***
—Хён, почему ты перестал принимать лекарства?—друг с отчаянием смотрел в глубокие карие глаза,—Ты же не дурак, сам прекрасно понимаешь, что хорошим это не закончится… Понимать-то он понимал, а принимать не хотелось. Голова и без того трещала, а лишний раздражитель только усугублял всё. Ежедневная борьба с самим собой становилась уже чем-то обыденным, но что-то до сих пор грело его сердце. Был день, морозец окутал город ещё ранним-ранним утром; солнце почти не светило, будто бы Сеул включил режим холодного освещения. В такую погоду новоприбывшего выходного дня никому не хотелось вылезать из своих тёплых норок, поэтому на улицах было пусто, только трудолюбивые рабочие изредка шныряли по ним. Такой светлый Феликс сидел напротив медленно угасающего Хёнджина. Ли почти прожёг дыру в лучшем друге взором больших глаз. Уголки губ были опущены, недовольство читалось на прекрасном лице. —Да к чёрту эти таблетки, чем они вообще могут помочь?—голос Хёна неожиданно подскочил на пару тонов и парень развернулся корпусом к открытому панорамному окну своей же квартиры,—Они мне только вредят…я из-за них гнию внутри, как ты не можешь меня понять? Пальцы блондина нервно постукивали по деревянному подлокотнику удобного кресла. Со стороны могло показаться, что всё хорошо, но тишина, что накрыла парня с головы до пят, не была расслабляющей или мирной…совсем нет…тут было нечто иное, эта тишина давила, тревожила и заставляла в груди что-то жалобно скулить. —А что по-твоему тебе поможет? Она? Она не может проникнуть тебе в голову и дать то же влияние…она всего лишь человек. А ты слишком много на себя берёшь,—эти слова шли от самого сердца, но если одно сердце только радо такое выдать, то другое, напротив, горело и орало во всю от столь бодрой пощёчины. —У меня от тебя уже голова трещит, поезжай домой. Мне уже не тринадцать, сам со своими проблемами справиться смогу. Тихо…очень тихо. Видимо первый шаг должен сделать Ли и он его делает. Вставая с насиженного места он разворачивается в сторону коридора. Парень так лёгок, даже в таких ситуациях, поэтому его походка больше похожа на порхание птицы, что вот-вот и улетит из милого гнезда. —Если нужна будет помощь…ты знаешь, что делать,—не поворачивая головы произнёс парень. —Да, я-то знаю…только вот наши с тобой варианты точно не совпадают. Пока, Ли Феликс,—брюнет всё так же смотрел куда-то далеко. Так далеко, словно хотел где-то там очутиться.***
—Погоди...это правда?—На Рин сидела за высокой стойкой, разговаривала по хорошему смартфону. Её правая ножка вальсировала туда-сюда, а широкие пижамные штаны болтались будто отдельно, не поспевая за ногами. —Но мне он сегодня не звонил и даже ничего не ответил на пожелание хорошего дня…Ага…думаешь всё так плохо?— На секунду, на другом конце трубки повисла тишина, но она довольно быстро прекратилась. «Я думаю вам лучше какое-то время не видеться, так будет лучше, в первую очередь, для него.» Это было достаточно резко для вечно напряжённой головы Рин, но вполне ясно — она стала обузой. Да, узнать такое неприятно, но ей больше нравилось жить по принципу: «лучше горькая правда, чем сладкая ложь». —Я тебя поняла, Феликс. Спасибо, что всё рассказал…я…у меня завтра смена утренняя, так что даже если он захочет пересечься, увидеть меня не сможет,— на том конце только довольно шмыгнули, ничего более, а что она ещё могла ожидать? Это же Ли Феликс, тот самый, который всегда был, есть и будет против «них», в его голове есть только «мы» и «она», так что, такая реакция была ей уже близка и не вызывала особых чувств, — Я пойду. У меня ещё масса дел. «Но ты же…» —Да, я поняла, я всё прекрасно поняла: сейчас на Джинни у меня красный флаг, — не