жарко

— ники~, — сладкое, тихое, карамелью по коже.   ники жмурится, выгибает шею, плавясь в руках риннэ привычно. она тёплая, жаркая слишком, как всегда, и ники самой дышать нечем от близости её лица. риннэ сидит между её ног, вдавливая бедную (по скромному мнению её самой) ники в подушки, и мерзко (пожалуйста-пожалуйста, еще—) вылизывает шею от мочки уха до ключицы, прерываясь на лёгкие покусывания. — я хочу тебя съесть ~☆, — риннэ мурчит, не отрываясь от чужой шеи, и ладонью касается края юбки. ники глаза закатывает на приевшуюся шутку про куннилингус, но не контролирует лёгкую волну дрожи в бёдрах, потому что, ну, возбуждение от слов риннэ разливается само собой.  — я ведь и правда могу проголодаться, риннэ-чан, — ники мягко ворчит, заводя правое колено на спину партнёрки. мысль о еде сразу после долгого пребывания языка риннэ между её ног— звучит хорошо. на практике получится наверное даже просто невероятно. ники ерзает слегка, бедрами сдавливая талию риннэ.  риннэ — что ж — игнорирует порывы нетерпеливости и медленно переходит к поцелуям в плечи, оглаживает грудь ники через топик и невозмутимо возвращается к шее. опять. ники стонет жалобно, потому что переиграть риннэ в таких поддразниваниях — сложно. да и, честно говоря, не то чтобы в глубине души она была достаточно сильно против. но навязчивое изображение лица риннэ между бёдер маревом плывёт перед глазами, и тело отзывается отголосками воспоминаний об электрически-влажных прикосновениях во все предыдущие разы. у ники с терпением все плохо. риннэ мурчит, когда та под её весом вибрирует от предвкушения и дышит неровно. — риннэ-чан, — ники отнимает её лицо — до ужаса довольное — от своей шеи и смотрит в глаза слегка хмуро. эффекта должного не производит — у неё взгляд плывёт от переизбытка тепла. — ты слишком медленная для той, кто хочет что-то съесть. — понятия не имею, о чем ты, — риннэ радостно, почему-то, фыркает, и целует губы ники, языком очерчивая контур. ники жарко. — я умру от перенагревания, — тянет горько, откидывая голову, чтобы вдохнуть воздух, который не пахнет духами риннэ, сладким возбуждением, или раскалённой на солнце пылью. — ты горячая! риннэ хмыкает, но отстраняется, слегка отползая, и тянется к краям топика. — тогда я могу тебя раздеть? — что-то между просьбой и констатацией факта. что-то очень бесстыдно-клишированное. ники губы поджимает, но мелко кивает и поднимает руки, помогая снять с себя одежду. не то чтобы это помогает — риннэ, черт возьми, рассеивает волны тепла, со своим дыханием, льнет к груди ники, прикосновениями тёплые импульсы по её коже рассыпая. риннэ отвлекается на секунду, ладони кладёт на грудь ники, слегка сжимая, и улыбается как-то нежно даже, непривычно, без напускной дерзости. — авв, ники, ты такая красивая, — она мурлычит, оставляя поцелуй на плече, и у ники голова кружится от смущения и— и в моменты, когда риннэ становится плавнее, мягче, чуть внимательнее — ники и сама растекается во что-то непонятно-пушистое, со вкусом сахарной ваты.  — ты каждый раз так мило смущаешься, когда я тебе это говорю, — риннэ смеётся, мягко оглаживая ладонью грудь. кожа покрывается мурашками. — потому что это нечестно! — ники блестит глазами возмущенно, но ластится к прикосновениям, продолжая бёдрами прокачивать навстречу риннэ. — твоя нестабильность между оскорблениями и комплиментами просто ужасна. гиперболизировано-виноватый взгляд и лёгкий поцелуй в шею. — тебе ведь нравится, когда я тебя дразню, ники-чан ☆, — риннэ наконец скользит пальцами под подол юбки, и ники отвечает неразличимым набором звуков — потому что риннэ. щиплет. её чёртово бедро. — прости-прости! — больно! — вообще-то ники не больно. но она толкает ногами риннэ ближе к себе и бедра направляет вперёд. риннэ смеётся, воркует с тихим «поняла-поняла» и влажно ведёт губами от ключицы до соска, останавливаясь, чтобы мягко прикусить. у неё до ужаса растрепанные алые волосы, падающие на голые плечи, и озорно сверкающие глаза — ники хнычет тихо, пальцами за риннэ цепляясь.  ники умирает от долгих прелюдий — каждый чёртов раз. каждый чёртов раз риннэ вьет из неё дрожащее красное нечто своим ртом и очень мягко смеётся. от такого умереть можно немного — как риннэ открывается чуть больше, говорит сердцем чуть больше, и, очевидно, до белого шума доводит специально, чтобы ники не помнила всей этой сладости сорокового градуса.  