КАК ЭТО БЫЛО В ЗАУНЕ

      ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ НОВОМУ ТОРГОВОМУ ЗАКОНУ       Уже в феврале корабли, битком загруженные всевозможными товарами, почти ежедневно приходили через Золотые врата, швартуясь в пристани Зауна. На каждом из них было по меньшей мере 2 000 ящиков с товарами общей стоимостью более 600 тысяч золотом. Радикально настроенное меньшинство быстро изучило особенности нового закона, и пока корабли находились на пристани, ожидая очереди на разгрузку, оппозиция начала возрастать.       «Сыны Зауна» начали кампанию, чтобы повысить осведомлённость заунитов о законе и убедить или заставить грузополучателей уйти в отставку.       Протестные движения вспыхнули с новой силой не из-за высоких налогов, ведь цена на легально импортированные товары действительно снизилась новым торговым законом. Вместо этого протестующие были обеспокоены рядом других вопросов. Обычные тогда споры о налогообложении без представительства наряду с вопросом о степени власти Совета Пилтовера в Зауне отошли на время на второй план. Некоторые считали, что цель налоговой программы — сделать руководящих должностных лиц зависимыми от влияния Пилтовера, то есть опасным посягательством на права жителей нижнего города.       Заунские торговцы и перекупщики, значительная часть которых была контрабандистами, играли существенную роль в протестах, потому что новый торговый закон сделал законно импортированные товары из Пилтовера дешевле контрабанды, а это угрожало бизнес-интересам контрабандистов. Законные импортёры товаров, которые не относились к Торговой Компании, также оказались под угрозой финансового краха из-за нового закона.       Другой серьёзной проблемой для местных торговцев было то, что торговый закон давал Торговой Компании монополию на часть товаров, и они боялись, что созданная Пилтовером монополия в будущем может быть расширена и включит в себя и другие товары.       Протесты тем временем становились всё активнее. В одном из районов протестующим удалось вынудить грузополучателей уйти в отставку, а в другом районе состоялся массовый протест, мешающий местным грузополучателям выгрузить товар. Для прекращения протеста невостребованный груз был конфискован таможенной службой.       Один из торговцев во время протеста призвал своих соотечественников противостоять выгрузке товара, так как груз нарушает права торговцев. После чего некоторые суда, боясь потерять груз, возвращались в порты Пилтовера.       Во многих районах нижнего города картина повторялась, кроме района пристани.       Один из местных чиновников Хатчинсон был полон решимости стоять на своём и даже ккакое-то врем сдерживал протестующих. Он убедил грузополучателей, двое из которых были его сыновьями, не отступать.       Через какое-то время, когда очередной корабль прибыл в порт нижнего города, лидер местных «Сынов Зауна» призвал собрать массовый митинг. За короткое время собралось большое число людей. Закон требовал разгрузить судно и заплатить пошлины через 20 дней или таможенные органы конфискуют груз. Митингующие не поддержали подобные условия и призывали капитана корабля отправить судно обратно без уплаты ввозной пошлины. Спустя время протестующие стали расходиться, оставив только пару десятков человек чтобы те присматривали за судном и в случае чего не позволили ему быть разгруженным.       Хатчинсон отказался дать своё разрешение судну уйти без выплаты пошлины.       Все 20 дней судно находилось в своеобразной блокаде. В последний день срока выплаты пошлины на пристани снова собралось около 7 000 человек. После того, как протестующим стало известно, что Хатчинсон снова не позволил королю отплыть, лидер протеста заявил: «Мы сделаем всё, чтобы отстоять свои права».       Большинство протестующих не вняло его словам, веря, что по истечении срока в 20 дней суда обязательно покинут Заун, чего не случилось. Спустя 20-30 минут бесцельного стояния люди стали расходиться. Сам лидер местных Сынов Зауна всячески пытался заставить людей не расходиться, так как митинг ещё не был завершён.       Тем же вечером группа из 100-130 человек (включая Силко), напав на немногочисленный конвой, охраняющий суда в порту, забралась на два судна и за три часа сбросила в воду 540 ящиков с грузом. После чего участники налёта скрылись в неизвестном направлении.       Также стало известно об ещё одном происшествии, случившемся в ту же ночь. Перед восходом солнца произошло событие, известное как «Инцидент на Калипсо» — по названию военного вспомогательного судна флота Пилтовера, которое незадолго до этого пришвартовалось около заунской пристани для размещения на своём борту Миротворцев, присланных для охраны судов на пристани, не принятых местным населением, — получившее в Зауне обидное название «Позор Миротворцев».       Уильям Дик, капитан «Калипсо», был известен в нижнем городе своей преданностью Пилтоверу и почти звериной жестокостью в отношении врагов города. По его приказу Миротворцы подвергали тщательным проверкам каждого сколь-нибудь подозрительного заунита на предмет содействия протестующим, чем за короткий срок капитан заслужил непопулярность среди жителей нижнего города.       