о подарке на вечер и ещё одном, на всю жизнь

В старом камине тихо потрескивает огонь. Мужчина средних лет с лёгкой щетиной дрожащими пальцами нажимает кнопку на радио... *** – Римус, ты обещал, – в голосе наигранная обида. – Я не умею танцевать, ты знаешь это. Римус Люпин запахивает лёгкое пальто посильнее – конец осени, в Хогвартсе холодает. На улице уже стемнело, но Хогсмид вдалеке приветливо мигает редкими огнями. Выходные, многие студенты пытаются растянуть оставшийся вечер воскресенья за посиделками в Трёх мётлах или покупками сладостей на трудную учебную неделю. Тонкий месяц слабо освещает двух парней лет шестнадцати, будто застывших в общем пейзаже. Римус косится на гору опавших листьев неподалёку и невольно чувствует себя той же кучей. Ветер подхватыет один из листьев, тот что поцелее, и поднимает над остальными. Сириус Блэк берёт Римуса под руку, и тот снова чувствует некое родство с этой кучей, но теперь уже более приятное. Насколько в принципе может быть приятным родство к кучей листьев. – О чём задумался, мечтатель? – Сириус начинает рыться в карманах. – Об осени, – решает утаить конкретику. Сириус закатывает глаза, мол, нашёл о чём думать, но всё равно лучисто улыбается. Ещё пара шорохов и в руках Блэка появляется небольшое устройство, которое он тут же пихает Римусу, довольный донельзя. Люпин крутит в руках компактное радио приятной расцветки. Корпус чёрный, а вот по бокам будто тёмное вечернее небо в россыпи звёзд. – Я взял краски у Лили, у неё же куча этих магловских штук. Вообще я не знал, что нарисовать, но Лили и тут помогла. А Джеймс слегка поколдовал и теперь это не просто радио, а мега крутое радио. Всё что хочешь можно слушать, а главное звук хороший. – Сириус не тараторит, но выглядит очень воодушевлённым. – И ты сделал это..? – Римус с недоверием поднимает на него взгляд. – Для тебя, да. Специально выждал момент пока все наши в Хогсмиде. Считай это подарком на просто так. Рождество ещё долго ждать, твой день рождения ещё дольше. Римус бережно крутит в руках новый подарок. – Мне нечего подарить тебе взамен, это немного неловко. Сириус хитро подмигивает и достаёт волшебную палочку из недр новенькой мантии. Шепчет что-то, но Римус не слушает, потому что во все глаза смотрит на его лицо. От заклинания оно чуть-чуть подсвечивается и это выглядит чудесно. Сириус, как будто следуя какому-то плану, отставляет радио чуть дальше и палочкой хаотично раскидывает листья рядом, образуя на земле осенний ковёр. Римус лишь скованно поправляет на голове шапку, которая великовата и всё норовит упасть на глаза от малейшего ветра. Сириус с победным видом вновь обращает своё внимание на него. – Можешь подарить мне один танец, Лунатик. И в дополнение к его словами радио наконец издает первые звуки мелодии. Римус думает, что Сириус всю эту розовую ванильную хрень не переваривает. Римус думает, что скоро все вернутся из Хогсмида и пройдут прямо у этого места. Римус думает, что как для друзей это немного перебор. Римус думает. Но Римус чувствует, что чертовски в этой розовой ванильной хрени нуждается. Римус чувствует, что а может и плевать на всех, кто собирается тут пройти, как и плевать на то, что они какие-то странные друзья. Римус протягивает холодную ладонь, в волнении сжимая вторую в кулак за спиной. – Принимай подарок, Бродяга. Они танцуют не вальс, это скорее похоже на лёгкое покачивание под музыку. Но руки Сириуса крепко сцеплены за спиной Римуса, а голова последнего удобно устраивается на его плече. Римусу кажется, что он уже слышал эти строчки. And I'm free, I'm free fallin. I wanna glide down over Mulholland, I wanna write his name in the sky, I wanna free fall out into nothin', Gonna leave this world for awhile* Римус прижимается к Сириусу чуть сильнее и вспоминает, что Джеймс включал что-то похожее пару дней назад в гостиной Гриффиндора. Римус сидел тогда с Лили за домашкой по зельеварению, но отвлёкся послушать. – Нравится? – Сириус непривычно тихий. Обычно его, особенно в сочетании с Джеймсом, слышно за версту. – Это было неплохо, – улыбается Римус. – Какая высокая оценка моего труда, – произносит Сириус ещё тише. – А почему мы шепчем? – шепчет Римус. – Не знаю, – шепчет Сириус в ответ. Он вдруг снова хитро улыбается и перемещает свои ладони на щёки парня напротив. Беззвучно ухмыляется. – Не против, Лунатик? Римус делает вид что глубоко задумывается, но вырывающийся смех выдаёт его с головой, а потому нежные губы Сириуса с таким же смехом накрывают его собственные. За соседним деревом тихо щёлкает фотоаппарат. Джеймс Поттер победно хватает готовую колдографию и довольно показывает её остальным. Питер и Лили вздымают в воздух большие пальцы, хотя в глазах девушки всё же небольшое осуждение. – Всё-таки снимать вот так это не очень красиво по отношению к ним. – Спасибо потом скажут, – Питер поворачивается к Джеймсу. – Читаешь мои мысли, Хвостик! Музыка потихоньку затихает, но Сириус и Римус всё ещё размеренно качаются под шум осеннего ветра. *** Камин всё ещё немного шумит. Мужчина откладывает потрёпанное временем радио в сторону. В почти полной тишине звучат последние слова песни. And I'm free, I'm free fallin Радио не потеряло своих цветов, но звёзды на боковых сторонах подстёрлись. Сверху пара небольших трещин, но общей картины это нисколько не портит. Кнопке включения особенно досталось, словно радио раньше использовали очень часто. Мужчина потирает заросшие щёки, требующие бритвы. На его осунувшемся лице жизнь услужливо нарисовала пару-тройку шрамов, остальные скрываются под мешковатой одеждой. Он сидит на чердаке своего дома, окружённый горой коробок. Из угла таращится некогда коричневый чемодан, сейчас уже потерявший свои краски. На боку маленькими буквами выведено "Римус Дж. Люпин". Римус Люпин поднимается на ноги, отряхивает руки от пыли, скопившейся здесь за долгие годы. Радио снова оказывается в его руках, но тут же летит куда подальше и издав глухой звук бьётся об стену. Сириуса Блэка нет уже два года. Римус Люпин запахивает лёгкое пальто посильнее – конец осени, а на чердаке сломана задвижка на окнах. Холодный ветер залетает в комнату и колышет пшеничные волосы, уже немного тронутые сединой. Нарисованные звёзды на старом, теперь уже сломанном радио окончательно меркнут. Римус больше не хочет чувствовать, никогда. Теперь с ним остались только мысли.