25
16 декабря 2023 г. в 03:21
- Две недели... - Вася выглядел каким-то убитым, но Филипп не уставал утешать его, покрывая поцелуями заросшие жесткой каштановой щетиной щеки. - Целых две недели без твоего магического запаха рядом со мной, без твоих мягких волос, без твоего голоса, без твоих рук - как же я не хочу расставаться с тобой ни на мгновение, - они сидели на диване ранним утром и обнимались - так рано проснулись, что успели не только выпить кофе, но и заняться сексом, понимая, что им предстоит разлука - Фил никак не мог насытиться их близостью. - Может, ну его нахуй, а, крошка? - жалостливо произнес Вася. - Гори оно все огнем. Я не хочу ни сам улетать, ни чтобы ты улетал.
Но так или иначе, перед завершением отпуска и у Васи, и у Фила оставались нерешенные дела вне России. Кошечкин летел в Каталонию к детям, которых не видел с весны, Филипп - в Канаду, где на карте его маршрут тянулся через несколько точек. Они и без этого оттягивали расставание, Вася не один раз менял билеты, и дотянули они до момента, когда все, что необходимо было сделать, нужно было уложить в две недели, не больше, и как бы Вася сам не сопротивлялся этому, это было просто необходимо. Василий вылетал из Екатеринбурга в Стамбул, где подхватывал Максима, находящегося на сборах с командой МХЛ "Локо-76", а оттуда - в Барселону, и если он не потратит на своих детей хотя бы эти две недели в середине лета, то не факт, что увидит их до Нового Года, если не полетит сам, но даже задумываться о том, чтобы полететь осенью, Вася не хотел - так сильно его манила перспектива быть ленивой домохозяюшкой в ожидании своей омеги с работы. У Филиппа же было столько дел, что он не был уверен, что все влезет в поездку такой длины - там была и встреча с доктором, и несколько рекламных съемок, и встреча с агентом, и поездка в Шарлоттаун, и было бы неплохо еще и впихнуть во все это безобразие встречу с семьей, братьями и сестрой.
Через две с половиной недели Филиппа ждали медицинские тесты, а это означало, что пора было садиться на диету, начинать кардио-тренировки и - главное - необходимо было привезти в Россию заключение от доктора Мореля о профпригодности Филиппа, ведь без этой бумажки Фил не мог получить доступ к сезону. Если бы не необходимость ехать в Монреаль за этой справкой - Филипп нашел бы отмазку, чтобы не лететь в Канаду и вовсе, но если все остальные мероприятия можно было даже перенести в Россию, то занятой доктор Морель ни за какие деньги не покинул бы свой рабочий кабинет, и у Майе просто не было выбора.
- Так, один комплект тебе, один - тебе, - Вася положил в раскрытую ладонь Акользина брелок с ключами от дома, второй, принадлежащий Филу, бросил Хабарову - Ярослав гладил толстую уличную кошку, которую он пьяный притащил к Василию домой, когда его с ней домой не пустила жена. - Цветы поливайте, "финика" на ТО отвезите, а то Филипп там уже прилично накатал, мини-бар мой, блять, не трогать, оторву голову, в спальне нашей не шариться, - он пригрозил пальцем альфам. - Если кошка нам тут хоть что-нибудь обоссыт - я потом вас обоссу, договорились? - как бы это не было иронично, Вася был собачником, и упитанная наглая боевая кошка с разодранным ухом не вызывала у него теплых чувств.
- Вы ее хоть кормить не забывайте, - добавил Филипп.
- Да ты посмотри на нее, она со своими запасами две зимы переживет, - фыркнул Василий. - Паша, тебе инструкции передали?
- Если ты про те, что Филипп меня ржавой кочергой изнасилует, если я додумаюсь уехать из Магнитогорска - то передали, - Паша не смог сдержать улыбку.
- Что это за влажные мечты твои, блять, - Филипп прищурился, в шутку ударяя кулаком Акользина в плечо, - я такого не говорил, - он нанес ему еще несколько шуточных ударов по спине, пока смеющийся Акользин отворачивался от него.
Паша, в отличие от Ярослава, справлялся просто отлично. Фисенко писал, звонил, снова писал, снова звонил - но Паша лишь равнодушно смотрел на экран телефона, пока наконец не внес номер телефона Михаила в "черный список". Акользин вернулся к тренировкам, исключил из своей жизни походы в гей-клуб, удалил аккаунты на сайтах знакомств, накупил книг, сделал перестановку дома, забрал собаку у Анны и как будто начал смотреть на жизнь иначе. Фил заметил, что на его груди вместо золотой цепи появился простенький резной серебряный крестик, что Паша стал чаще читать религиозную литературу, что начал общаться с людьми, которые пережили наркотическую зависимость - возможно, он накренялся на другой борт, снова рискуя опрокинуться, но Филипп видел в его спокойном выражении лица умиротворение и гармонию, которую так давно не замечал в его чертах.
Ярослав, напротив, закипал с каждым днем все сильнее и сильнее. Он спутался с какой-то омегой, пока они были в отпуске, она настолько взбудоражила его сознание, что Яр практически оставил семью ради нее - и все кончилось тем, что она попросила у него крупную сумму денег и исчезла. Хабарова не беспокоили деньги - эта девушка, пусть и фальшивая насквозь, была его единственным избавлением от семейной рутины, и он был готов платить за ее внимание столько, сколько ей нужно было, совершенно отчаявшись. Ярослав пополнил тренерский штаб "Металлурга", и никакой мотивации возвращаться в зал у него не было, от чего он бесцельно слонялся каждый день по домам своих друзей, клубам и торговым центрам, как бездомный, и Вася, посоветовавшись с Филиппом, предложил Яру на время отделиться от жены и пожить у них с Филиппом.
- Береги себя, хорошо? - Кошечкин внимательно посмотрел в глаза Филиппа, поворачивая его лицо к своему, придерживая его за подбородок. Филипп кивнул, закусывая губу - Вася был таким чертовски красивым. - Черт, я уже скучаю по тебе. Надеюсь, это время пролетит быстро, и мне больше никогда не придется разлучаться с тобой, - прошептал он, целуя Филиппа.
Не сказать, что Филипп был в такой уж и печали из-за их разлуки - время от времени даже самым крепким парам нужно отдыхать друг от друга. Фил наслаждался ролью прилежной домашней омеги, но она начала немного утомлять его. Майе тратил много времени на своих хобби - он увлекся установкой профессиональной музыкальной системы в автомобиле и для тренировки использовал Land Cruiser Кошечкина, разобрав его панель и по туториалам соединяя бесконечные проводки; на заднем дворе он много дриблинговал баскетбольным мячом под кольцом; на кухне экспериментировал с рецептами блюд из разных стран; однако, Филипп скучал по времени, когда у него была своя компания и свои друзья - теперь даже Пашу с Яром они делили с Василием, а уж про частых гостей Василия, с которыми Филипп был мало знаком - например, Сергея Мозякина и Даниса Зарипова, и сказать было нечего - они воспринимали Филиппа исключительно как омегу Васи и относились к нему так, как было принято - разговаривали на "вы", обращались только в случае острой необходимости и не позволяли себе даже лишнего взгляда. Поездка в Канаду была для Филиппа отдыхом от непривычного ранее образа жизни, который нравился Майе, но все равно слегка давил на него.
Однако, Филипп все равно заскучал по Васе, стоило ему прилететь в Монреаль. Все исторические улочки, все парки, все каналы, все архитектурные шедевры стоили того, чтобы посмотреть на них прохладным солнечным летом, погулять, побаловать себя сочным мясом, морепродуктами, мороженным и выпечкой. Вокруг были знакомые здания, родная речь, привычный воздух, улыбчивые лица, уличные музыканты, незамаскированные запахи, редкие островки зелени в бесконечном каменном море, но Фил, хоть и был рад вернуться домой - теперь посещение Канады было целым праздником - все равно он не чувствовал себя уверенно без Василия. Это хоть и был праздник, но без главного гостя.
Самой первой точкой на карте был кабинет его доктора - Марселона Мореля, сухого седовласого альфы небольшого роста в круглых черепаховых очках и синем костюме с тугим жилетом на белую выглаженную рубашку. Талантливый, но очень своеобразный, он еще очень много лет назад пригласил Филиппа и его семью на прием к себе, оплатив ему и его матери дорогу до Монреаля и гостиницу. Фил вызывал у него научный интерес - доктор Морель занимался передовыми разработками во многих областях медицины, он был частью команды ученых, которые изобрели большое количество разных препаратов, которые вошли в обыденность уже сегодня и зарекомендовали свою эффективность, а Филипп был той самой омегой, которая смертельно нуждалась в этих препаратах. В свое время Филипп неоднократно становился участником разных экспериментов с разными препаратами, испытывал их на себе, находясь под наблюдением докторов - Морель хоть и придерживался определенных консервативных взглядов на положение омег в обществе, но с уважением относился к Филиппу и его выбору жизненного пути - в конце концов, другого такого испытуемого, спортсмена, у Мореля не было.
Марселон уже давно оставил работу в больнице или лаборатории, предпочитая ее частным нерегулярным приемам в своем кабинете, который находился в историческом центре Монреаля неподалеку от потрясающей красоты сквера - окна его приемного кабинета выходили прямо на него. В приемной за большим дубовым столом сидела бета - Филипп узнал ее, девушку звали Альбертина, она была одной из дочерей доктора Мореля. Она скромно поприветствовала его, сказала, что отец его уже ждет, и Фил, поблагодарив ее, толкнул тяжелую дверь плечом, заходя в кабинет.
- Филипп! - Марселон, как обычно, склонял голову над бумагами за столом. - Я бесконечно рад тебя видеть!
Филипп не был для доктора Мореля обычным проходным пациентом. Основываясь на случае Филиппа, Морель написал довольно обширную, подробную, а главное - талантливую работу, исследования в которой помогали фармацевтике проложить дорогу в новый класс лекарств - именно сегодня пачка таких лежала в кармане Филиппа на случай приближающейся течки и обостряющегося природного запаха. Доктор изучал все - начиная от того, способен ли Филипп стать отцом, заканчивая течение его цикла и влияние тяжелых физических нагрузок на него; и эта работа стала для Мореля его докторской работой. Марселон не стремился помочь всем нуждающимся в медицинской помощи, он был уверен, что его миссия - это быть новатором. Канада тех лет была темным местом, которое покинули наука, промышленность, религия и искусство, и тогда Морель, будучи еще альфой средних лет, благородно возвращал на свою родину и утекающих ученных, и надежду на светлое будущее.
Тем не менее, ни у какого альфы нельзя было ни в каком возрасте отменить любовь к игрушкам - и для Марса это была его собственная лаборатория, разделяющаяся на исследовательскую часть и небольшой музей. Морель, как человек, занимающийся разработкой лекарств, не мог пожаловаться на количество денег на банковском счете, поэтому когда у него появилась возможность, он вложил их в работу - за окнами здания все также находился зеленый океан парка, но внутренность лаборатории напоминали обстановку из фильма Marvel, и каждый раз, когда Филипп там оказывался, он залипал на бесконечное количество каких-то технологичных центрифуг, огромных экранов и систем с трубками и колбами невообразимых размеров.
Морель провел осмотр Филиппа, взял у него необходимые анализы, поднял из архива все обследования, которые проводил он и которые ему присылали врачи "Металлурга" на протяжении сезона. Они немного пообщались о самочувствии Майе, о его течках, о его эмоциональном состоянии, о нагрузках и планах на будущее.
- Написать допуск в этом году я еще в силах, - переучиванием чужих детей Марселон не занимался, и пока разговаривал с Филиппом, поставил подпись и печать на заветной бумажке, тут же положив ее в сканнер - ее нужно было оцифровать и отправить в клуб, с которым у Мореля была своя переписка. - Но я не уверен на счет следующего. Такие вопросы нужно решать до того, как ты подпишешь контракт - а я думаю, ты знаешь, что если ты не сможешь продолжить сезон в связи с заболеваниями репродуктивной системы, то не о какой компенсации от клуба и речи идти не может. Годы идут, но ты не молодеешь, и витамины, которые ты принимаешь, уже не действуют так эффективно - это сказывается на восстановлении, а оно в спорте также ценно, как и сам тренировочный процесс.
- Я предпочту рискнуть, цена отступных, конечно, велика, но не такая же, как осуждение самого себя за упущенную возможность поработать еще сезон, - сказал Майе.
- У тебя ведь все еще не настолько плохо, Филипп, - Марселон пожал плечами, рассматривая бумажки с анализами Фила, - ты не ограничен в своих возможностях заняться тренерской или скаутской карьерой - это ведь так у вас работает? - спросил он, но Филипп ничего не ответил ему - развивать эту тему и что-то доказывать ему не хотелось. - Ладно, вернемся к делу, - он поправил очки. - С негативной динамикой в результате твоих физических замеров нужно будет поработать с вашим нутрициологом.
- Пока был в отпуске, позволил себе лишнего, - Фил улыбнулся, - сейчас занимаюсь сушкой перед медицинскими тестами в клубе.
- Сильно не балуйся с этим самостоятельно, - посоветовал доктор. - В твоем возрасте уже нельзя стремительно набирать и сбрасывать вес - это негативно сказывается на всех эндокринных процессах, которые и без этого у тебя всегда в шатком состоянии. Только еще одного нарушения цикла нам не хватало.
- Нарушение цикла для меня никогда не было проблемой, - отшутился Филипп.
- Но каждый такой скачок, хоть и является для тебя отдыхом от бесконечных мыслей об организации своего режима жизни под течку, также стоит тебе здоровья, - серьезно сказал Морель. - В том числе и твоим будущим детям. Я говорю это, потому что я, как доктор, должен предупредить тебя, а не для того, чтобы ты снова зачитал мне свою любимую часовую лекцию о том, что ты не планируешь детей.
- Планирую, - осторожно сказал Филипп - такую информацию от Мореля не было смысла скрывать, ведь когда Фил действительно почувствует, что ему захочется реализовать себя, как родителя, он в первую очередь обратится к Марселону для того, чтобы сделать это грамотно. - Но для начала я планирую закончить спортивную карьеру, а уже потом выяснять, смогу ли я стать отцом и будет ли это безопасно для моего ребенка.
- Впервые за десять лет слышу от тебя что-то подобное, - удивленно сказал доктор Морель.
- Времена меняются, - Фил взял со стола ручку и принялся выводить узоры на небольшой ненужной бумажке, - я начал задумываться над этим пока что не настолько сильно, чтобы все бросить, но и на данном этапе это все равно лучше, чем мой юношеский нигилизм.
- Стоит ли нам ввести в твою рутину специальные витамины? - слова Филиппа освежили разговор - эту тему они с доктором поднимали не первый раз, но сейчас Фил впервые сказал, что не отрицает появление ребенка в своей жизни, и когда Морель задал ему этот вопрос, Фил отрицательно покачал головой. - А какой формат оплодотворения? Ты нашел партнера или воспользуешься услугами донора?
- Да, это партнер, - кивнул Фил.
- Тебе стоит попросить его сдать анализы на ЗППП, - твердо сказал Морель, заставив Филиппа заволноваться.
- Почему? - спросил он. - В моих анализах что-то не так?
- Вы не предохраняетесь? - Филипп покачал головой в ответ на его вопрос. - Это очень недальновидно.
- Я не считаю, что в серьезных отношениях имеет место быть такому условию, - сказал Майе, заставив Мореля снова удивиться. - А вы думали, я затею что-то подобное с "альфой для здоровья"? - именно так Марселон называл альф, которых Филипп снимал для течки.