В ночь с воскресенья на понедельник группа из более пятидесяти человек, обезвредив дозорных, пробралась на судно, захватив военный корабль верхнего города. Капитан был ранен и связан, команда и Миротворцы были захвачены врасплох и после непродолжительной драки с нападавшими были сильно избиты и так же связаны. Нападавшие сняли с корабля всё вооружение, забрали все ценности и сожгли судно.       ПЕРВЫЙ СОВЕТ       Неконтролируемый разгул преступности не устраивал не только Пилтовер, но и баронов нижнего города. Идея созыва представителей со всех районов города на совет устраивала не только сторонников независимости перспективой того, что бароны наконец активно поддержат протестующих, но и лояльных Пилтоверу, которые надеялись таким образом нейтрализовать радикально настроенную, по их мнению, часть населения. Только крайне консервативно настроенные люди были против совета, считая, что Совет Пилтовера воспримет это как попытку объединения против верхнего города и негативной реакции с его стороны.       Спустя некоторое время в здании Совета Баронов собрались, кроме самих баронов, самые богатые и уважаемые жители Зауна. Собравшиеся сразу же раскололись на несколько фракций: сторонников женских мер и независимости, противников жёстких мер, но в целом поддерживающих идею независимости, и сторонников примирения с Пилтовером, что оказались в меньшинстве и не смогли переломить ситуацию в свою пользу. Совет Баронов был уверен, что восстание неизбежно, но старался по возможности не давать к нему повода, тем не менее распорядился, чтобы в нижнем городе приступили к сбору и тренировке ополчения. Таким образом совет хотел убить двух зайцев сразу: удовлетворить требование народа к независимости и контролировать всех радикально настроенных жителей.       Один из баронов, поддерживающий независимость, впоследствии заявил, что Совет не создал настоящей армии, стараясь не идти на эту меру до крайней необходимости, но не понимая, что эта необходимость уже наступила.       Решения Совета Баронов стали известны Совету Пилтовера почти сразу, а ещё несколько дней советники обсуждали предложенный Хеймердингером план мирного урегулирования конфликта, но Пилтовер уже решил применить силу. БОЙНЯ В ЛИНИЯХ       Совет Пилтовера велел генералу Азиру Акали силами Армии быстро расправиться с протестующими. В Пилтовере понимали, что это может привести к войне, но были уверены, что быстро подавят протестующих.       Получивший приказ генерал Акали сразу же приступил к его выполнению. Он знал, что протестующие уже создали несколько импровизированных арсеналов из захваченного у Миротворцев оружия и разграбленного склада патронного завода, располагающегося на территории нижнего города, и решил уничтожить крупнейший из них. Генерал полагал, что, разоружив протестующих, он сорвёт их планы на восстание или же сильно ослабит протест. Ночью Акали направил отряд в нижний город, не зная, что протестующим уже известно о его планах. За пару часов до рейда, Силко на своих двоих пробежал от моста, соединяющего Заун и Пилтовер, и до сточных ям на окраине нижнего города, предупреждая лидеров протеста о приближении уже не Миротворцев, а регулярных войск Пилтовера.       Его информатором стала жена генерала Акали, Беллатриса в девичестве Скот, урождённая жительница Зауна и племянница Баббеты. Она была почти на пять лет младше своего мужа-ноксианца и отличалась подлинной красотой. Девушка сочувствовала делу протестующих и дружила с протеже своей тёти — Силко, которому и рассказала о вскользь упомянутом предстоящем рейде, но новость предстояло ещё донести.       Петляя по узким улочкам Зауна и чудом не избежав встречи с патрулём Миротворцев, Силко предупреждал всех знакомых о скором наступлении Пилтовера, а они в свою очередь разносили информацию дальше.       Закончив этот грандиозный забег, Силко вернулся в бордель «Свобода нравов», который стал неофициальным штабом восстания, — Баббета, владелица борделя, официально придерживалась нейтралитета, втайне способствуя мятежникам. Сообщив сведения, полученные у её племянницы, Силко отправился вместе с ополченцами к заводу. Вскоре авангард войск Пилтовера прибыл в район зафабричья, где обнаружил вооружённый отряд заунитов, преграждающий им путь к арсеналу. Майор, командующий отрядом войск Пилтовера, приказал им сложить оружие и разойтись, но из-за случайного выстрела началась перестрелка, в ходе которой восемь протестующих были убиты и девятнадцать — ранены.       Многие из протестующих, в том числе и Силко, были арестованы пришедшим на помощь отряду Акали патрулём Миротворцев, но это уже не могло изменить ситуацию. Предупреждая о грядущем наступлении отряда Акали, Силко запустил давно существовавшую в Зауне систему предупреждения. Эта система была улучшенной версией более ранней системы, используемой местным криминалом для предупреждения облав Миротворцев. Оповещение действовало так эффективно, что жители дальних окраин Зауна знали о выдвижении солдат, когда они только пересекали мост в город. Именно она позволила заунитам собрать необходимое число ополченцев, и именно благодаря ей они в тот день смогли дать отпор отряду Акали.       