Яшмовая ветвь

Перво-наперво Се Лянь стягивает бинты, показывает Пэй Мину проклятую кангу, кривым росчерком чернил опоясывающую крепкую шею, и не решается раздеваться дальше. Пэй Мин умеет различать намёки, и Его Величество не был смущён и вовсе не желал, чтобы он продолжил раздевать его своими руками. Вместо этого безмятежный, словно озёрная гладь, Се Лянь столь незамысловатым действием предлагал ему передумать. Мы всегда можем остановиться, если генерал того пожелает. За закрытыми оконными ставнями набирают силу весенние птичьи трели и бежит ручьями талый горный снег — дом в таком месте укрывал от тревог и суеты, казался крепким, даже если ни один дом Его Высочества не стоял дольше двух месяцев и мог развалиться в любое мгновение. Если бы Его Высочество знал, что он последний, от кого Пэй Мин захочет отступиться, интимная близость между ними произошла бы куда раньше. Он стягивает с себя пояс и верхнее одеяние, и Се Лянь, качнув головой, принимает ответ, спускает с острых плеч монашескую робу. Пэй Мин касается руками, ногтями цепляется за грубую кожу и гладит выступающие суставы — как есть вечный подросток телом, рано вознёсшийся, рано настрадавшийся и не к случаю поумневший. Се Лянь не подставляется, не гнётся, не реагирует вовсе, только выбрасывает руку, ловит разгорячённое дыхание мужчины одними пальцами в безмолвном требовании — и руку тут же крепко целуют. Роба падает вместе с нижним бельём, и пусть без одежды остаётся Се Лянь, неловкость ощущает один генерал Пэй. Се Лянь аскет, а потому неопытен во всём, что касается мирских практик, но между бёдер у него блестит масло, и сердце генерала не то бьётся чаще, не то останавливается напрочь. — Ваше Высочество предусмотрительны. — Ну что вы, — качает головой он, — это то немногое, о чём я могу позаботиться сам. Пэй Мин становится на колени, руками обхватывает поясницу Се Ляня, толкает на себя и врезается губами во впалый живот. На пробу делает пару вдохов и выдохов, отпускает разгорячённый смешок (и делает это нервно и влюблённо) и целует, проводит влажными губами чуть ниже, кусает родинку у пупка. Се Лянь просит его подняться и наконец раздеться до конца, но Пэй Мин прижимается щекой к тому месту, которое только что целовал, смотрит в глаза растерянного принца. Трогает ягодицы, прижимается ещё ближе, кажется, слышит даже, как кровь бежит по сосудам; ведёт большими пальцами от ямок Венеры вверх-вниз, растирая кожу до мягкого жжения, накрывает ладонями спину, где достаёт, и затем снова хватается за ягодицы. Се Ляню странно, в животе одновременно так пусто, будто он не ел неделями, и так полно, будто он только вышел из-за стола; и так горячо, что должно бросить в жар — но не бросает, он чувствует себя здоровым. И между ног твердеет, как твердело пару раз в бытность юношей, и давно позабывший это ощущение Се Лянь стыдливо охает. Его полувставший член упирается Пэй Мину в шею — тот только двигает головой, позволяет головке мазнуть наискось по дёргающемуся кадыку. Се Лянь приподнимает подбородок мужчины, заставляет смотреть куда угодно, но не на свой член, и Пэй Мин утешительно целует удерживающую его руку, бросает тихое уверенное «Не беспокойтесь», наконец встаёт и сам раздевается до конца. Теперь они с Его Высочеством равны — они могут разглядывать друг друга, будучи в одинаковой степени обнажёнными. У Се Ляня член длинный и розовый — он смотрится красиво и аккуратно меж редких и тонких завитых волосков на лобке. Пэй Мин сравнивает со своим, подходит и даже сгибает колени, чтобы быть одного роста с Се Лянем — уже донельзя смущённым и посмеивающимся не то над Пэй Мином, не то над ситуацией. У генерала он меньше и темнее, но