Когда немного промахнешься

Я беру всегда, что пожелаю. Разрешения не надо мне. Я, когда в лесу кого поймаю, Что хочу творю наедине. Захватили ночью новых пленных. Лично я ведь выследил, поймал! Да каких, Фенрир сказал, отменных, И листовку с фото показал. В плен захвачен Гарри, Поттер Гарри! Ах, фортуна, вот ведь повезло! А едва его не проморгали, Лишь чутье мое мне помогло. Шарфик свой строптивая девица Средь сосновых спрятала ветвей. И пришел черед ей удивиться, Когда я явился перед ней. Ах, красавица, привет, ах, что за запах! Диво дивное, ах, как она дрожит! Кролик мой, на мягких слабых лапах! Думает она, что убежит. Изловил, смял волосы руками. Запахом ее я опьянен. Трогал все, и грудь с ее сосками — Удивительно прекрасна, словно сон. Вырывалась, выгибалась, ах, как сладко. Чуть ее не трахнул прямо там. Непокорная ее повадка Очень шибанула по мозгам. Трогал шею я красотке страстно. Намотал на палец я шнурок. Сделал это я, увы, напрасно. Только я помыслить разве мог: Вот стоим в лесу, весна, и птицы Что-то там любовное поют. И вдруг раз, как все вдруг завертится, Изменилось все за пять минут. Время как-то быстро пролетело. До сих поверить не могу: Встретились. Весною было дело! Вдруг — зима. И мы стоим. В снегу. Злится на меня моя отрада — Времени сломал я маховик! И тоска, и, может быть, досада, У нее рождают слабый крик. Невозможно ничего поделать — Вещи все остались в том лесу. Снег в кроссовках, он холодный, белый. Я тебя, красавица, спасу. Я при палочке остался при волшебной. Согревающие чары я тайком Колданул ей, умственно ущербной — Всё стоит и мелет языком. Шарфик маленький. Энгоргио колдую. Все, закутал крошку словно в плед. Покидаем с ней мы глушь лесную, На снегу свой отпечатав след. Лондон. Тихо в Лютном переулке. Тихо маги темные снуют. Мне родные с детства закоулки Где-нибудь всегда дадут приют. Разместились в тесной комнатушке. Запер дверь и в Лондон вышел я. Навострил я ушки на макушке, А то не узнаю никуя. Плохо все настолько оказалось, Что я с горя выпил вискаря. Все нормальное — в лесной весне осталось. Возвратился к Грейнджер я. Что, зря? Шарфик стал размерами поменьше. Плохо чары я наколдовал. Но моя малышка — из тех женщин, Что дотошны как лесной фестрал. Учит колдовать меня, заучка! Словно б я нуждался очень в том! Нежная и трепетная ручка Обхватила палку кулаком. В руки палочку, конечно же, я не дал, Вместе, вместе будем колдовать! Я, вообще, сегодня не обедал. Я еду принес. Поесть — и спать! Я принес вчерашнюю газету. Унесло нас аж на двадцать лет. В будущем для Грейнджер места нету. А для егеря всегда один ответ: Я отвержен в прошлом был кровавом, Я отвержен буду и сейчас. Амбридж правит в Министерстве балом. Ничего хорошего для нас. Гарри Поттер умер лет как двадцать, Волдеморта прихватив с собой. А Долорес рада постараться — В воде мутной ринулася в бой. Под себя подмяла Министерство, Грязнокровок вовсе всех в расход… Ох, вот что-то ноет мое сердце. Видно, грустный чувствует исход. Но пока, приканчивая ужин, Улыбался Грейнджер я тепло. Притворялся я, что я ей очень нужен, Что со мной ей крупно повезло. Здесь одна постель. Увы, милашка. Спать мы вместе будем. Что, молчишь? Но ее унылая мордашка На меня надулась словно мышь. Ночь расставила приоритеты: Греется малышка на груди. Пережду — и все свои секреты Мне раскроет, к бабке не ходи. В комнатушке холодно, ох, Мерлин. Постепенно и как будто бы во сне Стал я у милашки самым первым. Отдалась, как все, красавцу-мне. Первый раз — ну что же, осторожным, Даже нежным был я, тая в ней… Время быстро сделало возможным То, чего хотел всего сильней. Двадцать лет вперед — совсем не шутки. Выбираться надо нам, но, драккл, как? Маховик, добавив нам минутки, Подогнал тяжелых передряг. Мне-то что, я в Лютном был как дома, Лютный не менялся сотни лет. Все мне здесь привычно и знакомо: Лютный — дно, клоака, туалет. С новой властью принято считаться Здесь сквозь пальцы испокон веков. Но с милашкой здесь нельзя остаться: Здесь приют отбросов, дураков. Хоть она сегодня вне закона: Поттера соратников нашли — Лавгуд, Долгопупса, Уизли Рона — В Азкабан всех дружно упекли. Глупая, смешная грязнокровка. Почему-то хочется помочь. Но ее дурацкая уловка — Сперла палочку мою, сбежала в ночь… Подожди, послушай, там опасно! Схватят, ты и глазом не моргнешь! У авроров просто все и ясно: Грейнджер в розыске, цена ей медный грош. Ах, она же ничего не знает! Не успел я все ей рассказать! Думал я: «Она меня ласкает, Как приятно, Мерлин, твою мать!» А о важном ей — ни полсловечка. Думал, ей не деться никуда. Виноват кругом, моя осечка — Для нее огромная беда. Я хотел ее вернуть, и я старался; Выследить ее весьма легко. Кто впервые в Лютном оказался, Не уходят очень далеко. А она, вот смелая какая, Гриффиндорство это так и прет, Ничего и не подозревая, Прямиком к погибели идет. Показался вдруг патруль авроров. Грейнджер, ты же в розыске навек! Примут тебя вмиг, без разговоров! С неба в Лондоне посыпался вдруг снег. Я ее в последнюю минуту За углом за руку удержал. Только оказалось почему-то, Что я на мгновенье опоздал. И в оцепененьи абсолютном, Словно бы лягнул меня фестрал, На коленях в переулке Лютном Я у тела мертвого стоял. Маховик запутался на шее. Цел, проклятый временный песок! Стал крутить его я все скорее. Ну а что еще поделать мог? Как вернуть смешную грязнокровку? Как мне годы прежние вернуть? Пять минут пустил на подготовку И отправился в опасный путь. Маховик крутил, и мчались годы. Снова, снова я ее встречал… Снова снег, зима, от непогоды Укрывал ее и, как дурак, молчал. Раз сказал — и все равно сбежала, Маховик едва не прихватив. Душу мою грешную держала В нежных ручках маленьких своих. Я отчаялся, от злости был как пьяный. Я метался посреди минут. Я промахивался постоянно Мимо времени, где, может, меня ждут. Но ждало лишь разочарованье. Не замедлить лет летящий бег. Словно бы дурное заклинанье Применил к своей судьбе навек. И надежда таяла, как льдинка, С поворотами маховика. И из глаз ее последняя слезинка Говорила мне: «Ну все, прощай, пока…» Был самонадеянным и глупым. Эх, ищейка, драккл, Скабиор! Снова в Лютном обнимаюсь с трупом. Знаю я — за мной следит аврор. Подходи скорей, свою Аваду В грудь мою из палочки пусти. Так мне, черту глупому, и надо. Грейнджер, ты за все меня прости.