Пакетик дофамина

      Был июнь. Ветерок освежал, солнце одаривало жителей города своим теплом. Оно находилось в самом зените, когда Данил вышел из клиники, где у него пять минут назад закончился сеанс психотерапии. Заглянув в телефон, парень увидел сообщение от Алисы с предложением прогуляться ближе к вечеру. Недолго думая, согласился.       Данил уже седьмой месяц посещал специалиста, который помогал ему справляться с расстройством пищевого поведения. Его питание нормализовалось, он перестал избавляться от съеденной пищи. Это стоило ему немалых усилий, однако впереди было еще много работы. Оставалась куча незакрытых вопросов. Данил до сих пор пытался разобраться с тем, что случилось в заброшенном здании столовой осенью прошлого года. Он невольно избегал эту тему во время терапии, но прекрасно понимал, что ему нужно это проработать.       Данил был одет в легкую белую толстовку и джинсовые шорты до колен. За прошедшие семь месяцев парень прибавил в весе и из истощенного стал просто поджарым. Он исправно продолжал заниматься спортом, но уже ради формы, а не с целью похудеть.       Данил направился домой пешком. Дорога от клиники была короткой.       На сегодняшнем сеансе психотерапии Данил вспоминал многое из того, что случилось с ним за последний год. Ему было чертовски жаль отказываться от поступления в университет этим летом. Оставалось какое-то жалкое полугодие до окончания школы, когда Данилу пришлось ее бросить на время лечения. Но сейчас парень чувствовал, что ему уже не так досадно. Здоровье и жизнь для него теперь были куда важнее.       Все так странно и неожиданно изменилось. Не только в жизни Данила. Женя, например, оставил работу ради подготовки к вступительным экзаменам, дабы поступить в университет в сентябре. Это казалось чем-то невероятным, ведь он, наконец-то, стал ставить свою жизнь в приоритет. Женя очень много спорил с мамой, прежде чем уйти из мастерской. Они ругались каждый вечер, но, только парень осуществил свое намерение, мама успокоилась. Ей не оставалось ничего, кроме принятия. Возможно, она и сама что-то поняла для себя, потому что перестала так много взваливать на старшего сына.       В двух шагах от своего дома Данил внезапно увидел Кирилла, вразвалочку шагающего навстречу по другой стороне дороги. Тот уже почти не хромал. На его лицо легла тень, стоило ему увидеть Данила.       В тот ноябрьский вечер его прооперировали. Для парня все сложилось очень удачно. Кирилл потерял не так много крови, как казалось Данилу и Даяне.       Естественно, полиция просто не могла не подключиться. Пуля в бедре — дело серьезное. Однако от Кирилла ничего не смогли добиться. Он был под кайфом в тот вечер и не желал, чтобы до его безмерно строгого, жесткого отца дошла информация о том, где и у кого Кирилл покупал наркотики. Как позже догадалась Даяна, Ткаченко был клиентом Артема, у которого торговая база находилась как раз в этой самой заброшке. Кирилл многим рисковал, светя столовой. Видимо, поэтому парень предпочел скрыть многие вещи.       Данила не арестовали. Для него все закончилось еще более благополучно. Из серьезных травм, полученных от Кирилла, у него оказались трещины в носовой перегородке и в кости мизинца правой руки. С этим врачи смогли разобраться в два счета. Казалось, их тогда куда больше волновала чрезмерная худоба парня, чем его «боевые раны».       Данил непроизвольно замедлил шаг, столкнувшись с Кириллом взглядами, но тот продолжал свой путь, мрачно косясь на него из-под опущенных бровей. Да, теперь Кирилл вряд ли кого-то из них тронет, будь то Данил, Алиса или же Даяна. На пулевой выстрел по собственному желанию не подойдет.       Данил шел по пешеходной дорожке к своему подъезду. Издалека он сразу заприметил знакомую фигуру. Данная встреча поразила бы его куда больше, чем столкновение с Кириллом, потому что Данил был уверен, этому человеку еще слишком рано было появляться в городе. Но чем сильнее сокращалось расстояние между ними, тем больше Данил убеждался, что ему нисколько не показалось. Это, правда, был он.       