____________________________
После того рокового дня казалось, что бананы каким-то образом продолжают проникать в их жизнь. Почти до такой степени, что это казалось бесконечным. Как будто кто-то разыгрывал с ними жестокую, изощренную шутку. И, честно говоря, Киёми было интересно, каких богов Атсуму успел разозлить за свою относительно короткую жизнь, чтобы они так желали ему смерти. Однажды утром это было всё, что было под рукой у спортивного тренера Шакалов, когда Атсуму, пошатываясь, пришел на тренировку, проспав предыдущую ночь. Киёми быстро схватил его и заменил своим яблоком. Ему пришлось трижды почистить зубы, прежде чем он позволил себе поцеловать Атсуму позже в тот же день. На следующей неделе это были банановые протеиновые батончики по дороге в Токио из Осаки, чтобы сыграть в игру против Адлеров, в которой никто не заметил, что Атсуму практически умирает на заднем сиденье автобуса, а Киёми, что было бы комично, если бы Атсуму не подавился гребаным бананом, колол его бедро эпипеном Мии и пихал в него бутылку за бутылкой. Команда задалась вопросом, почему Атсуму попросил оставить его на скамейке запасных (Сакуса заставил его), и Киёми просто задрал нос, в то время как Атсуму сидел на скамейке рядом с Фостером, почти позеленев лицом. Мия одарил Киёми самыми большими щенячьими глазами и грустной гримасой века, когда они выиграли свою игру в тот день, и каким-то образом, просто каким-то образом, он обнаружил себя в каком-то смехотворно дорогом, хорошо известном ресторане суши в Роппонги с ликующим Атсуму, набивающим свое лицо нелепо дорогими жирными сашими из тунца. Киёми было плохо.____________________________
Следующий инцидент привел к тому, что Киёми увидел, как его собственная жизнь пронеслась перед его глазами. Это, а также сильное желание задушить и убить своего любимого парня самому. Бокуто принес несколько маффинов а-ля Акааши Кейджи, он же жених Бокуто, он же единственный человек, о котором Бокуто когда-либо говорил, их испёк. Киёми слишком много знал. Они все слишком много знали. Но, конечно, Бокуто пожал плечами, когда Киёми спросил, что было в подозрительно золотисто-желтых маффинах. — Не знаю! — он защебетал, — Кейджи приготовил их вчера вечером, и в квартире ооочень вкусно пахло; черт, я думаю, там есть шоколадная крошка! Киёми покосился на булочку в его руке. Акааши был чист. Киёми мог довериться этим кексам для себя. Но для Атсуму? Он взглянул туда, где его парень тихо разговаривал с Мейаном об их предстоящей игре против EJP Raijin. Он бы захотел один такой, как только обнаружил, что они доступны для всех, чтобы побаловать себя. — Он даже положил в них протеиновый порошок для нас! Разве это не супер заботливо, Саккун? — Бокуто продолжал, как будто это могло заставить Киёми меньше подозревать и без того вызывающую подозрения булочку, которую он держал в руке. — Ага… — невозмутимо произнес Киёми. Он посмотрел на маффин в своей руке, осторожно развернул его и откусил кусочек. Поскольку он был отвлечен упомянутым маффином и каким бы ни были его вкусовые качества, приблизившийся голос Атсуму, и «Оооо, маффины!» — это было все, что Киёми услышал, прежде чем развернулся и буквально повалил своего парня на землю, ударив его по запястью, чтобы убедиться, что он не схватил ни одного маффина, чтобы побаловать себя… Нет. Это были бананово-ореховые маффины. Бананово-ореховые маффины с шоколадной крошкой, если конкретнее. Что очень вкусно… если бы у Атсуму не было аллергии на два из трех забавных ингредиентов в упомянутых маффинах. — Оми! — закричал Атсуму, крепко схватившись за голову, которой он ударился о деревянный пол спортзала, — Что за черт?! Команда стояла вокруг пары, вытаращив глаза. Это было действительно зрелище. Атсуму, беспомощно распростертый на земле, выглядящий довольно взволнованным, держась рукой за голову, а Киёми лежит на нем сверху, маффин, который он держал, выкатился из его рук и покатился по залу. Оба уставились друг на друга. — Это… — Киёми вздохнул, — Это могло убить тебя. — Булочка? — Мейан