Мария...

Седовласая женщина стояла напротив окна с бронестеклом, что открывало вид на прикованного к больничной койке молодого человека. Его изнемождённый облик и истеричные попытки освободиться от ремней напоминали о прошлом — о том, что хотелось забыть. Незаметно для себя Альма дала волю слезам, что не могло ускользнуть от внимательного взгляда стоящей рядом Китнис. — Что с Вами? — Удивилась она, наблюдая за несвойственной Койн слабостью. — Да так... Ничего, о чём стоило бы беспокоиться. — Ответила Альма с натянутой улыбкой и поспешила удалиться в сторону штаба, чтобы перевести дух. Эвердин, разумеется, не удовлетворил такой ответ. Подойдя к Плутарху, девушка негромко поинтересовалась: — Что с ней? Почему она слёзы льет? — Насколько мне известно, она когда-то столкнулась с тем же, что и ты. Говорят, у неё был роман с дочерью Сноу, а когда он узнал об этом, то попытался прикончить Койн, а дочь отправил на такую же промывку мозгов, что и Пита. — То есть как? — Извини, это всё, что я знаю. Спроси лучше у неё сама. Так Китнисс и поступила, отправившись вслед за Альмой в штаб. Ни следа от слёз — женщина спокойно сидела за столом, глубоко погружённая в мысли. — Извините, президент Койн… Почему Вы… Заплакали, глядя на Пита? Женщина отлепила взгляд покрасневших глаз от невидимой точки перед собой и перевела его на Китнис. — Никогда не думала, что снова увижу нечто подобное. — Проговорила она слегка охрипшим голосом. — Пойдёмте, я Вам покажу. — Она встала со своего места, в своей обычной манере гордо расправляя плечи и приподнимая подбородок. — Нам нужно спуститься на один из нижних уровней.

***

Китнисс не понимала, куда они идут, а серьёзный как никогда вид Альмы напрягал. Койн привела её в подобие больничной палаты. На койке лежала худощавая женщина лет тридцати-тридцати пяти на вид в окружении разных аппаратов. — Она дитя и жертва Капитолия, подвергшаяся похожим пыткам, что и Пит. Только ей повезло гораздо меньше. Её мучили не пару месяцев, а целых пять лет. Когда она была спасена нашими людьми, то находилась на грани жизни и смерти. А когда начала приходить в себя, оказалось, что из неё сделали запуганное оружие для убийств, нацеленное на меня. Бедняжка боялась малейшего шороха за дверью, но стоило в палату зайти мне, она менялась словно по щелчку. Пыталась задушить меня ремнями от койки... — Седовласая прикоснулась тыльной стороной ладони к лицу лежащей. — Медики привели её тело в порядок, но разум излечить никто не смог. — Альма смотрела с глубокой печалью и странным восхищением в глазах. — В какой-то момент она стала слишком буйной и опасной для себя и окружающих, ремни перестали справляться. Мною было принято решение и приказ ввести её в искусственную кому.

***

— Дистрикт 13? — Двушка лет пятнадцати смотрела на отца. — Да. Мои осведомители говорят, что там готовится переворот против меня и Капитолия. Будь осторожна, дочь моя. Люди, которые хотят свергнуть нынешнюю власть не остановятся ни перед чем. Они убьют любого, особенно тебя. — Тебе виднее. — Наконец позавтракав, дочь президента покинула дворец. Она отправилась прямиком на окраину столицы в один из самых уродливых баров. Её ожидала небольшая компания людей, сидевших за столом вокруг статной рыжеволосой женщины лет тридцати. — Здравствуйте. — Поздоровалась девочка, смело заявляя о своём присутствии. — Здравствуй. — Ответила женщина и протянула руку в знак приветствия. — Значит, ты и есть та самая дочь дочь президента... — Да. Ну, а Вы? — Спросила девочка, отвечая на рукопожатие. — Альма Койн. Президент дистрикта 13. — Джей Сноу. — Джей? Какое необычное имя. — На самом деле имя другое, но мне так нравится больше. — Что же… Значит будем знакомы, Джей. Теперь ты — часть сопротивления.

