Аватар: Новый Рассвет

Лежащие в кольце горной гряды земли, среди Карханцев и других народов известные как Дикий Восток, для племени Нора, обитающих здесь, называются Священными. Строго соблюдаемые табу запрещают людям Нора покидать окруженную ими равнину, ибо горы для них — божество, которое они называют Великой Матерью. По их вере, Гора Великой Матери — часть гряды, является физическим воплощением названного божества жизни и плодородия, содержащая в себе старый зал Предтеч, давно и навечно закрытый большой дверью. Именно из-за этой двери вышли первые люди — предки Нора. Гору Великой Матери выделить среди прочих легко — на ее склонах застыл называемый племенем Железный Бес — гигантское, соразмерное скалам, стальное членистоногое — машина из железного мира, одна из тех, с которыми воевали Предтечи. Многоногое существо вонзило в скалу четыре своих длинных, длинною с тело, щупальца — с тем, чтобы добраться до заветной двери. Никому стороннему доподлинно неизвестно, удалось ли машине достичь своей цели. На этом разрозненные сведения, которые можно почерпнуть из библиотек Меридиана, заканчиваются. Но для Сокки — храбреца Нора, стоило ему открыть глаза, открылся иной ракурс на то, чем закончилась битва, хоть никаких библиотек он не посещал. Всякий Нора знает, что Великая Мать сразила Железного Беса, иначе бы не было никакого племени. Но прямо сейчас, лежа на спине и уперев глаза в потолок, к храбрецу возвращалось сознание, и оно фокусировалось на конце огромного металлического щупальца. Воин встал. До него начинают доходить обрывочные воспоминания. Инициация. Нападение. Резня. Катара. Этим утром должно было произойти грандиозное событие, которого Сокка ждал и к которому готовился всю сознательную жизнь. Обряд Инициации. Всякий, кто хочет стать Храбрецом Нора, должен пройти её. Всякий, кто хочет, чтобы Матриархи исполнили его желание — должен победить в ней. Сокка знает, чего он хочет. В племени не больше трех способных претендентов, он — один из них, вне всякого сомнения. Память возвращает ему должное — он вспоминает свой триумф. Его отец хорошо готовил его. Карабкаться по скалам, охотиться на машины и на животных, выживать без племени. Однако у Сокки не было родной матери. Он хорошо об этом знал, ведь каждый сверстник норовил бросить это ему в лицо. И именно это вело его на пути инициации. Хотя, какая-то часть его души склонялась к мысли, что желание это было навязано ему племенем. Он чувствовал уязвимость в своем происхождении, и потому желал раскрыть темные пятна истории; а что еще важнее — бросить разгадку в лицо всем, кто шипел на него как на «проклятого». Доподлинно известно, что его отец, воевода племени под именем Хакода, был призван Матриархами в один день. Они говорили, что сама Великая Мать призвала его. Никто не знал, что там произошло, ибо ему запретили говорить. Однако спустя короткое время, в Лоне Горы, у самой заветной Двери, Матриархи обнаружили дитё. Это был Сокка. Мнения разделились относительно этого неоднозначного события. Мужская фигура в сознании племени олицетворялась с Железным Бесом и, соответственно, злом, в то время как женская фигура — наоборот, благодаря божеству. Именно это было сказано Хакодой в ответ на вопрос сына о том, «почему эти старые клячи здесь командуют?» — речь шла про матриархов. Пол ребенка усомнил часть жриц в том, что рожденное дитя — чистое дитя, что он не является плодом происков Железного Беса, что он — не скверна. Вместе с частью жреческого сословия, усомнилась и часть племени. Но Хакода был уважаемым воином, и никто не смел говорить ему опасные слова. Не говоря уже о том, что он был избран Великой Матерью и вошел туда, куда входить могут только верховные жрицы. А еще у Хакоды была родная, младшая дочь — Катара, и Великая Мать благословила ее даром покорения воды. Покорители были частым явлением в этом мире. Их впечатляющие способности не раз выручали людей в их борьбе за выживание. Но все же их никогда не было много, достаточно много, например, для того, чтобы комплектовать из них войско. Более того, любой покоритель нуждается в учителе. А искусство покорения тщательно хранит свои секреты. Мысли о Катаре стрелой пронеслись в голове парня. Он вспомнил, как она оказывала первую помощь раненным, спрятавшись за утесом, пока Сокка отстреливался от нападающих. Где она сейчас? Перед глазами снова стали появляться картины недавнего сражения. Не успела Зира, распорядитель Инициации, объявить Сокку, Валу и Баста победителями, как, разрывая привычную картину мира едва вступивших на путь Храбрецов, стрела пронзила её грудь. Вчерашние дети бросились в рассыпную, но град горящих стрел неизбежно находил своих жертв. Нападающие