его словно затягивало в удушающий водоворот липкого страха, пожирающей ненависти, первобытного ужаса и беспрекословного преклонения перед чем-то неизведанным, темным, но в то же время невыразимо прекрасным. Тэн включил музыку и начал танцевать. Тэён смотрел на него, не в силах оторваться от гибкого тела, что двигалось в такт гипнотической мелодии, переливалось и искрилось в свете ослепляющих ламп, растекалось молоком и черной краской по коже, загоралось неясными вспышками... И мерцало золотой чешуей ящерки. Тэн обернулся и замер, растягивая губы в порочном оскале. Он облизнулся, обнажая острый раздвоенный язык, и хитро подмигнул, заменяя темную радужку на желтое раскаленное пламя. Тэён попытался вздохнуть, он хотел увидеть что-либо, кроме всепоглощающей тьмы, которая наползала со всех сторон, оставляя лишь тонкую фигуру, что приближалась с изяществом рептилии, с грацией хищника, с единственным намерением… – Что ты такое?.. – прохрипел Тэён. Тэн тенью скользнул к нему и медленно провел кончиками пальцев по щеке: – Я. Твой. Культ, – прошептал он Тэёну в самые губы и впился жадным звериным поцелуем. Тэёна подбросило на кровати, и он широко распахнул глаза. Его трясло, лоб был покрыт испариной, постель противно липла ко вспотевшему телу. Он поднял руки и уставился на свои дрожащие пальцы. За окном светило солнце, будильник показывал шесть минут седьмого. За всю репетицию Тэён не проронил ни слова. – Кстати, – Тэн глотнул воды и обернулся к нему. – Вечером можно пойти потанцевать в зале. Хорошо бы прогнать весь номер сразу на сцене, – он стянул резинку с волос и тряхнул головой. – Что думаешь? Тэён обмер. – Не спрашивай, как я это устроил, – ухмыльнулся он. – Пойдешь? Тэён молча кивнул. – Хорошо, – Тэн наклонился за сумкой, и его ключица ослепительно сверкнула золотом. – Тогда до вечера, – он поправил упавшую с плеча рубашку и, не глядя больше на Тэёна, вышел из танцевального класса.