давая договорить перебила девушка лишь на вид милого Ликса. Ещё буквально секунда тишины и собеседник сбросил вызов. И ладно, уже как-то и не обидно. Хотя у На Рин каждый раз появлялось безумное желание не «забить на него», а забить его. —Чёрт-те что…строит из себя всезнающего, всепонимающего, а на деле…говнюк блин,—яростный шёпот сорвался с губ кучерявой принцессы. Несмотря на столь поздний подъём, а во всю уже был день, светлым-светло, девушка успела многое. Вот только чего-то не доставало. Чего-то очень важного; и этот элемент таился в кармане её пышного пуховика, что мирно покоился на вешалке при входе. Встав с насиженного места и проследив, что на плите ничего не подгорает, Мун прошла в коридор, потолок которого был довольно высок из-за отсутствия навесного покрытия, и оказавшись в максимальной близости к вешалкам с верхней одеждой, девушка залезла в один из карманов куртки. Немного пошарив там и не найдя нужного предмета, она быстро открыла следующий карман…и вот оно, то, что было так нужно — пачка каких-то безумно дорогих сигарет. Первая проба такого дорогого удовольствия купленного на собственные деньги. Работая так усердно На Рин удалось добиться повышения зарплаты, так что позволить себе она могла больше привычного. За пару секунд блондинка оказалась на просторном, неотапливаемом балконе, попутно натянув мягкие тапки. Открывать это вредящее здоровью и кошельку удовольствие было очень приятно. Милая розовая зажигалка неспешно окутывает пламенем нужную сторону сигареты; девушка вдохнула в себя дым и медленно выдохнула его в приоткрытое окно. Это было вкусно и запах…тоже ничего, но почему он так знаком…это не то чувство, когда тебе кажется что-то знакомым, просто потому что ты это замечал на улицах города, это скорее то чувство, когда ты слишком часто это замечаешь, но стараешься не акцентировать своё внимание. Все эти мысли медленно переходили в воспоминания о недавнем случае: Джинни, милый Джинни…пару дней назад, когда он пришёл в дом Йон, оставшись наедине со своей такой родной На Рин, он поцеловал её. Это было не в первый раз, но тот раз было так особенен, так чувственен… и оба понимали химию происходящего в данный момент. Но что-то пошло не так: кажется, парня охватили эмоции и чувства, то ли голова совсем поехала, но факт оставался фактом — его руки блуждали по её телу, заставляя кудрявую стараться максимально оттолкнуть его. Но что может хрупенькая девушка против парня, ходящего пару раз в неделю в зал? Ничего. Так что грубая сила взяла вверх в этой схватке и когда терпеть такую наглость стало совсем невозможно, Мун вылупила любимому отрезвляющую пощёчину, что до сих пор эхом раздавалась в голове. —Наверное, всё из-за этих проблем…чёрт, сам сказал, что справится,—окурок полетел вниз к началу самой многоэтажки. Из данного потока мыслей девушку вывел звук ключей, поворачивающихся в замке, и громкий хлопок, означавший, что квартира снова закрыта. —Солнце, ты дома?—послышался вопль подруги из коридора. —А где я ещё могу быть?—этот вопрос был адресован скорее себе же, нежели подруге,—Конечно, я тут!***
—Хён, почему ты перестал принимать лекарства?—друг с отчаянием смотрел в глубокие карие глаза,—Ты же не дурак, сам прекрасно понимаешь, что хорошим это не закончится… Понимать-то он понимал, а принимать не хотелось. Голова и без того трещала, а лишний раздражитель только усугублял всё. Ежедневная борьба с самим собой становилась уже чем-то обыденным, но что-то до сих пор грело его сердце. Был день, морозец окутал город ещё ранним-ранним утром; солнце почти не светило, будто бы Сеул включил режим холодного освещения. В такую погоду новоприбывшего выходного дня никому не хотелось вылезать из своих тёплых норок, поэтому на улицах было пусто, только трудолюбивые рабочие изредка шныряли по ним. Такой светлый Феликс сидел напротив медленно угасающего Хёнджина. Ли почти прожёг дыру в лучшем друге взором больших глаз. Уголки губ были опущены, недовольство читалось на прекрасном лице. —Да к чёрту эти таблетки, чем они вообще могут помочь?