Теперь и человек его тоже заметил. Улыбнулся и кивнул ему, а затем произнес:       — Привет, Данил.       — Привет, — с изумлением во взгляде отозвался парень. — Вот уж неожиданно.       — Я решил никого не предупреждать.       — Понял. Ты к Даяне?       — Да. Как раз собирался ее набрать.       — Можешь ей не звонить, я позову.       — Отлично. Спасибо, Дань.       Данил позвонил в домофон. Ему открыл Женя. Парень быстро поднялся на свой этаж, разувшись, сразу прошел по коридору к комнате Даяны и постучал.       — Да? — раздался раздраженный голос из-за двери.       Данил приоткрыл ее, заглянув внутрь.       Даяна сидела в кресле, откинувшись назад, закинув одну ногу на письменный стол, и читала томик манги.       Ее уже порядком отросшие волосы были завязаны в объемную косичку, русые корни закрашены в цвет остальных волос. На лице из косметики только традиционные стрелки. Даяна надела белый лонгслив в красную полоску и черную теннисную юбку с металлической цепью. Судя по всему, она собиралась выйти на улицу, но увлеклась чтением.       Девушка лениво повернулась и через плечо посмотрела на брата.       — Дая, там внизу у подъезда тебя кое-кто ждет.       Даяна нахмурила брови в задумчивости.       — Кто?       Наблюдая за выражением лица брата, Даяна мгновенно просветлела. Опустив ногу, что была на столе, на пол и чуть повернув кресло в сторону Данила, она быстро проговорила:       — Погоди...       Даяна замерла. Она уже была готова обрадоваться, но в ее глазах все еще читалось недоверие.       — Серьезно?       — Да, — по-доброму усмехнулся Данил.       Даяна вскочила с места так стремительно, что уронила стул, сама едва не оказавшись на полу.       — Господи, да не убейся, — воскликнул Данил, еле сдерживая смех.       — Отойди, — оттолкнула его Даяна, прорываясь через дверной проем.       Оказавшись в коридоре, она нетерпеливо натянула кеды и вылетела в подъезд, оставив входную дверь нараспашку.       Данил остался стоять в коридоре, глядя с улыбкой на опустевшую прихожую.       Услышав звуки, Женя выглянул из своей комнаты с логичным вопросом:       — Что случилось?       — Да так, — бросил Данил, продолжая улыбаться, и пошел закрывать дверь.       Даяна летела по ступенькам вниз со скоростью цунами, рискуя споткнуться и разбить себе нос.       Пролет, пролет, еще один, затем еще, дальше дверь во двор и кнопка домофона. Оказавшись на улице, Даяна сбежала по ступенькам крыльца и... замерла, как только увидела его.       Он тоже смотрел на нее. Смотрел и улыбался. Так радостно и спокойно, так искренне. Так по-новому.       Их разделяли какие-то три шага. Три шага, и она сможет до него дотронуться. Даяна не верила. Она остановилась, не решаясь их сделать, но по иной причине — ведь он так изменился.       Желтая футболка, белые свободные прямые джинсы и черные конверсы. Большие зеленые глаза, длинные темные ресницы, чуть выступающие вперед острые клыки, губы, растянувшиеся в лисьей улыбке, татуировки на руке и шее, а вместо привычных кудряшек прямые короткостриженые волосы. Взгляд, которым Марс одаривал Даяну в эту минуту, был чем-то отдаленно похож на тот, который он подарил ей на заднем крыльце пекарни в день их первой встречи девять месяцев назад, но был раз в сто живее. На лице Марса почти ничего не осталось от тех темных кругов под глазами, появились щеки, кожа обрела естественный розоватый оттенок. Ранее Даяна думала, что Марс не может стать еще красивее. Оказалось, может. Но главная перемена заключалась в выражении лица, в эмоциях, которые Марс транслировал. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: он мыслил и чувствовал уже совсем иначе.       Их по-прежнему разделяли эти три ничтожных шага, пока они смотрели друг другу в глаза. Даяна глубоко вздохнула и приблизилась к нему. В носу защипало, на глаза навернулись слезы, в то время как Марс продолжал ей улыбаться наисчастливейшей улыбкой.       