риннэ напоследок кусает кожу на груди, с ухмылкой любуясь на припухшие соски и красные следы, когда наконец отползает, выпутываясь из крепкой хватки бёдер ники — и царапает зубами кожу на животе, взгляд синий и лукавый. — я раздену тебя до конца? — она скользит пальцами по поясу юбки. — да, пожалуйста, — ники поднимает бедра, помогая риннэ — сидящей с широкой ухмылкой — стянуть юбку и белье.  — мне жаль, ники-чан, но под «съесть тебя» я имела в виду «покусать твои ноги», — риннэ миролюбиво вздыхает и следует своим словам — льнет ртом к коже на внутренней поверхности бедра. — какая ты, боже мой, вредная, — ники вздыхает глубоко, но дышит неровно, чувствуя мягкие движения языка. риннэ смеётся хрипловато и ведёт широко языком по лобку до пупка — у ники дёргается живот.  она облизывает губы и отстраняется, поднимаясь. целует ники в лоб — и сама же смеётся от контраста своих действий — и параллельно берет с комода смазку. — я была почти уверена в том, что ты правда решила закончить, — ники нетерпеливо дёргает коленом. — ах, ты настолько низкого мнения обо мне, пчёлка? — она выдавливает прохладный лубрикант на пальцы и медленно распределяет по вульве. — не настолько ~, — ники легко щёлкает риннэ по носу, чуть вздрагивая от прохладной влажности. — но ты правда бываешь непредсказуемой! риннэ фыркает и закатывает глаза — и опускается, придерживая бедра ники руками.  смазка прохладная, язык риннэ — горячий. ники вздрагивает снова, вздыхая с облегчением, потому что риннэ всегда делает это хорошо, потому что ники достаточно измучилась в ожидании. и она издаёт тихий писк — зубы на клиторе, даже если и мимолетным касанием, это перебор для начала. ники путается пальцами в волосах риннэ, пересекается взглядом с её искрами удовольствия и веселья в глазах — и мягко хмыкает, расслабляя бедра и двигаясь навстречу движениям языка. риннэ открывается время от времени, заменяет язык на пальцы, вводит их внутрь, целуя ники мокрыми губами и не давая ни передышки, ни воздуха — та под её руками и телом плавится сахаром и мурлычит тихо. — ты такая, — ники смотрит из-под ресниц, растекаясь по подушкам — риннэ такт пальцами увеличила. — умелая, риннэ-чан. — ах, что с тобой, на другую похвалу сил нет?~ — риннэ хмыкает довольно, соски прикусывая, за волосы тянет, и ники стонет снова — тонко и совсем по-кошачьи. — скоро говорить не сможешь? — да, сделай так, — ники кивает, притягивая риннэ за затылок ближе к себе, лбом ко лбу прижимается. — чтобы не смогла.  — авв, все для тебя, ники-чан, — риннэ мурчит и легко целует — прикосновением бумаги — и снова опускается ниже. и ники немножечко умирает, когда риннэ оставляет пальцы и возвращает язык — лижет ощутимо, продавливая, и тут же касается легко и часто, заставляя бедра поджимать и выгибаться вперёд. горячо и смазано — в животе мышцы сводит, но ничего, кроме очень близкой развязки и сладко-электрических волн внизу живота не ощущается. — п-пожалуйста, риннэ, — ники просит, плача, не осознавая, что глаза действительно слезятся — она жмурится и сильнее за красные волосы хватается. риннэ убирает пальцы, начиная придерживать рукой ники за поясницу, другой — переплетая пальцы с ники. ощущается слишком много, слишком горячо-остро, слишком болезненно-хорошо — ники плачет от оверстимуляции и не знает куда ноги деть — бедра подрагивают, и пальцы поджимаются. вспышки электрические, с белыми молниями и почти-почти — сахаром на язык крошится. воздух клубится горячим.  она резко прижимает голову риннэ в себя, хватку на переплетенных пальцах усиливая, и умирает с удушено-мягким «риннэ» на губах.   и белый шум.   ники стонет протяжно — от смеси удовольствия, усталости и — что ж — голода, и выпрямляет ноги, которые едва чувствует. чувство сытости — немного другое, не связанное с желудком — растекается по телу, и она мягко перебирает волосы риннэ пальцами. — было вкусно ☆, — риннэ отрывается наконец-то, заканчивая слизывать оставшуюся смесь из лубриканта, естественной смазки и пота. ники слегка морщится на это, но притягивает её ближе к себе и обнимает ногами за талию.   — я хочу есть, риннэ-чан, — она вздыхает и обнимает её за шею. желудок жалобно вторит. — это все, что ты хочешь мне сказать? — риннэ смеётся, поглаживая живот ники. — не скажешь, какая я умница? или тебе не понравилось? твои глаза говорят обратное.  и она стирает пальцем мокрый след от слез с её щеки.  — было хорошо, — ники смотрит иронично-мягко, но улыбается. — мне... нравится, когда ты меня ешь.   она определённо пожалеет об этой формулировке чуть позже — когда риннэ сделает из этого затянувшуюся шутку. а пока что ники собирается получить ужин в постель — потому что ноги все ещё дрожат — и утопить риннэ где-нибудь в ванне и любви, желательно со своими пальцами между её ног. обязательно.