***

— Мне рассказывали об этом, о Вас, но что же было на самом деле? — Ничего особенного. По началу я вела себя ужасно по отношению к ней, я использовала её, старалась выведать как можно больше информации, но когда я увидела тот взгляд… Всё изменилось. Между нами разница в пятнадцать лет и я думала, что эта девочка абсолютно мне не интересна, но всё оказалось наоборот. Я действительно влюбилась в неё. Отношения между нами завязались очень быстро, всего через пару месяцев тесного общения и каждодневных встреч. Её любовь такая нежная и теплая... Создавалось ощущение, словно меня со всех сторон окружает тёплая вода. В какой-то момент я решила, что хочу её в жёны.  — Но это ведь далеко не всё. По Вам видно, что о многом молчите. — Верно. Через пять лет я всё же решилась сделать ей предложение, но моему плану не суждено было свершиться.

***

— Вам нужно уходить, и немедленного предупредите президента Койн — Они ударят с воздуха, уничтожат весь дистрикт! Все люди, находившиеся в здании, начали быстро собираться и уходить через чёрный ход. Люди в белой форме ворвались в здание, начиная обстрел без разбора: дети, старики, женщины падали замертво или кричали от боли. — Схватить изменницу! Всех остальных приказано казнить! Джей скрутили по рукам и ногам, вытаскивая из бара, и усадили в машину. Белый хаммер миротворцев уехал в сторону дворца.

***

— В плену она пробыла ещё пять лет. Я даже представить себе не могу, что ей пришлось пережить. По моему приказу была проведена спецоперация по её освобождению. Такая же, как и с Питом. Обезвоженная, истощённая, вся в ранах и шрамах... На ней не осталось ни одного живого места. Врачи потрудились на славу, однако по части психиатрии ничего не вышло. Как итог — пятый год в коме. И сейчас врачи говорят, что вывести её из этого состояния больше не возможно, а если и возможно, то… Как только она откроет глаза, сразу умрёт. — Койн поджала губы, смаргивая подступившие слёзы. — Любовь утекает сквозь пальцы, словно талый снег. — Койн смотрела на Джей, стараясь сдержаться. — Президент Койн, мне очень жаль... — Сказала Китнис, но Альма перебила её: — Убейте Сноу, мисс Эвердин. Не только ради нас всех, но и ради Пита и себя самой. Эвердин не ответила, молча покинув палату и оставив Койн в гнетущем одиночестве под пищание аппаратов. Альма же продолжила стоять и смотреть на свою спящую любовь. Сердце разрывало чувство вины — жажда власти и грязные игры жирной кляксой испоганили всё то светлое, что могло бы стать частью её... Их с Джей жизни. — Ты так и не назвала мне своё имя. — Надрывисто прошептала Альма, присаживаясь на край койки. — Я так хотела его узнать, а ты продолжала молчать... Говорила, что оно старомодное и тебе не подходит. Рано или поздно я его узнаю, если не от тебя, то от твоего отца. — Она ласково прикасалась к женскому лицу и шее. — Я так и не успела задать тебе главный вопрос… — Её прервал взгляд. Взгляд самых родных и дорогих глаз. Джей… Джей очнулась! Она открыла глаза! Но… Смотрела она в пустоту. Альма впала в ступор, в шоке наблюдая за происходящим. — Альма… — Голос был очень тихий, слабый. — Меня... Зовут Мария. Койн не растерялась. Она достала из внутреннего кармана комбинезона золотое кольцо, что она хранила целых пятнадцать лет с того рокового дня. — Мария… — Койн искренне улыбнулась за все эти пятнадцать лет, а по щекам побежали горячие слёзы. — Мария, ты будешь моей женой? — Да. — Джей улыбнулась, но в момент, когда кольцо оказалось на её пальце, один из аппаратов издал долгий и омерзительно мерзкий писк, приглашая смерть в стены палаты. Глаза Джей закатились, а нежная улыбка, что озаряла лицо, сошла с губ. Президент дистрикта 13 знала, что так будет. Врачи уже давно поставили крест на пациентке. Койн знала, но боль унять она не могла. — Я не прощаюсь, любовь моя. Буквально через пару дней президент Койн произносила речь освобождённому Панему, после чего была убита стрелой сойки-пересмешницы. Упав с пьедестала на огромной высоте и захлёбываясь собственной кровью, она успела прошептать: — Теперь мы будем вместе, Мария...