Она осторожно протянула руку к нему, словно боясь, что он внезапно испарится. Марс не стал дожидаться, пока Даяна осмелится его коснуться, и заключил в объятья, прижав к себе. Даяне казалось, он никогда не обнимал ее с таким теплом. Внутри все расцветало, душа пела и ликовала, но Даяне до сих пор с трудом верилось, что это он. Настоящий Марс, из плоти и крови стоит рядом, улыбается ей, прижимает к груди. Еще совсем недавно она не могла представить, что увидит его таким счастливым, наполненным, целостным. Да она в какой-то момент почти потеряла надежду, что вообще его увидит. Вспоминать было страшно.       Когда они расцепили объятья, Даяна начала приходить в себя. На несколько минут она словно отключилась, ныряя в свои чувства и утыкаясь лицом в желтую футболку. Теперь же к ней возвращалось ощущение реальности.       Со шкодливой ухмылочкой Даяна протянула руку вверх и стала трепать Марса за подстриженные темно-каштановые волосы.       — Что ты с собой сделал?       Марс засмеялся, отстраняясь. Он насилу вынырнул из-под ее ловкой руки и проговорил:       — Я решил, если уж меняться, то делать это масштабно. В отличие от некоторых, я хотя бы стригся не сам и не ножницами для бумаги.       — Ах ты...! — полушутя возмутилась Даяна, начав притворно лупить его кулаками. — Забыл, что это из-за тебя случилось?       Они оба смеялись. Прошло немало времени. С тех пор Даяна и Марс успели многое обсудить и стольким друг с другом поделиться. К большому сожалению, такие беседы происходили в соцсетях, либо по телефонному звонку, поскольку других вариантов у ребят на тот период времени просто не было. Однако теперь Даяна и Марс некоторые вещи из прошлого вспоминали исключительно с улыбкой, либо со смехом. Они помогали друг другу переживать непрожитые чувства и отпускать их. Это освобождало. ***       Даяна едва чувствовала, как ее колени утопают в вязкой, холодной жиже. Это была слякоть, созданная ливнем. Запястья Даяны ныли, но она продолжала с пугающим упорством заламывать себе руки, пытаясь вырваться из крепкой хватки врачей. Даяна висла на руках так, что бедные работники больницы еле удерживали ее. Она не замечала ничего.       Сердце Даяны прожигала адская боль. Она все разрасталась, была уже больше, чем сама Даяна. Зародившись в ее теле, она вышла за его пределы и поглотила ее саму. Даяна кричала в надежде, что от этого станет хоть немного легче. Но легче не становилось, только хуже и хуже с каждой минутой.       Даяна видела сквозь слезы и пелену дождя, как двоих уносят на носилках в сторону больницы. Данил стоял тут же поблизости и смотрел на сестру. Он был в полном ужасе.       Даяна еще долго билась в истерике, пока врачи вели ее и брата в больничный корпус.       Затем пришло опустошение. Даяна не понимала, что было хуже: бессмысленные крики или это мерзкое состояние. Ведь она все так же осознавала, но сил на эмоции и на их проявление у нее просто больше не оставалось.       Пока ее осматривали врачи, Даяна не сделала ни одного движения самостоятельно. После осмотра она сидела на лавочке в длинном холодном белом коридоре больницы, устремив пустой взгляд в стенку напротив. Ей казалось, ее душа настолько выболела, что Даяна больше не испытывала абсолютно ничего. Она не сразу заметила, как рядом с ней приземлился Данил.       Его уже осмотрели, наложили гипс на мизинец, заклеили пластырем нос и две-три ссадины на лице. Остальные ушибы ему лишь обработали. Местами у Данила уже начали проступать синяки, образовывались кровоподтеки. Одного взгляда на парня было достаточно, чтобы понять: завтра он будет весь в синюшных пятнах от гематом.       — Женя с мамой скоро приедут, — сообщил Данил, повернувшись к Даяне и чуть подавшись в ее сторону, чтобы наладить эмоциональный контакт.       Даяна молчала. Она слышала и понимала все, что говорил ей брат, но не хотела отвечать. Даяна желала просидеть на этой лавочке без движения, не говоря больше ни слова, столько времени, сколько будет возможно. Меньше всего ей хотелось, чтобы мама с Женей забрали ее домой, а потом часами заваливали идиотскими и максимально неуместными вопросами.       