- Нет, я ничего такого даже и не подразумевал, - он улыбнулся, приглаживая волосы, - наоборот, очень рад за тебя. Появился еще один повод тщательнее следить за своим здоровьем.
- Неужели все эти принимаемы мною метки могут так сильно повлиять на здоровье планируемого ребенка? - спросил Филипп - он словно забыл, что беременность - это вещь, которую нужно было планировать.
Счастье внезапной очаровательной новости нельзя было сравнить ни с чем, но Филипп прекрасно помнил, как плакала его сестра, когда после того, как узнала о том, что беременна, вспомнила, что выпила буквально несколько дней назад алкоголь, а до этого только закончила принимать препараты, запрещенные к приему омегам в положении. Филипп за всю свою жизнь поиздевался над своим организмом вдоволь - если не считать профессионального спорта, который многие считали пыткой для омег, то в жизни Филиппа были и литры алкоголя, и наркотики, и болезни, и заставлять своего еще даже не запланированного ребенка вертеть баранку генетической лотереи Майе очень не хотел.
- Конечно, - сказал Марселон, - только представь себе - на протяжении стольких лет гормональный фон человека искусственно меняется, натуральные процессы подавляются, твой организм каждый месяц готовит тебя стать родителем, но ты противишься естественному течению событий, и для того, чтобы делать это качественно - иногда нужно снизить приоритет здоровья в этом вопросе. Некоторые вещества, если их принимать на протяжении продолжительного времени, оказывают определенное влияние на детородные органы - заставляют из "засыпать", и повернуть этот процесс вспять иногда бывает очень сложно.
- Я смотрю, мои течки ни одни таблетки прервать не могут, - усмехнулся Филипп.
- На это есть несколько причин. Есть омеги, которые из-за хорошей генетики просто предназначены для того, чтобы стать родителями, и ты - одна из таких омег. Любой дельный репродуктолог скажет, что твои репродуктивные органы - это золотое сечение, и их отличное состояние в твоем возрасте обязано лишь хорошему стечению обстоятельств. Также есть исследования, доказывающие, что чем старше омега, тем сильнее ее организм пытается реализовать нереализованный потенциал и запускает все возможные механизмы, чтобы заставить своего владельца наконец размножиться.
Морель провел с ним еще какое-то время, рассказывая ему многочисленные тонкости своего дела - репродуктологии. Бережно, не пугая Филиппа, но и не оставляя его в неведении о каких-то важных, но спорных моментах, Марс рассказывал ему, с чем Филу придется столкнуться, когда он начнет планирование беременности, от чего отказаться и какие привычки добавить в свою жизнь, от чего стоит отказаться уже сейчас, а что, по его мнению, хоть и было большим правилом для всех беременных омег, но все равно было глупым предубеждением. Майе слушал его с огромным интересом, понимая, что он никогда не интересовался этой темой так, как ему следовало. Из кабинета доктора, который пожелал ему беречь себя - в прочем, это было обычным его пожеланием - Филипп вышел воодушевленным и спокойным.
Пока он ехал в Лашене, он разговаривал с Васей - в Турции была уже глубокая ночь, но Вася все равно с большой радостью поднял трубку и болтал с ним все время, пока не уснул с телефоном в руках. Филипп в этот момент уже пересекал административную границу города, поэтому лишь с улыбкой положил трубку, написав Васе сообщение с благодарностью за то, что тот уделил ему время и пожелал сладких снов, а заодно и доброго утра - Вася все равно прочтет это сообщение только когда проснется. На пороге дома родителей - сегодня тихого - Фил появился в полдник, когда его отец был занят садом, а мама была на собрании своего благотворительного кружка по вязанию - она и еще несколько особо скучающих соседок вязали теплые носки и свитера и отправляли их в детские дома, больницы и приюты.
- Опять лохматый, - отец встретил его так, словно они и не разлучались вовсе, а Филипп вернулся с тренировки, на которую уехал несколько часов назад. - Ел что-нибудь? Хотя, куда тебе, здоровяк, - Марио похлопал сына по животу, - ты не в положении?
- Нет, пап, мы внимательно следим за этим - я все-таки работаю, - Майе усмехнулся - то о беременности он не задумывался годами, избегая разговоров о ней и пугаясь ее, то Вселенная посылала ему за короткий промежуток все возможные сигналы, - просто толстый. Так что никакого твоего фирменного стейка - я на отварном рисе и куриной грудке из аэрогриля.
- Что за хамство - приехать к отцу и не согласиться на стейк, - фыркнул Марио, бережно перебирая волосы сына - отец пах свежескошенной травой и солнцем, - еще скажи, никакого виски - точно не поверю, что ты не в положении.
- Конечно, алкоголь очень калорийный, но вот от того, чтобы немного выпить с тобой - я не откажусь, - засмеялся Филипп, почесывая белого лабрадора Берту за ухом - собака была слишком большой и тяжелой, чтобы Фил мог так просто взять ее на руки, но она встала на задние лапы, обнимая его передними, и Фил не удержался, хоть на питомцев родителей у него была аллергия. - Какие новости, пап?
- Твой первый профессиональный тренер, месье Манн, пригласил меня на свой День Рождения, сегодня вечером, - сказал Марио, - ты знал, что он у него летом?
- Понятия не имел, я с ним общался-то последний раз очень много лет назад, - Фил пожал плечами, - интересно, он будет рад видеть меня? Я был бы не против повидать его.
Между двумя самыми важными запланированными датами в календаре Филиппа было несколько дней, и Майе хотел провести их с семьей - как раз в Лашене планировали приехать и сестра с мужем, и братья со своими семьями. Первое, и самое главное, Фил уже сделал - посетил доктора Мореля, второе - это была поездка в Шарлоттаун, не только к Джошу и Сиерре, которые в этот момент обустраивали семейное гнездышко, но и к Шварцу, который прятался на острове принца Эдуарда от семейных обязательств, занимаясь работой - он уговорил Филиппа приехать на арену "Шарлоттаун Айлендерс", познакомиться с местным менеджментом и посмотреть на все своими глазами - как будто Максим Майоров уже подписал с ними контракт и должен был со дня на день приехать в Канаду. С того момента Фил, хоть и пообещал обратное, так и не поговорил с Максимом - сначала не мог подобрать нужный момент, затем забыл про свое обещание и вовсе, а когда узнал, что Макс уехал в Турцию на сборы со своей молодежной командой, понял, что сейчас не лучшее время для этого разговора.
Между этими двумя событиями в планах было не только провести несколько дней с родителями, но и заняться некоторыми рабочими вопросами - сняться для парочки рекламных роликов, принять участие в фотосессии, о которой Шварц договорился с брендом еще несколько месяцев назад; а сразу из Шарлоттауна Филипп летел в Торонто - его братья открывали свой первый завод по производству стройматериалов и отделочных элементов с применением каких-то инновационных технологий, одним из инвесторов которого стал Филипп, который был только рад поддержать совместный бизнес братьев, которые и пригласили его не только пообедать с ними, но и просто провести время. На этим же вечером у Филиппа из Торонто был самолет в Москву, где ему предстояло погулять в одиночестве денек, а через день уже прилетал Василий - и отпуск на этом заканчивался.
Но проблемы нужно было решать по мере их поступления. Посоветовавшись с отцом, Филипп принял решение подарить тренеру часы - универсальный подарок, значимость которого было трудно переоценить, а так как в Лашене не было крупных магазинов с большим ассортиментом, Фил с отцом съездили в Монреаль - и вместе со всеми походами по магазинам, вместе с прогулкой и походами по местным кафе, где Фил стойко воротил нос от всего, кроме курицы, времени они потратили столько, что прямо с трассы Майе свернул в другую часть города, когда они возвращались - Марио время от времени общался с первым тренером Филиппа и знал, где тот живет.
Месье Трой Манн был очень уважаемым человеком в Лашене, одним из немногих почетных жителей города - в свое время самой высокой точкой его карьеры была непродолжительная тренерская деятельность в "Монреаль Канадиенс", и из-за этого его умения высоко ценились. Супруга месье Манна отказывалась переезжать из родного Лашене, а альфа не мог жить без своей жены и четырех детей, из-за чего ему пришлось оставить любые попытки реализовать себя еще где-то, кроме как дома - к счастью, в те времена муниципалитет Требона принял решение основать команду и академию и в пределах каждого округа, в том числе и Лашене, и Трой получил в свои руки не только безграничный потенциал тренерской деятельности, но и возможность поработать менеджером только-только созданной команды "Лашене Айс Старз". На это дело он положил всю свою жизнь - тогда он был еще молодым тренером, амбиций и идей у него было более чем достаточно для того, чтобы сегодня "Лашене Айс Старз", являющаяся дочкой не самого успешного сейчас, но когда-то бывшего обладателем молодежного кубка на протяжении нескольких лет - это было в те года, когда в клубе играл Филипп - "Роземон Риверс" - жил, процветал и был конкурентоспособным клубом одной из лиг Канады, а на матчи могли с большим удовольствием сходить местные жители.
Марио привел Филиппа к Трою, когда Майе-младшему было семь лет - это был первый год, с которого принимали в академию "Лашене Айс Старз". Трою было совершенно наплевать на то, кем был Филипп - в детях, которые занимались у него, он в первую очередь видел потенциал, смотрел на физическую подготовку, а только потом обращал внимание на пол. Пока Фил играл в своей первой команде и под руководством своего первого тренера, Майе не думал ни о чем, кроме хоккея - ни о издевательствах и притеснениях, что ждут его в будущем, ни о взлетах и падениях, которые будут связаны напрямую с его полом, ни о том, что когда-то он окажется где-то в России на закате своей карьеры. Они не были близки с тренером, но Филипп все равно где-то в глубине души был бесконечно благодарен ему за то, что тот заложил в нем прочный фундамент для того, чтобы продолжать карьеру в большом спорте.
Фил никогда не был близок ни с одним из своих тренеров - скорее всего, случалось это потому, что никто из них не хотел огласки хороших отношений с юной омегой, проще было просто держать его на расстоянии; и именно поэтому в свое время для Филиппа таким удивлением стало хорошее отношения к себе от тренерского штаба "Металлурга". Трой Манн, тем не менее, всегда тепло высказывался о своих воспитанниках, и пусть даже они виделись последний раз перед тем, как Филипп с концами уехал играть в Европу, Майе все равно чувствовал уместным приехать на его День Рождения - Манн с супругой часто устраивал званные ужины, барбекю и прочие приемы гостей. Тем более Марио часто был волонтером или тренером на небольших хоккейных турнирах среди самых юных жителей Лашене, и очень часто на подобных мероприятиях они пересекались с Троем, который также много времени проводил за популяризацией не самого хоккейного городка в Канаде.
Месье Манн оказался очень рад видеть Филиппа - не сказать, что Фил в принципе был звездой номер один в своем городе, но как минимум раз-два за его прогулку с семьей его могли попросить о фотографии или автографе. На небольшом торжестве были и многочисленные родители юных подопечных тренера, и подростки, и действующие игроки "Лашене Айс Старз" - младший сын Троя, тезка Филиппа, был капитаном команды - и даже какие-то подозрительно знакомые лица. Отец быстро потерялся среди компании таких же родителей, наблюдающих за беспечной беготней своих детей на большом заднем дворе дома тренера, Филипп же, отказавшись от торта и крепких напитков, предпочел завязать разговор с самим Троем, передав ему пакет из магазина Tissot.
- Слышал, ты теперь играешь в России? - первым же делом спросил Трой. - Мы все пытались хоть что-то выведать у твоего отца, но он, кажется, толком ничего не знает, - Манн усмехнулся. - Поздравляю тебя. КХЛ, конечно, не самая лучшая лига в мире, но ты, судя по твоей статистике, получаешь достаточно игрового времени, чтобы доказать всем, что ты чего-то стоишь, как игрок.
Отвлекать Троя от празднования пустыми разговорами Фил не хотел. Он был рад увидеть его, еще больше был рад видеть то, что его отец, увлеченный беседой с другими "хоккейными родителями", нашел возможность похвастаться успехами сына - все-таки из Лашене не было так много игроков, которые пробились хоть куда-нибудь, кроме молодежной или окружной лиги. Филипп сел на диване с чашкой чая, которую ему любезно предложила мадам Манн, и переписывался с сестрой, у которой только-только появился интернет после путешествия в горы. Феличе должна была приехать с супругом и детьми завтра, и Филипп с нетерпением ждал этой встречи - он безумно соскучился по сестре и племянникам.
- Привет, Майе, - громкий голос ударил Филиппа по ушам - в просторной гостиной было шумно, никто не обращал на него внимание, и такое прямое обращение к нему было неожиданностью. - Отлично выглядишь, - успел сказать парень перед тем, как Фил поднял на него глаза.
Рыжий, довольно худой татуированный парень выглядел просто пиздецки знакомо. Фил прищурился, пытаясь не опозориться, но ему совершенно не могло прийти в голову, кто же это мог быть. Цвет глаз и цвет волос - первое, на что Фил обратил внимание, понимая, что это, пожалуй, единственная зацепка, которая у него была. Альфа был очень высоким, худоба проскальзывала острыми чертами лица и тонкими пальцами на руках. Красная клетчатая рубашка висела на нем, как на вешалке, джинсы тоже были не по размеру, старые Superstar от Adidas оставляли на полу пыльные следы. Он сел рядом с Филиппом на диван, оставляя между ними не так много расстояния, сколько должно быть между малознакомыми людьми - если они, конечно, не в общественном транспорте.
- Извини, мы знакомы? - хуже, чем задать этот вопрос, было только перебирать имена в слух, пытаясь угадать - а Фил все никак не мог понять, кто же это.
- Да брось, Фил, - парень вел себя так, словно они были знакомы всю жизнь, - мы играли вместе, когда нам было лет по восемнадцать, - это никак не помогло Филиппу - в том возрасте он играл не за один клуб, не за одну сборную и на своих глазах видел, на сколько была ужасающая текучка во всех командах, в которых он был. - Сначала в "Лашене Айс Старз", потом несколько месяцев за "Роземон Риверс", несколько сезонов в сборной. Ты не помнишь меня?
- Извини, дружище, - Филипп почувствовал, как он покраснел, - это было так давно, а у меня с того момента было столько сотрясений мозга, что я с трудом помню хоть что-то из того периода моей жизни.
- Черт, я Эрик, - проглатывая раздражение, сказал парень, и Филипп замер, на секунду думая, что ему просто показалось, - Эрик Хаммер, - но самые неприятные опасения Филиппа подтвердились - это был один из тех парней, что были в сговоре с Брендоном в ту ночь, более того - это был тот самый первый парень, который так нравился Филиппу. - Я играл под шестнадцатым номером, помнишь? - видимо, изменившееся лицо Фила ничего не сказало альфе, и он продолжил накидывать факты, по которым Филипп мог бы узнать его поскорее. - До того момента, как тебе по праву первого снайпера его передали.
- Ох, Эрик, - Филипп вздохнул, стискивая в руке ручку фарфоровой чашки, - конечно я помню тебя. Просто... ты очень сильно изменился, - Филипп помнил его совершенно другим - высокий, широкоплечий, со здоровой гладкой кожей, под которой всегда играли накачанные мышцы, рыжие длинные волосы блестели красной медью, зеленые глаза, которые были такой редкостью среди знакомых Фила, обрамляли такие же ярко-рыжие ресницы, его контрастная, божественная внешность сильно отличала его от его сверстников, заставляла его выглядеть старше, сформированнее - он был очаровательным и харизматичным, а его запах, сильный и манящий, заставлял всех омег из около хоккейной тусовки облизывать защитные стекла во время игр. - На сколько я помню, ты покинул большой хоккей?
