пользователь ограничил круг лиц, которые могут ему написать
нервный смешок вырывается из рта линкея сам по себе. он лежит на кровати с телефоном в руке и не верит тому, что видит на экране – похоже на злую шутку. только вот где привычное «хаха, наебал»? парень признает, что проебался: да, погорячился, да, наговорил лишнего, да, перегнул палку. но разве эта ссора отличалась от сотни таких же, что они уже пережили? из красновласой головы все еще не выходила последняя сказанная в лицо фраза. думать о ней линкей не хотел, предпочитая прокручивать миллионы раз, словно обретет новый смысл, который в ней был только один: ты нихуя не знаешь, линкей. думать об этом он тоже не хотел. ксенакис перевернулся на бок, блокируя экран, и прикрыл глаза. голова была пустой и легкой, мыслей не было – пять банок пива этому поспособствовали. он никогда не пил, но сегодня, пережив на себе взгляд, полный разочарования и отчуждения, от близкого человека, очень захотел. «завтра поговорю с ним, – засыпает. – а послезавтра схожу в зал, чтобы больше не пить». заснул.*
поговорить не получалось – сначала линкей проспал, а когда приехал в университет, то санто просто не нашел. он здесь, ксеракс спрашивал, но скрывался так умело, что раздражение в висках закипало. хотелось извиниться и начать общаться как раньше. извиниться не за сказанное, не за свои мысли, а за то, что произнес это ему в лицо. мнение нужно было хранить при себе. хотя кей знал, что это было не мнение – это была истина, которую санто почему-то не принял. не хотел принимать. – нашел, – ксеракс тяжело выдыхает, за плечо разворачивая санто к себе. на последнем лица нет: выглядит сначала испуганно, а потом расслабляется и раскисает. – что ты от меня хочешь? – низкий голос неприятно хрипит. – разговор, – линкей убирает руку с чужого плеча. – ты не сделал то, о чем я просил, да? – горькая улыбка лезет на лицо, не предназначенное для таких гримас. – сделай это. – да что я там нового увижу? – линкей цокает. – все, – санто смотрит на парня неотрывно. – когда сделаешь, сам перестанешь за мной бегать. «ты нихуя не знаешь, линкей». – откуда в тебе столько уверенности в этом? – мне уже хватило одного разговора, – санто сжимает лямку рюкзака на плече. – просто отъебись, линкей. ксеракс замолкает. – ты возненавидишь меня также, как и их. вопрос лишь времени, – брюнет между тем продолжает. у линкея голова снова пустеет. – гилберт и росселлини, – санто напоминает, прежде чем не разворачивается и уходит. линкей думал, что это вчерашний день у него вышел уебищным. этот станет еще хуже.*
линкей пообещал себе не пить, поэтому сидел в окружении двух коробок яблочного сока. на ногах парня лежал ноутбук, а его руки то и дело, что зависали над клавиатурой, чтобы вскоре беспомощно опуститься на кровать. «просто найди в интернете, кто такие гилберт и росселлини». «гилберт и росселлини». фамилии была кричащими. и даже не из-за того, что первую носил санто, а из-за того, что вторая точно крутилась на языке, словно ксеракс ее где-то слышал – слышал постоянно, словно она всю его жизнь была где-то рядом, позади, но он никогда за нее не цеплялся. и зря. сейчас, гляди, не пришлось бы ломать голову над тем, чтобы собраться с мыслями. от предчувствия сводило скулы. – ты же гилберт, блять, при чем тут росселлини.. – ворчал кей. набрав в легкие побольше воздуха и резко выпустив его, ксенакис открыл одну из коробок сока и сделал несколько глотков. пока закрывал, шумно сглотнул. – гилберт и росселлини, – вслух повторил линкей, вбивая это в поисковик. гугл его тут же поправил: не «гилберт и росселлини», а «гилберт-росселлини». блять, так это была одна фамилия? кей стал глухим? парень чуть нахмурился и пошел гулять по первым ссылкам. а первые ссылки показывали королевский британский род, великую королеву констанцию (которую кей помнил, а вот ее фамилию – нет), церкви и монастыри, инквизиции. самое интересное крылось почти в самом конце, под громким заголовком«НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ» теперь мы знакомы с семьей росселлини как следует, и все, что нам осталось – выяснить, как королевская династия XV-XVI веков сохранилась в наше время. к сожалению, после трагичной гибели королевы констанции, королевский род росселлини фактически вымер, но оставил за собой несколько прямых родственников, что важно повлияли на исход событий. одним из таких людей стал хельг, старший брат королевы констанции, заключивший брак с дворянской семьей гилберт..