Однако мимо лавочки, на которой она сидела, через минуту быстро прошли двое мужчин в белых халатах. Они суетились. Похоже, один что-то второпях объяснял второму. До слуха Даяны долетели его слова, произнесенные достаточно громко: «Только что очнулся. Передозировка героином. Повезло парню, уже решили, что кома в лучшем случае».       Даяна вскочила с лавочки. Не ощущая собственного тела, она понеслась по коридору вслед за ними. Врачи завернули за угол и исчезли за дверью кабинета.       Даяна не думала абсолютно ни о чем. Ее не мучали сомнения, точно ли речь доктора шла о Марсе. Ее не волновал запрет входить в палаты и процедурные кабинеты без разрешения. Даяна распахнула дверь и ворвалась внутрь сразу после двоих мужчин. Кроме них, в кабинете было еще два-три человека. Даяна не зафиксировала их точное количество, потому что ее взгляд тут же упал на Марса, лежащего под одеялом на койке и непонимающе смотрящего на нее из-под полуопущенных век. В следующую секунду Даяна увидела холтер, отображающий на своем экране ровный сердечный ритм парня.       Даяна замерла, а потом закрыла рот обеими руками и разрыдалась. Она не слышала настойчивые просьбы врачей покинуть кабинет, практически не чувствовала, как двое из них берут ее под руки и выводят за дверь. Даяна стояла посреди коридора и плакала.       Из-за угла появился Данил. Она подняла на него голову. Пару секунд они смотрели друг другу в глаза, не двигаясь. Брат был обеспокоен и не мог решиться на вопрос. Но в следующий момент, сморщив лицо от плача, Даяна быстро подошла к нему и крепко обняла. Данил продолжительно выдохнул и оплел руками сестру.       — Он жив, — прошептала Даяна.       — Я очень рад, — отозвался парень, прижимая ее к себе и уткнувшись носом ей в макушку. ***       Позже они узнали, что и Кирилл тоже живой. Впрочем, о нем уже никто не думал. Но, безусловно, было здорово, что за этот безумный день ни Даяна, ни Данил не погубили ни одной жизни.       У Марса не останавливался пульс. От передозировки он замедлился настолько, что Даяна не смогла его распознать. Кроме того, она пребывала в жутком стрессе, и это непременно повлияло на результаты ее проверки.       До смерти Марсу оставался всего лишь шаг, который ему не дали сделать врачи. Он не умер и не ушел в кому. Но это был не счастливый конец. Это было лишь начало трудного пути.       Передозировке стоило случится хотя бы ради того, чтобы дать Марсу осознать, насколько он пока не готов уходить из жизни. Он провел в больнице три дня, после чего с ним связался сотрудник полиции и вызвал на допрос. Марс был арестован на пятнадцать суток, которые он выдержал с адскими муками. В тюрьме никого не волнует, что у тебя ломка.       Пока Марс находился в заключении, Даяна напряженно думала, что делать дальше. Она безумно хотела помочь, говорила с Вадимом о возможности отправить Марса на лечение. Но тот сказал, что Марс всегда отметал вариант лечиться в рехабе, объяснил причины.       Однако, как оказалось, муж Маши был врачом и обладал неплохими связями во врачебном мире. У него были знакомые, работающие в приличном реабилитационном центре в Томской области. Там лечили без принуждения и религиозной пропаганды. Да и стоимость лечения была терпимой. Оставалось лишь убедить Марса, что должно было стать самой непростой задачей. Однако измученный ломкой, отсидевший пятнадцать суток, Марс сопротивлялся не так рьяно, как ожидали Даяна, Маша и Вадим. Им не потребовалось много усилий, чтобы убедить его принять чужую помощь. За время передозировки и последующего заключения Марс, наконец-то, понял, что он не всесилен, а его упертость может стоить ему собственной жизни. Это осознание сделало его еще более подавленным. Но, по крайней мере, Марс уже был готов дать другим себе помочь, хоть и все еще считал это слабостью.       