Пилтоверцы, преследуемые толпой заунитов, отстреливаясь, проследовали дальше в глубь города, направляясь к патронному заводу, но не нашли там склада оружия — вовремя предупреждённые лидеры протеста спешно перенесли его в другое место.       Снова произошла серьёзная перестрелка между войсками Пилтовера и ополченцами Зауна, после которой отряд Акали вернулся в верхний город. Очередной акт гражданского неповиновения на этот раз сопровождался и значительными не только финансовыми потерями Торговой Компании, но и репутационными для власти Пилтовера. Это вызвало острый политический кризис. На Совет Баронов давили из Пилтовера с требованием в кратчайшие сроки разыскать и наказать всех причастных к «Сынам Зауна». В опалу впал и Хатчинсон, который, как он считал, защищал интересы Торговой Компании. Если бы он разрешил проблемы с заунитами так, как это сделали другие ответственные, суда бы покинули нижний город без разгрузки, но без порчи товара.       Между тем в Пилтовере все политики, сочувствующие заунитам, подвергались нападкам, а новый торговый закон сплотил вокруг себя всех, настроенных против интересов нижнего города. Лорд Хеймердингер заявил: «Независимо от того, чем всё кончится, мы должны рискнуть, иначе всё и так окончено». Совет Пилтовера почти единогласно полагал, что такое деяние жителей нижнего города не должно остаться безнаказанным, поэтому он объявил порт Зауна закрытым и ввёл так называемые «невыносимые законы».       «НЕВЫНОСИМЫЕ ЗАКОНЫ»       Название, которое жители Зауна дали четырём законам, принятым Советом Пилтовера. Законы в основном были направлены на усиление роли Пилтовера в управлении нижним городом. Они были ответом на протесты в порту и порчу товара. С помощью этих законов Совет Пилтовера намеревался остановить растущее движение к независимости в Зауне. Однако эти меры только усугубили ситуацию, поскольку зауниты сочли их ещё более деспотичными чем даже гербовый сбор.       «Невыносимые законы» стали толчком для созыва второго всеобщего совета, целью которого было принятие мер для противодействия политике, проводимой верхним городом.       Портовый акт — первый из «невыносимых законов», он был ответом Пилтовера на уничтожение товара протестующими. Теперь закон запрещал судам входить в порт нижнего города до тех пор, пока Заун не выплатит Торговой Компании компенсацию за уничтоженный товар, и пока Совет Пилтовера не убедится, что мятеж в Зауне погашен. Зауниты были возмущены этим законом, так как он наказывал не только тех, кто участвовал в протестах, а всех горожан, не давая им возможности доказать своей невиновности.       Вторым был Правительственный акт — он предписывал почти полную смену правительства в нижнем городе. Под его действие попадали практически все чиновники и должностные лица всех администраций Зауна, что были замечены в содействии протестам или бездействии во время них. Отныне все должностные лица назначались Советом Пилтовера и избирались из жителей верхнего города. Закон также ограничивал полномочия Совета Баронов. Этот закон вызвал в Зауне ещё большее недовольство, чем портовый акт.       Судебный акт позволял губернатору по делам Зауна при Совете Баронов переносить судебные разбирательства над представителями пилтоверских властей из нижнего города в Пилтовер, если губернатор считал, что подсудимый не может рассчитывать на справедливый суд в нижнем городе. Совет Баронов осудил этот закон, считая, что он позволит представителям пилтоверской власти нарушить права заунитов и избегать наказания. Благодаря новому закону дела Миротворцев, обвинённых в «бойне на Променаде» могли быть пересмотрены в пользу последних.       Квартирный акт касался всех жителей Зауна. До его принятия постоем размещенных в нижнем городе Миротворцев, включая дополнительные силы после начала протестов, занимались местные законодательные органы, но они довольно неохотно сотрудничали с Миротворцами в этом вопросе. «Квартирный акт» давал Пилтоверу право по своему усмотрению расквартировывать Миротворцев в случае, если местные власти постой не обеспечивали. Акт был специально составлен так, что из его текста не было понятно, разрешалось ли выделять для солдат без согласия местных жителей только нежилые здания или жилые частные дома. Так или иначе этот акт не вызвал одобрения со стороны местных жителей.       С помощью этих законов Пилтовер надеялся изолировать радикалов и вынудить Заун признать верховенство Совета Пилтовера. Рискованный шаг верхнего города, однако, обернулся против него самого. Строгость новых законов оттолкнула даже поддерживающих до этого Пилтовер жителей Зауна. И наоборот, симпатия к идее суверенитета выросла и подтолкнула разрозненные до этого районы Зауна к объединению и созыву второго всеобщего совета.