– я, вроде как, не на урок истории пришел, – тихо вздохнул линкей, стараясь не думать о фамилиях. кого сейчас волновала принадлежность к дворянской семье? они находятся в сша. ксеракс больше в текст сильно не вчитывался, лишь вскользь пробегая по нему, пытаясь выцепить что-то важное. выцепил.во главе семейного бизнеса и дома гилберт-росселлини на данный момент находится адам, по совместительству и отец семейства. неизвестно, вступят ли на его должность его дети – заявлений на этот счет еще не было...
23 мая 2017 года
– пять лет статье, – линкей вздыхает и меняет форму запроса в поисковик, вместе с тем открывая коробку сока, начиная пить. и давится, потому что когда перешел во вкладку «новости», лицезрел санто: непривычно хмурого и недовольного, с макияжем на лице, аккуратно уложенными волосами и в рубашке. обстановка была официальной, рядом сидели такие же серьезные люди, но были заблюрены в силу акцента на молодом парне. линкей вытирает подбородок и в спешке закрывает сок, откладывая куда подальше. санто что, тайный директор какой-то крупной корпорации? этот-то раздолбай? красновласый продолжил читать статью. весь пазл складывался воедино – ксеракс никогда не хотел видеть этого, но все всплыло.феликс гилберт сообщил, что собирается привлечь к делам семьи младшего брата, санто, и для его обучения пригласил крупного бизнесмена из южной кореи, ёнбока риччи.
опубликовано 7 часов назад
линкей закрыл ноутбук с громким хлопком.*
гул стоял на весь университет – все курсы толпились в коридорах, никто не заходил ни в аудитории, ни выходил на улицу, ни тусовался в столовой. проходящие мимо преподаватели шикали на студентов, из-за чего им кое-как освобождали проход. линкею не было интересно, что там происходит, но сборище просто не позволяло пройти туда, куда ему нужно, из-за чего он стоял поодаль, облокотившись на стену позади. – че происходит? – райден вырисовывается из неоткуда, а рядом с ним, кажется, юрген. – без понятия, – ксенакис безразлично жмет плечами. юрген сейчас бледнее чем когда-либо: даже рука фурукавы, ободряюще сжимающая и поглаживающая его кисть, не помогала. он с глазами по пять копеек смотрел на толпу и тихо бесился, не проронив ни слова. – сейчас выясню, стой здесь, – вещает райден своему парню и уже расцепляет замок рук, чтобы протиснуться вглубь, как затормаживает, не сделав и двух шагов. – линкей! – слышится голос из толпы. ксеракс, нахмурившись, смотрит на студентов, но никто не смотрит на него. – да что за хуйня? – красновласый тихо шикает, отлипая от стены и подходя к застывшему райдену: – в чем дело? – ну, – фурукава растерянно хлопает глазами, смотря сначала на друга, и почти моментально переводя взгляд в центр; он нерешительно указал пальцем туда, подозревая, что кей все равно не увидит, поскольку был ниже на полголовы. – там.. ты? ксенакис предполагает, что произошло, но надеется, что он неправильно подумал. парень протискивается через толпу, чувствуя на себе удивленные взгляды, и вскоре оказывается в первых «рядах» зрелища. теперь он понял. – о-ох, блять, – разочарованный стон линкея не остается незамеченным никем, даже «звездой» сегодняшнего дня. ёнбок переводит малозаинтересованный взгляд на ксеракса; молчит, хотя до этого, кажется, с кем-то разговаривал, а потом приподнимает уголки губ в жесте слабой улыбки. на контрасте с пустым взглядом выглядит это как насмешка, и линкея уже не волнует, додумал он ее или нет, потому что он сразу же вылетает из толпы обратно. – а ну разошлись! – санто выпрыгивает из-за спины ёнбока и шикает на студентов. гилберта никогда не слушались, но глядя на высоченную копию линкея рядом с ним, повиновались сразу же: разошлись в разные стороны, будто внепланового собрания посреди коридора не было. совсем скоро двое парней остаются почти полностью одни, только рыжая голова у стены даже не думает уходить; очкастый парень рядом с ней слабо бьет по этому затылку, что-то говоря про то, что его заметили, и пора съебывать на пары. райден не слушает и подходит ближе; на его лице все еще нет улыбки, лишь едва различимая настороженность. – и что сын