- Ну, не всем везет родиться талантливым и старательным, как ты, чтобы взяться за ум и продолжить выступления дальше, - Эрик улыбнулся - интонация его голоса топталась на грани тошнотворной неприкрытой лести и колкой иронии. - Я сейчас играю в Пивной лиге, вечером, после работы, черт возьми, недавно играл против Коннора МакДэвида - он на предсезонке иногда заглядывает в команду из "Эдмонтона".
Хаммер продолжал говорить и говорить - а Майе смотрел в сильно изменившееся лицо бывшего одноклубника и едва ли слушал его. Он думал, что его охватит злость, ведь это была бы закономерная реакция, но чем больше в речи Эрика проскальзывало этой концентрированной лести, тем сильнее Филиппу становилось грустно - перед ним сидел совершенно другой человек. Он помнил его красивым - по его мнению - но сейчас от его уникальной внешности остались лишь крупицы, словно сам Эрик сделал все, чтобы не сохранить данные ему природой качества; он помнил его наделенным отличной физической формой - и от этого остались только широкие плечи и рост, с которым он из-за своей худобы смотрелся неуклюжим и несуразным. В конце концов, он помнил его не самым худшим человеком в своей жизни, помнил его блестящие глаза, от которых ничего не осталось - только тусклый зеленый тинт на радужках.
- Не могу похвастаться игрой против МакДэвида, - Филипп увидел, что Эрик ждет от него ответа - возможно, на какой-то вопрос, который Фил прослушал. - Даже завидую в какой-то степени. А чем еще занимаешься помимо хоккея? - спросил Фил - ему было банально интересно узнать, что Хаммер делал все то время, что они с Филиппом не пересекались.
- Я маркетолог, продюсер, психолог, интервьюер, бизнес-тренер, - он с довольным лицом загибал пальцы, - веду лекции в академии Тони Робинса и работаю с Эндрю Тейтом, - сказал Эрик, смотря на Филиппа так, словно омега от этой информации должен был упасть в обморок, а Эрик - подхватить его под руки.
- С... кем? - Майе приложил немало усилий, чтобы не засмеяться - если он правильно помнил, кто такой Эндрю Тейт, то по канонам жанра Филиппа ждал непростой, но очень уморительный разговор.
- Ты чего? - Хаммер изменился в лице, словно Майе оскорбил всю его семью. - Эндрю - гениальный человек, прекрасный отец, прирожденный бизнесмен, настоящий альфа - тебе стоит ознакомиться с его контентом, обязательно, - Филипп понимал, как в кругах интернет-обманщиков строится культ поклонения центральной фигуре - не зря он смотрел столько чертовых подкастов на эту тему, и Эрик был самым типичным представителем. - Для тебя это будет самый настоящий мозговзрыв - ты по-новому посмотришь на жизнь, осознаешь свою идентичность, научишься распоряжаться вниманием, временем и деньгами, найдешь, в конце концов, своего жизненного партнера, - Майе уже даже пожалел, что поднял эту тему. - Его лекции изменили мою жизнь. Сейчас я работаю не только над контентом для него, но и сам пишу курсы для себя и других талантливых спикеров. Если хочешь, я могу дать тебе ранний доступ...
- Я рад, что ты занимаешься тем, что приносит тебе удовольствие, - понимая, в какую сторону накреняется разговор, Филипп предпочел обрубить любые предложения Эрика.
- Да, я бросил ради этого Бостонский университет, черт возьми, оно того стоило, - Хаммер залез рукой в карман и вытащил из него ключи от BMW. - Видишь? - он самодовольно усмехнулся, и Фил кивнул. - Может, прокатить?
- Спасибо, я на своей, - до Филиппа абсурд всей ситуации доходил частями, и он еще не мог переварить тот факт, что они в принципе встретились, как Хаммер вновь и вновь заставлял нутро Филиппа выворачиваться, - мы с отцом в целом здесь ненадолго - просто поздравить месье Манна с Днем Рождения, повидаться с ним. Я не так часто вижу свою семью, хочу провести время с ними, может быть, поехать погулять в Монреаль, а затем меня снова ждет поездка в Россию.
- И надолго? - спросил Эрик.
- На ближайший год, - сказал Майе. - Контракт рассчитан до апреля.
- А что на счет возвращения в Америку, может быть, даже домой? - Хаммер позволял себе подвинуться еще ближе к Филиппу, и у Майе оставалось совсем немного места на угловом диване, которым он воспользовался, чтобы снова разорвать дистанцию между ними - он сел на угол дивана полубоком и выставил перед собой согнутую в колене ногу, делая расстояние между ним и альфой комфортным для него.
- Мне комфортно в России, - коротко сказал Филипп.
- Жаль, что не стоит ждать тебя дома, - поджав губы, сказал Эрик. - Я был бы рад видеть тебя чаще, может быть, погулять с тобой, встретиться, взять у тебя интервью, сечешь? - он подмигнул Филиппу, и Майе понял, что он полностью потерял интерес к этому разговору - Хаммер заигрывал с ним, пытался обеспечить себе физический контакт, льстил и хвастался, и Фил чувствовал, как горло жжет желание сказать Эрику, чтобы тот убирался к чертям - его останавливал только тот факт, что они находились на чужом празднике, который нельзя было портить. - Скажи мне свой номер, я запишу его и позвоню тебе как-нибудь - может быть, по телефону ты более разговорчивый, - Хаммер достал свой телефон.
- Ты ставишь меня в неловкое положение, - для Филиппа это просьба, скорее похожая на приказ, стала последней каплей, - нас мало чего объединяет, не думаю, что это имеет хоть какой-то смысл. Хочешь договориться об интервью - в профиле моего IG есть почта моего агента. Напиши ему, он оценит валидность твоего предложения и поможет тебе подобрать нужную дату в расписании.
- Не знал, что ты стал такой зазнайкой, - фыркнул Эрик.
Если бы не мадам Манн, которая прервала их разговор, принеся Филиппу еще одну чашку чая, то Майе непременно ответил бы Эрику что-то неприятное и грубое - но легкое прикосновение взрослой омеги быстро успокоило Филиппа. Он еще раз взглянул на Эрика - как же неумолимо было время по отношению к некоторым людям, и первую детскую любовь Филиппа, которая в итоге своими ногами растоптала все, что Фил так бережно хранил в себе, время обидело также сильно. Остаток праздника Фил предпочел провести рядом со своим отцом, и его компания оказалась более приятной. Эрик молчаливое прощание Майе не принял - ходил вокруг него, но не решался подойти ближе, понимая, что рядом с ним стоит Марио.
- Что за городской сумасшедший сидел рядом с тобой? - время было уже позднее, отец сказал Филиппу, что домой вернулась мама - они забрали по куску праздничного торта, попрощались с именинником и вышли на улицу. - Этот парень не приставал к тебе?
- Это парень, с которым мы играли лет в восемнадцать, представляешь? - Филипп усмехнулся - летний оранжево-розовый закат ложился мягкими мазками кисточки на низкое небо. - Он очень сильно изменился с того момента, как я его видел последний раз.
- Представляю, - Марио пожал плечами, - но и ты сильно не удивляйся. Думаешь, все молодые люди типа тебя не сходят с пути к своей цели? Девяносто девять из ста - заканчивают со шприцом на улицах Торонто, - Майе-старший вытащил из кармана пачку сигарет и закурил, останавливаясь около пассажирской двери, но не прячась за корпусом машины - Филипп встал со стороны водительской двери, смотря на отца. - Этот парень тоже очень похож на зависимого. Скорее всего, Трой до сих пор пригревает своих старых подопечных.
- Его право, - Фил вздохнул, - ты еще не задумался над тем, чтобы бросить курить? Все-таки занятия спортом, твой возраст и такая вредная привычка мало совместимы, а риск развития инсульта с каждым годом становится все выше. Тебе еще внуков нянчить.
- Твоих? - Марио улыбнулся. - Потому что если ты мне обещаешь, что я когда-нибудь увижу твоих детей, то я, так уж и быть, брошу курить - прожить несколько лишних лет будет стоить того.
***
- А ты знаешь, что мост Конфедерации является самым длинным мостом, который построен над покрывающейся льдом водой? - пока Филипп был за рулем, Шварц ковырялся в телефоне - разговор у них не клеился с самого утра; Шварц с утра был на очень напряженной телефонной линии с Наоми, которая то умоляла его вернуться в Германию, подозревая его в изменах - хотя у них были свободные отношения - то угрожала, что пока он будет прохлаждаться в Канаде, она сделает все, чтобы оформить единоличную опеку над детьми и лишить его всех денег; а Филиппу на телефон перестал отвечать Василий, вчера написавший перед сном "чуть позже наберу, люблю, целую" и пропавший на продолжительное время - Майе чувствовал, как на губах сохнет желчь от противного чувства дежавю, но не стал делать преждевременных выводов или злиться - просто написал ему "я переживаю, когда будешь свободен - набери" и положил телефон экраном вниз. - Тебе не интересно? - скучающе спросил Александр.
- Знаешь, факты из "Википедии" я могу и сам на досуге почитать, - огрызнулся Филипп, делая глоток кофе - на кассе в Starbucks вместо карамельного сиропа ему добавили прогорклый ореховый, а так как это был drive-thru, возможности вернуться и вылить этот напиток за шиворот баристе у Филиппа не было - делать сорокакилометровую петлю, чтобы вернуться и устроить скандал он все-таки считал уделом местных "карен". - Озвучка твоим противным голосом мне для этого не нужна.
Филипп уже и забыл, что это такое - жить со своей семьей. Филипп до умопомрачения любил своих маму и папу, обожал своих братьев и сестру, но стоило им собраться в одном доме и провести там больше одного дня - чаще всего, все уезжали после одного вечера в компании друг друга - начинались взрослые выяснения отношений, нравоучения, соперничество, банальные ссоры невесток, и среди всего этого бардака, в котором еще разноцветным вихрем бегали дети и собаки, Филипп был и нежеланным членом любого разговора, и попадал под любую раздачу. Изрядно выпивший отец, привыкший разговаривать со старшими сыновьями на равных и не выбирать для них слова, любил ставить Филиппа в пример братьям-альфам, мол, омега в нашей семье зарабатывает больше, чем вы, успешнее, чем вы, при любой возможности бежит к родителям - хотя Филипп мог буквально увидеться с родителями два раза в год и дома больше не появляться - и на почве этого то братьям хочется высказать друг другу что-то накипевшее, то Феличе отмахивается от родительских советов, грозясь больше не приехать домой из Монреаля - к ее мужу претензий всегда было больше всего - то кто-то из детей одного брата даст игрушечной клюшкой по лбу другому и жены братьев устроят скандал на этой почве. Филипп, почти все свободное время проводящий в гараже, с школьными друзьями, старыми знакомыми где-то в кафе или на прогулках, и иногда на диване в родительской гостиной с банкой RedBull без сахара, упустил момент, когда их дом стал таким токсичным - хотя, может быть, раньше он этого просто не замечал.
Они с Александром встретились в полдник днем ранее и выехали на машине Филиппа из Монреаля. Дорога была длинной, но не тяжелой - отличное свежее шоссе, несколько небольших, но уютных населенных пунктов по пути. Филипп двенадцатичасовой путь воспринял, как отдых и испытание одновременно - больше таких возможностей на протяжении продолжительного времени побыть за рулем у него не будет, и принять этот челлендж достойно было делом чести. Тем более, не заснуть ему помогал Шварц - по дороге они оба тратили время на ссоры, выяснение отношений, злили друг друга, успокаивались, выдыхали, ехали дальше - за это время Вася перестал отвечать Филиппу на звонки и СМС, навевая на того легкий флер самых, пожалуй, неприятных воспоминаний за последний год, а Наоми устроила самый настоящий спектакль, заставив на помощь Алексу выехать родителей альфы, который жили в Креслине, на севере Германии, и в целом уже давно не принимали никакого участия в жизни сына.
Мост Конфедерации был финальной точкой перед пересечением административной границы провинции острова Принца Эдуарда - Шарлоттаун был не в самой глубине острова, до него оставалось всего-ничего. S-образный мост открывал потрясающий вид на Нортамберлендский пролив, легкий изгиб моста создавал небольшой затор, который позволял насладиться этим видом, и когда они съехали с моста, оставляя за спиной материковую часть Канады, Филипп облегченно вздохнул - в Cherokee водительское сидение было оазисом комфорта в коробке максимальной проходимости, но усталость все равно брала вверх даже после ночного сна. Не сказать, что Фил хотел ехать сюда - но общением со своими родителями он перенасытился, со всеми, с кем только можно, в Лашене и Монреале он погулял, а Джош и Си уже были в курсе, что в планы Филиппа входило посетить Шарлоттаун, и для него чета Карри была рада отворить двери своего уютного семейного гнездышка. И ехать в Шарлоттаун Филипп не хотел по одной конкретной причине, которая стала более очерченной, когда Шварц снова заговорил с ним.
- Нам нужно будет заняться твоей бизнес-визой, когда мы вернемся в Россию, - как бы невзначай сказал Александр, смотря в окно автомобиля. - Тебя уведомит спортивный директор, когда все необходимые документы будут готовы, может быть, к тому моменту ты все еще будешь в Москве.
- Я улетаю почти сразу, не думаю, что застану бандероль в столице, - Фил был сосредоточен на дороге - а в его голове копошились совершенно другие мысли. - Это не такая проблема - прилететь чуть позже. И вообще, мы вроде как не обсуждаем наши рабочие вопросы, - фыркнул Майе.
- Не нуди - учись быть мультизадачным, - спортивный агент снова отвлекся на телефон. - Ты здесь не дохуя усиленным умственным трудом занимаешься, как я посмотрю, так что не пизди.
- Ладно, - у Филиппа открылось второе дыхание, когда он увидел заветное приветствие от муниципалитета, высеченное на доисторическом камне, - а если Максим не согласится на Шарлоттаун? Выходит, мы просто так показались здесь, все посмотрели, обо всем поговорили, предположим, и это ничем не закончилось? Я понимаю, что у тебя много уверенности в "Шарлоттаун Айлендерс", но все твои драгоценные связи и вся твоя работа не будет стоить ничего, если Максим скажет "нет". Ты обычно не стараешься над подобными контрактами так сильно, это на тебя не похоже.
- Вопрос с тем, согласится Максим или нет, мы можем опустить - я решил не ждать, пока ты созреешь, наберешься сил и подберешь нужный момент, чтобы поговорить с Майоровым, поэтому позвонил ему сам и рассказал о подвернувшемся варианте - и он от него просто в восторге. "Чем дальше от России - тем лучше" - это буквально его цитата, а эти хреновы острова находятся даже в жопе мира относительно Канады, что можно сказать о России, - сказал Александр, не переставая что-то печатать в телефоне. - И почему ты думаешь, что сфера моих интересов ограничена только Максимом? Может быть, я не всю свою оставшуюся жизнь хочу быть мальчиком на побегушках у зажравшихся спортсменов типа тебя, - он усмехнулся, краем глаза глядя на Филиппа, который на такой подкол смог только раздраженно фыркнуть, - может быть, оттуда я получил гораздо более интересное предложение, чем процент от контракта.
- Опрометчивый поступок, - Фил побарабанил пальцами по рулю, поджимая губы, - Вася все еще его отец, опекун и несет за него ответственность.
