«i'm here waiting (let's just make out)»
от paperokay
— Не двигайся, — сурово говорит Дрим, и Сапнап улыбается, видя, как его брови нахмурены в легком разочаровании. Сапнап вырывает руку из хватки Дрима. — Панда, как я должен красить тебе ногти, когда ты дёргаешься? Он пожимает плечами, поправляя ноги, скрещенные на ковре, чтобы боль исчезла. Он настолько близок к Дриму, что разделяет каждый вздох. Он хотел, чтобы ему накрасили ногти для фото, а также надеть красивую одежду, чтобы передать атмосферу. Иногда хочется показать, какой он крутой, перед сотнями тысяч людей. Он рад, что попросил об этом Дрима вместо того, чтобы делать это самому — возможно, Дрим втайне надеялся, что что-то подобное произойдет. Хотя он явно выглядит раздраженным выходками Сапнапа. — Дриста могла бы это сделать с лёгкостью, — с насмешкой говорит Сапнап, дразня. Освещение в его спальне слишком темное, чтобы разглядеть что-либо, кроме тускло-освещенных глаз друг друга и контуров лиц. Сидеть на ковре не удобно, но Сапнапу всё равно. Дрим ставит лак для ногтей на бумажное полотенце. Чернильно-черный лак прилипает к кончикам его пальцев, и он съеживается, застряв на месте, и ничего не может коснуться. Сморщенное лицо, которое он делает, кажется милым. — Да, и Дриста красит свои ногти очень часто. А я нет. Они оба в одежде, предназначенной для сна, а именно в футболке и баскетбольных шортах, даже в январе, и Сапнап переживал бессонные ночи много лет назад, когда приводил к себе друзей, часами разговаривая, не видя лиц, уставившись в темный потолок. Технически, Дрим подходит к этому. В детстве у них никогда не было настоящей ночевки, они видели друг-друга только через экраны компьютеров. Эта мысль — ливень в голове Сапнапа. — Да, ну, может быть, это может быть… Полезно. Дрим посмотрел на Сапнапа. — Полезно? — Ага. Полезно, — он только наполовину обдумал это, когда слово слетело с его губ. Слои теней и теплый свет настольной лампы сладко погружают его в спокойную обстановку. Всякий фильтр пропал, комната была укутана фиолетовыми тонами. Дрим выглядит уставшим, как всегда, но с тщательной дотошностью. Он был тем, кто разложил бумажные полотенца, разбросанные вокруг на случай чрезвычайной ситуации, и поставил бутылку с ацетоном, оставленную в стороне. Чтобы убедиться, что все идет по плану. Сапнап обожает его во многом. Дрим тихо сканирует его в поисках объяснений, а рука все еще тянется к его собственной. — Чтобы помочь тебе получить больше практики, — говорит Сапнап. — Не могу позволить Дристе победить тебя в лучшем маникюре. Не тогда, когда у нее титул «лучший майнкрафтер в семье». Сап усмехается. Дрим мягко улыбается. — Конечно. Дай мне руку, пожалуйста. Сапнап слишком увлечен этим, опуская руку в ладонь Дрима. Огрубевшие кончики пальцев царапают его кожу. Он никогда не был влюблен в своего друга. Он ненавидит это слово. Это больше похоже на падение с травянистого холма, зажатые между пальцами полевые цветы и обнаружение утеса на другой стороне. Дрим привычный, как теплые одеяла и чай. Раньше они были ближе друг к другу, но Сапнапу очень неловко из-за того, насколько здесь тихо. Рука Дрима на его собственной руке, и он держит свой тон тихим голосом, пора беспокоится только о плохом. Дрим отвинчивает крышку лака и бережно держит ее. Густая жидкость прилипает к кисти, поэтому Дрим соскребает ее с края бутылки, пока она не становится гладкой. Зелёные глаза прикованы к его рукам, пальцы выгнуты, чтобы направить Сапнапа под хорошим углом. Краска холодная при контакте. Его кожа гудит там, где Дрим удерживает его на месте. — Извини, что… отстой, — бормочет Дрим, наклонив голову, чтобы лучше видеть. Это чудо, что он не включил верхний свет. Черная полоса окаймляет его кутикулу. — Все в порядке, — покраска ногтей может быть самой далекой вещью в его голове — всё, что есть, это Дрим, какой он розовый в виноградных оттенках лампы, игривый смех, который Сапнап хочет услышать снова. — Спасибо, что делаешь это. — Конечно. Ты очень хорошо выглядишь с лаком. Небрежный комплимент заставляет его улыбнуться, а щеки заблестеть румянцем. — Ты бы тоже. — Ты так думаешь? — Дрим размышляет, возясь с его хваткой, чтобы держать его указательный палец. На улице вдруг становится слишком темно, практически