мин су забыл в сша? – он скрещивает руки на груди. – обновляйте свои источники почаще, фурукава, – ёнбок смотрит неотрывно, – а то упустите что-то важное. – все! – их немое противостояние прерывает санто, вставший посередине. – давайте вы все ваши мафиозные дела будете выяснять на нейтральной территории, а не, блять, в университете. – хорошо, – риччи соглашается моментально. – еще увидимся, фурукава. а ты, – кивает на брюнета, – идешь со мной. – э? – санто растерянно плетется за ёнбоком. – у меня еще философия так-то. – ты что, не прогуливал никогда? – прогуливал, но.. блять.. да что с тобой! по мере удаления парней их голоса становились все тише и тише, пока вовсе не приглушились. райден проводит их взглядом и мысленно закипает; у него начинает дергаться глаз. – он, блять, что, моего имени не знает? – могу понять, – юрген толкает рыжего в спину. – идем уже, фурукава. райден в шутку замахивается кулаком, но опускает его сразу же, как юрген в расслабляющем жесте слегка массирует чужую шею.*
– ты специально сел со мной, чтобы обсудить ёнбока? – линкей переводит раздраженный взгляд на сидящего рядом друга. – это же твой брат, а не мой, – райден цокает, что-то активно выискивая в телефоне. – тем более, шин тоже здесь. не учится, правда. – что за шин? – ты че? – рыжий отрывается от телефона, чтобы поднять на линкея растерянный взгляд. – ксеракс, это сестра твоя. она вместе с ёнбоком из кореи прилетела. ксенакису кажется, что он упускает что-то важное. например, понимание своей гребаной жизни. – дай угадаю: ты с ёнбоком даже знаком не был, еще давно нашел у матери документы, в которых были только близнецы. да? – тон голоса фурукавы веселый, но взгляд был сосредоточенным и пронизывающим. линкей ненавидел в райдене эту черту, способность, зовите как хотите – смотреть не на людей, а сквозь них, в их душу. он вел себя как полный придурок, приковывал к себе взгляды, был в центре внимания везде, потому что знал, как расположить людей к себе. он их анализировал. линкею не нравилось ощущение того, что его сейчас изучали. он чувствовал себя не человеком, а животным в загоне. еще и глаза эти голубые; райден был невыносимым. – угадал, – шипит кей вместо нормального ответа. – еще санто вокруг него трется, – не то давил, не то просто интересовался райден. – нихуя не пойму. – бесишься, что все внимание забрал ёнбок? – линкей усмехается. – бесишься, что тебе нашли замену? ксеракс сводит брови к переносице, не скрывая раздражения. у фурукавы глаза за мгновение похолодели, а от прежней беззаботности осталась лишь уже неискренняя улыбка. оба попали в яблочко.*
райден слушай, я знаю, что тебе «похуй» на ёнбока, но я считаю нужным написать тебе о том, что он, сука, сейчас является самым крупным магнатом южной кореи 21:18me и что, мне обосраться теперь? 21:19
райден стоило бы 21:20 тиск зубов линкея слышится, кажется, даже холу, что сидел в другой комнате, – настолько громко они скрипели и настолько сильно он злился. ксеракс мог только предполагать, зачем райден сообщает ему такие вещи – что в университете, что сейчас – и от этого бесится еще больше. парень в принципе никогда сильно не эмоционировал, а за последнюю неделю напсиховался больше, чем за всю свою жизнь. даже эдвардс перестал трындеть ему под ухо постоянно, замечая чужую нервозность и побаиваясь: злость линкея была для него чуждой, которую парень испытывать на себе не хотел, от чего и сторонился. ёнбок – мафиозный магнат южной кореи. смешно. детдомовский мальчуган, по счастливой случайности оказавшийся в другой стране и под новым надежным крылом, вдруг стал настоящей угрозой для мелких развлекательных кампаний. линкей читал про него (он не мог не). сомнений, что брат-близнец причастен к нелегальщине, больше не осталось, ведь все лежало на ладони. некогда известный игорный дом большой личности мин су вдруг оказался в руках амбициозного ребенка – и вся игровая империя кореи рухнула, поддаваясь монополии риччи. смешно. весь бизнес завязан на блядских играх: целая сеть заведений с публичными домами (читать: казино), клубами и ресторанами – и все, почему-то, послушными