- А еще, судя по всему, очень своенравный человек, - Александр предпочел бы оскорбление, если бы хотел пошутить - но когда он использовал конкретную характеристику, то Фил понимал, что Алекс обзавелся мнением об этом человеке и выбить это мнение из его головы было очень непросто; Филиппу показалось, что о Васе Алекс высказывался с раздражением. - Он будет вставлять ему палки в колеса, буквально через несколько недель Максиму исполняется восемнадцать - и он сам примет решение, нужен ему Шарлоттаун или нет, но кто знает, как Вася отнесется к этому решению.
- Тогда я зачем здесь? - Майе уничтожающе посмотрел на него.
- Во-первых, если отец Максима действительно разозлится на него за это решение, ты будешь единственным человеком, который сможет поговорить с ним, успокоить его и объяснить ему, что его ребенок - уже не ребенок, что нужно дать ему немного свободы, - сказал Шварц. - Во-вторых, это отлично сблизит тебя с важным членом семьи твоего мужчины, - неуверенно произнес Александр - и Филипп от возмущения чуть не подавился кофе. - В-третьих, - Алекс замялся, - эта поездка станет отличным поводом извиниться перед тобой за тот прошлый раз.
- Во-первых, - голос Филиппа огрубел от злости, - если Вася узнает, что я принимал какие-то судьбоносные решения по отношении его сына без его участия - я отхвачу таких неземных пиздюлей, каких не получал никогда. Во-вторых, этот член семьи моего мужчины еще не знает о том, что это мой мужчина, - Майе переборол желание выплеснуть кофе из стаканчика в окно, - в-третьих, твоим лучшим извинением было бы молчание.
Филипп перестал себя чувствовать рядом с Шварцем спокойно и уютно. Когда-то давно Филипп мог смертельно пьяным без единого подавителя на своем теле уснуть под боком у Александра за несколько часов до течки, а теперь напрягался от каждого касания и каждого движения в свою сторону. Он словно чувствовал себя виноватым перед Кошечкиным за то, что кто-то не просто испытывает к нему чувства, но этому кому-то еще и позволяется так свободно сидеть рядом с ним. Так странно - Фил с Васей пускали в свою кровать других альф и делали с ними гораздо более греховные вещи, но обычная, ничего не значащая физическая близость, казалась преступлением против своих отношений. И даже столько времени спустя, Филипп все еще чувствовал, что Александр оборачивал в свои слова что-то другое, никак не влюбленность - его слова казались такими пластиковыми, неуместными и чужеродными в его речи.
- Думаешь, Джош по старой дружбе поможет нам в чем-то? - спросил Шварц - его голова не поворачивалась к Филиппу с того момента, как Майе огрызнулся на него.
- Ты просто пытаешься завести со мной разговор? - Филипп предпочел бы ехать в полной тишине. - Как будто ты сам не знаешь, что Джош отличный парень и поможет нам в любом случае, - Майе пожал плечами. - Просто помолчи.
- Не злись на меня, - кротко попросил Александр. - И не притворяйся, что тебе это не важно.
- Как раз-таки мне это просто чертовски как важно, - вздохнул Филипп, - и именно поэтому я злюсь. Если Макс и Вася узнают совершенно ненужную информацию в ненужное время - Вася завалит меня вопросами, на которые у меня не будет ответа, и я не знаю, что мне придется делать.
- Тогда тебе нужно придумывать начинать ее уже сейчас, - сказал Алекс. - В конце концов, я мог бы молча положить ему на стол веер бумажек с предложениями, которые бы подошли ему, и мы обсудили бы это с ним в приватном формате, никак не задействуя тебя. Я знаю, что тебе нужно быть причастным к происходящему, если у тебя есть такая возможность. Думаешь, я бы не посетил острова самостоятельно? - он усмехнулся. - Я сделаю все, чтобы не появляться сейчас дома. А Вася и Максим будут тебе благодарны, если ты поучаствуешь в его карьере.
Шварц был прав - Филиппу действительно важно было быть причастным ко всему, что связано с Василием, но он не хотел преступать черту, за которой он мог подставить Василия. Признание Кошечкина семьей Фила было не таким значительным, как признание Филиппа семьей Василия, потому что сравнивать канадское воспитание и российское было глупым и бесполезным занятием, особенно когда одна семья просто вынуждена была быть непредубежденной из-за того, что ее член был маскулинной омегой, а вторая всю свою жизнь жила по консервативным законами закрепощенного государства; иными словами, родители Филиппа приняли бы тот факт, что их сын встречается с альфой в любом случае, в то время родители Василия не примут это - и Филипп был в этом уверен.
- Слушай, - сказал Шварц - за холмами уже виднелись остроконечные башенки разноцветных исторических домов на центральных улицах Шарлоттауна, - а у тебя с ним все серьезно?
- О чем ты? - Фил забыл удивиться.
- У тебя никогда и ни с кем не было ничего серьезного, - Александр звучал, как побитая собака, - и тут он. Что в этом парне такого? Чем он тебя так зацепил?
- Ты охуел мне такие вопросы задавать? - Майе на ближайшем перекрестке отвлекся от дороги и повернулся к Шварцу - альфа выглядел грустным.
- Это самый обычный вопрос, - невозмутимо сказал Алекс, не меняясь в эмоциях - в руках он теребил силиконовый чехол телефона. - Я столько лет знаю тебя и думал, что я знаю тебя лучше остальных, но то, что ты когда-то окажешься в таких отношениях, оказалось для меня сюрпризом.
- Ты помнишь наш разговор? - Филипп не видел смысла разыгрывать раздражение снова - наверное, в этом вопросе действительно было ничего такого страшного, как могло показаться на первый взгляд, и Фил в какой-то степени мог очертить рамки дозволенного для Шварца. - Тот, что про то, что есть что-то важнее клюшек и шайб, когда ты отчитывал меня перед тем, как мы порвали все связи. Так вот, на Васе, на знакомстве с ним, на первых моментах, в которых мы сближались, на первых ошибках - я понял, что он важнее не только шайб и клюшек - он важнее всех трофеев на свете, важнее всего.
- И ты уверен, что это взаимно? - спросил Шварц.
- На все сто, - сказал Филипп, взглянув на молчащий телефон и сделав вдох.
Александр не проронил ни слова по дороге до хоккейной арены, писал что-то в телефоне - Филипп, изредка поглядывавший на него от скуки, понял, что пишет он что-то невообразимо длинное и на немецком языке, из которого Майе знал только ругательства и приветствия. Может быть, где-то в глубине души Филиппу хотелось поддержать его - но между ними давно разорвалась та самая связь, которую они поддерживали на протяжении многих лет, и Фил не хотел думать, что держалась она только на чувствах Шварца к нему. Они многое прошли, если бы не Александр - Филипп бы не познакомился с Василием, и как минимум за его агентскую работу его стоило поблагодарить.
Некий Жак Смит, о котором Филипп знал из рассказов Александра, оказался, на удивление, гаммой. Высокий, худощавый, в черном классическом костюме и с бледной кожей он был похож на Слендермена. Филипп никогда не показывал своего удивления, когда видел бет или гамм на "неподходящем месте", но пока они шли с парковки стадиона в кабинет генменеджера, Жак рассказал им, что его отец не оставил других наследников для семейного бизнеса и после смерти завещал все единственному сыну - хоть и гамме. Смит в принципе болтал без остановки - рассказывал о погоде, рассказывал о том, что на днях на город обрушились аномальные ливни, рассказывал, как его машину забрали на штрафстоянку от AmazonFresh, куда он забежал за водой, рассказывал, как двое членов команды покидают клуб в межсезонье, потому что у них аллергия на местную растительность. После душной поездки с Шварцем Филипп с удовольствием слушал звонкий голос Жака, который неспешным, прогулочным шагом шел к своему кабинету.
"Истлинк Центр" был похож на арену тренировочной базы "Металлурга". За симпатичным, ухоженным, но устаревшим фасадом скрывалась такая же ухоженная, но устаревшая арена - реновация коснулась лишь косметики, освещения и сидений на площадке, а в остальном арена была очень похожа на любую провинциальную российскую, американскую и канадскую арену на четыре-пять тысяч зрителей. Кабинет Смита находился под сводами арены, как у многих генменеджеров, окна выходили на вип-ложу, с которой открывался прекрасный обзорный вид на коробку - сейчас по ней катался Zamboni. Жак пригласил их присесть и расслабиться - Филипп только сейчас начал понимать, что гамма явно был накурен. Тем не менее, он сохранял достаточную ясность сознания, чтобы адекватно разговаривать с ним и Шварцем - как оказалось, Жак и Александр были хорошими друзьями.
- Наверное, нужно познакомить вас с нашим новым главным тренером - он как раз только недавно приступил к своим новым обязанностям, мы его еще даже не представили публике, - сказал Жак, набирая кому-то сообщение, - хотя, о чем это я? - он нахмурился сам себе - выражения лица сменялись на нем, как на мультяшном персонаже. - Вы же играли с ним в прошлом сезоне в одном клубе. Так что я просто напишу Джошу и попрошу его отвлечься от своих дел ненадолго.
- Я думал, Карри хоть чуть-чуть поиграет в "Оттаве", - сказал Алекс, - или у него все-таки будет такая возможность?
- Мы много говорили с Джошем, очень многие факторы повлияли на то, что он принял решение закончить карьеру игрока, - Жак огляделся в поисках чего-то по кабинету - и нашел корзину с пирожными на тумбе за своей спиной. - Беременность его жены протекает довольно непросто, он не хочет расставаться с ней и хочет, чтобы они больше времени проводили дома. Да и контракт Пилко - это, мягко скажем, кабала, которую он попытался повесить на Джоша, лишь бы вытрясти побольше агентских, а сам Джош при всем при этом должен был бы пахать в АХЛ. Ему проще было отказаться от игровой карьеры и сразу приступить к тренерской практике, не теряя времени.
- Что опять придумал Алеша? - усмехнулся Александр.
- Кое-что, из-за чего его клиентов в своем клубе я больше не рад видеть, - Жак закатил глаза, вытирая испачканный кремом рот салфеткой. - У нас на примете был молодой вратарь из Германии, и мы почти согласовали с ним все, как вдруг на горизонте появился Пилко и просто увел его у нас. Конечно, у нас в арсенале все не так плохо - но один наш голкипер закончил карьеру из-за травмы, второй порвал кресты во время прошлогоднего плей-офф, время на его восстановление нужно просто колоссальное, а третий - водит наш Zamboni, - Смит засмеялся, - наш тренер вратарей Этьен Пол - очень ценная единица, он у нас не только тренер вратарей, но и отличный тактик - благодаря ему в прошлом сезоне мы стали лучшими в лиге по большинству и меньшинству, но, как и у всех гениев, у него есть условия - ему не важен тренерский штаб, ему важны игроки, которых он тренирует - и старые развалюхи ему не особо интересны. Ему нужны молодые игроки, которые будут беспрекословно слушаться его и будут готовы учиться у него - он очень открытый и светлый человек, который действительно нужен нашему клубу, - разговор с Алексом постепенно перерастал в спич для Филиппа. - И Максим Майоров действительно подходит по стилю игры Этьену. Поэтому мы были бы рады заинтересовать его. Огромными средствами мы не располагаем, но наш клуб получает хорошие дотации от города, мы одни из лидеров по зарплатам в лиге.
Они довольно долго разговаривали об истории клуба, его перспективах, его возможностях - Филипп хотел бы, чтобы Александр все передал Максиму, а сам он поговорил наконец с Василием, ведь все казалось довольно симпатичным в его понимании; а у тренера вратарей Этьена Пола был отличный послужной список, он поработал в большом количестве клубов и с большим количеством звездных вратарей НХЛ. Майе не развесил уши - он все еще держал в голове, что что-то может пойти не так, и о своих опасениях предупредил Смита - тот отреагировал спокойно, с улыбкой, сказав, что в жизни могут случаться разочарования, но принимать их нужно стойко.
- Жак, искал? - в дверях кабинета без стука показался Джош, чуть раздобревший, но загорелый и улыбчивый.
Филипп очень рад был видеть его. Нахождение Джоша в клубе, где потенциально мог играть Максим, успокаивало его - Джош мог казаться отстраненным и невовлеченным, но Карри никогда не отказывал ни в одной просьбе и не оставил бы без внимания и Майорова. Майе забегал в своих мыслях слишком далеко, но то и дело возвращал себя в реальный мир, где все разговоры все еще не могли быть более масштабными, чем банальное хождение вокруг да около. Шварц лишь спросил у Филиппа, подходит ли клуб, по его мнению, юному наследнику, и когда Филипп ответил положительно, Жак, сложив руки на столе, лишь радостно улыбнулся; в то время как Филипп все крутил в голове одну и ту же мысль - как рассказать все Васе, как он отреагирует на это.
Филипп с Джошем вышли из кабинета генерального менеджера и вышли на улицу. Мягкий морской воздух приятно окутывал даже далекие от берега города и районы островов принца Эдварда. Буйная уже жарким летом растительность поглощала каменный город, завешивая зелеными лозами кирпичные стены и застилая брусчатку дорог. Шарлоттаун был крошечным городом относительно таких мегаполисов, как Монреаль, Торонто, он был даже Магнитогорска, меньше Лашене - но все здесь было таким тихим, спокойным, сосредоточенным, зеленым, ярким, жизнеутверждающим, как будто город находился далеко от всего света.
- Теперь я понимаю, почему ты всегда говорил, что не променяешь свой город ни на что другое и не позволишь своим детям родиться в каком-либо другом месте, - вдыхая свежий чистый воздух, сказал Филипп - в его руке наконец был стаканчик кофе с правильным сиропом, а сами ни с Джошем смотрели на спускающуюся вниз дугой улицу, брусчатая мостовая которой катилась к зеркалу гавани. Джош легко приобнял его за плечи и сделал глоток своего чая. - Я бы сам задумался над тем, чтобы прожить остаток жизни в таком месте.
- Не думал, что я, скрываясь от цивилизации здесь, встречу хоть кого-то из товарищей с большой земли, - Карри легко потрепал Филиппа по волосам - пусть он еще не стал отцом, но в его руках уже чувствовалась эта отцовская сила, с ощущением которой было сложно перепутать что-либо. - Я очень рад тебя видеть. Си уже готовит ужин.
Джош рассказал, что пусть даже беременность Сиерры протекала не так легко, как он желал бы своей супруге, она все равно справлялась отлично - с помощью Джоша делала косметический ремонт в ранее никем не тронутой комнате их небольшого дома на первой береговой линии, превратив ее в очаровательную детскую для их дочери. Филипп помнил Джоша загнанным, уставшим, с неизменно траурным выражением лица - а сейчас видел блеск в его глазах, видел страсть и искреннюю любовь, когда Карри говорил о Сиерре и своей новой работе, которая позволяла ему быть дома чаще и быть всегда в безопасности от травм. Щеки Филиппа обдавал легкий морской ветер - как бы он хотел, чтобы сейчас рядом с ним был Василий.
- Команда совсем новая, - сказал Джош, когда они с Филом перешли к более деловой теме, - после неплохого прошлогоднего выступления многие игроки получили заветное повышение. Думаю, хороший голкипер при подобном раскладе долго не задержится, - он улыбнулся. - Это ли не то, что ищет Максим?