У него были накопления. Как-то парень уже упоминал о них в разговоре с Даяной, но не стал рассказывать, на что они были рассчитаны. Марс планировал покинуть город, уехать как можно дальше. Может быть, даже покинуть страну. Ему хотелось убежать из Красноярска, с которым были связаны его самые тяжелые воспоминания. О переезде не могло идти и речи, пока парень не слезет с героина. Потому друзья убедили его пустить деньги на реабилитацию. И Вадим, и Маша добавили ему немного из своих накоплений. Даяна же пошла более хитрым путем — связалась с отцом и попросила помочь финансово. Не пришлось придумывать причину, папа все еще терзался чувством вины и легко перевел Даяне увесистую сумму.       Марс уехал на лечение. Семь месяцев он проходил реабилитацию и боролся с зависимостью. Ему выдавали телефон в определенные дни недели, и тогда он очень много общался с Даяной. Именно с Даяной. Они разговаривали и переписывались часами, используя на максимум выделенное Марсу время. Это были по-настоящему честные, искренние разговоры, в ходе которых они смогли многое узнать друг о друге и о самих себе.       Даяна каждый день думала о том, как Марс вернется. Ей было уже все равно, будут ли они парой. То, что Марс жив и больше не употребляет, для нее было уже достаточно. Так она думала в тот момент.       Мама и Женя узнали обо всем, что случилось в заброшенной столовой в тот же самый день. Данил не стал ничего скрывать. Однако Даяна рассказала им о Марсе лишь в самых общих чертах. Всю правду она поведала только одному человеку — Данилу.       После случившегося в заброшке между ними образовалась особая связь. Наверное, такая появляется у людей, вместе совершивших что-то плохое. Однако они еще никогда прежде не были настолько братом и сестрой, насколько они ими стали после случившегося.       Данил продолжал проводить время с Алисой, но не как парень, а как друг. Пускай существовало мнение, что после отношений дружба между парнем и девушкой невозможна, Данил и Алиса решили поспорить с этим.       Женя и Дарья были крайне обеспокоены тем, через что прошли два младших члена их семьи, но Даяне показалось, что ей стали больше доверять, как ни парадоксально. С другой стороны, теперь она ответственно работала, все покупая себе исключительно на свои деньги. От нее почти не было проблем. Женя и Дарья видели, как Даяна повзрослела. ***       — У тебя гитара! — только сейчас обнаружив чехол за спиной Марса, воскликнула Даяна.       — Да. Новая. Старую было уже не спасти, — усмехнулся парень.       — О! А давай засядем в чьем-нибудь дворе и будем громко петь матершинные песни?       — Хочешь выбесить стариков на лавках? Мне нравится.       — Да, но сначала в кафе. Я такая голодная!       Они двинулись в ближайшую кафешку. Выбор Даяны пал на сэндвич с ветчиной и сыром, чизкейк и айс-латте. Марс был не голоден, поэтому взял себе лишь один американо и настоял, чтобы оплатить Даяне заказ. Та сопротивлялась, пока Марс не сказал, что это наименьшее из всего, что он может сделать, дабы как-то отблагодарить ее за финансовую и моральную поддержку, оказанную в ходе его лечения.       Марс рассказывал, с кем он познакомился в реабилитационном центре, делился историями, про которые не успел сказать по телефону или в переписке. Они много шутили, смеялись. Даяна тоже нашла, чем поделиться. Их разговор был очень живым и куда более открытым, нежели раньше, когда Марс еще употреблял. Даяна отмечала много перемен: в том, как он смотрел на нее, как улыбался, как говорил. От него исходил свет, которого не было раньше. Даяна купалась в этом свете, утопала в зелени глаз Марса и забывала о том, сколько времени они уже вот так сидят, который час и какой сегодня день.       — Ты изменился, — в момент паузы проговорила она, с удовольствием вглядываясь в его лицо.       — Я завязал. Конечно, я изменился, — ответил Марс, всплеснув руками.       Ему было приятно, что Даяна заметила. Она видела, какую огромную работу он над собой проделал. Ее взгляд доставал глубоко, до самой души.       