Стрела Амура

– А-а-а-а-а!!! Твою мат'!!! Если бы сердце Владислава всё ещё могло биться, оно бы наверняка уже проломило рёбра, выскочило из груди и ударилось о противоположную стену. Какую бы страсть он не питал к протыканию, одно дело – насаживать на шампур вражескую армию, совсем другое – вонзать стрелу в своего давнего друга, соседа и недавнего полюбовника. Последнее, чего бы он хотел в этой жизни – за исключением, конечно же, ещё одного эпизода с фонарным столбом – это причинить боль Виаго. Но нечто жёсткое и раздражающе шершавое внутри него не позволяло показать этого так ярко, как он бы мог и хотел. Особенно перед чересчур любопытными репортёрами, сующими не в меру длинный нос в их размеренную жизнь. Отчикать бы эти их носы, да и дело с концом, порою думал Влад, но Виаго, этот драконов ходячий позитивчик, так радовался притоку свежей крови к ним в дом, так был очарован этими съёмками, что Владислав скорей бы вышел загорать, чем позволил себе расстроить его лишними смертоубийствами. Так что он вновь нацепил свою извечную маску вселенского безразличия и перевёл леденящий кровь взгляд на оператора. – Брысь отсюда! – прошипел вампир. Несчастный документалист поспешно ретировался: кто ж его знает, этого старого как мир упыря, что́ для него стоит нарушить обещание по поводу неприкосновенности? Договор на крови никто не подписывал – себе дороже. Едва за ним захлопнулась дверь, Владислав отшвырнул лук на пол и бросился в конец коридора, где, с крайне недовольным видом закусив губу, сидел его ненаглядный. В его медовых глазах плескалась даже не столько боль, сколько крайнее негодование и огорчение, и это было ещё хуже. На тихий омут надвигалась нешуточная буря. Даже не дожидаясь, пока Владислав дойдёт до него, Виаго приступил к сокрушениям. – Ты только посмотри на это, Влад!!! – голос его звенел и звучал ещё выше, чем обычно – ровно как и каждый раз, когда Виаго бывал чем-либо расстроен, – Как это называется?! Владислав присел на корточки рядом с ним, со стыдом опустив взгляд. Дёрнул же его дракон попросить держать мишень именно его! Был бы Дикон – этот метр с кепкой целиком за нею спрятаться может, да и не жаль его особо. А лучше вообще того журналистишку – их вездесущие камеры начинали порядком действовать на нервы. – Вот что теперь делать с моими бедными брюками?! – сокрушался Виаго. – Я не хотел совсем этого, – Влад стыдливо поёрзал, – давно не приходится тренироваться. – Ах вот как? Если тебе так не хватает живой мишени, то будь уж так добр найти себе кого-нибудь другого! – Прости. Пожалуйста, Виаго. Владислав поднял голову, и лицо его приобрело такое трогательное, такое редкое выражение искреннего сожаления, что Виаго тотчас же позабыл обо всём на свете и смягчился. Он протянул руку и ласково провёл по его щеке, убрав за ухо прядку волос. – Ну конечно ты не хотел, дорогой. Только в следующий раз, пожалуйста, тренируйся не на мне – стрела в ноге мне совершенно не идёт. – мягко сказал он. Владислав позволил себе поддаться тёплой неге, подставляясь, словно кошка, под ласковые прикосновения. Проносились мимо дни, недели, годы, десятилетия, но даже спустя столько времени он не прекращал задавать небу вопрос, чем же он заслужил такое счастье? Он, Владислав Тыкающий, Влад Цепеш, Влад Дракула! Даже сами буквы его имени были острыми, словно лезвия бритвы. Да и всё остальное, в общем-то, было жёстким и колючим. Точёные колья, хищный оскал острых зубов, резкие повороты судьбы – казалось, ничему мирному в его жизни никогда не было места. А вот счастье было мягким. Оно носило батистовые кружева, каждый вечер встречало его на кухне, светилось самой яркой на свете улыбкой, имело шёлковую кожу и пылко шептало его имя в ночи. Виаго был воплощением всего того безукоризненно прекрасного, что Владислав вкладывал в когда-то недосягаемо призрачное и туманное понятие, которое никогда не было даже произнесено в оставшемся далеко позади родном доме – «Счастье». И он застал его врасплох, поймал на краю пропасти, когда Влад уже было почти поверил, что сердце его окончательно и бесповоротно закостенело. Не чудо ли? Не счастье? Владислав накрыл его ладонь своей, легонько коснулся губами белых костяшек и склонился над торчащим колом древком стрелы, не зная, что предпринять и с какой стороны подобраться, не причинив Виаго лишнюю боль. Умом Влад, разумеется, понимал, что регенерация сделает своё дело не смотря ни на что, но едва ли это будет приятно. Протыкать вещи он умел замечательно, а вот вытаскивать... Не особо. Заметив его смятение, Виаго остановил его беспокойные руки. – Нет-нет, Влад, позволь мне, я сам. Владислав послушно отстранился, но локоть не выпустил. Виаго выдохнул, зажмурился и выдернул стрелу из ноги, едва слышно шипя от боли. Владислав ощутил ещё один жгучий укол совести, наблюдая сквозь внушительную дыру в штанине, как неторопливо и радостно стягиваются теперь свободные края так неосторожно разодранной кожи. Когда всё наконец закончилось, Владислав поднялся с пола и помог встать Виаго. Тот стряхнул с жилета видимые только ему одному пылинки и как ни в чём не бывало сказал: – Будь добр, принеси запасную лампочку и веник – светильник совсем разбился. А я пойду сниму этот позор. Владислав не удержался. Да и мы не можем его в этом винить. Глядя в чистые и неподдельно невинные глаза, он сгрёб его в охапку, прижимаясь носом к самой нежной на свете шее. – Твои брюки, – пробормотал он, – надо сказать Джеки, она отнесёт в отель, где зашивают. Виаго хихикнул, опуская руки на его лопатки. – Ателье, Влад, это называется ателье. Называй как хочешь, думал Влад, удобно устраивая подбородок на его плече и зарываясь пальцами в мягкие колечки тёмных кудрей. Пусть будет по твоему, моё счастье.