—голос Хёна неожиданно подскочил на пару тонов и парень развернулся корпусом к открытому панорамному окну своей же квартиры,—Они мне только вредят…я из-за них гнию внутри, как ты не можешь меня понять? Пальцы блондина нервно постукивали по деревянному подлокотнику удобного кресла. Со стороны могло показаться, что всё хорошо, но тишина, что накрыла парня с головы до пят, не была расслабляющей или мирной…совсем нет…тут было нечто иное, эта тишина давила, тревожила и заставляла в груди что-то жалобно скулить. —А что по-твоему тебе поможет? Она? Она не может проникнуть тебе в голову и дать то же влияние…она всего лишь человек. А ты слишком много на себя берёшь,—эти слова шли от самого сердца, но если одно сердце только радо такое выдать, то другое, напротив, горело и орало во всю от столь бодрой пощёчины. —У меня от тебя уже голова трещит, поезжай домой. Мне уже не тринадцать, сам со своими проблемами справиться смогу. Тихо…очень тихо. Видимо первый шаг должен сделать Ли и он его делает. Вставая с насиженного места он разворачивается в сторону коридора. Парень так лёгок, даже в таких ситуациях, поэтому его походка больше похожа на порхание птицы, что вот-вот и улетит из милого гнезда. —Если нужна будет помощь…ты знаешь, что делать,—не поворачивая головы произнёс парень. —Да, я-то знаю…только вот наши с тобой варианты точно не совпадают. Пока, Ли Феликс,—брюнет всё так же смотрел куда-то далеко. Так далеко, словно хотел где-то там очутиться. *** —Погоди...это правда?—На Рин сидела за высокой стойкой, разговаривала по хорошему смартфону. Её правая ножка вальсировала туда-сюда, а широкие пижамные штаны болтались будто отдельно, не поспевая за ногами. —Но мне он сегодня не звонил и даже ничего не ответил на пожелание хорошего дня…Ага…думаешь всё так плохо?— На секунду, на другом конце трубки повисла тишина, но она довольно быстро прекратилась. «Я думаю вам лучше какое-то время не видеться, так будет лучше, в первую очередь, для него.» Это было достаточно резко для вечно напряжённой головы Рин, но вполне ясно — она стала обузой. Да, узнать такое неприятно, но ей больше нравилось жить по принципу: «лучше горькая правда, чем сладкая ложь». —Я тебя поняла, Феликс. Спасибо, что всё рассказал…я…у меня завтра смена утренняя, так что даже если он захочет пересечься, увидеть меня не сможет,— на том конце только довольно шмыгнули, ничего более, а что она ещё могла ожидать? Это же Ли Феликс, тот самый, который всегда был, есть и будет против «них», в его голове есть только «мы» и «она», так что, такая реакция была ей уже близка и не вызывала особых чувств, — Я пойду. У меня ещё масса дел. «Но ты же…» —Да, я поняла, я всё прекрасно поняла: сейчас на Джинни у меня красный флаг, — не давая договорить перебила девушка лишь на вид милого Ликса. Ещё буквально секунда тишины и собеседник сбросил вызов. И ладно, уже как-то и не обидно. Хотя у На Рин каждый раз появлялось безумное желание не «забить на него», а забить его. —Чёрт-те что…строит из себя всезнающего, всепонимающего, а на деле…говнюк блин,—яростный шёпот сорвался с губ кучерявой принцессы. —Я уверена в тебе,—с такой нежной и родной улыбкой проговорила Йон,— Люблю тебя, солнце. —Ага, я тебя тоже,—это было сухо, да только они понимали, что слова шли от души, а манера подачи это уже просто формальности. *** С двенадцати