Когда еда была съедена, а напитки выпиты, оживленный разговор стал медленно затухать. Даяна очень тонко почувствовала перемену в настроении Марса. Показалось, что даже солнце скрылось за облаками, и снаружи потемнело. Парень засмотрелся в окно. Даяна напряглась, чувствуя неладное.       — Марс? — окликнула она его.       — Прости, — он перевел на нее озадаченный взгляд, мысленно возвращаясь в кафе.       Даяну резко бросило в жар. Что? Что такое он собирался ей сказать? Они через столько всего прошли. Неужели что-то еще свалилось на их головы, а она не заметила?       Марс тяжело вздохнул и произнес:       — Даян, в конце лета я уеду отсюда.       Она знала, что рано или поздно после возвращения в Красноярск Марс захочет уехать. Если он так давно это планировал, то не откинет эту идею так просто. Да и, будучи в реабилитационном центре, Марс по телефону ни раз намекал ей на переезд. Даяна себя с давнего времени морально готовила к такому исходу событий, но разве можно полностью к этому подготовиться? Можно ли заставить себя не чувствовать печаль, тоску и одиночество, слыша о том, как Марс уедет?       — Куда? — треснувшим голосом спросила она.       — Еще не знаю. Все деньги я потратил на рехаб, поэтому буду работать. За два месяца я, конечно, не особо накоплю, но и уезжать куда-то далеко не планирую.       Даяна замерла. Ей захотелось сорваться и убежать подальше, чтобы не слушать и не принимать. Стало совсем тесно в этом душном маленьком кафе, под завязку набитом людьми. Они разговаривали, смеялись и чувствовали себя счастливыми, прямо как она всего несколько минут назад. И теперь это уже снова не ее реальность.       Даяна держалась из последних сил, чтобы не встать и не убежать. Нет, она знала, что это случится однажды. Глупо было сбегать, спорить, психовать. Даяна считала, что уже выросла, чтобы так себя проявлять. От того, что она сейчас вылетит за дверь кафе, Марс не изменит своего решения.       — И вот опять ты меня бросаешь..., — безнадежно произнесла она.       — Извини.       — Нет. Не извиняйся. Ты говорил об этом раньше, так что ты не удивил меня. Правда, я надеялась, что такого все же не случится, что ты передумаешь. Но..., видимо, Вселенная схлопнется, если мы слишком долго будем друг у друга, — пожав плечами на последней фразе, Даяна обреченно потупила голову и поникла всем телом.       Марс смотрел на нее с виной и сожалением. Даяна ерзала на стуле, пытаясь справиться с накатывающими эмоциями. Ее глаза предательски краснели и слезились.       Марс чуть наклонился к ней, упершись грудью в столешницу.       — Даян, я всегда говорил тебе это. Ты — охуенная. И оно неизменно. Ты — потрясающий человек. А еще ты молода. У тебя все впереди. И я не хочу, чтобы ты что-то упускала. Боже мой, да тебе только семнадцать в конце лета исполняется. Только подумай, как это круто! Окончи школу, бери от жизни все самое лучшее, наслаждайся временами, когда семья рядом, когда ты можешь спокойно учиться на своих ошибках. И оставайся ребенком как можно дольше. Пожалуйста.       Даяна уткнулась взглядом в стол, чувствуя, как по щеке скатилась первая слеза. Пускай она готовила себя к расставанию, сейчас Даяна чувствовала обиду и ужасающую несправедливость. Она жутко не хотела быть препятствием для Марса в его стремлении начать новую жизнь со смены обстановки. Она понимала, как ему это нужно, но ей невыносимо хотелось его остановить.       Марс наклонился еще ближе, положив руки на стол, и понизил тон голоса.       — Даян, посмотри на меня.       Она с усилием подняла голову и взглянула на него сквозь слезы. Его взгляд был предельно серьезным и каким-то встревоженным.       — Я чувствую, что, если не смоюсь отсюда, снова провалюсь в эту яму, понимаешь? Я жутко этого боюсь. Казалось бы, после лечения я не должен хотеть употреблять. Вероятно, так оно и выглядит со стороны, будто у меня все хорошо, и я больше не зависим.       Марс чуть помялся, сделал паузу. По его лицу было видно, что он не хочет признавать то, что говорит.       — Но это не так. Зависим я буду всегда.       — Нет, — отчаянно замотала головой Даяна.       — Да. Месяцы лечения прекрасно мне дали это понять. Я могу быть чист, могу не употреблять, но это постоянный контроль, постоянный фокус на трезвости. И сейчас я хочу сделать что-то, что поможет мне меньше думать о событиях последних двух лет, предшествующих лечению. А желательно, последних двадцати пяти.       — Я понимаю, — почти шепотом произнесла Даяна.       — Спасибо, — проговорил Марс со всей искренностью. — Еще я должен извиниться перед тобой. Я же тебе хорошо подгадил. Чуть не подсадил на это дерьмо, из-за меня тебя не оставили в школе, потом еще эти проблемы с ментовкой, наказание на целых два года. Напрямую, либо косвенно я причастен ко всем этим вещам. Да я кругом виноват. Мне бы хотелось как-то все исправить, но... это просто невозможно. Я могу лишь избавить тебя от самого себя.       Марс себя обвинял и очень сильно сожалел. Это читалось в его интонации, лице, взгляде. Сейчас Даяна отчетливо это видела, как и заслезившиеся зеленые глаза.       — Нет, ты тут совсем не прав, — Даяна тяжело вздохнула, смахнула слезы и продолжила, прикладывая максимум усилий, чтобы заставить голос звучать ровно. — Ты очень многое привнес в мою жизнь. Ты изменил меня. Изменил в положительную сторону. Именно благодаря тебе я поняла, что такое ответственность. Я увидела, что никакой легкодоступный минутный кайф не стоит своих последствий. Это не про наркотики. Это сразу обо всем. Я и до тебя, в основном, кайфовала, совсем не задумываясь, к чему это приведет. Ты показал мне на своем примере, что может случится, если увлечься. Ты сделал меня осознаннее и взрослее.       Марс горько усмехнулся.       — Да. Я — прекрасный учитель. Можно смотреть, что я делаю, чтобы везде и всюду поступать иначе.       — Нет. Уже нет. Ты вылечился. Ты не сдался. Это многого стоит.       — Приятно, что ты так думаешь, — невесело улыбнувшись и промокнув глаза пальцами, проговорил Марс. — Но мне здорово помогли.       — В первую очередь, ты выкарабкался, потому что сам себе помог. Без твоих усилий ничего бы не вышло. И ты это знаешь.       Повисло молчание. Тоскливое, неприятное, тягучее молчание. Каждый думал о своем: Марс продолжал укорять себя, Даяна боролась с желанием умолять его остаться.       — Мы стараемся не говорить о том, что было в машине возле больницы, но..., — сглотнув ком в горле, спустя пару минут произнесла Даяна. — Ты помнишь, как просил прощения за то, что мне врал?       Марс сощурил глаза, глубоко задумавшись, а затем ответил:       — Не помню.       Даяна огорченно вздохнула, но он вдруг добавил:       — Мне кажется, я знаю, что тогда имел ввиду.       — Что? — в нетерпении произнесла Даяна.       Марс сделал глубокий вдох, как перед прыжком в воду и на одном дыхании проговорил:       — Что на самом деле я тебя тоже люблю.       Сердце Даяны задрожало. Она смотрела на Марса широко раскрытыми глазами, не дыша.       — Но за время реабилитации я понял, что это другая любовь.       И вот Даяна уже падала, словно Икар, слишком близко подлетевший к солнцу.       — Понятно...       — Даян, послушай, ты стала для меня безумно дорогим человеком. Ты мне очень близка. Мать твою, да, возможно, без тебя я бы тут не сидел. Ты мне жизнь спасла. Ты понимаешь это? Конечно, я ужасно тебя люблю. Но мы с тобой не можем быть парой.       — А будь я старше?       — Это бы ничего не изменило.       Даяна не знала, что еще сказать, не понимала, как ей передать все, что она чувствовала в этот самый момент. Но она и не хотела ничего говорить. В этом не было смысла. Сердце пронзали тысячи иголок. Его хотелось выключить. Как Даяна ни пыталась бодриться, все было безуспешно. На время ей удалось остановить слезы. Не хотелось больше расстраивать Марса, распускать перед ним нюни.       — Даян, у нас впереди больше двух месяцев. Мы далеко не в последний раз видимся, — утешал ее он.       