собачками носятся за ёнбоком, словно он носит под сердцем будущего нового иисуса, не иначе. смешно. линкей смеется. его тихое хихиканье переходит в полноценный смех, плавно перетекая в истерику. ксеракс роняет ладони на лицо, не в силах сдержать нервные смешки, и усиленно трет его в попытках успокоиться, но гогот сам резкими толчками выбивается из легких, вынуждая глотать воздух так, словно парень находился на грани слез. хотя, наверное, так оно и было. – эй, чувак, – тихий голос соседа, хола, раздается со стороны приоткрытой двери; вскоре зеленая макушка высовывается, с беспокойством глядя на хихикающего друга: – может, тебе помочь? – да, пожалуйста, – ксеракс не смотрит на него, продолжая содрогаться и глупо улыбаться. – закрой дверь. эдвардсу нечего сказать. он открывает рот, чтобы вымолвить хоть что-нибудь, но в голове нет ни единой подходящей мысли, поэтому он молча выходит и плотно закрывает дверь. линкей перевернулся на бок, обнимая себя за плечи. ему нужно было успокоиться, не дать себе окончательно слететь с катушек, ведь он сам не знает, что будет дальше – собственное поведение его пугает и отталкивает, не говоря уже о том, что почувствовал хол, когда прямо перед ним выстроили невидимую железобетонную стену, исцарапанную одним: «не лезь» – и выставили за дверь. гилберт-росселлини были рыбкой покрупнее: в их руках не только почти вся развлекательная индустрия штатов, но и государственная поддержка с добывающим ответвлением. «rossellini entertainment» не ограничивались одними клубами, в них заложено куда больше – и линкей уверен, что не все из этого легально. слова ёнбока о расширении его бизнеса смешили сми, но все замолкли, стоило тому приехать в сша и объявить официальное сотрудничество с гилберт-росселлини. все обретало куда более сложный оттенок, а санто лишь посредник этого грязного подпольного мира. линкей верил, что парень к этому не причастен. да, он родился в такой семье, но от ее принципов всегда можно отказаться. ближайшие новости не радовали, кей не хотел признаваться себе в том, что санто полез в это болото добровольно. не мог принять то, что санто такой мир не чужд. не мог осознать то, что ёнбок подходит санто лучше. не мог. ксенакис уже не смеется, но дрожит. он больно оттягивает собственные красные волосы, намереваясь отвлечься, но не получается. складывалось ощущение, что его жизнь, подобно песку, вытекала сквозь пальцы.*
ёнбок был в университете. он буквально учился здесь, а многие не могли принять факт того, что корейскому мафиози далеко не за тридцать, а простые двадцать. у парня в двадцать на ладони вся южная корея и под боком маленький агрессивный комок, прокладывающий ему путь в сша. он, блять, всех пугал – один линкей смотрел волком, не ощущая этой сокрушающей ауры близнеца, а санто, по чужим рассказам, и вовсе умудрился оставить ему пару ссадин и синяков. кей, почему-то, не удивлен. риччи был везде, на каждом углу. он, конечно, большую часть времени находился рядом с санто, но не упускал шанса поговорить и с веллингтонами. дэниэл радушно принимал парня, но даниэлла побаивалась, не рискуя и доверяясь брату; они все молоды и глупы, но бизнес не стоит на месте, и наживать себе такого врага не хотелось никому. райден, например, игнорировал существование ёнбока. после той короткой переписки с линкеем, он вообще перестал о нем говорить, делая вид, словно ничего не происходило. никто не зацикливался на том, что у них в университете не золотая молодежь, как принято в известных вузах, а палладийная – другого разумного объяснения, почему здесь находятся четыре громкие на весь мир фамилии, не найдешь. а линкей зацикливался. линкей бесился, раздражался, едва скрывал свою нервозность. не то, чтобы он и раньше имел большой круг общения, но сейчас рядом с ним не было никого. райден, конечно, мог поддержать, человек он знающий и понимающий, но кей не хотел разрушать его идиллию жизни без ёнбока. ксеракс тоже хотел бы так жить, но не получалось. потому что ебучий санто, который не вылезал из головы линкея, постоянно был рядом с ёнбоком. или наоборот. кей не хотел