Твоя работа – не сдохнуть раньше времени

Свист разрезающего воздух лезвия доносится до ушей Дагбаева поздновато, зато боковое зрение работает безотказно, и Алтан замечает метнувшуюся к нему тень. Настолько быстро, из-под тишка и опрометчиво, что Дагбаев успевает только замереть в боевой стойке с катаной в подрагивающих от стресса руках. Алтан откровенно охуевает, когда этот двухметровый белобрысый шкаф, который, вероятней всего, верует в Бога и свое бессмертие, возникает перед ним в ту же секунду, когда кинжал должен был прилететь Дагбаеву куда-то в районе скулы. Вот так здравствуйте. Алтан охуевает до такой степени, что его обзор увеличивается аж в два раза от изумления. Нет, не от того, как Вадим благополучно выполнил свою работу телохранителя, а от внезапно омертвевшего сердца, колючего холодка, обволакивающего позвоночник и подбитые во время потасовки ребра. Может, оттого и морозит, раз побитые, думает Алтан, но не в силах объяснить случайным образом вырвавшийся визг. И с такой силой Алташенька охуевает, что не шевелится ровно до того момента, пока перекачанная тушка не заваливается в его сторону, чуть было не снося спиной босса. Босс, в свою очередь, выставляет руки с такой уверенностью, будто бы реально сможет увести Вадима в безопасное место в самом разгаре. Хотя отголоски адекватности нашептывают о дерьмовости плана. Вадим возвращается в строй так же стремительно, как словил плечом кинжал пару минут назад. Он явно намерен игнорировать сочащиеся струйки крови, собственно, по рукоятку торчащее в нём оружие и адскую боль, прожигающую разорванную кожу изнутри пламенем. Лишь нахально сплевывает кровь и свирепо лыбится. Выглядит он, как Дракон уверен, ещё более устрашающе и безумно с кровавой паутинкой на деснах и сумасшедшим, пропитанным животной яростью взглядом. Словно в сказочном лесу с феями заселился Чимиморе*, жаждя крови и всяких там человеческих внутренностей. Щуплый, похожий больше на ходячий трупак задрота, но, блять, меткий парень, возомнивший себя Гуру, становится в стойку. Вадиму хочется рассмеяться: тоненькие ножки в убогих облегающих джинсах трясутся, ровно такие же ручки неумело изображают защитную позу. Дракон всерьез думает, сможет ли он ставить эти кулаки одним нажатием пальца. Тут сзади нечто настойчиво тянет его за футболку назад, к стене, которой он надеялся обезопасить элегантную жопу Злотейшества (не буквально, правда, но в том числе!). Вадим морщится, ведь шаловливая белая ручка резко разворачивает его прямо за больное плечо, проникнув в рубцовые края раны ноготком большого пальца. — Блять, Вадим! — шикает хрипловато Алтан, отбрасывая ладонь как от огня, — Господи, прости, я… Вадим бы с удовольствием полюбовался неподдельным беспокойством, заставившим и без того бледного Дагбаева поболеть до трупного оттенка, однако, несмелые беглые шаги, нарастающие в бег не дают наемнику такого счастья. Он испускает напряжённый вздох, напрягает тело для прыжка или удара, но от Алтана так и не оборачивается. — Злотейшество, ты давай как-то побыстрее, а то не ради своих оплачиваемых за ваш счёт похорон скочу тут. Потерявший страх — и совесть вместе с ней — задрот бросается на Вадима подобно дворовой облезлой кошке. Расставив руки и ноги, надеясь, кажется, вцепиться в Дракона, да вот только острие катаны пронизывает его живот. Он какое-то время давится собственной кровью, судорожно хватает ртом воздух-ка рыба на суше, наивно надеясь на улучшение ситуации, и под убийственным взором Алтана с мерзким звуком медленно скатывается по всей длине клинка. Выглядело комично, как в какой-нибудь чёрной комедии. Стекающая с острого края багровая, но омерзительная, вязкая жидкость пачкает донельзя чистые руки Алтана. Дагбаев с отвращением откидывает катану с трупиком. Он — тот который живее будет — скрипит зубами, осматривается в поисках других гадин и, к облегчению осознав их окончание, задерживает взгляд на постепенно теряющей цвет скуластой, самодовольной морде с аппетитно окровавленными губами. Последнее он обещает себе не комментировать, рассеянно качает головой — Ты как? — голос Дагбаева предательски подскакивает от вида увядающего на глазах Вадима. Черт, это всего лишь плечо. Может, ему мерещится? Алтан поддерживает пошатнувшееся тело за талию, ощущая под пальцами стальные мышцы. И всё равно этот ублюдок улыбается, щурится и только дай ему чета в зубы, из последних сил жевать будет. Дагбаев и не знает, добить его или отвести к психотерапевту. Дракон приглаживает пропитавшийся потом ёжик на голове, смахивает солоноватые капельки со лба и старается увернуться от прикосновений. Не до шуток уже. — Ниче, и хуже бывало, — сипло посмеивается и опускает наконец взгляд. Ухмылка тут же меркнет, и губы превращаются в тонкую линию. Ой всё. Злотейшество бесится. Ощетинился весь, косы как к будто сейчас дыбом встанут, а холодка в глазах хватит на несколько десятилетий в Африку. Королевская кобра выплескивает яд. Алтан руку не убирает, стискивает сильнее, и, не сдержавшись, Вадим шипит: синяки останутся. — Ты мне скажи: совсем ебантроп? — взгляд, обращённый на Дракона, полон невысказанных матов и ругательств, — Ты вот… Вадим практически забавляется, если бы не трепет где-то над пупком и кинжал в плече. Дракон и впрямь умилялся, когда его за его же работу вот так просто упрекали, ругали за неосторожность и «ты сдохнуть захотел? так это я собственноручно, Вадь, устрою, ты скажи только!». Когда Алтан забывался, когда давал волю беспокоиться не за дела семейные и будущие, а за настоящие, перед ним стоящие с тупой улыбкой. — Так, Вашество, это ж работа моя, нет разве? — Вадим склоняет голову к плечу, сверкнув глазищами, — Или я так, нанят, чтобы тебе скучно не было людей кромсать? Алтан пару мгновений действительно обдумывает этот вопрос. Даёт оплеуху наемнику. А вот нехер грузить его.