***

      Утром, ещё до открытия «Последней капли», Вандер, как обычно протирая бокалы, находился в подавленном расположении духа из-за случившейся несколько дней назад бойни в линиях, вспоминая людей, погибших в тот вечер, многие из которых были ему друзьями.       Послышался характерный звук пневмопочты, заставивший его отвлечься от печальных мыслей. Официальное письмо из Совета Баронов предписывало Вандеру явиться на второй всеобщий совет.       Не являясь бароном, Вандер тем не менее был уважаемым человеком в нижнем городе, несмотря даже на свой относительно молодой возраст.       Пройдя мимо стихийно возникших забастовок на улицах Зауна, количество которых только увеличивалось по приближении к зданию Совета Баронов, Вандер слышал доносившиеся отовсюду призывы импровизированных ораторов, одновременно поражающих своей смелостью и прямотой и полным непониманием всей ситуации, что происходила в последние месяцы. Толпа простых работяг тем не менее с задором подхватывала слова местных заводил, вторя им. Среди лозунгов самыми агрессивными были следующие: «Долой власть Пилтовера!» «Дать бой Верхнему городу!»       Придя на небольшую площадь, напоминавшую своей формой подкову, что находилась непосредственно около здания Совета Баронов, Вандер обнаружил её полностью заполненную народом, собравшимся здесь как только стало известно о созыве второго всеобщего совета баронов. Большая многоликая масса заунитов, в которой были представители всех слоёв общества нижнего города, от попрошаек со сточных ям до местных купцов и промышленников. Толпа ничего не скандировала и не требовала, она только гудела сотнями голосов, обсуждающих всё подряд. Пробираясь через скопление людей, Вандер только и успевал жать руки знакомым и незнакомым людям, узнававшим его. Все они поддерживали его, хлопая по плечу и говоря слова в поддержки, и просили его как выходца из народа поддержать их чаянья в Совете Баронов. В какой-то момент всё внимание толпы привлекло нечто, что Вандер даже со своим ростом едва мог рассмотреть вдали. В тот же момент толпа взорвалась оглушительными криками ликования и свистом. Так собравшиеся приветствовали одного из прибывших на совет баронов, расступаясь перед дорогим экипажем, запряжённым четвёркой породистых рысаков чёрной масти. Люди махали руками и выкрикивали слова в поддержку барона. По вензелю с буквой «Б» на двери экипажа было понятно, что это прибыла одна из уважаемых в Зауне баронов — Мадам Баббета. Ускорив шаг, Вандер поспешил подняться по ступеням здания Совета.       Сам совет почти не отличался от происходящего на улице. Бароны, купцы и торговцы спорили и ругались, перебивая друг друга и не соблюдая дисциплину и регламент, попутно обвиняя своих оппонентов то в трусости, то в предательстве. В этом шуме почти не были слышны призывы к порядку достопочтенного главы совета Брока (Брюхо). Только сорвавшись на крик, грубый бас главы совета смог успокоить собравшихся, и они наконец преступили к обсуждению стоящих на повестке дня вопросов. А их было только два.       Первый — о создании регулярных военизированных подразделений на базе уже существующих нерегулярных отрядов ополчения под управлением непосредственно Совета Баронов. К тому времени уже никто иллюзий по отношению к Пилтоверу не питал, всем было понятно, что столкновение с верхним городом неизбежно. И второй вопрос как следствие первого, о начале полномасштабного восстания против Пилтовера с целью не отмены всяческих ограничений, а обретения независимости для нации Заун.       Первым слово было предоставлено одному из командующих ополчением, являвшемуся офицером и в прошлом служившему в армии Пилтовера, который хорошо знал их тактику и уже успел заиметь опыт сражения с отрядами Миротворцев во время уличных протестов.       Командующий поднялся со своего места, обращаясь к всем присутствующим.       — Вы все знаете, зачем я пришел сюда. Я не оратор и не буду пытаться убедить вас, что наше дело правое. Я солдат, и мы вступили в войну, — сделав небольшую паузу, он продолжил: — Уже в половине районов Зауна были созданы организации по сбору средств в поддержку восстания, и я надеюсь, вы, уважаемые, присоединитесь к ним.       Тут же послышались возмущения от оппозиционно настроенных купцов, не желающих в такое и без того сложное время отдавать часть своих доходов. На самом деле эти организации почти не выполняли возложенной на них функции, превратившись в инструмент пиара. Многие богатые жители города публично заявляли о своих щедрых вносах в подобные организации, произнося громкие речи и обещания, зарабатывая таким образом себе любовь простых людей и политические очки в Совете Баронов.       Один из баронов выкрикнул командующему:       — Заун не будет воевать с Пилтовером!       Командующий парировал:       — Заун не будет воевать? Война уже идёт и эта война не за отмену одного или нескольких невыносимых законов, и даже не за отмену торговой монополии Пилтовера. Эта война за независимость целой нации.       — И какой же?       — Нации Заун.       В этот момент со своего места встал губернатор по делам Зауна при Совете Баронов. Его ещё каким-то чудом не только не пытались избить на улицах нижнего города, но даже ещё пускали на подобные собрания, что не могло не удивлять.       — Такой нации нет. Ваши слова можно принять за измену. Вы не хуже меня знаете, что за такое бывает.       В разговор вмешался один из банкиров, превратив выступление командующего в балаган, заявляя:       — Мы представители нации Заун, чьи права и свободы попраны советниками, сидящими на той стороне реки.       Видя, что переговоры заходят в тупик взаимных оскорблений, Вандер тоже говорит своё слово:       — Совет Баронов может притеснять права заунитов ничуть не меньше чем совет Пилтовера, а значит…       — А я думал, что ты заунит, — командующий беспардонно прервал его глубокую мысль, обращаясь к Вандеру с нескрываемым разочарованием.       Вандер сразу ответил:       — Если быть заунитом означает бороться против несправедливых налогов, то да, я заунит. Если быть заунитом означает хотеть независимости для нижнего города, то я заунит. Но если быть заунитом означает воевать с Пилтовером, то я отвечу — нет. Я не хочу воевать с Пилтовером.       В зале совета повисла гнетущая тишина. Вандер справедливо считал, что Зауну не выстоять в открытом бою с армией Пилтовера. По его убеждению, в случае войны добыть независимость для нижнего города можно только ценой огромных человеческих потерь, и брать на себя ответственность за сотни смертей он не хотел.       Вандер продолжил:       — Не обязательно воевать, можно отправить петицию в Совет Пилтовера.       — Но это уже было, Вандер, — заметил Брок.       — Глава совета Брок, нужно попытаться ещё раз. Только бы избежать войны.       Командующий, выслушивая прения сторон, тоже продолжил:       — Вандер, я командовал ополчением во время бойни в линиях. Мои бойцы уложили десятки Миротворцев, стреляя в упор, но они всё равно оттеснили нас и заняли район. Так велика их решимость. Они не отступят.       — Если ты за независимость, иного выбора нет. Только война, — заявил командующий, указывая пальцем на Вандера.       — Только эта война будет идти не где-то далеко, — возразил Вандер, — а у нас дома, сражения будут идти на наших улицах, и эта война обязательно коснётся всех жителей нижнего города, многие из которых погибнут. Я против войны, а значит, не имею права голосовать за то чтобы вести её, — добавил он после паузы.       Не дожидаясь окончания заседания Совета, Вандер покинул зал под осуждающие его взгляды и крики, обвиняющие его в трусости.       Выйдя на заполненную людьми площадь, Вандер направлялся в свой бар. В этот момент дверь здания Совета распахнулась, из неё вышел человек, объявивший во всеуслышание, что постановление о формировании армии Зауна и о начале восстания приняты Советом Баронов единогласно. В ту же секунду толпа взорвалась ликованием, приветствуя решение баронов. В толпе уже были организованы пункты по приёму всех желающих вступить в новую армию и только ждали официального разрешения.       В толпе краем глаза Вандер замечает знакомый силуэт. В очереди в попытке записаться в армию стояла Сейвика.       Подойдя к женщине, Вандер с тревогой в голосе спросил:       — Ты идёшь на войну? — Вандер, зная упрямый характер своей подруги, не нашёл ничего лучше чем озвучить и без того очевидный факт.       — Да, я иду на войну, — подчёркнуто недружелюбным тоном дала ответ Сейвика. Она слышала заявление Вандера на Совете и не была согласна с ними. — Не ты ли говорил, — продолжила она, — что сделаешь всё для города? Я считала тебя человеком слова.       Сейвика, разочарованно посмотрев на Вандера, сделала шаг к столу, за которым принимали добровольцев, и поставила свою подпись на соглашении.       Вандер покинул площадь, направляясь в «Каплю».       СПУСТЯ КАКОЕ-ТО ВРЕМЯ       По всему Зауну бушуют масштабные протесты. Отряды Миротворцев громят подготовленные Советом Баронов отряды заунитов, пытаясь блокировать им выход из города. Вооружённые стычки давно переросли в тяжёлые бои с большим числом раненых и убитых с обеих сторон, но всё же запертые на узких улочках нижнего города Миротворцы, лишённые подкрепления и с истекающим боекомплектом, отчаянно тянут время до подхода армии. Пилтовер тем временем уже дал распоряжение ввести в город один армейский корпус для подавления протестов, но до его прибытия в город Миротворцам нужно было продержаться ещё два дня. Тем временем лорд Хеймердингер в несвоевременной для себя манере рвал и метал от осознания того, что из-за его действий само существование Пилтовера как города оказалось под угрозой. Надежда была только на армию. Это подтверждали донесения шерифа Грейсон о боях в Зауне, в которых всё чаще стали появляться слова «остановлены», «перешли к обороне», «отходим», «большие потери». И действительно, если бы войска опоздали хоть на один день, армии Зауна удалось бы полностью выдавить из города силы Миротворцев, и в этом случае заунитам уже некому было бы противостоять.       