Музыка наших сердец (и панические вопли)

Саймон Гласс шел по зоне девятнадцать, опасливо озираясь по сторонам. Он старался не останавливаться на долго, так что от предложений новых коллег познакомиться и поболтать за чашкой кофе лишь вежливо отказывался, продолжая свой нелегкий путь. Он надеялся, что если минимизирует время, проводимое вне своего кабинета, то сможет избежать неприятностей в виде безумных аномалий и докторов. Но Саймон ошибался. — Сосочка-девочка, почему одна? Сейчас будет два. Джек Брайт стоял за углом, оперевшись на стену и соблазнительно поглядывая на Гласса. Истерически завизжав, психотерапевт бросил в него документы и сорвался с места. Когда парень скрылся за поворотом, директор тяжело вздохнул и опустился на корточки, принявшись собирать бумаги. — Блин, лучше б женщину нанял. Но не-ет. «Он такой полезный,» — говорила она. «Он такой молодец,» — говорила она. «Только не пытайся выебать его,» — говорила она. Джек глянул психотерапевту вслед. — Я тебе назло его выебу, так и знай. *** Прошел целый месяц с тех пор, как Саймона перевели из родной зоны пять в дикую и неизведанную девятнадцатую. Все оказалось не так плохо, как обещали ему старые друзья: никаких психов с бензопилами по зоне не ходило, люди оказались такими же странными, но довольно приятными, как и на старом месте, а никакого ежедневного нарушения условий содержания не наблюдалось. Но было в этом всем одно маленькое «но». — Твои родители случайно не курицы? Тогда откуда у тебя такие шикарные бедра? Гласс поперхнулся кофе и, откашлявшись, обернулся на Джека Брайта. — И вам доброе утро, директор, — неуверенно поздоровался парень. — Ты свободен сегодня вечером? — Нет, — не раздумывая, выпалил Саймон. — Прошу меня простить, но вы меня не интересуете. — А что, еще хочешь найти этого, как его там, соулмейта? Разве я хуже какого-то анонима, которого ты, может быть, и не найдешь? — Единственный, в ком я заинтересован, — моя работа. Так что давайте останемся в рамках исключительно рабочих взаимоотношений. — Да брось. Ты вообще видел, в каком сексуальном теле я сейчас? Весь месяц, что он провел, приспосабливаясь к новой обстановке, Брайт ежедневно появлялся за его спиной и выдавал какой-нибудь странный подкат. Каждый день. Без исключений. Саймон как-то на выходных уехал домой, так этот человек ровно в семь утра появился на его пороге в своей неизменной позе. Что самое интересное, так это то, что на крыльце Гласса не было места, о которое можно опереться: Брайт притащил гипсокартонную стену. — Прошу прощения, мне надо идти, — спешно бросил психотерапевт и зашагал прочь. Смотря на его быстро удаляющуюся спину, Джек невольно улыбнулся. — Мне так этот кринж нравится, я не хочу, чтобы он заканчивался. *** — Эй, Гласси, твои родители случайно не пираты? — привычно выбив дверь психотерапевта с ноги, продекламировал Брайт. — И вам добрый день. Идите к черту, — тяжело вздохнул Гласс, не отрываясь от заполнения документов. — А откуда у них такое сокровище? — Вы повторяетесь. Я уже это слышал. Саймон на секунду поднял взгляд, чтобы послать директору заебанный взгляд, и вернулся к работе. Тем не менее, он незаметным движением тронул спрятанный под волосами наушник, делая музыку потише. Ему уже было просто интересно, что будет дальше. — Как насчет глянуть со мной фильм? — Я уже как-то согласился. В итоге вы поставили порно. Если вы сделаете это снова, я выкину вас в окно. — Давай хотя бы застрелишь, в прошлый раз ты меня полночи в кустах искал. — Как пожелаете. — Кстати, не прикроешь меня завтра? Я хотел съездить в город, мне там посылка с Амазона пришла. — Мне кажется, уже никто не верит, что вы помогаете мне с документами. — Да ладно тебе. Это ж пиздец как правдоподобно! — То есть директора всегда выбирают себе любимчиков и «помогают им с документами»? Знаете, как это звучит? Мне уже просто неловко в сотый раз повторять, что меня от вас тошнит. — Хочешь, слухи станут реальностью? — Я согласен, но вы будете писать за меня отчеты. Неделю. — Договорились! Засиявший директор отсалютовал и уже был готов открыть дверь, чтобы выйти, но почему-то замешкался и обернулся вновь. — Кстати, ты не знаешь песню? Там поется что-то типа: «Now dance, fucker, dance, man, he never had a chance…» — напел Джек. — В голове играет второй день, заебало, что пиздец. — М-м-м, — задумчиво протянул Саймон. — Не, не знаю. А вас что, в гугле забанили? Или вы стали надеяться, что если я ваш соулмейт, то между нами что-то будет? — Да бля, — разочарованно выдохнул Джек. — Ну что, я надеяться права не имею? — Ага. — Ну ты и черт. Директор вышел из кабинета, и Саймон вновь сделал музыку погромче. — «… and no one even knew it was really only you…» *** Гласс вынашивал свой план возмездия долго. Он смаковал каждую минуту дня, на которую была назначена расправа. Он знал, что останется безнаказанным. Да, он сошел с ума. Но оно того тысячу раз стоило. Часы пробили полночь, и парень, пританцовывая, воткнул наушники, врубая самый лучший трек на планете. *** Джек Брайт лежал, прижимая к ушам подушку и молился, чтобы все это закончилось. Но в его голове все еще играло: «Я как паравозик Томас, Иди нахуй, хуесос, Я как паровозик, Не ебу, при чем тут паравоз». Три ебаных часа подряд. Три, Карл. В конце концов, он прошел все стадии принятия, и теперь в его голове крутилось одно: — Найду и отъебу. *** Саймон что-то увлеченно рассказывал друзьям, как вдруг почувствовал на голове массивные наушники, и его передернуло от неожиданности, когда из них на полной громкости с бассбустом заиграло: «ЖЁЛТЫЕ ТЮЛЬПАНЫ ОУОУ МЫ ЕБАЛИСЬ В ВАННОЙ ОУОУ» О нет. О нет. О боже, нет. Парень медленно обернулся и наткнулся на широкую добрую улыбку директора. «Готовь жопу, Гласси,» — по губам прочитал Саймон. Истерически заорав, психотерапевт бросился прочь. В тот день Саймон Гласс побил сначала негласный рекорд зоны по пройденной дистанции с преследованием, а затем все такой же негласный рекорд по громкости мольб о пощаде. Кроме того, ходят слухи, что после этого он еще несколько дней не мог сидеть, и все это время Джек Брайт ходил с огромным фингалом.