прокомментировал это откуда-то с заднего плана. Инунаки шикнул на него. Картина была слишком хороша. Киёми прищурился на Атсуму, который прищурился в ответ. — Они собираются целоваться? — кто-то спросил, в частности, Инунаки. И кто-то, должно быть, ударил его, потому что он тихо заскулил от притворной боли. — Орехи, — сказал Киёми, — Грецкие орехи, — глаза Атсуму расширились от осознания, — И бананы. Бананово-ореховая шоколадная крошка… вот что было в них. — Оу — выдохнул Атсуму, осторожно садясь с шипением от боли, когда он оттолкнул Киёми от себя, — Спасибо. Бокуто, гарцуя, подошел к паре и присел на корточки, ухмыляясь. — Я хотел сказать тебе, Цумцум, что в маффинах, которые испек Кейджи, есть грецкие орехи. Но он также приготовил партию специально для тебя без них! Так что ты тоже можешь наслаждаться ими! Атсуму моргнул, и Киёми чуть не закричал от крайнего отчаяния. Почему команда знала о его нелепой аллергии на орехи, но не о его дурацкой аллергии на бананы?! Почему Атсуму просто не сказать им?! В этом не было ничего такого, чего можно было бы даже стыдиться. Это была просто аллергия; она была у всех или почти у всех. У Киёми не было. Но это не имело отношения к делу. У Атсуму было достаточно аллергии на них двоих. — Спасибо, Боккун, — нерешительно сказал Атсуму, беря два маффина, упакованных отдельно. Он все еще не мог их съесть. У него все еще была сильная аллергия на эти два, казалось бы, безобидных маффина. Бровь Киёми дернулась, и Атсуму смерил его взглядом, который мог убить. — Я съем их позже. Но передай Акааши-куну, что я очень благодарен ему за то, что он принял во внимание мою аллергию на грецкие орехи. — Конечно! , — Бокуто пропел и ускакал прочь, инцидент с Киёми, повалившим своего парня на землю, странное напряжение, летящие маффины, казалось бы, почти забыты. Киёми был на пределе своих возможностей. Ему хотелось вырвать на себе все волосы, закричать до небес и закатить истерику, как это сделал бы пятилетний ребенок, который не получил свою любимую конфету из конбини. И все это из-за бананов. Бананов! Казалось бы, безобидные, невинные маленькие бананы. Как невинная задница Киёми.____________________________
Инцидент в спортзале довольно скоро отошел на второй план, и жизнь продолжалась как обычно. Настолько… как обычно, насколько это вообще возможно, учитывая их с Атсуму жизнь. Но бананы, казалось, перестали препятствовать каждой их попытке просто сосуществовать. Киёми был начеку, отчаянно выискивая любой из этих желтых фруктов нелепой формы, которые могли попытаться убить его парня. С него было достаточно. Он вычистил все бананы из любого места, где, как он знал, Атсуму мог потенциально обитать, войти, потенциально увидеть — неважно. Бананы были уничтожены. До такой степени, что когда они оказались в раздевалке на выездной игре с EJP, Киёми ходил по раздевалке с мусорным пакетом в руках, требуя у всех бананы. — Эй, почему? — спросил Хината, вытаскивая из сумки четыре банана. Блядь, четыре?! У кого в дорожной сумке было четыре банана?! Хината с грустным всхлипом бросил их в мусорный мешок Сакусы, наблюдая, как Киёми хмыкает и уходит. — Вам не кажется, что это становится немного нелепым…? Он буквально забирает все, что имеет отношение к бананам, выбрасывает их нахрен и продолжает жить дальше, как будто наши завтраки не были просто украдены прямо у нас из-под носа, — спросил Томас, сидя на скамейке в раздевалке и наблюдая, как Киёми осматривает всю еду, которую принес их тренер, — Это просто отвращение к бананам или что? — Может быть, Комори-кун знает? — Бокуто услужливо добавил, и несколько других членов клуба кивнули головами в знак согласия с этим заявлением, — Цуму проигнорировал все наши вопросы об этом, не так ли?» Мейан вздохнул и потер затылок. — Что-то подсказывает мне, что внезапное отвращение Сакусы к бананам как-то связано с Атсуму. И так начался проект «Почему, Черт возьми, Сакуса Ненавидит Бананы». Откровенно говоря, название дурацкое, но это было лучшее, что они смогли придумать в кратчайшие