заняли позиции на склоне, выше плато, на котором Нора были застигнуты врасплох. Их лица были скрыты забралами шлемов, на манер воинов Карха. Скрывшись за скалами, троица недавних конкурентов пытались понять свои дальнейшие действия, но их опередила Катара. Сокка и забыл, что она, на правах покорителя — одна из смотрящих за инициацией. Высунувшись из укрытия, он видел, как один из тяжеловооруженных нападавших беспрерывно вел огонь невиданным ни одним Нора раньше оружием. Оно извергало пламя, каждый выстрел сопровождал раскат грома, а частота и точность не оставляли шанса паникующим внизу соплеменникам. Неожиданно снег, сугробами лежащий тут и там, взмыл стихией, прикрывая отступающих Нора. Сокка сразу понял, что это дело рук ее сестры — он помнил, как они с ней шли через буран в снежном пузыре. От ветра это спасало мало, но от острых, разогнанных стихией снежинок, режущих глаза — еще как. Едва упала видимость, Сокка вынырнул из-за скалы и рванул обратно к оставшимся на виду своим. Баст и Вала — следом. С первым он был знаком еще с детства — главный задира деревни, Баст всегда находил повод поставить Сокке подножку, напомнить о «безродности». Не иметь родной матери в матриархальном обществе значило иметь большую мишень для камней на спине. Но сейчас они действовали заодно, и пока Сокка бежал, он нашел время этому удивиться. Валу он знал меньше — они познакомились за день до инициации, в хижине участников, деля спальные места. В отличие от зарвавшегося белобрысыго Баста, обещавшего Сокке поражение, Вала была гораздо дружелюбнее. Сокка не помнил, что с ними случилось. Помнил только, что они выводили раненных. Сам же храбрец нацелился на чудо-оружие, оценив за ним возможность переломить ход сражения. Взобравшись по склону, на котором запомнилось расположение противника, он увидел свою сестру, изящными движениями своего ката орудующей большой волной воды, сбивающей с ног противников. На кривых корнях старого выкорчеванного дерева, он увидел бездыханное тело стрелка. Лицо его скрывало забрало полимерного шлема из машинной обшивки. Первая волна нападающих была уверенно разбита. Пользуясь этим затишьем, Сокка поднял увесистое оружие, которое видел издалека. Визор опознал его как тяжелый скорострельный пулемет, явно из мира Предтеч. Исследуя его «взглядом», в глазах Сокки разные элементы оружия загорелись разными цветами, подсказывая носителю, как им пользоваться. Визор. Мысль о своем «талисмане» прервала поток воспоминаний также резко, как он начался. Он увидел на скамье в противоположном углу железной комнаты свои вещи и тотчас метнулся к ним. Большим облегчением было обнаружить среди них свою «изгойскую безделушку». Белый треугольник из неизвестного материала парень нашел, еще будучи маленьким мальчиком, свалившись в руины железного мира в один из походов. Промысел собирательства послушанием ложился на младшее поколение. Собирали они, что пошлет им Великая Матерь — ягоды, грибы, водоросли; поколения старше охотились на забредающую живность и залетающую птицу; рыбачили. Всё это — тщательно огибая любые намеки на железный мир — подозрительные пещеры, возвышающиеся руины Предтеч. В тот раз, Хакода взял сына на охоту. Однако не пропитание беспокоило вождя, но явление, известное во всём мире, как Помешательство. Раньше, примерно десять лет назад, машины были пугливыми созданиями и убегали, тотчас человек появлялся на горизонте. Однако, с ходом зим, они всё больше угрожали людям и нападали первыми; стали появляться новые, доселе невиданные существа. Пути и тропы перестали быть безопасными, извне Объятий на приграничные поселения Нора стали чаще захаживать пилозубы и лиходеи; падальщики, ранее промышлявшие переработкой вышедших из строя машин, обзавелись тяжелым автоматическим вооружением. Об этом Сокка мог только слышать. Объятия были хорошо защищены от внешнего мира, но не от мира Предтеч, куда, оступившись, он влетел в юном возрасте. Убранство окружившего Сокку пространства напоминало таковое внутри Горы-Матери, в значительной степени деформированное природой и временем: сталактиты, сталагмиты, слои льда и снега на стенах. Возле старых железных дверей — дыры в стенах. Мальчик слышал, как отец, охваченный ужасом, кричал его имя откуда-то сверху, откуда падал ослепительный солнечный свет — но вернуться назад той же дорогой не представлялось возможности. Протискиваясь сквозь старые приоткрытые двери и изучая древние темные комнаты, мальчик трусил лежащих тут и там истлевших тел, на голове одного из которых и нашел блестящий предмет, интерес к которому затмил всякий страх мертвецов. Сокка, быстрым движением стянувший с виска мумии предмет, на манер спящего