После

Старые привычки отмирали медленно. Кэссиди всё ещё спал днём и выбирался на улицу поздно вечером, так же заказывал выпивку не шотами, а бутылками, почти не закусывал и по-прежнему ввязывался в драки. Вроде, ничего и не изменилось. На самом деле изменилось всё. Боженька не наебал, и Кэссиди сколько угодно мог любоваться рассветами по дороге из баров и клубешников, не рискуя превратиться в горстку пепла. Но настоящее осознание перемен пришло с подхваченным насморком. С тысяча девятьсот шестнадцатого не было, Кэссиди уж и забыл, каково это. Итоги: он по-прежнему мог выхлебать больше, чем среднестатистический случайный собутыльник (ирландские корни!), но пьянел куда быстрее, чем раньше, и похмелье превратилось в убийственное; с наркотой и вовсе пришлось завязать — на тот свет Кэссиди не спешил, особенно теперь, зная, как там дела обстоят; желудок досаждал регулярным требованием еды, закусь к бухлишку его уже не устраивала; самое главное — пришлось учиться заботиться о зубах. То есть не встревать куда не надо. Всё, старина Кэсс, ты снова человек, никакой тебе регенерации после пары-тройки глотков крови. Ах да, ещё пришлось отказаться от тёмных очков — ночью он в них теперь толком не видел. Без очков лицо ощущалось неприятно уязвимым. Ладно, пройдёт. С этим можно было жить. Главное — не забываться. Не искать приключений на задницу. Но в новой жизни была своя прелесть — больше не нужно скрывать свою истинную сущность, не нужно бросать друзей, потому что они стареют и шутки о выигрыше в генетическую лотерею уже не спасают. Можно быть как все и ездить по стране не от скуки, пытаясь скоротать вечность, а с целью — обыкновенной, и оттого особенно манящей — найти своё место. Нет, в самом деле, быть человеком неплохо. Кэссиди сплюнул кровь, потрогал языком зубы — не шатаются, вот и славненько. Если бы не привычка, он бы, матерясь, отогнал свой пикап в ближайший автосервис, где раскошелился на покраску поцарапанного прицепа, или, что более вероятно, просто забил на такую фигню — пикап и так своё почти отбегал уже. Это было бы гораздо благоразумнее. Но дальнобойщик, боднувший его своей фурой на стоянке, явно нарывался — чёрт знает, что случилось у него в дороге, но мужику со сложением гризли просто не терпелось выпустить пар. А Кэссиди всегда нравилось метелить таких — давно не получавшие отпора, они казались неподдельно сокрушёнными проигрышем: кто уделал гору мышц и тупой злости, вот этот тощий долговязый хрен, смахивающий на торчка? Позор! Без вампирской силы и скорости оказалось совсем не то. Кэссиди выручил лишь опыт — «гризли» столько на свете не жил, сколько Кэссиди попадал в заварушки большие и маленькие. Не было в этот раз впечатляющей победы, они минут пять помахали кулаками, а потом их разняли другие дальнобойщики, высыпавшие из закусочной поглазеть. Ну, не так уж плохо. «Гризли», утирая расквашенный нос рукавом, даже буркнул что-то вроде «а ты ничо». Кэссиди лишь усмехнулся. Видел бы он его полгода назад! Болели сбитые костяшки. Мало приятного, но чего уж, боль он и раньше чувствовал. И доставалось гораздо сильнее (холодом продрало от воспоминаний о Масаде), но тогда Кэссиди знал, что всё пройдёт — выбитые зубы вырастут, сломанные кости срастутся, отбитые органы регенерируют. Больше так не будет. Он живой, по-настоящему живой. Кэссиди снова сплюнул розоватую слюну, вдохнул прохладный вечерний воздух коннектикутского захолустья и, поигрывая