сроки, и Инунаки заявил, что аббревиатура — ППЧСНБ- выглядит нелепо, и поэтому они должны оставить ту. Никто не спорил. Много. Операция была проста: либо заставить Атсуму, который был странно молчалив, проболтаться, либо подкупить Комори купоном в караоке-бар, который, как они все знали, любил посещать EJP. Сторисы Суны в инстаграме были достаточно красноречивым свидетельством того, как сильно EJP Raijin нравились их караоке-вечера. Хината и Бокуто начали, подпрыгивая к Атсуму, когда он осматривал свою обувь перед выходом на корт, чтобы размяться перед игрой. — Цуму, — карие глаза посмотрели вверх. Он казался… усталым? Если это то, что можно назвать слегка изможденным выражением лица Атсуму, — Что не так с бананами? — Что… не так с бананами? — медленно спросил Атсуму, как будто неправильно расслышал вопрос. Бокуто и Хината кивнули головами, и Атсуму подозрительно прищурился на них, — Ничего? Это просто безобидные бананы. Дуэт хмыков был ответом Атсуму, и блондин нахмурил брови еще больше. Однако, просто встал и размял спину, слегка повернув шею для пущей убедительности. — Что ж. На этой странной ноте. Я пойду… — он ткнул большим пальцем в сторону двери, — Разогреваться. Я думаю..., — взгляд Атсуму метался между парой, уставившейся на него, и дверью в спортзал, — Да. Это… направление. Подальше. Отсюда. И какие бы странные вещи вы все не планировали с… бананами. — Мы ничего не планируем! — Хината быстро заговорил, побежав за Атсуму, который начал отступать от пары, — Нам просто интересно, почему Сакуса-сан испытывает такое отвращение к бананам! Кажется, в последнее время ему стало намного хуже, и мы просто хотим убедиться, что с ним все в порядке, Атсуму-сан! Атсуму приостановил свое отступление и посмотрел на пару, мягко улыбнувшись. — С ним все в порядке. Не волнуйтесь насчет бананов, — и поспешно выйдя из раздевалки, Атсуму направился в спортзал, оставив Хинату и Бокуто стоять в оцепенении позади него. — Что ж, — выдохнул Хината, — Я думаю, что остается только поговорить с Сунарином, верно? — он посмотрел на Бокуто, который кивнул головой. — О чем вы поговорите с Сунарином? Хината и Бокуто подпрыгнули, развернувшись с широко раскрытыми глазами, чтобы посмотреть на Сакусу Киёми, который стоял позади них, засунув руки в карманы своей куртки Черных Шакалов. В раздевалке воцарилась тишина, и Бокуто громко сглотнул. Киёми продолжал пристально смотреть на них обоих. — Просто… спросить о… сегодняшней игре? — медленно спросил Хината, Бокуто только кивнул головой в знак согласия, потому что Хината грубо тыкнул его локтем в бок. Киёми прищурился на них и просто кивнул головой. Хината почувствовал, как на висках у него выступили капельки пота, и нервно рассмеялся, — Что ж... ой, гляньте-ка! Мы должны пойти размяться! , — и оба диагональных выбежали, оставив Киёми сидеть и томиться в раздевалке в одиночестве. Вздохнув, Киёми потер затылок и последовал за ними. Нет смысла долго раздумывать над этим.____________________________
Игра с EJP стала победой Черных Шакалов. И пока Атсуму болтал без умолку и хвастался своей победой перед Сунарином, остальная команда пыталась загнать Комори в угол. …который в настоящее время разговаривал с Сакусой. Прекрасно. — Я просто не понимаю, — простонал Киёми, откидывая голову назад, — У него есть эта… штука. О которой он не говорит остальным членам команды, и я чувствую, что весь мир активно пытается убить моего парня. Мотоя прикусил губу, наблюдая, как Киёми начал расхаживать взад и вперед. Он бросил взгляд на Сунарина, который просто пожал плечами и вернулся к наблюдению за своим кузеном. — Ты не думал о том, чтобы просто рассказать команде или Мейану, что это за штука? А если он разозлится, просто скажи ему, что это для его же блага? Ты сейчас явно сходишь с ума, Киё. А стресс тебе не к лицу. Киёми почувствовал, как его глаз дернулся, и он зыркнул на Мотою. — Это. Возможно, это одна из самых дурацких вещей, которые ты мне когда-либо говорил или предлагал сделать, — Киёми может умереть. На этом его жизнь