какой дурак будет чувствовать себя ущемлённым из-за размера члена, когда перед ним стоит обнажённое божество Сяньлэ? Се Лянь позволяет себе вольность, трогает живот Пэй Мина, давит у подвздошных костей, массажирует костяшками пальцев, и второму не удаётся сдержать удивлённого вздоха — оказывается, руки Его Высочества столь бережны и аккуратны не только с мечом. — Тут по-другому надо, —доверительно сообщает генерал. — И как же? Не согласится ли Мингуан дать этому монаху пару наставлений? Се Лянь легко втягивается в небольшую игру, и Пэй Мин, раззадоренный, спешит показать, как надо: толкает к столу руками, а затем неожиданно и сильно толкается бёдрами — из-за разницы в росте Се Лянь принимает животом, своя и чужая смазка едва холодит кожу — и Его Высочество вынужден сесть на стол. Пэй Мин заставляет отклониться, и ничего не остаётся, кроме как посмотреть на потолок в надежде унять странное ощущение где-то под желудком. Генерал касается там же, но делает это, как и обещал, по-другому: медленно нажимает четырьмя пальцами и резко отпускает, гладит и круговыми движениями поднимается выше, едва касаясь члена. Се Лянь ёрзает на месте, Пэй Мин хватает его за ногу, целует куда-то в колено и едва слышно хлопает по бедру, не отрываясь от занятия, и Се Ляня это вконец заводит — а его всё трогают и жмут, и от давления член дёргается. Ему всё думалось, что генерал Мингуан — очень уставший человек. Бесконечные войны надоедают даже самому талантливому полководцу, но мирное время на поверку оказывается ещё более скучным. Человек, любящий жизнь, непременно захлебнётся в рутине, но Пэй Мин смог забыться в женщинах, любовных приключениях, своих и чужих. Проживая эти эмоции, будучи участником или обычным наблюдателем, он чувствует себя частью давно забытого, а потому не хочет делать из любви такую же повседневную задачу и не женится, не живёт с кем-то. Се Ляню трудно сказать, отчего генерал прицепился к нему, но он принимает всё, что тот может предложить. Чужие руки он скидывает с себя нежно, но тут же сам хватает мужчину за задницу и легко целует головку члена, да так, как девчонок нужно целовать в щёчку. Пэй Мин улыбается, словно зачарованный, и смотрит. Се Лянь открывает рот: это ведь должно быть не труднее, чем проглотить меч? Берёт его член аккуртно, кладёт сначала на язык, затем проталкивает глубже, в рот, и двигает головой пару раз. Слюна собирается в уголках губ, и Се Лянь, не выпуская члена, спешит её стереть. Пэй Мин шипит: — Да что ж Ваше Высочество такой... — и задыхается, потому что Се Лянь по неведомому предчувствию втягивает щёки и продолжает сосать. Звук получается совсем неприличным, звонким и частым. И правда: член во рту держать легче, чем меч. Неясное чувство беспомощности занимает сердце Мингуана, и тот решает вести себя сдержанно: скорость, с которой Се Лянь осваивал навыки, поражала. Он двигал головой, но не мог взять нормальный темп: сидел на краю стола и всё время норовил упасть, но если упадёт перед Пэй Мином — с колен не встанет. Тот решает помочь и кладёт одну ладонь на затылок, а другую на линию челюсти и направляет, показывает, где ему приятней, и Се Лянь послушно выполняет указания. Частое дыхание и сиплые вдохи Пэй Мина мешаются с воем оравы кузнечиков, сидящей снаружи, и он, неспособный заглушить ни своего голоса, ни звука, с которым ему отсасывали, только двигал бёдрами и уповал на собственное терпение. Се Лянь руками стискивал его сзади, прослеживал, как перекатываются мышцы при каждом движении — и ощутить это на крепком и сухом теле, прошедшем годы тренировок, было легко. Трогает он и старый шрам, полученный, вероятно, до вознесения: это был едва