Сначала Филипп на мгновение задумался, что ему ответить - ведь он не разговаривал с Максимом на эту тему, чтобы так открыто представлять его интересы; а когда был готов ответить, то почувствовал, как в кармане его штанов завибрировал звонящий телефон - звонил Василий. Джош улыбнулся, понимая ценность этого звонка, предложил Филиппу прогуляться в одиночестве, а потом встретиться на арене и поехать к нему и Сиерре, на что Филипп спешно кивнул головой, и они с Карри разошлись по разным дорогам - Джош, насвистывая песенку, отправился обратно, а Филипп, которого так манил серебристо-голубой тихий платок залива перед глазами, двинулся вниз по улице, поднимая трубку.
- Привет, - радостно сказал Филипп, вслушиваясь в невнятное шуршание на том конце провода, - как ты? Я переживал, ты так долго не отвечал мне, - тут же сказал Филипп, задавая тон разговору.
- Прости, - голос Васи был уставшим, - у меня было довольно тяжелое утро. Напомни мне больше никогда не судить о человеке плохо лишь потому, что мне так хочется. Как бы, может быть, мне неприятно это признавать - но я чертовски ошибался в Ксавье. Он действительно оказался хорошим парнем.
- Все целы? - тут же спросил Филипп, напрягаясь - Вася звучал так, словно Майе ждала долгая история. - Ты поругался с кем-то?
- Да, с Ириной, да еще и как поругался - о-го-го! - он усмехнулся, но тут же зевнул. - Боюсь, туристическую визу мне в Испанию больше не одобрят. Да и прилечу я, скорее всего, чуть раньше, если найду подходящий рейс с пересадками. А ты как, крошка?
- Ты мне таким прискорбным голосом сообщаешь не самые хорошие новости, а затем буднично спрашиваешь, как я? - Фил вздохнул. - Из худшего - мне в кофе вместо карамельного сиропа налили ореховый. Очень мило с твоей стороны, но я хотел бы сначала узнать, что ты в порядке и что случилось - если ты, конечно, хочешь это обсуждать.
- Конечно хочу, - сказал Василий, - но я виноват перед тобой в том, что я оставил твои звонки и сообщения без ответа, переживал за тебя, было бы эгоистично звонить тебе, не поинтересовавшись, как ты там в своей Канаде, и вываливать на тебя все свои проблемы. Так ты ответишь мне?
- Я отлично, Кэт, - сказал Майе. - Дышу свежим воздухом, гуляю, морально готовлюсь вылетать в Россию. Твоя очередь.
- У Лизы недавно нашли целиакию, непереносимость глютена - и это не такая большая проблема, это не смертельно, просто неприятно, ее тошнит, бывает несварение желудка. Доктор прописал ей специальную диету без злаковых, но я не знал об этом, и когда мы пошли с ними на прогулку, без Ирины, я угостил детей пиццей, и Лиза съела ее довольно много - а она была на пшеничном тесте, - поведал Василий, время от времени зевая, - когда мы вернулись домой, Лизе стало нехорошо, и когда мы с Ириной начали выяснять, чем она могла отравиться, я упомянул пиццу, - Кошечкин обреченно вздохнул, скрывая усталость нервным смешком, - она взбеленилась на меня, начала кричать, что я отравил нашу дочь, что я ужасный отец, разбила мне о голову бутылку красного вина и вызвала на меня полицию, сказав им, что я отравил ребенка и ударил ее, Ирину. Меня, как какого-то преступника-маньяка-убийцу заковали в наручники, привезли в полицию, где я ждал помощи из российского посольства - но быстрее приехал Ксавье, предоставил полиции записи с камер наблюдения из дома и помог снять с меня обвинения. Все просто в ахуе - полиция, соседи, дети, Ксавье и я в том числе. Сейчас сижу в отеле и думаю над этим - какой же испанский стыд, - и он рассмеялся.
- Что за пиздец у вас там происходит? - ужаснулся Филипп. - Как ты себя чувствуешь, как твоя голова?
- Голова целая, а вот чувствую я себя просто ужасно - трясся все время, что сидел в участке, что эта информация окажется на Родине и от этого позора я уже точно не отмоюсь. Я понимаю, что я не самый лучший отец на свете, мог бы лучше интересоваться своими детьми, особенно их здоровьем, но устраивать из-за этого такую сцену... Я даже и не знаю, - судя по звуку, Вася рухнул на кровать, облегченно вздыхая. - Это ведь не Россия, где соседи, опасаясь за себя, никогда не помогут, и где полиция на полном серьезе говорит "позвоните, когда убьют", здесь на ее вопли сбежалась вся улица - никто не знает, кто я такой, что я делаю в этом доме, Ксавье на работе, я никому и ничего не могу объяснить, ведь никто не говорит по-английски, я весь в вине и стекле, Ира катается по полу и вопит, словно я убил ее, наши дети рыдают от страха, Лизу тошнит... Меня вытаскивают из дома в наручниках, за этим наблюдает вся улица, дети хватают полицейских за руки и умоляют не забирать меня, - Кошечкин нервно усмехнулся. - Мне никогда еще не было так стыдно.
- Думаешь, тебе стоит оставаться там? - осторожно спросил Филипп. - Еще немного побыть с детьми. Особенно если учесть, что Ксавье каким-то образом выручил тебя.
- Он взял флешку с камеры в гостиной, где все и произошло, если бы не он, я бы просидел там несколько дней без еды, воды и связи, зная работу наших послов в любой части света, - фыркнул Вася. - Она и с ним поругалась, когда узнала, что он помог мне, - Кошечкин своим привычным воркующим голосом еще какое-то время рассказывал Филиппу все смешные и не очень детали произошедшего, а Майе только и мог думать о том, как стыд за то, что он смог плохо подумать о Васе и причинах его пропажи, прожигает отверстие в его легких, через которое морской воздух прорывался в глубину острова. - Как бы я хотел, чтобы ты сейчас был рядом, крошка.
- Я буквально завтра улетаю в Торонто, где у меня вечером прямой самолет в Москву, - пробормотал Филипп - ему хотелось поехать и прямо сейчас поменять билеты на ближайший рейс, когда он услышал от Васи эти слова, хотелось бросить все, всех, любые дела, только бы скорее увидеть его. - Хочешь, я могу сделать это раньше.
- Не бросай важные дела ради меня, крошка, у тебя встреча с братьями - а несколько часов ничего не изменят, - ласково сказал Вася, - спасибо, что поддерживаешь меня. Я еще постараюсь провести время с детьми, так что увидимся по графику - я так соскучился по тебе, все без тебя такое тусклое. Я знаю, что ты был в Барселоне, но тут столько красивых мест, где я хотел бы провести с тобой время, столько закатов встретить с тобой... Обещай, что мы обязательно когда-нибудь прилетим сюда вместе?
Со стороны Филиппа море было тихим, спокойным, лишь укачивало в гладкой заводи немногочисленные корабли, зашедшие в гавань, со стороны Василия море было буйным, волнистым, пенящимся, синим, бездонным; Филипп не хотел сообщать какие-то потенциально неприятные Кошечкину новости по телефону - пусть он сделает это с опозданием, но скажет это Васе в глаза, тогда им не придется усмирять конфликт на расстоянии пяти тысяч километров, и именно поэтому они еще какое-то время говорили обо всем на свете, как обычно, о друг друге, о свежих новостях, сплетнях и каких-то мелочах, интересных только таким близким людям, как они. Трубку Филипп положил со спокойной душой, но с четкой фиксацией на уме того, что то, что он сейчас утаивает от Василия такую важную деталь - это предательство.
Майе не любил Торонто. Это был огромный шумный город, красоту и грациозность которого затмевали его мрачные улицы - в некоторые районы вход ему был строго настрого запрещен, да и по центру ему приходилось передвигаться в сопровождении кого-то; огромное количество мигрантов, свободный доступ к наркотикам и никаких запретов в самовыражении делали обычного человека фриком среди добровольно выбравших свою судьбу бомжей, обколотых героином наркоманов и бесконечных уличных группировок, которые давно не занимались убийствами, разбоем или похищениями, но все равно заставляли тщательно прорабатывать свой маршрут. Из Шарлоттауна он прилетел один, в аэропорту его встретил один из его братьев - Фабрис; у Филиппа не было много времени, поэтому он заскочил в отель, принял душ, быстро собрался и поехал на импровизированную церемонию открытия нового завода братьев.
Даже если бы будучи малышом Филипп не загорелся хоккеем и не посвятил спорту всю свою жизнь, яркий пример трудолюбия его братьев не позволил бы ему сидеть дома и надеяться на чудо. Фабрис, Феликс и Фигаро - он дико не любил свое полное имя, поэтому в семье все сокращали его до "Гарри" - начали работать очень рано, чтобы помогать семье. Начинали с мойки машин и присматриванием за детьми, закончили открытием очередного промышленного ответвления в своем семейном бизнесе. Работа с отделочными материалами, мебелью и прочим была основной только для Феликса - он был основным держателем пакета акций, он был автором этой идеи, он отлично справлялся с должностью управляющего, в то время как Фабрис и Гарри работали параллельно на других работах и занимали определенные должности в компании, которые не требовали постоянного присутствия на рабочем месте. Все умения и навыки братьев собрались в одно целое и позволили им добиться высот - а Филипп лишь подумал, что его сбережения таким образом найдут лучшее применение, никому не придется брать кредиты и влезать в долги.
Торонто был очень высокой ступенькой в этой лестнице - завод в крупном городе с большим количеством рабочих мест позволил братьям Майе наконец занять весомую на их взгляд долю на рынке и выйти на совершенно новые уровни дохода. Открытие завода - это была лишь формальность, так как некоторые цеха уже работали с начала лета, а сегодня на встречу собрались братья Майе, некоторые их партнеры по бизнесу, акционеры, некоторые сотрудники, а также производители из смежных отраслей приехали не только перекусить и выпить шампанского, но и погулять по цехам с экскурсией. Филипп стойко выдержал все формальные речи, благодарности и фотографии, и с братьями пересекся уже когда набивал щеки приготовленным на гриле стейком из лосося.
- Ты должен мне косарь баксов, - Фабрис нагло залез в тарелку к Филиппу и выкрал самый лакомый кусочек розового филе.
- Ну и новости, - Фил был готов выколоть глаз Фаби уже за это, как тот вдруг огорчил его такой новостью. - Только за твое существование? Ты какую-то огромную наценку на свою шкуру делаешь.
- И мне две тысячи, - Феликс было тоже потянулся вилкой к заветному кусочку рыбы, но увидев голодно-злые глаза омеги, которого последний раз креветками кормила Сиерра, не рискнул завершать маневр.
- Мелкий, я выиграл, но делиться с тобой не буду, - хохотнул Гарри.
- Дайте угадаю - поспорили, кто из вас более вонючая псина? - фыркнул Филипп. - Не удивительно, что ты выиграл, Гарри. Другой вопрос - с чего это я вам должен три штуки баксов?
- Мы с отцом спорили, является ли тот альфа, с которым ты приезжал зимой, как его там... Валентин... Вероник... Вальтер... - Гарри щелкнул пальцами, чтобы хоть кто-то подсказал ему, и пока багровый от ярости Филипп усиленно жевал, чтобы не только напомнить Гарри имя человека, которого он имел ввиду, но и напомнить ему, что каким бы важным не был для них сегодняшний день, Фил все равно не постыдится отругать их, Фабрис наспех подсказал Гарри правильное имя. - Точно, Василий, - Гарри усмехнулся, - является ли этот Василий твоим парнем. Фаби и Феликс замазали, что нет, я, папа и Феличе - что да.
- Сложно было сначала дождаться нашего расчета, а потом начать встречаться? - по-доброму возмутился Феликс, давая легкую затрещину Филиппу.
- Откуда я знал, что вы, черти, спорите, - прорычал Филипп. - Если бы я знал, сделал бы так, чтобы вы все проебали.
- Не ругайся - иначе мы все расскажем твоему альфе, - в Гарри всегда была эта кислая язвинка, которой не было в других братьях - он отлично жонглировал сарказмом и любил колкости, умея вшивать их в самый будничный разговор, поэтому Фил совершенно не был удивлен, что язвит на эту тему именно он. - Кстати, почему он не прилетел с тобой? Было бы интересно пообщаться с ним в уже новом формате.
- Мы только были вместе в отпуске, - сказал Филипп. - А до этого были с родителями в Магнитогорске. А до этого - торчали после окончания сезона без дела; ну и провели бок о бок целый год. Ему и мне нужно было провести время с семьей, слетать куда-нибудь, отдохнуть друг от друга.
- Тебя не смущает, что у него четверо детей? - спросил Фабрис, задавая общий тон застольному разговору, и чтобы прекратить его, Филиппу нужно было просто уйти, что было бы слишком - а это означало, что Филу придется терпеть все эти испытания. - Как по мне, это красный флаг для альфы. У нас работает русский парень - он все никак не сделает предложение канадке, с которой он встречается, потому что ему не разрешает вступать в брак его бывшая русская жена. Он встречается с этой омегой уже пять лет, но все еще под каблуком бывшей, которая манипулирует им из-за ребенка. Ты не думаешь, что окажешься в такой же ситуации?
- Вы начинаете меня жизни учить? - Фил вздохнул - злиться и высказывать свое недовольство не было никакого смысла, потому что если альфам в семье Майе взбрело в голову докопаться до избранников младших омег, то это цунами ничего не остановит. - Я с ним разговаривал об этом, мы договорились не мешать друг другу в этом вопросе - его дети должны видеть родного отца, я считаю, что это правильно. Случись у вас такая ситуация, вы бы не договорились с новой девушкой о таких правилах?
- Не переводи стрелки, - Гарри хоть и был в рядах лояльных к Василию Феличе и Марио, судя по тому, что в споре он оказался на их стороне, но разгонял трагичность всей ситуации сильнее, чем кто-либо, и Фабрис ему подпевал, - мы на то и альфы, чтобы самим решать такие вопросы. Если твой Вася позволит себе обидеть тебя - мы не посмотрим, что он двухметровый шкаф - нам придется поговорить с ним по-мужски, и очень жаль, что мы не играем на опережение. Все-таки предупрежден - значит вооружен.
- Вот именно, - кивнул Фабрис, - ты можешь думать, что нам все равно, но для нас твои отношения равноценны браку Феличе, это большие события. Альфа, вступающий в отношения с омегами из нашей семьи, должен быть достойным.
- И ты хочешь сказать, что Вася, по твоему мнению, недостоин? - Филипп состроил обиженное лицо.
- Никто такого не говорил, Фил, - на правах старшего брата, Феликс тут же бросился успокаивать Фила, - это в первую очередь твой выбор. Просто мы хотим быть уверенны в том, что ты с нем счастлив. Все-таки мы переживаем за тебя.
Естественно, все эти шутки и язвительность были шершавой оболочкой для банальной заботы. Когда вы братья и всю вашу жизнь ваше общение было приправлено этими вещами - от них тяжело избавиться в сознательном возрасте, поэтому когда Филипп получал от того же Гарри довольно сильную затрещину дома за то, что Фил как-то не так посмотрел на него или что-то не так сказал старшему брату, за такой же подзатыльник незнакомый Филу подросток мог получить от Гарри удар по лицу и такой же встречный в грудь - потому что никто не мог обижать Филиппа. Удивительно, как в такой семье Фил смог вырасти человеком, который столько подростковых лет терпел издевательства от сверстников.
Феликс исчез куда-то под предлогом телефонного разговора, Фабрис и Гарри еще какое-то время пытали Филиппа, но омега, сократив свой словарный запас до "да" и "нет", косил под дурачка, пока альфам наконец не наскучило выпытывать у Фила подробности его личной жизни и они не перешли к обсуждению американского футбола - Фил, понимая, что здесь он разговор поддержать не в силах, опустил глаза к экрану телефона и отвлекся на него.