заканчивается. Совершив убийство, а потом попав в тюрьму, и объявив голодовку, потому что, черт возьми, Атсуму готовит лучшую еду (только не говорите Осаму), он из принципа откажется есть тюремную еду. Какой принцип? Это не имело значения, — Я не могу просто так предать его? — Я думаю, что это на самом деле вредно для здоровья вас обоих, — Мотоя невозмутимо закатил глаза от явного упрямства, которое Киёми демонстрировал прямо сейчас, — Потому что у тебя на лбу вздулась вена, и, судя по тому, что ты мне описал, похоже, что Мию активно преследуют боги за какое-то оскорбление, которое он совершил, чем их и обидел. — Ты очень полезный, — сухо пробормотал Киёми, его взгляд переместился туда, где сейчас сидел его парень и делал послематчевую растяжку с Суной. Он прищурился. Там, к счастью, на данный момент не было никакой еды, так что ничего такого, что могло бы внешне с большим удовольствием убить Атсуму. Разве что если с потолка арены упадет фонарь и раздавит своим весом бедного, ничего не подозревающего блондина. Киёми покачал головой. Он слишком много думал о богах и их намерениях в отношении Атсуму. Вздохнув, Киёми помахал Мотое на прощание, прежде чем улизнуть, чтобы принять душ, пока в раздевалке не стало слишком шумно.____________________________
Прошло несколько недель, когда бананы каким-то образом снова вошли в их жизнь. На этот раз из всех людей виноват в этом Осаму, и Киёми действительно может задушить этого человека. Сбросить его со скалы. Выбросить его из самолета. Сбросить его тело с корабля в прохладный холод Антарктического океана. Команда вела себя немного странно, пытаясь заставить Киёми разгласить что-то. Но Киёми отказывался поступать так с Атсуму. Хотя его здравомыслие начинало сдавать по этому поводу. Он испытывал все большее искушение раскрыть нелепый секрет Атсуму на рекламном щите в центре Осаки, с тупым лицом Атсуму и дурацким танцующим бананом-гифкой или чем-то в этом роде, со словами «Не кормите Мию Атсуму бананами. Он умрет», выведенными огромными красными буквами по центру. Откровенно говоря, Киёми устал, и именно поэтому он пристально смотрел на Осаму, пока другой близнец Мия раздавал команде фруктовые стаканчики перед долгой тренировочной неделей. Он мог бы совершить какую-нибудь версию братоубийство прямо сейчас. Да и было ли это братоубийством, если тот, кого он душил курткой MSBY и наколенниками, был близнецом его парня? Атсуму весь день страдал от головной боли и был значительно менее энергичен и бодр, чем обычно. Он молча сел рядом с Киёми, положив голову ему на плечо, и молча взял из рук брата чашку с фруктами, на которой лежали бананы. Осаму этого не заметил. Однако Киёми это сделал. Он тут же издал какой-то сдавленный звук в глубине горла, выводя Атсуму из ступора, когда чашку с фруктами с силой выбили у него из рук. — Нет! — Нет? — Нет!! Все взгляды были сосредоточены на них. У Киёми было около 2,5 секунд, чтобы придумать оправдание тому, почему теперь на коленях Атсуму были разбросаны фрукты и почему Киёми был причиной этого. Его взгляд метнулся от растерянного выражения лица Атсуму, который с болью в голове пытался сложить воедино кусочки головоломки вместе, и почему именно Киёми с силой выбил у него из рук чашку с фруктами, к чуть менее растерянному лицу Осаму. Осознание явно дошло до близнеца, и он, откашлявшись, быстро побежал за чем-нибудь еще для своего брата. Осаму вернулся, избавив Киёми от необходимости объяснять свое нелепое поведение, в комплекте с другим фруктовым стаканчиком. — Забыл, как сильно ты ненавидишь киви, — Осаму рассмеялся, передавая чашку Атсуму. За исключением того, что в ней явно было киви, но не бананы. Никто не прокомментировал это, меньше всего Киёми. Затуманенным взором Атсуму взял чашку с фруктами. — Спасибо. — пробормотал он, открывая крышку и жуя именно это… киви. Лица команды скривились. Атсуму ничего не заметил, слишком поглощенный своим фруктом. Киёми обменялся раздраженным взглядом с Осаму, который просто пожал плечами и ушел. Проклятье. Сакуса