в этом копаться. ему хватало того, как у риччи вошло в привычку гладить санто по волосам и обнимать. санто не позволял линкею делать такое на людях, а тем более в университете. но санто спокойно поддавался ласкам ёнбока и перебирал его пальцы рук, скрепленных на его талии замком со спины, пока с кем-то разговаривал. никто и подумать не мог, что холодный принц – то, как прозвали ёнбока в университете – окажется таким падким на тактильность в окружении нелюдимого и озлобленного на всех гилберта. а вишенкой на торте стало поведение санто. ксеракс слышал, сука, он постоянно слышал, как этих двоих обсуждали, и без внимания не осталось изменение гилберта: он не агрессировал. была ситуация, когда санто спровоцировали в присутствии ёнбока, а тот только посмотрел на блондина и позволил тому вести. тогда еще открылось, что боксера лучше риччи не найдешь – провокатор будет лежать в больнице еще не меньше месяца, отхаркиваясь в блюдце остатками ребер. а произошло это неделю назад. а с моменты ссоры линкея и санто прошло уже три недели. линкей чувствовал себя разбитым.*
– слышал, что снова вечеринку закатывают? – девушка жует конфетку m&m's и что-то читает в телефоне, весело ногой болтая. линкей, задремавший на стуле, дернулся от внезапного голоса и сонно кивнул. в библиотеке было тихо. – не хочешь сходить? – селеста тянется в сторону парня и вытягивает руку: – открой рот. ксеракс не стал задавать вопросов и просто открыл рот, вскоре ощущая на языке те самые m&m's. он лениво открывает заспанные глаза и медленно жует конфеты, задумываясь над озвученным предложением. – ты же не любишь такое, – через минуту молчания-таки роняет линкей. – не люблю, – блондинка кивает, – но я была на прошлой с марком. мне понравилось. все такие пьяненькие и дружелюбные, – она улыбается. – ладно. – что «ладно»? – селеста откладывает телефон. – это к моим словам или.. – или, – кей перебивает и выпрямляется, чем-то хрустнув в спине. – это «ладно» к тому, что я схожу с тобой туда. – спасибо за одолжение, – буркнула обиженная девушка, подхватывая телефон вновь. – я слышала, что ты раньше на такие вечеринки постоянно ходил, но потом вдруг перестал. о, слышала еще, что там был один парень.. – это было раньше, – вновь резко перебивает линкей, но уже грубым тоном; парень быстро меняется в лице и тяжело вздыхает. – это было раньше, хорошо? у меня есть свои причины, давай не будем об этом. селеста теряется из-за чужой смены настроения и неуверенно кивает: – извини.. – все хорошо. нихуя все не хорошо, селеста. прошло уже больше двух месяцев.*
линкей не искал отношений, но отношения находили его. парень не хотел задумываться над тем, чем его колени настолько удобны, что уже вторая незнакомая ему девушка за вечер садится на них. первая, еще в самом начале вечера, села с таким размахом, словно кей слился с диваном, и была ни капли не смущена произошедшим. она гладила ксеракса по руке и бедру, рассчитывая вызвать у парня особенные чувства, но вызвала только сказанное слух: «ты сейчас мне ногу в пол отдавишь». цокнула и ушла. вторая заигрывала аккуратно, бросала неоднозначные взгляды еще с другого конца зала, выцепив линкея среди всей толпы пьяных студентов. она сильно смущалась и постоянно заправляла прядь волос за ухо, когда подошла; села на чужие ноги нерешительно, но расслабилась, стоило кею положить свободную руку ей на талию. ксенакис потерял селесту еще в первый час тусовки, но сильно не переживал – здесь был марк, на которого красновласый и перекинул всю отвественность еще на входе. у линкея нет сил на объяснение своего поведения. он просто делает, что хочет, а в глубине души надеется, что селеста не поставила себе цель его «вылечить» и поняла, что связалась с очередным мудаком. третья девушка была необычной: она грубо столкнула стеснительную студентку с чужих колен и пробасила: – занято. а линкей подавился пивом, стоило нихуя не девушке занять освобожденное место. и нет, ладно, сел бы как остальные, но санто настойчиво уместился полубоком едва ли не на самом паху, по-деловому ноги собственные скрестив, а шею красновласого кольцом