Время очень стремительно несло Филиппа по своим волнам, и уже на следующей неделе Фила ждал первый поход в клинику в Магнитогорске - с самых базовых тестов и обследований начнется более обширная подготовка к новому сезону, до которого еще совсем недавно было несколько месяцев, и Фил словно сморгнул это время в пустоту. Сколько всего они с Васей сделали друг для друга за это время - раскрылись друг для друга, позволили острым желаниям взять вверх над здравым смыслом, снова приземлили все, вернули на место; ребячились, сутками лежали в кровати, принимали серьезные решения, знакомились с родными людьми друг друга; грызлись по мелочам, часами не разговаривали или же целовались без остановки, пока кровь не отливала от губ, а затем обсуждали каждую крошечную деталь.
На следующей неделе ему предстоит снова осуществить его самую нелюбимую процедуру - познакомиться с новыми лицами в команде, понимая, что сезон назад они смотрели друг на друга уничтожающим взглядом или вовсе перекидывались оскорблениями. Но был огромный плюс - впервые за всю жизнь Филипп входил в новый сезон не просто как рудимент либеральной толерантной политики любой лиги, а как звезда, которая заслужила этот статус на льду, и он надеялся, что это поможет ему наладить контакт с новыми игроками. Среди легионеров не осталось ни одного знакомого лица - кроме, пожалуй, Робина Пресса, с которым Филипп в прошлом сезоне перебросился парой слов в спорном игровом моменте; остальные англоязычные игроки, вернее, их имена, Филиппу были совершенно не знакомы - ни американца Люка Джонсона, ни канадца Жана-Себастьяна Ди он лично не знал и пока что никак с ними не контактировал.
До Филиппа не сразу дошло, что его за плечо дергает Феликс, приглашающий его немного прогуляться по территории завода. Фил, в отличие от других инвесторов, дал бы своим братьям деньги, даже если бы они собирали команду, чтобы создать новых "Охотников за привидениями", поэтому не смотрел ни одной презентации и, к своему стыду, мало понимал, что происходит, в то время как окружающие его люди с важным видом обсуждали какие-то технологические процессы, экономическую ситуацию в стране и так далее. Филипп таскался за Феликсом, пока тот рассказывал небольшой группе людей, переходившей с ним от стенда к стенду, об инновационном устройстве завода и об оптимизации процессов.
- А еще мы подглядели у коллег из другой отрасли так называемую "комнату отдыха", где каждый работник завода может получить консультацию квалифицированного психолога - некоторые процессы на заводе далеки от творческих, скорее напоминают рутину, которая в таких больших городах, как Торонто, и при такой колоссальной занятости, как в нашей отрасли, может негативно сказаться на ментальном здоровье, - Феликс очень внимательно относился к проблемам ментального здоровья - его супруга страдала от депрессии, что заставляло его быть осведомленным в этой области, и когда Филипп услышал эти слова от брата, он понял, что он незначительно отстал от компании, зависнув около предыдущего стенда - в его голове все еще роились мысли о клубе, новом составе и новых знакомствах. - Рад познакомить вас с нашим прекрасным консультантом, мадемуазель Шарби... о, извините, Эмма недавно вышла замуж, теперь она "мадам Лайпсик", даже не обратил внимание на бейджик.
Филипп замер, словно вкопанный в землю - знакомая фамилия на мгновение вогнала его в холодный пот, но Фил, чтобы не выглядеть глупцом, быстро отмахнул все мысли - фамилия хоть и не была распространенной, но и не являлась единственной и неповторимой. Самым неприятным было то, что у Фила до сих пор оставалась негативная фиксация на ней - хотя он думал, что переварил каждую косточку этой ситуации. Кажется, наличие собственного психолога на территории предприятия заинтересовало кого-то из акционеров, и Феликс на мгновение отвлекся от своих гостей, помахав Филиппу рукой, чтобы тот не отставал. Фил подошел ближе, и Эмма - высокая омега, не стесняющаяся носить высокие каблуки - улыбнулась Филиппу, жестом попросив его задержаться, когда все остальные пошли дальше.
- Потрясающе, что в нашей стране возможности омег наконец видны не только на бесполезных бумажках, - она восхищенно пожала Филиппу руку. - Вы - очень вдохновляющий пример того, как омега может затмить важностью своего положения любого альфу в нашем обществе, еще десять лет назад никто бы не допустил омегу не только к спонсированию компании - ни у одной омеги не хватило бы на это денег, - Эмма засмеялась, отпуская руку Фила. - Не знаю, обижает вас это или нет, но на Международном дне Омег этим мартом с кафедры национальной библиотеки Торонто я читала лекцию именно о вас, как о ярком примере того, что социальная сегрегация омег наконец уходит в прошлое. Очень приятно познакомиться лично, Филипп.
- Взаимно, мадам, - Филипп аж покраснел, чувствуя, что его из ушата обдали нефильтрованной похвалой, - я рад, что вам эта встреча доставила столько удовольствия. Я так понимаю, теперь вы работаете с моими братьями?
- Да, я непродолжительное время после университета проработала психотерапевтом в Виннипеге, и поняла, что мне нужен новый вызов - и такой прекрасный город, как Торонто, а также такое место, какое предоставляет месье Майе, мне показались отличным шансом выйти за рамки зоны комфорта. Более того, мой супруг хотел отдохнуть от своего родного города, потому мы приняли решение переехать сюда, - девушка бодро шагала на своих длиннющих каблуках в сторону выхода с предприятия - Феликс с гостями как раз покинули его. - В Торонто есть очень большой плюс - люди с сезонной чувствительностью ясно чувствуют все переходы между летом-осенью, осенью-зимой, и так далее, климат позволяет контролировать все перепады настроения и регулировать их хорошо изученными методами. Летом людям нужно больше воды, зимой - солнца, и в Торонто не нужно беспокоиться о том, что бесснежная зима или холодное лето заставит человеческий организм думать иначе.
- Интересное наблюдение, - пробормотал Филипп; Эмма говорила много, за комфортным выражением его лица прятались пронзительные изучающие глаза - девушка была не просто обычным терапевтом, который окончил самые базовые курсы, она отлично знала свою работу, и она оставила отпечаток на ее лице. - Я здесь ненадолго - уже вечером у меня самолет, боюсь, я должен буду прервать нашу беседу - мне пора собираться в аэропорт. Мне нужно попрощаться с братьями, желаю вам хорошей работы на новом месте и...
- Брендон просил передать тебе привет, если мы встретимся, - Эмма осторожно положила руку на плечо Филиппа, некрепко сжимая его, - он, к сожалению, не смог приехать сегодня, хотя, обычно он всегда сопровождает меня. О тебе я знала еще до того, как встретилась с Брендоном, а вот о том, что вы играли в одной команде и были знакомы - узнала только когда устроилась на работу в компанию твоих братьев.
- Среди всех совпадений, которые могли со мной приключиться в Торонто, со мной приключилось именно это, - Филипп усмехнулся, - передавайте ему привет тоже.
- Не все совпадения случайны, - Лайпсик - или же Шарби - улыбнулась, - но в нашем случае - это просто забавное наблюдение.
***
Москва на языке Филиппа оставляла кислый привкус. Мегаполис, значительно превышающий по своей численности даже самые крупные города Канады, был неуютным, холодным, душным, тесно было даже на широких улицах, мишура центральных районов перетекала в серое уныние окраин и глухую провинциальность районов за МКАДом, толпы спешащих куда-то людей, на лицах которых отпечаталась грандиозная серость города, заставляя их затыкать каждую свободную минуту своего времени лишь во благо города, который питался этой энергией и поглощал каждого, кто не мог поспевать за этим ритмом. Выросший в небольшом городе Майе не поспел бы за этим ритмом при всем желании.
Филиппу казалось странным, что в город, в котором было три аэропорта, прямых рейсов из Испании было минимальное количество - Василию быстрее было долететь до Стамбула и оттуда прилететь в Москву; в то время как из Торонто рейсы в Россию стартовали постоянно. Без Кошечкина Филиппу в Москве было неуютно - хоть это и была столица России, хоть количество указателей на английском языке здесь было колоссальное количество, хоть каждый второй говорил по-английски лучше, чем сам Филипп - Майе казалось, что здесь не только помощь, но и услуги оказывали сквозь зубы, словно в привычный ритм вклинивался брусок, разрушающий стандартное течение. Филипп не жаловался - но после Канады, где ему улыбались не только в кофейнях, ресторанах и такси, но и банально незнакомые прохожие на улице, встречать на российском паспортном контроле серое безжизненное лицо пограничника, у которого разгладились носогубные морщины из-за того, что последний раз он улыбался, судя по всему, никогда - было непривычно. Люди на Урале, в Магнитогорске, были гораздо теплее и улыбчивее, но улететь туда, в уютный небольшой городок, Филиппу удастся лишь завтра вечером.
Очень долгий перелет негативно сказался на нем - в спине и ногах неприятно тянула знакомая боль, пот тек по вискам и шее, стирая нанесенные подавители, еще и дождливая прохлада накрыла город с головой, заставляя утопать его в грязной дождевой воде. Фил вернулся в знакомый Radisson - тот самый, из которого они с Василием в прошлый раз уезжали не одни - гамма за рулем был единственным более-менее улыбчивым человеком, которого Фил встретил сегодня; на ресепшене быстро дали ключи от номера и указали Филиппу на крыло, в котором находился лифтовой холл и бар - Филипп после тяжелого дня хотел немного поболтать с Василием, которого вечер застал в Стамбуле, и выпить немного виски, чтобы расслабиться и уснуть.
- Двойной? - бармен-бета, одетый в классическом стиле, поправил жилет, вставая с места, когда Филипп сел за барный стул. - Кажется, это должен был быть не вопрос, - он усмехнулся.
- Я так плохо выгляжу? - Филипп взглянул на свое отражение в стеклянную дверцу небольшого настольного холодильника, наполненного красными банками колы - растрепанные волосы уже вились на плечах, отросшие усы, как и бороду, перед началом сезона стоило убрать на "двоечке" - все-таки волосы на лице и голове уже не носили такого сакрального смысла, плей-офф давно закончился и далеко не победой "Металлурга".
- Вы только с самолета? - спросил бета, и Майе кивнул. - Тогда выглядите отпадно. Обычно люди после самолета выглядят гораздо хуже. Но двойной не только для того, чтобы вы хорошо выглядели - но и для того, чтобы чувствовали себя на уровне. Со льдом?
Они разговорились. Бету звали Тихон - забавное славянское имя, которое Филипп до этого никогда не слышал, и парень своей хорошо поставленной манерой повествования не мог оставить Филиппа равнодушным. Было видно, что ему здесь, в тишине огромного бара было скучно без посетителей - он поделился с Филиппом, что учился на актера, но не смог найти работу в этой сфере нигде, кроме как во второсортных картинах и массовках, из-за чего выучился на бармена и устроился сюда, в Radisson, предварительно покатавшись по черноморскому побережью, Кипру, Греции, Эмиратам в поисках более удачного рабочего места.
- Зарплата везде одинаковая, а здесь хотя бы разговаривают на русском, везде хорошо и красиво - где нас нет, - он улыбнулся, смешивая Филиппу очередной авторский коктейль - двойной, который Филипп выпил некоторое время назад, слегка ударил в голову, и Майе уже не мог отказать бете в том, чтобы попробовать что-то новое. - А вы сам, я так понимаю, из Канады, судя по флажку на чехле паспорта? - он кивнул на документ Филиппа, который лежал под его телефоном на барной стойке. - Работаете в России?
- Я хоккеист, - сказал Филипп, - играю в магнитогорском "Металлурге".
- Извините, далек от хоккея, я как-то больше по киберспорту, но я знаю Овечкина и Грецки, - Тихон улыбнулся, подвигая а-ля маргариту к Филиппу. - Здесь не много мартини и ликера, все остальное - ледяная крошка и ванильный сироп, если любите сладкое, то вам зайдет, - Филипп сделал глоток и поднял большой палец вверх в знак одобрения. - Спасибо, есть, что добавить?
- Наверное, меньше льда или крошить его не так мелко, - Майе задумчиво покачал головой, - лед заглушает сладость. Может быть, кому-то так больше понравится, но если ты задумывал сделать его очень сладким - тебе стоит поработать, - Фил поставил стакан на барную стойку и разблокировал телефон - тот, пока что, молчал, но в этот раз Филипп сам себе придумал причину для волнения - перед тем, как считать время прилета по билетам, которые ему скинул Василий, он не учел, что разницы во времени между Стамбулом и Москвой нет, хотя он думал, что она составляет несколько часов, и Вася должен был приземлиться через полтора часа.
- Ждете звонка от кого-то важного? - без стеснения спросил Тихон, смешивая что-то в шейкере, и Филипп улыбнулся.
- Интересно, сколько секретов от совершенно незнакомых людей хранят бармены? - Майе устало вздохнул и сложил руки на барной стойке, чтобы подпереть голову. - Наверное, тебе часто приходится сталкиваться в подобном месте с каким-нибудь заблудшим человеком, которому ты услужливо наливаешь свои авторские коктейли, пока он собирается с мыслями, чтобы поделиться наболевшим хоть с кем-то. Это ведь не какой-то бар на обочине, и не какой-то кабак в подвале - это все-таки большой отель, где не бывает гостей с улицы. Просто интересно.
- Это часть моей работы, наравне с тем, чтобы следить за сроком годности продуктов, вести кассу и знать рецепты напитков - может быть, в наших учебных заведениях общение с клиентами по душам расценивают исключительно как хороший тон, но для меня и многих моих знакомых, которые работают в этой сфере - это также важно, как быть всегда в настроении и внимательным к своему основному делу, - бета сделал Филиппу точно такой же коктейль, как предыдущий, но сделал его гораздо слаще - за ванилью вкус алкоголя почти не чувствовался, а лед освежал приторный вкус напитка. - Кто-то ограничивается заказом, кто-то хочет поговорить об алкоголе, кто-то - о свежих новостях, а кто-то видит во мне человека, с которым можно поделиться чем-то важным и волнующим, а затем уехать их Москвы навсегда или никогда не посещать бар отеля - и все его секреты совершенно точно умрут вместе со мной, потому что я впервые видел этого человека, услышал его, может быть, помог советом, может быть, помог молчаливым поддакиванием в ответ на его рассказ - и расстался с ним навсегда. Я не психолог, это просто что-то на подсознательном уровне подсказывает мне, как себя вести.
- Все беты очень эмпатичные, так что не удивительно, - Филипп отодвинул пустой бокал от себя и снова сложил руки, чтобы подпереть ими подбородок.
- Дело не в том, что я бета - это просто банальная человечность, - Тихон осторожно присел на край стула, видя, что Фил не возражает, и принялся вытирать чистый бокал сухой тряпкой, - если я вижу, что человеку нужно поговорить, мне не составить труда сделать это. Но я понимаю, что есть люди, который сложно открываются другим и с трудом слушают других. Среди них есть и беты, и альфы, и омеги, и гаммы. У меня тоже бывают дни, когда я могу только вежливо улыбаться и принимать заказы, но если я вижу, что человек или открыто, или неосознанно просить поговорить с ним - кто знает, может, этот разговор как-то поможет ему. Хотя бы просто выпустить пар. От меня ничего не убудет, - он усмехнулся, - даже если он не оставит чаевые.