медленно перевел взгляд на остальных членов команды, пока Атсуму рассеянно ел свой киви. Их глаза сверлили его, и Киёми захотелось расплавиться на полу. — Разве… Осаму-сан не сказал, что он ненавидит киви? — медленно спросил Хината. Благословите маленького мандарино-волосого мальчика. Киёми хотелось ударить его локтем в лицо. С любовью, конечно. — Ты, должно быть, ослышался. — Нет, мы определенно это слышали, — наконец заговорил Мейан. Хватит этой клоунады. Как раз в тот момент, когда он собирался произнести свои следующие слова, Фостер призвал их всех доесть свои фрукты и приступить к разминке. Мейан бросил на Киёми раздраженный взгляд, — Мы продолжим этот разговор позже, Сакуса. Есть кое-что, о чем ты нам не рассказываешь, и я думаю, нам нужно это знать. Киёми просто кивнул с отсутствующим выражением на лице. Он не был уверен, что от Мейана потребуется много усилий, чтобы вытянуть это из него. Вот только разговор так и не состоялся. И еще одна серия недель продолжалась без активных попыток бананов убить Атсуму. Киёми почувствовал, что снова может дышать. Хотя и ненамного. Он знал, что если ослабит бдительность, мир будет нарушен, и весь ад вырвется на свободу. Именно это и произошло. Командный бранч после победы над Адлерами. Они все еще были в восторге от убийственной игры в пять сетов, которую сыграли накануне вечером, измученные, но возбужденные. Киёми не думал. Так и Атсуму, конечно. Обычный завтрак Атсуму, состоявший из мисо-супа, тамагояки и различных богатых белком и полезных гарниров, исчез. Вместо него? Суфле-оладьи с подслащенным азуки на гарнир, клубникой, манго и бананами. Никто не обращал особого внимания на еду… и они оба забыли украдкой пробормотать официантке «никаких бананов» с просьбой сменить перчатки и готовить все подальше от вышеупомянутых бананов. И именно эти блинчики-суфле только что решили судьбу Атсуму. Все началось с того, что он неловко прокашлял и прочистил горло. Киёми оглянулся. Карие глаза Атсуму были широко раскрыты, когда он уставился в свою тарелку. — Оми, — прохрипел он, делая жест в сторону бананов на тарелке, а затем чуть более судорожный жест в сторону своего покрасневшего лица, крапивницы, ползущей по шее, и сжимающей горло, — Оми… — Дерьмо, — Киёми сразу же приступил к действиям, Мейан окликнул их с другого конца стола, чтобы спросить, что случилось. Сакуса проигнорировал его, пока лихорадочно рылся в их вещах, чтобы найти эпипен Атсуму, — Черт, дерьмо, дерьмо, — где он? Где эта хрень? У него всегда был с собой один… у них обоих… аллергия Атсуму на бананы и орехи, слишком сильная, чтобы куда-то идти без хотя бы одного. Неужели они забыли пополнить запасы после последнего инцидента с бананами? Киёми внутренне корил себя. Как он мог быть таким идиотом? — Атсуму? — нерешительно спросил Барнс, — Ты в порядке? Мейан… Я думаю… Вокруг Киёми царила бурная суматоха, но он не обращал на это внимания; его дыхание сбилось, когда он копал, рылся и искал. Где, блядь, эта штука? — Я должен был, блядь, сказать Мейану… — пробормотал Киёми, отчаянно задыхаясь, когда почувствовал, как страх проникает в его тело, — Кто-нибудь, вызовите скорую, — рявкнул он, взглянув на команду, пальцы, наконец, сжались вокруг эпипена. Слава Богу, — У него тупая аллергия на бананы.. К счастью, у кого-то хватило здравого смысла сделать это, в тот момент, когда они увидели, как Атсуму пытается отдышаться, а Киёми на автопилоте задрал подол шорт Мии и сразу же вколол ему в бедро эпипен. Он закрыл его крышкой и отбросил в сторону, нежно прикоснувшись рукой к щеке Атсуму. — Эй, — карие глаза, широко раскрытые и полные страха, встретились с его глазами, — С тобой все будет хорошо. Уколол тебя твоей самой нелюбимой вещью в мире, и кто-то оказался умным и вызвал скорую. Посмотри на меня, Цуму. Смотри на меня. Мы уже делали это раньше. Мы можем сделать это снова. С тобой все будет в порядке, — Атсуму молча кивнул. Все происходило как в тумане: Атсуму погрузили на каталку, на лицо надели кислородную маску, в руку поставили