полночь, уже глухая середина зимы, но они справляются с флуоресценцией и прищуренными глазами. Он старается не представлять Дрима в альтернативном стиле, с растертой подводкой под глазами. Темной толстовкой, которая сморщивается вокруг его рук, в сочетании с его тупой улыбкой — на самом деле, тупой — это комплимент, Сапнапу она всегда нравилось. Его грязно-светлые волосы, довольно длинные, дополняли бы темную палитру, а его мягкость ложится на Сапнапа извилистыми мазками, так же осторожно, как Дрим красит ногти лаком. — Ага. Я не умею красить ногти, но… Я могу помочь, — он мычит. — Может быть. Я имею в виду, я не знаю — я никогда не пробовал. — Я тоже, но Карл — он действительно хорош. Ты должен спросить его. Его губы изгибаются в сторону в конфликте. — Я не знаю. Я хочу, чтобы это был ты. Это странно? Он моргает. Тусклые звезды проясняют его зрение, пока не остается только Дрим, смотрящий на него с отступающей уверенностью. — Нет, это не странно, — он чувствует румянец на лице, раскаленный докрасна и вытягивающий все разумные мысли из его головы. Дрим доверяет ему — вот и все. Больше ничего нет. — Я думаю… зеленый был бы крутым. С нарисованными на них маленькими смайликами. Или… или ты можешь нарисовать маленьких парней-блобов на зеленом фоне. — Глаза Дрима, кажется, сияют от новых возможностей, с которыми он столкнулся. — И синий с оранжевым, для вас с Джорджем, в маленьких очках и с пламенем, — он усмехается. — Ага. Это довольно эпично. Я мог бы попробовать, — Дрим заканчивает правую руку последним взмахом, устанавливая крышку на бутылку и завинчивая ее наискосок. Краска на удивление чистая, всего несколько следов. Их ладони прижаты друг к другу, пальцы Сапнапа разведены в стороны, а на ногтях сохнет чернота. Цвет выделяется на фоне его кожи чернильным блеском. Сапнап лениво думает, что его рука выглядит мило, сжатой в руке Дрима, с загорелой кожей и выступающими венами, а кончики пальцев бессознательно втирают мазки в ладонь. Их телефоны оставлены дальше на кровати Сапнапа, и ни один из них не пытается встать, слишком очарованный обществом друг друга. Дрим смачивает бумажное полотенце ацетоном, возится с крышкой, пока раздражение не согревает его лицо, и Сапнап не помогает ему свободной рукой. Прозрачная жидкость тускнеет на бумаге, и он складывает ее в несколько слоёв. Он нажимает ацетоном на большой палец, где есть отметина, осторожно вытирая кожу. Сапнап удивляется тому, как хорошо он с ним обращается, или, может быть, это проще, когда у тебя есть две руки, и ты не возишься одной. С левой рукой та же история. Губы Дрима приоткрываются, когда он проводит кистью нечеткими движениями. Сапнап хочет ерзать руками, сидя неподвижно, пока наблюдает за работой Дрима. Дрим находился достаточно близко и наклонился вперед под таким углом, что Сапнапу было бы легко поцеловать его в лоб. Он проглатывает это чувство, покрытое вишневой тьмой. Мягкое дыхание наполняет его уши. — Готово, — говорит Дрим с выдохом. Сапнап смотрит вниз и видит, что все его ногти накрашены, а Дрим застенчиво улыбается. — Это нормально? Я могу переделать. — Это действительно хорошо, на самом деле, — Сап поднимает руку, чтобы полюбоваться своими ногтями. — Так. Что же нам теперь делать? — Эм-м-м. Подожди, наверное, — он неуверенно отвечает. — Хорошо, как мы будем проводить время дальше? Дрим задумчиво наклоняет голову, по-прежнему не сводя глаз с Сапнапа. Такое чувство, что движение его мыслей слышно в комнате. — Мы могли бы… неважно. Не знаю. — Что? Сапнап клянется, что его щёки посветлели, орешник погрузился в бездну. — Это было глупо. Боже, уже поздно, я… Хм… Ладно, я не должен был ничего говорить. Сапнап слишком расстроен для этого человека, потому что его мысли сразу же приходят к идее, для которой он слишком застенчив. Это идеальное место — темнота комнаты скрывает любые изъяны в стенах, в его мятой футболке. Дрим выглядит как его тезка в теплом свете лампы, которая сияет ореолами позади него. — Если бы я сказал кое-что первым, это помогло бы? — импульсивно говорит Сапнап, рука с сухим лаком нервно сжимается в кулак. Дрим встречает его косым взглядом, наклоняясь вперед на локтях, чтобы соответствовать темпу того, что он предлагает. Дрим прав — уже поздно и любой предел