С Филиппом часто делились секретами. Очень часто это был неосознанный выбор того, кто говорил ему что-то, что Филипп и его собеседник предпочитали сохранить в тайне, но и людей, которые ловили его за локоть и просили просто выслушать, было достаточно. Филипп сам не так явно доверял людям - он понимал, что многие вещи окружающие бы просто не поняли, многие были неуместными или глупыми; но хранил в секрете от других такие же вещи, сказанные другими альфами, бетами, гаммами и омегами. И никогда сказанные другими вещи не были для него тяжелой ношей - неподъемным грузом для него были только его мысли и размышления.
- Ты когда-нибудь видел свою первую любовь много лет спустя после того, как вы виделись последний раз? - спросил Филипп - это беспокоило его, но у него не осталось людей, который он мог бы доверить это беспокойство - теперь все его друзья - это их общие с Василием друзья, с которыми такие глупые, но важные Филиппу вещи уже не были в сохранности.
- Видел, - сказал Тихон, ставя стакан на полку. - Сейчас она замужем за очень богатым и успешным бизнесменом из Санкт-Петербурга. А мы с ней вместе росли в муравейнике в Алтуфьево и клялись друг другу в чувствах до конца. Мне кажется, нам было лет по пятнадцать. Я видел ее, когда он со своим супругом и ребенком останавливалась в этом отеле - узнал, но не рискнул поздороваться. Это было бы очень неуместно, учитывая, что у нас теперь совершенно разный социальный статус, - парень не выглядел огорченным, - просто было забавно увидеть ее столько лет спустя. А ты?
- На днях я был в своем родном городе и встретил альфу, в которого был влюблен все свои юношеские годы, - сказал Филипп, на мгновение притормаживая и смотря за реакцией беты - но слова Фила его никак не задели, - когда я был юн, это был буквально самый красивый парень, которого я только встречал. У меня не было с ним шансов. Он был успешен не только в хоккее, но также мог закончить университет - но когда я увидел его снова несколько дней назад, это был зависимый от веществ парень, который с головой ушел в торговлю воздухом и представлял из себя посмешище, каким никогда не являлся.
- Проснулись старые чувства? - бета кивком на бутылку виски поинтересовался у Филиппа, будет ли тот еще, и Фил согласился на еще сто грамм виски. - Или же какие-то другие?
- Стыд и жалость, - Майе усмехнулся, - стыд за то, что столько лет спустя этот альфа не перерос умение коммуницировать только банальными детскими тошнотворными подкатами, жалость за то, что я потратил хоть сколько-то своего времени на то, чтобы страдать по этому человеку. Если я расскажу хоть кому-то из своих друзей об этом - меня засмеют, - Фил залпом выпил стакан виски, жмурясь и разгрызая кубик льда. - Поздравляю, Тихон, теперь у тебя есть еще один секрет.
- Это самая банальная вещь, которую я только слышал в понимании "секрета", - Тихон снова сел напротив Филиппа. - Но я рад, что вы нашли кого-то, с кем смогли поделиться этим. Скажу по себе - такие люди остаются далеко в прошлом. С ними приятно поддерживать связь, их приятно время от времени видеть - но всегда нужно двигаться дальше. Сейчас у меня прекрасная девушка и я безгранично рад тому, что она моя, уверен, у вас, - он кивнул на телефон, - тоже есть кто-то, кто сейчас делает вас счастливым. Это красивая часть нашей истории, но все же - только часть истории. К ней нужно относиться с уважением, но не более.
Филипп почувствовал, что ему пора заканчивать с алкоголем - поблагодарил бармена за беседу, вкусные коктейли, расплатился и отправился в свой номер, отказавшись от помощи Тихона, который предложил ему помочь дойти до его этажа. Маленькая слабость, которую он себе позволил, расслабила его - Фил с удовольствием нырнул бы в горячий душ, чтобы смыть со своей кожи все подавители и неприятный вайб самолета, лег бы в холодную кровать и заснул, согреваясь под одеялом. Когда он выходил из лифта, в темном коридоре он лоб в лоб столкнулся с торопливо бегущим к закрывающейся двери лифта мужчиной - некрепко стоящий на ногах Фил был на грани того, чтобы свалиться с ног, но его поймал за локоть высокий альфа и сильно дернул за руку, заставляя Филипп очнуться от мечтаний о мягкой кровати и обратить внимание на реальность.
- Куда несешься, блять? - рявкнул альфа, смотря на Филиппа сверху вниз, и Фил тут же признал в нем голкипера "Спартака" Рибара. - Ебать, ты что здесь делаешь?
- Живу, Патрик, - Филипп поправил толстовку, - куда-то несешься тут только ты.
- Ладно тебе, - смягчился Рибар - он выглядел как-то совсем по-курортному, был одет в разве что не гавайскую рубашку, - во-первых, не заметил сначала, во-вторых, сразу не признал, извини. Куда идешь-то?
- Не так много вариантов, куда может человек идти в отеле, - также снисходительно сказал Филипп, - самолет в Екатеринбург только завтра вечером, так что нужно где-то переночевать до него.
- Логично, - пожал плечами Патрик. - А меня вот клуб поселил сюда на недельку, пока я квартиру меняю.
Неловкий разговор закончился тем, что они пожали друг другу руки и разошлись каждый в свою сторону. Фил ввалился в номер, быстро принял душ и завалился в кровать, написав Василию, что ложится спать, и как только тот доберется до Wi-Fi, то пусть позвонит ему и разбудит его, чтобы они поболтали - и также быстро уснул, заворачиваясь на большой кровати в белое мягкое одеяло. За окном приятно шумел летний дождь, слышался рев пролетающих по улице машин, какие-то салюты и грохот - Фил просто закрыл под этот аккомпанемент глаза и уснул. Скоро он наконец встретится с самой большой любовью всей своей жизни - и ему больше никогда не хотелось разлучаться с ним.
Казалось, в жизни Филиппа все было прекрасно. Он был на своем месте - его в спокойном, тихом городе ждала нуждающаяся в нем команда и клуб, который ценил его, как игрока; у него была крепкая любящая семья с огромным количеством племянников, живы и здоровы были родители, о нем хорошо заботились; у него был любимый человек, обожание которого он чувствовал, на каком далеком расстоянии друг от друга они не находились бы. Он так долго искал это место, перебирал людей, варианты, перебирал маски, которые он мог бы нацепить на свое лицо, перебирал повадки, перебирал многочисленные версии Филиппа, которым он мог бы быть - но нашел себя вне своей зоны комфорта, настоящим, пересобранным из осколков того, что он считал частью себя многие годы, и только это позволило ему сейчас быть тем, кем он являлся.
Майе боялся одного - затишья перед бурей. В его уютном спокойном мире, пусть и наполненном событиями, было спокойно - все были в целости и сохранности, и промежуток времени, в который все это оставалось бы нетронутым, был Филиппу совершенно неизвестен - может быть, все было бы также спокойно годами, может - все разрушилось бы через неделю, Филипп не знал, и эта неизвестность пугала его. Она преследовала его даже во сне, когда в пустоту и темноту в его голове пробирались сюжеты с катаклизмами, смертями близких, расставанием с Васей, изменениями в худшую сторону в его жизни, а с утра первое время он благодарил судьбу за то, что все это было лишь сном; и больше всего на свете он боялся проснуться в реальности, где хоть одно из этих событий стало бы ею.
Ночью он проснулся от головной боли, сухости во рту и телефонного звонка от неизвестного номера. Пока Филипп пытался понять, в какой вселенной его выкинуло на этот раз, он нашел бутылку воды, свинтил крышку и осушил ее до дна - наверное, такое количество коктейлей и порций двойного виски вперемешку и на двойной желудок было лишним, но похмелье - процесс необратимый, и Филипп мог помочь себе только достаточным количеством воды и, возможно, нежирным куриным бульоном. На улице была глубокая ночь, в телефоне - бардак из звонков и сообщений от родственников, сотрудников клуба и агента, которые интересовались, где Филипп вообще есть и когда прилетит в Магнитогорск; Василий лишь написал Филиппу поздним вечером, что он добрался до своего отеля и лег спать, пожелал Филиппу сладких снов, написав ему огромное сообщение с трогательными словами о его чувствах к омеге. Майе, сидя на кровати с уже пустой бутылкой воды, перебирал все сообщения - когда ему снова позвонил тот самый незнакомый номер.
- Алло? - разозлившись, Филипп поднял трубку - но на другом конце провода его встретила тишина. - Я не знаю, кто это, но звонить такой глубокой ночью - это просто хамство. Можно оставить сообщение, если я не отвечаю, представившись, а если это что-то экстренное - то зачем теперь молчать в трубку, а? - снова никакого ответа - Филиппу как будто слышалось легкое дыхание. - Ничего не скажешь? Ну и не нужно, - Майе почти занес палец над кнопкой сброса вызова, как ему наконец ответили.
- Филипп, прости, - это был его старый друг, Архип, сильно пьяный - Фил почти забыл удивиться этому звонку, но все равно, вздохнув, покачал головой, глядя на свое отражение в зеркале платяного шкафа, напротив которого он сидел.
- Ты все еще зачем-то звонишь сюда? - где-то открыв источник снисхождения к людям, к которым Фил когда-то испытывал чувства, Майе понизил тон голоса с гневного на недовольный. - Мои слова о том, что звонить ночью - это хамство, все еще актуальны, Архип, ты почти разбудил меня.
- Я не хотел будить тебя, думал, может быть, ты не спишь, - запинаясь, пробормотал Неколенко. - Я так рад слышать тебя. Я хоть и хотел позвонить именно тебе, но мне все равно больше некому звонить, кроме тебя. Я могу попросить тебя об одной просьбе?
- Если это так необходимо, - Филипп потер глаза.
- Ты можешь забрать меня? - прошептал Архип, всхлипывая. - Я так пьян, я не могу сесть за руль. Еще раз я попадусь пьяный - меня посадят, - Майе с недоверием выслушал его аргумент - он просто не мог поверить, что спустя столько времени Архип звонит ему с такими словами.
- Я могу помочь тебе только тем, что вызову тебе такси, - сказал Филипп, - потому что приехать за тобой из другого города я не смогу при всем желании.
- Я знаю, что ты в Москве, Филипп, зачем ты врешь мне, - нагло, отрывисто, но плаксиво пробормотал Неколенко, - я знаю, что ты в Radisson на Кутузовском, Патрик обмолвился, что видел тебя там сегодня, - прокуренный голос Архипа замер, обрываясь на полуслове. - Прости. Я понимаю, что ты не хочешь разговаривать со мной. Я понимаю, что ты не хочешь видеть меня. Но ты единственный человек, который хоть как-то понимает меня в этом мире, который всегда был лоялен ко мне и всегда был мне в первую очередь другом. Я тебя считаю таковым до сих пор. Ты приедешь?
- Нет, - тихо сказал Филипп.
Хотя, может, стоило? Только сегодня перед ним сидел человек, напомнивший ему довольно простую истину - если ты можешь помочь кому-то хотя бы разговором и это не составляет тебе большого труда, то почему бы не заработать себе несколько плюсиков в карму? Но у Фила стоял какой-то барьер на Архипа, словно сила свыше своими руками сделала так, что Майе не может пересилить себя и сказать "да" Неколенко. Филипп в конце концов нашел в себе силы снова начать разговаривать с парнем, который изнасиловал его - а здесь всего лишь какой-то бывший, причинивший гораздо меньше боли, чем Брендон. Но, может быть, именно в этом была проблема Филиппа - может, стоило никогда и ни с кем разговаривать. Каждый случай был индивидуальным, и Филипп лишь пытался действовать на основании своего внутреннего голоса - он говорил ему остаться дома.
- Ты прав, Филипп, ты прав, - огорченно пробормотал Архип, - зачем тебе ехать к своему бывшему. У тебя же сейчас все так хорошо на личном, да?
- Все просто чудесно, - не без доли сарказма в голосе сказал Филипп. - Ты сам отвечаешь на все свои вопросы. Уже поздно, Архип, и тебе, и мне уже пора спать. Давай как-нибудь в следующий раз поговорим?
- Ты знаешь, когда человек всю свою жизнь испытывает что-то одно и не имеет возможности разнообразить свой опыт и эмоции, он становится рабом, привыкает к этому - хорошо это или плохо, не знаю, - Неколенко пропустил предложение Филиппа сквозь уши, и Майе просто включил на телефоне динамик, положил телефон на грудь и лег на подушку, закрывая глаза - может, хотя бы выслушать его стоило, пусть поговорит, вытрясет из себя все ненужное, может, ему и правда станет легче, что бы у него ни было сейчас на душе. - Представь, Фил, я с юношества был с одной девушкой, мы были вместе с первых классов школы - мы расставались и сходились, мы уходили на поиски чего-то нового, но все равно снова начинали встречаться. Сначала мы искали новые ощущения, потом - новые чувства, затем пытались найти семью, которую не видели друг в друге, но нам все равно приходилось возвращаться друг к другу, потому что это была обыкновенная привычка.
- Если ты про Настю, то ваши приключения закончились - вы теперь официально семья, такие серьезные вещи не называют привычкой, - Филипп от скуки перевел глаза в потолок.
- Эта привычка перестала быть ею, когда я встретил тебя, - всхлипнул Неколенко, задыхаясь. - Ты говорил иначе, ты пах иначе, ты вел себя иначе, ты так сильно отличался от всего, что попадалось мне раньше на пути - это и были те самые ощущения, что я всегда искал, что-то новое, свежее, и это настолько сильно отпечаталось в моей голове, что я лежу ночью без сна - вспоминаю тебя, заглядываю в телефон - тянусь позвонить тебе, посмотреть твои фотографии, вижу вживую - мечтаю о возможности поговорить. Или мне так тошно и скучно с Настей, или я до сих пор люблю тебя - я не знаю.
- Домашняя рутина может пожирать совершенно все светлые чувства, ты сам это прекрасно знаешь, - настала очередь Филиппа игнорировать слова собеседника - Архип звучал таким отчаявшимся и заблудшим, что его нельзя было не выслушать. - Настя только родила - омеги хрупкие и беззащитные в этот период, дай ей скидку на это. Ты так мечтал о семье - зачем ты предаешь свою мечту, размениваясь на что-то, что приносило тебе удовольствие раньше? Здоровая ухоженная жена, счастливый здоровый ребенок - это то, ради чего стоит пережить трудности, которые могут навалиться на молодую семью, - у Филиппа перед глазами был яркий пример его сестры, которая показала ему, как молодая мать со всеми возможностями может оставаться несчастной даже в золотой клетке. - Ничего не бывает просто так, и как бы странно это не звучало от меня - ты альфа и ты должен позаботиться о своей семье, о малыше, пока Настя восстанавливается, покажи ей, что она тебе не безразлична - цветы, подарки, романтический ужин, Архип, я знаю, что ты умеешь. Теперь у тебя не та ситуация, когда вы могли бы разойтись по разным комнатам или вовсе расстаться - у вас есть ребенок, о котором должна заботиться не только Настя, но и ты. Это ответственность, которую ты взял.
Сам для себя Майе звучал так, словно то, что Архип выбрал не его, его до сих пор обижало, но момент с Неколенко действительно дал ему повод задуматься над тем, что иногда как бы сильно ты не был важен для кого-то - в мире у твоего самого любимого человека может найтись кто-то - в частности, его дети - кто будет ему важнее, и на пути к этой любви не мог встать ни один человек. Отношения с Василием научили его терпению и внимательности к вопросам благосостояния самых младших членов семьи возлюбленного, которые, вне зависимости от отношений их родителей, всегда должны были быть окружены необходимой лаской и заботой; и если уж так случилось, что у Архипа родился ребенок - как бы к нему не относились его родители, какие бы у его родителей не были отношения на стороне - юный Яромир Архипович не должен был быть виноват ни в чем.