капельницу. Киёми низко поклонился Мейану, его руки дрожали. — Я должен был сказать вам, — пробормотал он хриплым от эмоций голосом, — Но Атсуму не хотел никому говорить; он сказал, что это глупо — беспокоить вас. Я знал, что это плохая идея, не знаю, почему я позволил себя накрутить. — Это явно не так, — мягко сказал Мейан, поддерживая рукой плечо Киёми, — Иди с ним. Мы заедем позже или позвоним — всё, что вам нужно, мы сделаем. И теперь мы знаем, чего нам нужно избегать. Так что иди и будь с ним. Дай нам знать, как он себя чувствует позже, — Мейан подтолкнул Киёми, который быстро забрался в заднюю часть скорой помощи вместе с Атсуму, тут же усевшись и взяв его за руку. — Итак проект «Почему, черт возьми, Сакуса ненавидит бананы» завершен? — медленно спросил Бокуто, и Мейан подавил желание врезаться головой в ближайшую стену.____________________________
Медленно, затуманенные карие глаза распахнулись, и Атсуму прищурился от резкого света больничной палаты, тихий писк на заднем плане постоянно раздражал. Он неловко поерзал на кровати и слегка поморщился. — Оми? Киёми посмотрел на Атсуму, на его лице было видно изнеможение. — Вот и ты, — выдохнул он, откладывая книгу и сразу же вставая со стула, чтобы осторожно обнять Атсуму за плечи, — Я так волновался. Ты только что разминулся с командой и своим братом. Они… хотят оставить тебя на ночь, просто на всякий случай. Это была отвратительная реакция, и я слишком долго вводил эпипен… и… — Но ты все равно вколол мне его, да? — спросил Атсуму, наклонив голову в сторону на подушки и томно моргая. Киёми поднял взгляд на Атсуму, убирая светло-русые пряди со лба, который все еще слегка лихорадило. — Конечно, я это сделал. — Тогда все в порядке, — Атсуму откинулся назад и устало улыбнулся, — Ты никогда, ни за что не позволишь, чтобы со мной случилось что-то плохое. И это всего лишь небольшое испытание. Не успеешь оглянуться, как я уже буду в порядке, ОмиОми. Ну что, чмок? — Чмок, — вздохнул Киёми, наклоняясь, чтобы нежно поцеловать своего парня в губы, помня о носовой канюле, которую установили на его лицо, как только его состояние было признано достаточно стабильным для отсутствия кислородной маски. Он позволил Атсуму немного отдохнуть, прямо сейчас Киёми наслаждался тем фактом, что ему удалось предотвратить смерть а-ля бананов.____________________________
В следующий раз, когда бананы вошли в их жизнь, вся команда, кроме Атсуму, уставилась на них так, словно они совершили преступление. Атсуму заглянул в раздевалку и скривил лицо. — На что, черт возьми, вы, придурки, уставились? — он спросил, — Поторопитесь, Фостер надерет нам задницы на следующей неделе, если вы все не выйдете и не начнете разминаться. — Тут бананы, — заговорил Киёми, тыча в них бутылкой салонпаса, — И записка. Атсуму закатил глаза и вошел в раздевалку, стараясь держаться в нескольких шагах от бананов, успокаивающе положив руку на середину спины Киёми. Он слегка погладил её... для пущей убедительности. — И вы прочли её? — Она адресована тебе, — сообщил Бокуто, передавая её Атсуму, — Тебе нужна маска для лица? Перчатки? У Саккуна есть все эти вещи для тебя, если они тебе понадобятся, Цумцум. — Клянусь, прикосновение к записке, к которой прилагалась связка бананов, меня не убьет, — Атсуму выхватил записку из пальцев Бокуто и развернул ее, глупо моргая на записку. — Что там написано? — спросил Хината, хватая Бокуто за плечи, когда тот подпрыгивал вверх-вниз. — Ты сводишь меня с ума. Спасибо, что не умер. С любовью, Осаму и Ринтаро. В комплекте с сердечком, подмигивающим смайликом и их неряшливым почерком, — прочитал Атсуму, немедленно скомкав записку и выбросив ее в мусорное ведро, не заботясь о том, попал ли комок бумаги в ведро или нет. Кретины. Все они. Но, по крайней мере, у Атсуму были надежные люди, которые позаботились бы о том, чтобы он почти не умер от бананов. Даже если казалось, что таково было желание его брата и парня его брата. Когда Атсуму снова вышел на корт, на его лице появилась теплая улыбка. Лучше бы они знали.