Даяна слабо улыбнулась, делая вид, что от этих слов ей стало хоть капельку лучше. ***       — Что ты собираешься делать дальше? Вернешься в «Ватрушку»? — спросила Даяна, подав голос впервые с того момента, как они вдвоем покинули кафе.       Марс провожал ее до дома. Они шли по аллее парка, обсаженной молодыми кленами. Марс нес на спине гитару, которая за весь день ни разу не вынималась из чехла — разговор о переезде отбил у Даяны всякое желание петь. Да и у Марса настроение сильно испортилось.       — Не знаю, может быть. Если Ромка позволит, я был бы не против. Будем снова работать вместе.       — Да, — безрадостно отозвалась Дяана.       — Твоя мама не закатит истерику? Она же в курсе теперь, что между нами было. Ты говорила, она тебе запретила со мной видеться.       — А-а, ну, да, — иронично усмехнулась Даяна.       — Не возникнет проблем, если мы будем работать вместе?       — Как там говорят? То, что она не узнает, ей не повредит?       — Х-ах. Ага.       Весь вечер Даяна просидела в комнате, даже не вышла на ужин. Аппетит пропал. Слезы накатывались снова и снова, а рука без конца тянулась за сигаретой, пока не опустела пачка. ***       Несмотря на все злоключения Марса, Рома, немного поломавшись, все же согласился вернуть его на позицию бариста в «Ватрушку» при двух условиях. Во-первых, больше никакой травки и, тем более, чего потяжелее. Марс был давно чист, ему было нетрудно соблюдать это правило. Во-вторых, никто лишний не должен был узнать про арест на пятнадцать суток. С этим тоже не было никаких проблем. Марс не гордился этим фактом, потому ни за что бы не стал о нем распространяться.       Он начал работать, и часто пересекался с Даяной в сменах. Первое время это создавало трудности. Даяне было крайне тяжело. Каждый раз, видя Марса, она думала о его скором отъезде. Через какое-то время она свыклась, перестав думать об этом каждую секунду, пока Марс находился рядом. Их общение перестало быть столь мучительным и так щедро приправленным грустью. Они проводили вместе много времени, но исключительно как друзья: пели под гитару, гуляли по городу, ели мороженое и пили коктейли, до закрытия сидели в местных кафе. Из трудностей у них была лишь необходимость скрывать Марса от мамы Даяны.       Однако с приближением сентября Даяна вернулась в депрессивное состояние. Ей казалось, что она только начала получать удовольствие от времяпровождения с Марсом, как незаметно и стремительно подкралось время расставания. Ее снова изнутри разрывали чувства, хотелось на коленях умолять Марса не уезжать, и Даяна прикладывала поистине титанические усилия, чтобы этого не делать.       За несколько дней до отъезда Марса мама Даяны узнала, что парень с июня в городе, а ее дочь все это время с ним работала и общалась. Вопреки ожиданиям Даяны, мама не стала устраивать скандал. Она понимала, что это не имеет смысла, так как взрослый друг ее дочери с непростым прошлым совсем скоро покинет город. Вместо криков и истерик мама поддержала Даяну и окружила максимальной заботой в последние летние деньки. С еще большим пониманием к ней отнеслись Данил и Женя. Даяну до слез трогало такое внимание. Наверное, впервые она почувствовала себя частью семьи, которая любит, защищает, всегда рядом и на ее стороне. Это, правда, помогало справляться с болью расставания.       Даяна отпраздновала свой семнадцатый День Рождения — сперва в семейном кругу, затем с Марсом и Вадимом. Через пять дней после Марс уехал в Тюмень. Прощание было тяжелым, хоть и быстрым. Они старались не затягивать, чтобы это не было столь мучительно.       Вместе с Даяной на перроне был Вадим, и, растроганный моментом, он с трудом сдерживал слезы. Все-таки дружба с детства — штука сильная.       За минуту до того, как Марс прошел в вагон плацкарта, Даяна, вытирая мокрое лицо тыльной стороной ладони, спросила:       — Как ты думаешь, мы еще увидимся? В смысле вживую, не по видеозвонку...       Марс взял за ручку чемодан, зашел в тамбур вагона и, улыбнувшись своей лисьей улыбкой, хоть и немного грустной в текущий момент, легко ответил:       — Я бы очень этого хотел.