рук сцепив. – слезь, – у ксеракса голова шла кругом. – не хочу. – если что, я линкей, – раздраженно процедил он, сжимая горлышко стекляшки пива. – а я санто, рад знакомству, – брюнет наигранно дружелюбно улыбнулся, через мгновение стирая это выражение лица. – я не знаю, что на тебя нашло, но ёнбок явно сожрет меня заживо, если увидит, – ксеракс начал пытаться отодвинуть санто от себя, по крайней мере, сместить его себе под бок. – при чем тут нахуй ёнбок? – гилберт весь взвелся. линкей сдался. на его лицо налезла пустая улыбка, а левая рука, до этого отталкивающая брюнета от себя, расслабилась. парень молча допил стекляшку и убрал ее куда-то в сторону, голову назад откидывая. ну конечно. они с ёнбоком поссорились. санто, ничуть не изменившийся внешне за эти почти три месяца, потянулся к карману штанов линкея и достал оттуда электронную сигарету, затягиваясь. он выдохнул клубок пара вверх и подставил электронку под чужие губы; ксеракс лениво затянулся, не меняя положения. со стороны ничего не изменилось, но оба чувствовали, что тишина стала давящей. никогда в ней не было так некомфортно, как сейчас, несмотря на оглушающую музыку и десятки танцующих пьяных тел. гилберт прикрыл глаза, пододвигая голову кея к себе на плечо. линкею долго думать не надо, чтобы осознать: санто пьяный в хлам – у него быстро бьется сердце, дышит он тяжело и резко, а температура тела и вовсе по ощущениям под 38 градусов подпрыгнула. он жался к ксераксу так, словно у него была лихорадка, и совершенно не намеревался отлипать. до самого ксеракса, впрочем, доходило, что все происходящее – неправильно, но ощущалось оно так приятно. линкей соврет, если скажет, что не скучал. и также соврет, если скажет, что легкие не сдавливает ощущением безысходности, а горло не душит змеей отчаяния. кей был потерянным два с половиной месяца, но стоило санто просто объявится рядом, словно ничего не произошло, как все встало на свои места. – хочешь спать? – спрашивает ксенакис, забирая одноразку из чужих расслабленных рук. – очень, – гилберт пьяно хлопает глазами, порываясь тюкнуть губами висок кея, что был непозволительно близко. он, в принципе, тюкнул, и был этому так рад, что не смог сдержать счастливой, дрожащей из-за выпитого алкоголя, улыбки. линкей чувствовал, как рассыпался. ему было плохо, очень плохо, но уйти от санто он не мог, ощущая себя рядом с ним живым. это ненормально. – пойдем наверх, – красновласый пытается встать, но туша на ногах мешает, – ноги на пол опусти и вставай. – еб-ать, – гилберт неестственно тянет слова и встает, как ему посоветовали, тут же качнувшись в сторону. кей его поймал, и брюнет пьяно хихикнул. ксенакис молча ведет его на второй этаж особняка, расположение комнат которого выучил уже наизусть, и укладывает на кровать. санто моментально отрубается, во сне сворачиваясь в маленький комок. линкей не позволил себе даже сесть рядом, из-за чего расположился на полу. он курил, смотря в потолок, и думал о своем. думал, например, какой он жалкий. дверь широко раскрывается, и парень переводит равнодушный взгляд на вошедшего. кто бы сомневался. – распишитесь – получите, – мрачно проговаривает ксеракс, поднимаясь с пола. ёнбок отходит в сторону, когда брат проходит мимо него, и не роняет и слова. произошедшее застрянет в памяти у обоих, а у третьего – уйдет вместе с утренней рвотой.*
but i miss you more than i thought i would
дома у ксенакиса тихо, потому что холли, сосед, упорхал к родителям на неопределенный срок. селеста приходила сюда каждый день, чтобы приготовить кею хоть что-нибудь, или, когда дел было совсем много, оставляла контейнеры с едой и убегала. селеста замечательная: нежная, ласковая, заботливая – и все эти качества заслуживает ожидать от своего партнера. она достойна самого лучшего, всего небосвода с россыпью звезд на нем, щемящей любви, целого мира. но линкей не даст ей даже самую малость от этого. ему было тошно. – не мучай себя, – ксеракс выдыхает никотин куда-то вверх. – не привязывайся. – я не могу, – селеста грустно улыбается, прикрывая глаза. – я чувствую, что ты очень мягкий и чуткий