Предтечи, повесил его на свой. Как стало понятно впоследствии — ему очень повезло — визор оказался рабочим. Пространство преобразилось, стоило девайсу включиться. Сначала юнец испугался и сбросил с себя предмет, однако любопытство вновь пересилило. Во второй раз он смог разглядеть окружение лучше: на мертвых стенах показались светящиеся глифы, коих он не замечал своим взглядом. Указатели, го-ло-гра-фи-ческие панели, сенсорные замки на дверях. Алфавит не был ему понятен, однако устройство стало общаться с Соккой вокативно, и голос — неожиданно — заговорил с мальчишкой на одном языке. Задавая в тот момент много вопросов, он выучил не меньше новых слов. «Сенсор», «устройство», «модель», «версия», «пользователь», «голографический». Значения их он не до конца понимал, но интуитивно улавливал. Следующее табу своего племени он нарушил, когда для открытия закрытой перед ним двери потребовалось вставить в приемник фигуру цилиндрической формы, опознанную визором как «батарею». Устройство читало своему новому владельцу разбросанные носители информации, озвучивало их своим голосом. Среди прощальных посланий, посмертных рассуждений, нашлись «книги», в том числе детский букварь. Вернуться на поверхность ему предстояло, открывши целый новый мир. Однако этот новый мир не интересовал Нора. Соплеменников он пугал. Выбравшись к очередному провалу, освещенному солнцу, Сокка сумел выбраться на поверхность очевидно очерченными визором уступами, где его встретил на пару прядей поседевший отец. От ностальгии очнувшегося в Чреве Матери храбреца оторвала открывшаяся дверь, на которую, следуя превосходным инстинктам, он мгновенно нацелил лук. Жертвой могла бы стать матриарх Тирша, но инстинкты были именно что превосходными, что не отпустили тетиву раньше времени. На пожилой женщине было обыкновенное глазу Нора жреческое одеяние из шкуры арктического верблюда, расшитое синим орнаментом, с украшениями в виде сложенных в определенном порядке частей обшивки поверженных машин. Голову ее венчал тяжело нависающий головной убор, анфас которого, сужаясь к лицу владелицы, венчал элемент обшивки коршуна. Она грустно улыбнулась парню. — Где Катара?! — спросил он ее срывающимся голосом, неподконтрольным его охотничьим инстинктам. — Твоя сестра жива. — подняла она руки в жесте успокоения. — Она помогает раненым в Сердце Матери. В столицу везут пострадавших со всех концов Объятий. — А что с нападающими? — выдохнул он, не успокоившись. — Кто они такие? — Я не знаю, Сокка, сын Хакоды. Но ты — можешь узнать. — она протянула ему открытую ладонь, на которой блестел визор, такой же, как у него. — Мы нашли его на теле главаря. Думаю, ты знаешь, что с этим делать. Сокка просканировал устройство своим. Перед глазами загорелись уже знакомые слова, извещающие о процессе передачи данных. Неожиданно загоревшись оранжевым, вражеский визор взорвался у храбреца в руке. Зашипев и взмахнув ей, он увидел, что часть файлов передалась к нему на носитель. Тогда он провел другой рукой в пространстве, запуская воспроизведение записи. Перед ним предстал голографический образ незнакомого ему человека, одетого в резные латы из частей машин и темно-лиловые подлатник и плащ. Лицо его содержало высокомерную гримасу, сам человек был воин, хоть и в летах. Седеющие волосы с большими залысинами были убраны в хвост на карханский манер, густые бакенбарды обрамляли череп. Он говорил: " — Всем командирам, прервать земляные работы. Срочно приступить к выполнению означенного задания. Избегать контактов с дикарями Нора, но при их неизбежности — свидетелей не оставлять. Изображение цели прилагаю. " Высказавшись, он исчез. Появилась голозапись Сокки. Вчерашнего срока давности. Это была часть записанного диалога. «Кто сказал, что я такой, как другие Нора?». Очередное воспоминание ударилось в голову. Да! Он говорил эти слова! Но кому? Кому то из делегации других племен, что пришли посетить торжественную инициацию. Кому-то с визором. Затем, рядом с застывшей голографией Сокки, появился символ изогнутых в спираль линий, подписанных словами «Альфа-реестр». Число ста и знак процентов. «Полное соответствие». Что бы это значило? Храбрец не знал. Выводы были неутешительными. Резня на инициации произошла из-за него, о чем он в сердцах сообщил матриарху. Столько погибших… Вала. Баст. Что с ними? — Пойдем. — Тирса уверенно схватила его за руку и повела за собой, проходя под щупальцем Железного Беса. Только сейчас Сокка увидел большую круглую дверь, напоминавшую размером крепостные ворота. Как и все вокруг, она была из металла и располагалась на пьедестале. — Что это? — Это — Чрево Матери. — она указала рукой на пьедестал. — Здесь мы нашли тебя младенцем.