ощутимый неглубокий отпечаток зубов на левой ягодице. Его Высочество смеётся, хлюпает громче, и хотя Пэй Мину от этого особенно приятно, он не может не чувствовать себя неловко: да этот шрам ни одна женщина не замечала, зачем он вам сдался? Он отстраняет Се Ляня и сцеловывает всё, что тот успел из него высосать. На вкус получается горько и солёно, и Пэй Мину совестно, что он не помылся перед тем, как прийти к Сяньлэ. Пусть он и не ожидал такого напора, Се Лянь и до этого часто удивлял — в следующий раз генералу стоит развести перед ним ноги, чтобы убедиться в исключительной одарённости. Хотя тело перед ним было юным и крепким, ноги, натруженные до твёрдых мозолевых корок, выдавали в Се Ляне обычного трудящегося человека, и это было очаровательно. Мингуан целует острые колени и разводит их в стороны, смотрит на промежность и давит на анус большим пальцем. — Вам было приятно, когда вы растягивали себя? Се Лянь на мгновение задумывается: — Нет. Это было необычно, не неприятно, но и не хорошо. Мужчина кивает, со странным задором проталкивает палец глубже, легко входит в растянутый и смазанный сфинктер. Затем он меняет пальцы, разводит в стороны, и Се Ляня гложет смущение: ещё недавно он и представить себя не мог в подобной ситуации. Пэй Мин просит лечь на живот, и он выполняет просьбу, сам принимает наиболее удобное положение и смотрит куда-то в сторону. И хотя он нетерпелив и раззадорен, взгляд то и дело падает к закрытым оконным ставням, препятствующим любопытным взглядам, но не ушам. Пэй Мин входит одной головкой, упирается вверх, но Се Ляню от этого ни горячо, ни холодно. На него смотрят долгие три секунды и затем тянут за бёдра вверх; Се Лянь оборачивается, но движение теряется с ворохом ощущений, принесённых новым толчком — таким же неглубоким, но гораздо более приятным. Он падает на стол грудью, дышит часто и коротко, и его бёдра сильнее прижимаются к чужим. Пэй Мин толкается ещё с десяток раз, не меняя ни темпа, ни глубины проникновения, и Се Лянь окончательно млеет, расслабляется. Проникновение становится более глубоким, и сначала это приносит былой дискомфорт, но Пэй Мин делает толчки менее размашистыми, двигается быстрее, всё так же аккуратно; отчего-то Се Ляня прошибает дрожь, вместо сиплых громких выдохов изо рта рвётся звук невероятно тихий, но столь неприличный, что ему самому вдруг становится стыдно. Мингуан не может отпустить его бёдер, — иначе мужчине под ним не будет приятно — сам наклоняется как можно ниже, умудряется кончиком языка провести по ближайшим позвонкам. Се Лянь издаёт тот же звук и дрожит сильнее, а от острой неги, разливающейся в месте проникновения, становится так хорошо, что он чувствует себя ужасно замученным, неспособным терпеть это дольше. Он поднимается на локти, гнёт спину, напрягается в попытке отползти, и Пэй Мин, едва способный соображать, вдруг отпускает его бёдра, за плечо тянет одной рукой к себе, другой прижимает поясницу к столу и толкается последний раз, напряжённо замирает и стонет во весь голос. Напряжение Се Ляня не спадает вместе с разрядкой: внизу всё взрывается фейерверками, он чувствует, что находится на пике слишком долго — и всхлипывает от облегчения, стоит этому чувству утихнуть. Он запачкал спермой стол и совсем немного деревянные доски под ним. Пэй Мин вытаскивает свой член и хлопает себя по лбу: — Простите, я совсем забыл прикоснуться к вам. — Это определённо было бы лишним, — качает головой Се Лянь, глазами выискивая свою одежду. Ноги наконец обретают силу и он выпрямляется. Пэй Мин гладит его острый локоть и сухими губами касается виска. — Спасибо, что позволили сблизиться с вами. Се Лянь едва заметно кивает.