брелоком, пошёл к своей машине. Интересно, Джесси знает, что он жив? Остыл? Повидать бы его с Тюлип (ох и виноват же он перед ними!), но наверняка ещё рано. Может, года через три или… — Опять ты?! Пшёл отсюда! От резкого окрика Кэссиди вздрогнул. Кто-то тонко взвизгнул. Кэссиди обернулся: лысый крепыш, обслуживавший клиентов в зале, зашвырнул набитый мусором пакет в и без того переполненный бак и пошёл обратно в закусочную, а в тени бака… Кэссиди пригляделся. Так-так, кто это там? Он подошёл к помойке и замер, приглядываясь. Из тёмного пространства между баков на него смотрели два тёмных глаза. Вонь объедков забивалась в ноздри, но Кэссиди опустился на корточки и протянул руку: — Познакомимся? Обладатель круглых глаз смотрел на него, не моргая, и выходить не спешил. А Кэссиди стал различать его всё отчётливее. — Как относишься к слойкам с ветчиной? У меня где-то одна завалялась под сиденьем. Звиняй, что с пола и надкусанная, но червячка заморить хватит. Пёс опасливо вышел из укрытия, поджимая ушибленную лапу. Тц, с лысым надо бы провести воспитательную беседу об обращении с братьями меньшими. Джесси бы именно так и сделал. Теперь Кэссиди мог разглядеть собаку хорошо: небольшая, со сплюснутой мордой и громадными стоячими ушами, непримечательного серого окраса. То ли французский бульдог, то ли бостон-терьер — Кэссиди не особо различал. Да и сомнительно, что чистокровка. Тощие бока пса были испачканы потёками, смахивающими на кофейную гущу, к гладкой шерсти прилипла луковая шелуха и картофельный очисток. — Ну ты и свинья, — Кэссиди покачал головой. — Не подумай, не осуждаю, я когда на игле сидел, ещё хуже выглядел. Пёс вытянул шею, на расстоянии обнюхивая пальцы. Наконец, ткнулся мокрым носом в ладонь. Кэссиди почесал его между ушами, и собака завиляла обрубком хвоста. — Как звать-то тебя? Пёс в ответ лизнул руку и заглянул в лицо. — Ладно, побудешь пока Свиньёй, — Кэссиди стряхнул с него мусор. — Пошли, приведём тебя в порядок, подкрепишься. Оброненную слойку Свинья нашёл сам и мигом умял. Кэссиди выудил из сумки с вещами рваную майку — вот, пригодилась же, и вытер его. Свинья не вырывался, шумно сопел и чуть ли не вибрировал от удовольствия. Майка, и без того в пятнах пива и кетчупа, стала ещё грязнее и ощутимо пованивала. — Пойду выкину, как добропорядочный гражданин. Исправляюсь, сечёшь? — Кэссиди вылез из машины, и Свинья, припадая на лапу, поспешил следом. — Да ты сиди, я никуда не денусь. Пёс проводил его до помойки, держась рядом. На обратном пути Кэссиди подхватил его на руки. — Ну и тощий ты, приятель. План такой: заедем к ветеринару, посмотрим лапу, и если перелом, вот честное слово, вернёмся и наваляем сам знаешь кому. Идёт? Свинья лизнул его подбородок. — Да лан, не благодари. Кэссиди посадил пса на переднее сиденье и сел за руль. Свинья потоптался, устраиваясь удобнее, наконец, лёг, не сводя глаз с Кэссиди. — Ну, погнали, — тот похлопал Свинью по загривку и вырулил с парковки. — Вместе веселее, правда? Свинья тявкнул, уселся, уставившись в окно. Кэссиди хохотнул. Ну вот, у него есть с кем поболтать в дороге, может, даже душу облегчить. Что ещё надо? Поцарапанный оранжевый пикап влился в поток машин, медленно ползущих к ближайшему городку. Кто знает, что ждёт впереди — человеческую жизнь так легко оборвать, но Кэссиди это не так уж волновало. Он теперь не один. Никаких больше предательств — о новом друге он позаботится как следует.