Всё это время Вандер не оставлял попыток связаться с Шерифом Грейсон и донести до неё мысль о переговорах и прекращении кровопролития. Возможное прибытие армии в поддержку Миротворцам не стало бы сюрпризом. Совет Баронов иллюзий не питал по поводу мощи своей армии, понимая, что противостоять регулярной армии не сможет, и сразу прорабатывал планы на случай обороны; готовились склады с оружием, продовольствием, строились баррикады.       За короткий срок город научился жить в режиме военного времени.       Город был поделён на участки, контролируемые силами Зауна и Миротворцами, которые, бывало, по нескольку раз в день переходили из рук в руки.       Ночью к «Последней капле» подбираются вооружённые люди, среди них раненые. Открыв дверь, Вандер узнаёт в одном из них командира отряда, расположенного совсем не далеко. Они все заходят внутрь, судорожно пытаясь помочь своим раненым, среди которых была и Сейвика. Запыхаясь от бега сюда, командир рассказал, что на них было совершенно нападение. Его люди были захвачены врасплох. Вступив в неравный бой с прибывшей на день раньше чем ожидалось армией Пилтовера, неся большие потери, отряд был вынужден отступить. По словам командира, нападавших по меньшей мере было несколько сотен.       Тем временем Сейвика, сидя на стуле и зажимая кровоточащую рану в плече, пыталась не потерять сознание. Одного из раненых положили на стол и стали доставать пулю из живота. Вандер тут же поднял тревогу по системе предупреждения и скомандовал всем спрятаться в помещениях бара, но было уже поздно. Не прошло и нескольких минут как к бару вышел крупный отряд хорошо вооружённых людей и окружил его. Командир этого отряда явно не знал, кому принадлежит заведение, иначе судьба Вандера была бы предрешена. Прежде чем солдаты приблизились вплотную к бару, Вандер вышел к военным. Командир сам обратился к нему, одновременно отдавая приказ своим людям обыскать бар.       — Нам стало известно, что здесь скрываются преступники.       — Нет, — громовым басом прокричал Вандер, приблизившись к командующему. На него тут же были направлены винтовки. Не обращая на них внимание, Вандер сделал ещё шаг к командующему, сжимая свои пудовые кулаки. Солдаты тем временем обнаружили пятна крови на полу, а вскоре — прячущихся в баре заунитов, и выволокли их на улицу. Бросив взгляд на обнаруженных, командующий обратился к Вандеру:       — Кто помогает неприятелю, сам становится неприятелем. Сжечь бар.       — Что делать с мятежниками? — осведомился подошедший к командующему лейтенант.       — Всех доставить в Пилтовер, их повесят в назидание другим.       — А что делать с ранеными? — продолжал лейтенант.       — Всех кто не сможет идти сам — в расход.       Вандер попытался помешать солдатам выполнить преступный приказ, за что был схвачен и избит.       Через секунду, повинуясь приказу, прозвучали несколько выстрелов. «Последняя капля» вспыхнула как спичка.       Забрав пленников, отряд армии Пилтовера продолжил движение. Зажимая нос рукавом, Вандер вбежал в горящее здание, добрался до своей комнаты, в которой был тайник с оружием, схватил пистолет с патронами и нож с буквой «S» на рукояти и, пока не задохнулся от дыма, вернулся на улицу.       По пути движения армии Пилтовера, не считая мирное население, не оставалось ничего живого. Любой, кто попадался с оружием, считался врагом и уничтожался. Подобная ситуация была ещё в нескольких районах Зауна, и тревога, поднятая Вандером, уже не могла ничего изменить. Нанеся несколько неожиданных массированных ударов по сходящимся направлениям, генерал рассёк город и находящуюся в нём армию Зауна на несколько частей. Связь между частями армии Зауна была нарушена, тщательно продуманная оборона рухнула, среди заунитов стала расти паника, в городе начались пожары. Генерал, командующий группировкой войск Пилтовера в Зауне, полагал, что ему легко удастся расчленить силы противника, взяв его в окружение, и уничтожить, если он не сдастся до этого.       Но глубоко вонзившиеся в Заун клинья войск Пилтовера попали в неожиданную западню. Большое количество войск Пилтовера оказалось заперто на узких улочках нижнего города, лишаясь преимущества в манёвре. Ситуация ухудшалась ещё и почти полной дезориентированностью командиров, отряды под командованием которых легко терялись в лабиринте хаотично стоящих домов. Командующие армией Пилтовера, привыкшие оперировать широкими охватами и фронтальными ударами на поле боя, оказались абсолютно не готовыми к городским боям.       Неожиданный удар Пилтовера оказался сильным, но не смертельным. Уже через несколько часов дезорганизованные силы Зауна прекратили хаотично отступать и вступили в неравный бой с пилтоверцами. С каждой крыши дома на головы солдат Верхнего города летели бутылки с зажигательной смесью, из каждого окна в любой момент мог раздаться выстрел, за каждым углом или в подворотне могла ждать засада. Новая тактика, не применяемая раньше, названная тактикой комариных укусов, полностью оправдала себя. Её суть заключалась в следующем: мелкие отряды заунитов максимально быстро сближаются с противником, неожиданно нанося ему урон и не ввязываясь в открытый бой против сил Пилтовера, в котором победить у них не было шансов, и быстро отступают. Крупные соединения Пилтовера не могли адекватно реагировать на множество атак с разных сторон и всё чаще стали переходить от наступления к обороне.       