- Филипп, можно я скажу тебе кое-что? - спросил Неколенко. - Я знаю, ты умеешь хранить секреты, - Фил кивнул головой, понимая, что Архип все равно его не видит, но прекрасно понимает, что его молчание - это и есть знак согласия. - Я не стал отцом. Я в один момент открыл глаза и мне дали ребенка, которого теперь все называют моим сыном. Я по документам отец этого ребенка, но о нем заботятся все, кроме меня - мои родители, Настины родители, Настя, мои друзья, ее подруги, - судя по звуку, Архип вышел на улицу. - Я когда беру его на руки, я не чувствую, что это мой сын, хотя у меня на руках ДНК-тест, я наверняка знаю, что он мой. Но по факту он чужой мне человек. И Настасья мне чужой человек. Я не счастлив с ней и Яром, - он закашлялся, - Насте помогают родители, первые бессонные ночи с ней были они, имя ему придумывали они, кормят, гуляют, купают - тоже они. А я просто не хочу быть частью всего этого.
Внутренности Филиппа сжались от осознания того, что все это говорил живой человек, говорил о том, что переживает в жизни - а не просто искусственные переживания придуманного персонажа. Это говорил человек, который когда-то был очень близок ему, которого он хорошо знал и которого, может быть, никогда не хотел так отталкивать, так отдаляться от него. Фил никогда не испытывал что-то подобное к своей второй половинке - ему не доводилось остывать в отношениях, и никогда не чувствовал себя нелюбимым своей семьей, пусть даже в обычном обществе его могли не принимать. Послеродовой период, тяжелое восстановление, бесконечные ночи с новорожденным малышом, изменяющееся тело, не всегда комфортное глазу - Филипп понимал, каково это - быть молодой мамой, но вот быть молодым отцом - это всегда был праздник, веселые игры с малышом, свежая ответственность и понимание, что теперь у тебя есть наследник. Окружающие тоже отлично понимали и отлично разделяли понятия: быть матерью - сложно, быть отцом - увеселительная прогулка. Никакого вынашивания ребенка на протяжении девяти месяцев, никакого утраченного здоровья, никакой разрушенной самооценки - только милый накормленный румяный малыш, спящий в свежем хлопковом боди на груди.
Но у Филиппа была не только сестра, а были еще и братья - рано повзрослевшие, ответственные, а главное - желающие своим детям всего самого лучшего, и каждый раз, когда кто-то из них становился отцом, Филипп видел в их глазах бесконечную гонку, которую когда-то проиграл их собственный отец - гонка между деньгами и временем, деньгами, которые нужно принести в семью, чтобы она ни в чем не нуждалась, и временем, которое нужно посвятить детям и жене, чтобы они не забыли о его существовании. При этом отец все еще оставался живым человеком, который также хотел есть, спать, веселиться, а иногда - чтобы его пожалели и поддержали также, как мать. И Архип сейчас, глотая слезы, умолял, чтобы его пожалели.
- Я головой в Магнитогорске, в своей уютной квартире, на вечеринках, тренировках, играх, ты в моей одежде хозяйничаешь у меня на кухне, - бормотал Неколенко, зажимая в зубах сигарету, - я засыпаю и каждую ночь возвращаюсь туда, где я счастлив и беззаботен, где я в команде с людьми, с которыми мне приятно играть, где я все еще с тобой, черт возьми, - он расплакался, не имея больше сил сдерживаться, Филипп терпеливо ждал, пока он успокоится, - я и обменял самое счастливое время своей жизни на мечту, но не свою - а моих родителей, которые гнобили меня, считая, что я ни на что не годен, если так до сих пор не родил им внука, - Архип был безутешен, Майе поморщился. - Я так устал от этой Москвы, мне так остопиздел этот "Спартак", меня так заебала эта скамейка запасных, эта вечно недовольная мною Настя, этот вечно рыдающий ребенок, эти идиоты в менеджменте и команде, заебало, что я чувствую себя нормально только после двух-трех литров водки. Я просто потерял всякий смысл своей жизни - я живу прошлым, и никакого будущего у меня нет. Тебя, свой билет туда, я потерял.
- Мне жаль, что ты сожалеешь об этом, Архип, - Фил слегка прочистил горло, прежде чем говорить - от слов Архипа ему было не по себе, - я не думал, что ты в настолько плачевном состоянии. Но алкоголь и слезы - это все равно не выход из ситуации, тебе нужно взять все в свои руки - или закончить все, что кажется тебе препятствием к своей счастливой жизни, или работать с тем, что у тебя уже есть, чтобы реанимировать себя. Ты взрослый, умный, сильный альфа, в твоей жизни были и не такие испытания, ты справишься и с этим.
- Я понимаю, что тебе наплевать на меня - мне бы тоже было наплевать на человека, который предал меня, уехал и теперь звонит мне, как соска никчемная, посреди ночи, боясь позвонить днем, вдруг трубку возьмет кто-то другой, и тогда я точно не выдержу, если услышу не твой голос, - Неколенко шмыгнул носом, - но не звучи хотя бы так, словно ты робот-говорилка. Лучше просто положи трубку.
- Давай ты только все в сцену превращать не будешь, хорошо? - фыркнул Филипп. - У тебя слишком много претензий ко мне - то я тебя обманываю, то не приехал, то звучу как-то не так, - Архип был пьян и мог нести чушь, но Майе давно разучился утешать кого-то в ласковой манере - ему самому помогали мотивационные пинки в сложный жизненный период, он считал, что это будет лучшим решением для каждого. - Я уже сказал тебе - мне действительно жаль, я желал тебе всего самого хорошего, когда мы расставались, потому что как бы не получилось - в итоге ты все равно хороший парень, Архип, достойный счастья, любви и понимания, но вот я могу только пожелать, а сделать это своей реальностью можешь только ты. Не любишь ее - не мучай ее, разведись, уйди, содержи ее и ребенка, не хочешь сидеть на скамейке - иди в клуб, где форвард с твоими данными будет цениться, может быть, не в Москве, не за такие деньги, не хочешь терять друзей - так а почему ты им звонишь только пьяный и все, что ты при этом делаешь - это жалуешься на свою жизнь? - Майе поглаживал себя по волосам, успокаивая себя - он мог наговорить Архипу много гадостей. - Хочешь сказать, что ты перешел и все изменилось? Переход - это бизнес, но ты не перешел - ты сбежал и бросил своих друзей. Похоже что ты, сам будучи еще ребенком, решил завести ребенка, но кто теперь в этом виновен? Настя? Твои родители? Может, Яр? Архип, я звучу плохо, но повзрослей ты уже. Уже никогда не будет того "Металлурга", не будет той свободы и тех товарищей - не будет, понимаешь?
- А ты? - голос Архипа словно не принадлежал ему.
- И меня тоже уже нет, - сказал Майе, - потому что когда-то и мне тоже пришлось повзрослеть. Мне тоже пришлось сесть, понять, что в жизни что-то идет не так, пересобрать себя по кусочкам и дать времени сделать свое дело. Меня изменили многие люди, и один из них - это ты, Архип, разбивший мне сердце и уничтоживший меня, а потом ставший себя вести так, словно меня никогда и не было. Это было тяжелое испытание, - Филипп искал в себе попытки достучаться до себя прежнего - но коробка с этими осколками была бережно завернута в тряпочку, чтобы никто не поранился, и глубоко закопана, - но я его прошел. Тебе нужно пройти свое.
Архип молчал - в телефонной трубке шумел проливной ливень. Филипп посмотрел в окно - даже не смотря на то, что он жил довольно высоко, стекло все равно было усеяно каплями, сквозь которые расплывались огни большой Москвы. Неколенко молчал, но шмыгал носом и всхлипывал, закуривая сигарету - одну за одной, пока Майе терпеливо ждал, что Архип скажет ему.
- Я все еще люблю тебя, - прошептал он, - я до сих пор тебя люблю, солнышко. Я хотел тебе сказать это еще тогда, в машине, но...
- Нет, нет-нет, - Филипп прервал его, качая головой, - ты обманываешь в первую очередь себя, пытаешься скинуть с себя ответственность за то, что ты стал родителем, ты просто еще ребенок - такой же, каким ты был, пока мы были вместе. Твое - это гулять допоздна, менять девочек и мальчиков, как перчатки, спать и тренироваться - и не думать больше ни о чем, - Филу было жаль признавать это. - Если бы ты действительно думал головой в тот момент, когда всерьез шел на поводу своих родителей, оставляя Яромира, то ты бы не повелся на все эти рассказы - взрослый адекватный человек бы так никогда не сделал. Тебе уже двадцать семь лет, Архип. Ты понимаешь это? А ты, будучи взрослым женатым альфой с ребенком, о котором ты обязан заботиться,, признаешься в любви бывшему. Архип, услышь меня. Повзрослей. Прошу тебя.
- Я не хочу, - твердо сказал Неколенко, вздыхая. - Приедь, забери меня. Я на Страстном бульваре, в Twins Garden. Не приедешь - я сяду за руль сам.
- Ты даже манипулируешь, как ребенок, - Фил усмехнулся, - а что еще сделаешь? Убежишь из дома? Может, сделаешь татуировку? Или останешься с ночевкой у друга без спроса? Думаешь, меня волнует то, что ты в таком возрасте сам сознательно загоняешь себя в проблемы еще глубже, чем ты уже есть, Архип? Может, когда я был влюбленным в тебя идиотом - это меня и волновало, но сейчас все, что я вижу - это просто манипуляцию, а я их терпеть не могу. Садись за руль, Архип, расшибись в хлам, а лучше захвати с собой еще парочку невинных жизней - пусть твои родители останутся без сына, пусть твоя супруга останется вдовой, пусть твой ребенок останется без отца. Ведь весь мир крутится вокруг тебя.
Филипп в моменте пожалел, что он обрушил на Архипа свое недовольство - они все равно бы не встретились и не поговорили бы, так что Фил мог бы просто выдохнуть, бросить Архипу еще несколько слов поддержки и разойтись по-хорошему, но его так расстроило, что Неколенко пытается жонглировать его чувствами, что он не выдержал. Майе слышал, как тяжело дышал Архип - от злости, усталости или алкоголя, кто знал, от чего именно, но молчал; и принял ли он во внимание сказанное Филиппом или с утра даже не вспомнит, что звонил ему - Майе тоже не знал.
- Спасибо, что поговорил со мной, - сквозь зубы процедил Архип. - Я слышу, как тебе неприятно со мной разговаривать. Больше я тебя не побеспокою.
- Было бы неплохо, если бы ты меня больше не беспокоил, Неколенко, - Филипп усмехнулся - вот еще ему не устраивали среди ночи эмоциональные качели, заставляя его извиняться за то, в чем он не виноват. - Помни - я все еще желаю тебе удачи и уважаю тебя. Береги себя, ладно?
Но Архип хотел совершенно другой ответ. Филипп знал это, потому что Неколенко бросил трубку, даже не попрощавшись с ним - эмоциональный под алкоголем альфа был обижен поведением Филиппа, был обижен его безразличием, холодностью, был обижен тем, что омега не поддался на его провокации и не приехал. Всегда было приятно знать, что в мире есть хоть один человек, который прибежит к тебе, если ты поманишь его рукой - и Архип почему-то видел в Филиппе такого человека. Это не отменяло того факта, что Неколенко все еще было не просто - но это не делало Филиппа человеком, который должен был сделать так, чтобы Архипу было легко.
Оставлять все на своих местах было бы неправильно, но Филиппу не пришло в голову ничего другого, кроме как одеться, взять карту и спуститься в ресторан - с того момента, как он сошел с самолета, он ничего не ел, а восстанавливающийся после похмелья организм требовал еды, и легкий куриный суп в ночном меню стал отличным решением. Фил вертел в руках свой телефон, перебирая список диалогов в Telegram, словно хоть какой-то из них стал бы для него утешением своей бушевавшей головы - он все равно не мог оставаться совершенно равнодушным, он не был бесчувственным монстром, который радовался несчастью другого человека. И Архип, хоть и сам сжег все мосты между ними - все равно не был достоин оставаться в полном одиночестве.
"Спишь?" - написал он Голдобину - Колин ник к Telegram сам по себе всплыл под пальцем Филиппа, и его озарило - да, они с Голдобиным очень плохо разошлись после окончания сезона, да, Коля был не самым приятным человеком, да, Коля сейчас был занят своей семьей, в кругу которой они ждали появление первенца, но даже если Голди ответит ему грубо или не ответит вообще - попытка хоть как-то помочь сгладит ситуацию. Филипп не знал в "Спартаке" почти никого, кроме Голдобина и Бурмистрова, и с Александром они всегда общались с расстояния вытянутой руки, так что Фил не был уверен, что у него в принципе есть его контакт.
"Какие люди", - Коля ответил через несколько минут, прикрепляя к сообщению фотографию полуразобранного стола из IKEA на светлом ламинате. - "Как-то не спится, играю в конструктор для взрослых".
"И как успехи?" - спросил Филипп - их диалог быстро растерял всю таинственность, по причине которой Фил мог так поздно написать такому неожиданному человеку, и превратился в будничный разговор двух товарищей.
"С Lego как-то проще, вот только Аня, боюсь, не одобрит, если я соберу из него стол в нашу столовую", - написал Голдобин. - "А ты по какому вопросу? Поздно уже. Все нормально?"
"Да, все отлично, просто есть разговор", - Филипп не стал заходить издалека. - "Даже не разговор, скорее просьба. Можешь даже не откликаться, просто послушай меня. Если у тебя будет возможность - вытащи куда-нибудь погулять Неколенко, вы сейчас все-таки в одной команде. У него сейчас тяжелые времена".
"Слышал", - коротко ответил Коля. - "Он, вроде как, недавно наконец отцом стал. А что именно случилось?"
"Кажется, не справляется с обязанностями отца, выглядит так, словно ему очень нужна помощь, а если не она - то хотя бы дружеский совет. Я его ему такой дать не могу, мы в связи с некоторыми событиями общаться вряд ли сможем, а вот ты с ним теперь почти в одной лодке, плюс, тоже скоро станешь молодым папой, вот я и подумал, что ты сможешь хоть как-то помочь ему. Если тебе, конечно, не сложно", - написал Филипп.
"Я тебя услышал", - чуть погодя, ответил Коля. - "При условии, что он не будет жаловаться на тебя".
"Не могу обещать, Коля, но спасибо, что подкинулся", - ответил Филипп улыбаясь - он понимал, что перекладывает с себя какую-либо ответственность, которую ему, как снежный ком, пришлось подхватить из рук Архипа, но это было уже давно не его поле битвы, и если в окружении Архипа найдется кто-то более сочувствующий, чем Филипп - Майе будет этому только рад.
"Но зуб за зуб, Майе, и без передачи информации дальше", - Филипп уже почти отложил телефон в сторону, как Коля снова написал ему. - "Пока Никита в "Металлурге" - приглядывай за ним. Патрина с детьми остается жить в Москве, так что он снова совсем один. Он любит тебя и доверяет тебе, так что не бросай его, хорошо? Ты его отлично знаешь".
Обменявшись с Колей не только обещаниями, но и пожеланиями спокойной ночи, Филипп наконец убрал телефон из рук. Завтра вечером он увидится с Василием, крепко обнимет его, они вместе улетят в Магнитогорск, где у Филиппа снова жизнь закрутится в другом направлении, в другом статусе - и все, что происходит в его жизни сейчас, будет уже не иметь никакого значения.