рассыпится в прах. Опьяненные друг другом, ностальгией и резким запахом лака. — Ага? — Я думаю… — Сапнап собирает слова, сиропообразная масса застревает у него в горле. — Мне кажется, ты выглядишь очень горячо прямо сейчас. — Его сердце колотится, и он чувствует свой пульс в ушах, на лице в пролитой крови. Дрим расслабляется. — Ты читаешь мои мысли. Он вздыхает, и через несколько секунд из него вырывается облегченный смех. — Спасибо, блядь… Я думал, что это будет странно, когда я это скажу, — его разум пытается догнать то, что это влечет за собой. Ты читаешь мои мысли. Если у него есть какие-то сожаления, пусть это будет тот факт, что он никогда не сделал этого раньше. Атмосфера — ловушка напряжения — один шаг, и он падает вниз. Сапнап вспоминает, на чем основано все их откровение. Он уверенно улыбается. — Так что ты собирался сказать? — Гм. Я собирался спросить, не хочешь ли ты поцеловаться. Ну, в шутку, но… да, — Дрим делает глубокий вдох, мысли ступают по зыбкому песку. — Сейчас это не кажется плохой идеей. — На самом деле нет, — соглашается Сапнап. Он постепенно наклоняется вперед, встречаясь со светящимися звездами, вышитыми зеленым цветом. — Я должен тебя кое о чем спросить. Глаза Дрима полуприкрыты. — Что это? — Итак, мне очень нравится, как разворачиваются события, — Дрим хихикает, и Сапнапу приходится сдерживаться, чтобы не облизать губы прямо здесь и сейчас. — Но это не может быть единоразово, или… понимаешь? — Нервная энергия течет обратно в косе потока. Он делает вдох. — Это не может быть спонтанно. Дрим улыбается, Сапнап знает, что он всё понимает. — Мне кажется, я давно люблю тебя, панда, — он терпеливо ждет следующего шага, будь то столкновение губ или признание. Сапнап позволяет своим инстинктам направлять его на следующих шагах — рука деликатно обнимает шею Дрима, Сап садится на колени и смотрит поверх него. Дрим выглядит приятно удивленным. — Мы можем поговорить об этом позже, — ошеломленно говорит он. — Ты такой красивый сейчас, — он чувствует горячую кожу под большим пальцем. С приливом уверенности он ныряет. Их поцелуи гладкие, подтверждение того, что у них есть время, чтобы нырнуть дальше. Сапнап впивается пальцами в волосы блондина и наслаждается всем, что он чувствует, их неловкой позой, потрескавшимися губами, легкой щетиной, которая, как он уверен, совпадает. Цвет задумчивой осени. Проходит долгая минута, пока Дрим не отстраняется и неистово стучит себя по ноге. Это вырывает его из реальности быстрее, чем ему бы хотелось. — Ага? — Сапнап отступает, чтобы дать ему немного места. — Лак для ногтей успел высохнуть? — спрашивает Дрим, и Сапнап чуть не рассмеялся. Дрим ощупывает затылок в поисках лака, взлохмаченных кудрей, и Сапнап щурится на свои руки. Он может разглядеть неразмазанную краску на тщательно сделанных ногтях. — Они такие же идеальные. — Хорошо, слава богу, — он усмехается. — Ты идиот. — Что? Как я идиот? Он делает паузу. — Думаю, мы оба идиоты, раз не сделали этого раньше. Сапнап кивает, и их руки находят друг друга на колючем ковре, передавая разговор, все еще висящий над комнатой. — Мы должны поговорить. — Завтра? — Взглянув на часы, можно заметить раннее утро. Дрим кивает. — Хочешь переночевать? — Сап чувствует себя глупо, спрашивая обо всем развитии, но здесь никто не высмеивает его за это. Меньше всего это делает Дрим. — В крепости из подушек и прочего. — Конечно, — Дрим встает, колени выскакивают из положения, в котором он застрял с тех пор, как началось испытание, издавая мягкое «ау». — Я заберу у Джорджа подушки. Клянусь, у него там целое скопление. — Возвращайся скорее, — зовет Сапнап, осторожно шагая к двери, ведомый единственной лампой, удерживающей их на плаву в солоноватой воде. Дрим смеется над его нуждой. — Мне холодно, и я хочу объятий, — ноет он. Дрим искренне задумывается на мгновение, силуэт его бокового профиля рисует его остановившуюся фигуру, а губы приоткрылись, чтобы ответить. Он отстраняется от него через мгновение с нежной улыбкой. — Я вернусь, потерпи, — он зависает на мгновение, и его пальцы стучат по дверному косяку в блаженной мысли. — Люблю тебя, панда. Он чувствует, как огромное завтра становится на свои места, теплое и запекшееся обещанием. — И я тебя люблю. Иди за нашими подушками.