Оказавшись позади наступавших войск Пилтовера, переполняемый гневом Вандер решает, что война это единственный выход. Ему удаётся догнать идущий в Пилтовер немногочисленный конвой с пленными.       Заняв удобную позицию, Вандер неожиданно открывает огонь, убивая первой пулей лейтенанта, за ней следует вторая, раня солдата. Солдаты дрогнули, не ожидая случившегося, и стали рассредоточиваться, ища укрытие и ведя огонь в сторону Вандера. Пешие пленные воспользовались ситуацией и стали нападать на солдат с голыми руками. Расстреляв весь боезапас, Вандер, не забыв надеть свои стальные перчатки, ворвался в рукопашный бой. Нанося сокрушающие удары, Вандер с лёгкостью убивал солдат одного за другим. В суматохе раненная Сейвика тоже пыталась дать отпор, но ранение не позволяло, и в схватке с одним из бойцов Пилтовера Сейвика оказалась повержена. Солдат схватил женщину сзади, приставив к шее нож. В этот момент, размозжив голову одному из солдат своими перчатками, перед ней появился Вандер.       Видя происходящее, не думая не секунды, мужчина берёт отобранную у своей жертвы винтовку наизготовку и делает выстрел в сторону Сейвики. Она только успела зажмуриться-ка почувствовала как руки, держащие её, обмякли, а нож, чудом не перерезавший шею, упал на брусчатку. Пуля попала прямо в голову держащему Сейвику солдату всего в нескольких сантиметрах от её собственной.       Открыв глаза, Сейвика увидела стоящего перед ней тяжело дышащего и всего заляпанного кровью Вандера. Она считала его добряком внутри, сейчас же он проявил какую-то звериную жестокость, не задумавшись убив полтора десятка солдат.       Пытаясь выйти к своим, Вандер, Сейвика и несколько других бойцов на одной из улиц натыкаются на место недавнего сражения заунитов с пилтоверцами. Неопытный командир направил своих бойцов в лобовую атаку, как следствие, вся улица на дистанции в несколько десятков метров была усеяна ещё тёплыми трупами бойцов армии Зауна. Вскоре добрались до расположения одного из своих отрядов, в котором ситуация складывалась не лучше, а может быть, даже хуже чем на улицах Зауна. Командиры потеряли связь со своими войсками, сами отряды без приказа покидают свои позиции, попросту разбегаясь с пути войск Пилтовера. Повсюду царит хаос и неразбериха.       Вандер обращается к местному командиру:       — Кто здесь главный?       — Главный я, — вставая из-за стола, произнёс ннмолодой мужчина. Он был выходцем из интеллигенции, ничего не смыслившим в военном деле, и получил свою должность по блату, попросту купив расположение своих бойцов обещаниями и щедрым финансированием, всерьёз считая, что чтобы победить нужно просто раздать людям оружие.       Не обращая внимания на находившихся рядом бойцов, Вандер не стесняясь в выражениях стал указывать командиру на допущенные им ошибки, обвиняя его в неумении командовать людьми. Дело чуть не дошло до рукоприкладства, но Вандер сдержался. На звуки ругани около кабинета командира столпились люди. Когда дверь открылась и её проём занял массивный силуэт Вандера, он увидел как на него смотрят десятки бойцов, слышавшие, как он ругался с их командиром в попытке спасти их же жизни.       Авторитет Вандера помогает ему неожиданно для себя стать командиром отряда армии Зауна. Не имевший военного опыта Вандер тем не менее предложил новую тактику ведения боя, которая в скором времени начала приносить свои плоды. На пилтоверцев устраивались засады, диверсии и просто беспокоящие вылазки, целью которых было не давать войскам Пилтовера отдыхать, вишенкой на торте стал взрыв военного судна, на котором прибыло подкрепление.       Эта провокация не имела огромного стратегического смысла и не была решающим ударом в противостоянии, так как все войска с судна уже сошли на берег, а груз разгрузили. Она планировалась как пощёчина Совету Пилтовера и командующему его войсками в Зауне. Ещё ночью несколько бойцов, включая Сейвику, под командованием Вандера пробрались на корабль. Все они были переодеты в трофейную форму Пилтовера, снятую с захваченных пленных. Сейвику легко можно было принять за мужчину со спины, если не обращать внимание на грудь, которая не позволяла полностью застегнуть узкий мужской мундир, надетый Сейвикой только из-за того, что женского подходящего по размеру не нашлось.       Мощный взрыв внезапно осветил научную темноту, проносясь оглушительным громом до самого Совета Пилтовера.       Ценой невероятного напряжения сил армии Зауна удалось сначала остановить продвижение армии Пилтовера, а потом и блокировать.       Видя коренной перелом в свою пользу, Совет Баронов инициирует переговоры с советом Пилтовера, на время которых боевые действия было решено прекратить. Конфликт стал приобретать позиционный характер. Официальным предлогом Совета Баронов стало желание прекращения кровопролития, но это был только повод. Истинной целью было дать измотанным в тяжёлых боях отрядам армии Зауна перегруппироваться, наладить логистику и просто немного оправиться от случившегося ужаса и отдохнуть. В отличие от блокированных сил армии Пилтовера, которым неоткуда было ждать подкрепления, части Зауна получили возможность пополнить свои ряды.       