человек, – блондинка продолжала, больше кутаясь в плед на кровати. – ты можешь сам не замечать плохих качеств за собой, но, поверь, будь ты в ресурсе, заботился бы обо всех куда больше меня. – может быть, – линкей жмет плечами, потянувшись в сторону, чтобы сделать новую тягу электронки. – линкей, просто.. у-ух.. – селеста несколько раз прокатилась по кровати туда-сюда, видимо, чтобы собрать мысли воедино. – позволишь задать вопрос? – задавай. – почему ты так привязан к тому мальчику? – она медленно садится, смотря прямо на парня, что уместился на пуфике рядом с кроватью. – неужели влюблен так сильно, что нет сил на самого себя? нельзя так забываться в человеке, кей, нельзя жить воспоминаниями. – я не знаю, – ксенакис смотрит в потолок. – я правда не знаю, селеста. люблю ли я? я не знаю. злюсь ли я на на него, на ёнбока или на себя? я не знаю. девушка поджимает губы в жесте искреннего сочувствия; душа у нее такая, излишне эмпатичная, не может она оставить ксеракса в таком состоянии совсем одного. сердце кровью обливается, и уже далеко не из-за когда-то вспыхнувших чувств. глядя на разбитого некогда нежного человека, внутри все переворачивается – она может стать такой же. один неправильный человек, и она рухнет. ей было больно так, словно она пропускала боль парня через себя. это разрушало обоих. – давай найдем специалиста, линкей? я-я помогу поспрашивать знакомых, найдем подходящего, – селеста начала заикаться из-за подступающих к глазам слез. – не оставляй все как есть. забудь его, отпусти его. – он не отпустит меня, – линкей горько усмехается, чувствуя, как в горле оседает осадок чего-то безысходного. – он находит меня везде. где бы я не был, селеста, – мокрые взгляды обоих сталкиваются, – он всегда оказывается там же. он искушает меня, объявляется там, где его не ждут, тянется ко мне. один раз поцеловал. селеста вздрагивает. – да, представляешь? – кей начинает посмеиваться. – этот маленький чертенок поцеловал меня. он хватался за меня, будто меня ему не хватало, бормотал что-то на хуй знает каком языке, выцеловывал каждый миллиметр лица. – а ты?.. – она смотрит с замиранием. смотрит так, будто была там, в том клубе. смотрит так, словно это ее с таким отчаянием целовал человек, которого она клянется забыть. смотрит так, будто сама раздробилась на кусочки через несколько минут эйфории. – я ответил. а потом он прошептал что-то про ёнбока, и я понял: в тот вечер я был ему не линкеем. ксенакис не замечает, когда сам успевает пролить первые слезы, но замечает, как их проливает селеста. у этой девушки слишком доброе сердце. ее сломают. – мне так жаль, – она падает лицом в кровать, содрогаясь от слез, – господи, мне так жаль, линкей. п-пожалуйста, дай себе п-помочь, – заикается. – забудь про меня, селеста, – он поднимается с места, подходя к девушке, и садится сбоку от нее, – забудь. – как о тебе забыть, скажи мне? – девушка резво поднимает заплаканное лицо и смотрит на парня пронзительно; у того под сердцем что-то колит от такого ясного и чистого взгляда. – д-даже если помогу не я, мы найдем психолога, психотерапевта, ты п-прийдешь в с-себя и-и.. – слова все больше проглатывались в истерике, – .. п-просто дай с-себе помочь.. – я не могу, – у кея дрожат ресницы. он заваливается на кровать, ухватывая за собой девушку. она сворачивается, поджимая ноги к себе, и продолжает плакать. ксеракс поглаживает ее по спине, даже не пытаясь утереть собственные слезы. – я не заслуживаю твоей жалости, не заслуживаю слез, не заслуживаю ни-че-го, – бормочет линкей уже спящей селесте. утром девушка проснется одна под теплым одеялом. на прикроватной тумбочке будет стоять стакан воды с таблеткой от головы, а рядом записка кривым почерком, на которой останется несколько пятен некогда соленой влаги.« я взял академ на год. съезжу к маме. когда проснешься, хол уже будет в квартире, он тоже все знает »
селеста тяжело вздохнет, когда прочитает, запьет таблетку водой и выйдет из комнаты, чтобы встретиться с эдвардсом. не будет устраивать истерик, доверившись линкею, и никогда не узнает, что мать кея скончалась в ту ночь в баре.