взятие казани

подорванные стены; дома, погибающие в огне; люди, рвущиеся с последними криками на верную смерть. всё это олицетворяло некогда великую казань, столицу казанского ханства. у камала боль в теле от многочисленных ранений, не говоря уже о том, какой вред он получил от разрушений своих территорий. русские войска продвигаются всё дальше в город и казань, от бессилия, злости, сжимает руки в кулаки, теряя последнюю надежду и испытывая жгучую ненависть к завоевателям. он уже стоит на коленях, когда бои начинают стихать. слышит шаги, поднимает голову. она идёт, сияя лоском своих сапог: вся вычищенная, выглаженная, словно созданная именно для этого — приказывать расчистить ей путь, гордо вышагивать по побеждённой земле, идти по горам трупов с уверенно поднятой головой, быть у власти и единственным мановением пальца сносить головы людям. мария московская до ужаса бесящая в своём величии и ликовании, лишь две ссадины видны на её отточенном до совершенства лице, но даже они никак не портят всю картину, только добавляют к ней какой-то правильности. москва смотрит на него насмешливо, слегка склонив корпус вперёд. казань в ответ глядит исподлобья, со злостью, ненавистью, подобно огню разгорающиеся в его глазах. он терпеть не может эти сияющие небом чистые голубые глаза, что на фоне кровавой битвы и тёмных туч выглядят до смешного невинно. камала буквально рвёт от несправедливости. эта чёртова самоуверенная девчонка. он слишком долго находился у неё на побегушках, во внешнеполитических делах не имея практически никакой самостоятельности, каждый свой шаг согласуя с чужим государством. каждый раз должен был терпеть унизительное положение по отношению к столице русского государства. московская дала ему иллюзию свободы под «крылом» своей страны, на самом деле крепко привязав его к себе на поводок. а теперь она стоит на его покоренной земле, окончательно подчинив и нацепив железные цепи на шею. марии до ужаса смешно с упрямства и мятежа в чужих карих глазах. казань выглядит побито, со слегка отросшей чёлкой, что прямо сейчас спадала ему на глаза. весь в синяках и ссадинах, теперь по сути принадлежащий ей, целиком и полностью, но с до смеха наивным детским отрицанием, что московская невольно вспоминает себя. подчинённую, сломленную, маленькую, попавшую в лапы золотой орды, напуганную, но с твёрдой ненавистью и недетской уверенностью в своей мести. боролась, проигрывала, вновь боролась и шла на хитрости и подлости, чтобы сейчас так же стоять на чужой земле, упиваясь своей победой. москва кладёт свою руку на чужую голову, чуть сжимает пальцы, давит вниз. мужчина на это недовольно скалится, поднимая взгляд вверх. над ним виднеется чужое лицо — мария склонилась чуть ближе, а её длинная коса болтается у него перед носом, что можно прямо сейчас схватить её, и утянуть девушку к себе, на землю, задушив собственными руками. но город не убить просто так, зато можно нанести видимые увечья. но московская, видимо, фишку сразу просекает. перекидывает волосы за спину, ядовито улыбаясь. — хватит бороться, казань. — её слова ядом льются из горла, проникают под кожу, бесят наравне с этим издевательским трепанием по голове. она плавно присаживается на корточки, рукой уже дёргая его за волосы, поднимая голову на уровень своих глаз. — ненавижу. — зилант плюёт это прямо в лицо, выдыхает в чужие губы. мария смотрит на него снисходительно, находится очень близко, хотя никого из них это не смущает — особенно когда один поглощён ненавистью, а другой с этого забавно. — ты — мой. — она шепчет, ласково проходясь кончиками пальцев по его лицу, после впиваясь в подбородок мёртвой хваткой. камала передёргивает от этого, мария отстраняется. смотрит на него с благоговением, с дрожащими уголками губ в улыбке, зовёт кого-то, — казани уже всё равно. он испытывает отвращение к себе, к московской, что всё это время мучила его, пытаясь подчинить, не давая глотнуть свежего воздуха, а когда свобода оказалась так близка — втоптала его в грязь, для большей ненависти к самому себе и к ней самой выказывая напускное «доброе», в какой-то даже мере «романтическое» отношение. это зилант знает по тому, как мария всегда умела «заигрывать» с ним до того, как всё в их отношениях обострилось. конечно никакого подтекста это не имело, кроме как шутливого и ироничного, а сейчас за этим кроется насмешка и презрение, восхваление собственной победы. камала берут под стражу и увозят в москву, пока его город будут восстанавливать. чувствует он себя ещё более отвратительно, чем раньше. теперь он на какое-то время пленник и будущий город в составе русского государства. под ложечкой сосёт от странного предвкушения.