Совет Баронов не питал ложные надежды на переговоры, понимая, что после всего случившегося Пилтовер точно пойдёт до конца. Воспользовавшись передышкой, Совет Баронов начал планировать решающий ход. Сами переговоры ожидаемо ни к чему не привели.       По убеждению баронов судьба противостояния решится у стен Совета Пилтовера. По приказу Совета Баронов армию Зауна разделили на две части. Первая должна была остаться в нижнем городе, продолжая блокировать армию Пилтовера, а второй, большей части предстояло объединиться в одно большое соединение, перейти мост, соединяющий два города, за которым противостоять заунитам было просто некому, что позволило бы без труда дойти до здания Совета Пилтовера и закончить противостояние победой нации Зауна.       Все приготовления держали в строгом секрете от Пилтовера, пуская ему пыль в глаза мнимой дезорганизованностью.       До самого конца никто из командиров не знал, что и когда им предстоит делать.       Неожиданно пришедшее распоряжение прямиком из Совета Баронов, в котором приказывалось срочно выступать и идти на Пилтовер, вызвало в рядах бойцов душевный подъём. Несмотря на усталость и раны, зауниты стали рваться в бой, обещающий им победу.       Вечером большое соединение заунитов выдвинулось по направлению к мосту, подавив по пути мелкий отряд армии Пилтовера, не ожидавщий нападения во время переговоров.       Для охраняющих в глубоком тылу мост Миротворцев было сюрпризом появление из ночной темноты огромного числа вооруженных заунитов, и они без боя сдались им в плен.       Предчувствуя скорую победу, бойцы ускорили шаг, вбегая на мост.       Командирам, среди которых был и Вандер, лично ведущим своих людей, осталось только перейти на ту сторону моста.       Неожиданно из ночной темноты в лица заунитам ударили два луча прожекторов, освещая толпу своим жёлтым светом.       Вандер скомандовал своим людям остановиться, то же сделали и другие командиры.       Освещённые прожекторами люди были как на ладони.       Вдруг тишину ночи разорвали пулемётные очереди с противоположного края моста. Толпа дрогнула, в тот же момент раненые стали падать как подкошенные. Люди начали паниковать и, толкая друг друга, бросились назад. В попытках спастись от пулемётных очередей, не перестававших расстреливать людей как в тире, многие просто прыгали в воду, падая на головы тем кто оказался внизу раньше них. Вода буквально вскипела от барахтающихся в реке людей. На самом же мосту образовалась страшная давка, замыкающие, что шли позади, не сразу поняли, что произошло и оказались затоптаны спасающимися от пуль людьми. Запертой на узком мосту большой массе людей просто некуда было деться. В образовавшейся панике Вандер также отступал, пытаясь не только спастись самому, но и спасти хоть кого-то.       Стоящей в первых рядах Сейвике пуля попала в живот, сбив её с ног. Зажимая рану и превозмогая жуткую боль, она пыталась подняться, но бегущие буквально по головам люди едва её не затоптали. Теряя сознание, последним, что она видела, оказалась рука Вандера, что вытаскивает её из-под слоя мёртвых и умирающих.       Когда пулемёты смолкли, ночь наполнилась сотнями голосов раненых. Кто-то кричал от боли, кто-то звал на помощь, кто-то рыдал от ужаса. Все они, не оставляя попыток спастись, шли и ползли по усеянному трупами мосту. Кровь десятков убитых огромными лужами растеклась по всему полотну моста, стекая с его краёв, окрашивая опоры в красный цвет. Капли крови падали с края пролёта дождём прямо в воду.       Те немногие, кому удалось выжить, вернулись за ранеными на мост после прекращения стрельбы.       Оставив бессознательное тело Сейвики в стихийно организованном местными жителями госпитале, устроенном недалеко от моста, Вандер ещё не раз в числе многих других возвращался на мост за ранеными, не обращая внимания на трупы и прожекторы, что так и остались освещать мост, позволяя заунитам забрать раненых. Именно тогда Вандер среди всего этого ужаса увидел стоящих на мосту двух детей, которым каким-то чудом удалось не погибнуть в страшной мясорубке.       Потеряв большую, самую боеспособную и мотивированную часть своей армии на мосту, дальнейшее ведение боевых действий стало просто невозможным, а та меньшая часть, что ещё оставалась, была нужна только чтобы блокировать силы армии Пилтовера, чтобы те не ударили в спину группировке, идущей штурмовать здание Совета Пилтовера. После захвата Совета Пилтовера предполагалось, что армия Пилтовера сложит оружие и долго их блокировать не придётся. После поражения на мосту группировка, оставшаяся в городе, получила такой моральный удар, после которого не смогла оправиться.       Совет Баронов под давлением Совета Пилтовера приказал всем оставшимся в своём подчинении отрядам сложить оружие.       Это было поражение восстания заунитов.