лет его главной проблемой был лишь один человек. Он вроде как и должен быть важной частью жизни каждого ребёнка, но его присутствие и действия и раза в раз только травмировали бедного мальчишку и без того загнанного в угол большой и максимально неуютной комнаты. Малец Джинни рос без отца всё своё детство и когда в подростковом возрасте его мать вступила в новые отношения, а после и в брак — настал переломный момент для, ещё изначально, не очень уравновешенного парня. Сначала ревность. Довольно классическая ситуация на первом этапе, не правда ли? Ревность юного Хвана переходила многие рамки: в начале это были просто вечные ссоры с матерью из-за нового члена их миниатюрной семьи, а после крики и битьё кухонных принадлежностей, от которых нередко оставались лишь дребезги после удара о стену. Потом стадия принятия. Он принял выбор матери и до четырнадцати лет просто игнорировал отчима. А какой итог? Безумие и страх. Кто же мог знать, что этот человек не простой. Факт того, что у него есть миллионы ничего не значит, хотя сам Ким Мин Гю так не думал. Ким Мин Гю являлся владельцем крупной компании по производству дорогого алкоголя и является им до сих пор. Его можно назвать алкоголиком, ведь человек, который может пить в одиночестве — зависим от алкоголя. В какой-то момент Мин Гю начал бить свою новоизбранную жену, а потом и неродного сына. Попытки Джинни объяснить матери, что всё это ненормально, были тщетны. «Любовь» затмила ей глаза, но забота о сыне брала верх и она принимала всё на себя. Но мать же не может всегда быть с сыном. Уходя на работу, она даже не предполагала, что может произойти. А происходило следующее: Ким напивался собственным алкоголем и медленно шаркал в комнату «сына» и в тот момент младший Хван всегда запирал дверь и молился богу чтобы его не тронули, чтобы на его теле не появились очередные увечья. Хотя каждый раз он понимал, что дверь в его комнату можно отпереть ногтём или монеткой, которая всегда была в кармане штанов отчима. Проходя в комнату Ким осматривался, доходил до окна, глядя в него пустым, пьяным взором карих глаз, понимая, что машины подаренной жене нет, он присаживался на край небольшой кровати, где сидел перепуганный мальчик скрутившийся в кокон, и начинал гладить по голове…спине…коленям. Всегда приговаривал одно и тоже: «не бойся меня, я же тебя не съем». Хвану было мерзко. Отчим дышал ему в ухо своим перегаром и гладил…отвратительно. Дельно только то, что Мин Гю ни разу не удалось воплотить свои пошлые планы. И вот, сейчас…стоя перед больничной койкой, на которой "отдыхала" его родная, любимая мама…он вспоминал всё это и злость переполняла сердце. Желание убить обидчика возрастало в геометрической прогрессии. Мама…его мама находится на пороге жизни и смерти. И к чёрту все те грязные деньги, к чёрту этого поганого ублюдка, пусть только этот кошмар закончится…пусть матерь выйдет из всепоглощающей темноты…выйдет из комы. —Мамочка…—он громко хлюпал носом, говорить становилось тяжело от накативших эмоций,—Я знаю, ты справишься, знаю ты всё сможешь, а потом мы подадим бумаги на развод…к чёрту всё, я и сам себе обучение смогу оплатить, он всего-то ресурс…— парень перешёл на срывающийся шёпот, пока горячие, обжигающие слёзы стекли по щекам и разбивались о койку. Прошло два дня с момента как он узнал, что она в коме. Скорую помощь вызвал, как ему сказали, её «муж». Да какой он муж, если в больнице был только один раз и то, когда сообщил об инциденте. Виной всему было очередное пьяное избиение. Но знали об этом только члены семьи, а версия для полиции звучала совсем иначе: падение с крутой лестницы. Да разве какое-то падение может нанести такие увечья? Сомнительно.