my lesbian experience

чертова камисато аяка. это имя крутится на языке и в голове люмин уже гребанные два месяца. где бы она не находилась — в школе ли, дома ли, на любимом фехтовании, — в её мысли проникала бледная одноклассница с нежной, робкой улыбкой и голубыми глазами. эти глаза словно украли с прилавка драгоценных камней, люмин была почти что уверена в этом (они были слишком красивы, но у неё никак не получалось это сформулировать и выразить хотя бы для себя самой). стоит ли говорить! немногословная блондинка-фехтовальщица потеряла голову. и это было безупречным поводом для итэра, чтобы по-братски поглумиться, а дома устраивать истерические припадки на тему «о господи, ты так забавно выглядишь, когда краснеешь». о да, у них была тесная родственная связь, и порой люмин хотела нарезать братца своей рапирой на шашлыки и подать всем друзьям как особенный деликатес. название кулинарного шедевра — «назойливый идиот». в то время, пока люмин не устраивала тихую взбучку итэру, она думала об аяке. аяка была словно не с этой планеты — красивая, умная, воспитанная. одним словом — идеальная. что в ней могла найти настолько несовершенная, как люмин? люмин — цветочек другого сорта. она могла прогуливать уроки, особенно если они скучные, выбирать фехтование вместо домашней работы, зная, что на завтра задано учить больше, чем она могла бы осилить; ещё люмин сквернословила («ох ты ж блять, какого хрена, итэр» — её цитата две недели назад, когда брат попытался пригласить какого-то парня на свидание, а вернулся с пощечиной). короче говоря, нельзя было найти более несовершенного человека, чем люмин, и более совершенного, чем аяка. и люмин точно, точно нельзя было влюбляться в недосягаемый идеал своей старосты. но кто там вообще говорил, что нельзя? потому что люмин отвечает, что можно. и влюбляется. влюбляется до головокружения и красных щек, когда видит её в коридорах. люмин сходит с ума, итэр потешается, аяка всё также недоступна. всё как всегда. этот день тоже был обычным. люмин сидела в толчке, списывала домашнее задание у старосты из параллельного класса, кэцин, которое с трудом выпытала (и то только благодаря тому, что пообещала устроить для кэцин и её голубоволосой девушки свидание. люмин подавится от зависти, но сделает. её синдром спасателя однажды её укокошит и сведет в могилу). и, конечно, это не проходит бесследно. лучше бы зашёл учитель, или директор, или президент, черт подери. но нет. заходит аяка. кэцин строго на неё смотрит, потом на свою домашнюю работу, поторапливая взглядом, а люмин зависает на долгие секунды, глядя на то, как староста скрывается в кабинке. конечно, аяка её заметила, прежде чем пойти по нужде, но промолчала. люмин краснеет — то ли от девушки рядом, то ли от стыда. — давай быстрее, — поторапливает кэцин, и люмин кивает. в следующий раз она будет списывать у ганьюй, это точно. она хотя бы молчаливее своей строгой девушки. потом люмин сбегает с туалета быстрее, чем аяка выходит, и весь оставшийся день не поднимает на неё глаз, точно её спалили за чем-то неприличным. итэр, прочухав, что сестрица в чем-то налажала, сначала удостоверился, что это не трагедия, а потом начал отсалютовывать шутки одну за другой. под конец дня люмин готова была стать братоубийцей. когда закончился последний урок, она аккуратно слиняла из класса так, чтобы итэр её не видел. уж лучше они пойдут домой раздельно, иначе уши люмин точно отсохнут от шуточек братца. ждать в каком-то кабинете ей не хотелось, поэтому она пошла в самое любимое место школы — спортзал. люмин снимала всякое напряжение фитнесом, и могла бы вполне гордо зваться зожницей, если бы не любила иногда выпить в компании итэра под какой-то фильм. только вот ей, к слову, никакой алкоголь так и не продают до сих пор без паспорта, хотя ей уже перевалило за восемнадцать. слишком детское лицо, пф. так или иначе, но люмин оказалась в нужное время в нужном месте. потому что в спортзале была аяка. и она танцевала. на самом деле, люмин никогда не видела, чтобы староста танцевала. она выглядела закрытой, иногда даже — холодной, несмотря на робкое дружелюбие. аяка делала только ровно то, что от неё требовали. ни на грамм больше. надо написать контрольную лучше всех? аяка это сделает. стоит сесть на шпагат? да, аяка это выполнит. нужно перебить каких-то гадов? что ж, люмин этого не видела, но уверена, что аяка и это сделает. но сейчас она казалась совсем другой. не отрешенной идеальной куклой с готовой улыбкой для всех. когда камисато аяка танцевала, она не улыбалась. её движения были простыми и легкими, словно полет цапли. она двигалась по залу спокойно и непринужденно, точно иней в морозный день танцевал на окне. подол её юбки развевался, а руки грациозно следовали за ним, нежно изгибаясь. у люмин перехватило дыхание. подойти к ней! прямо сейчас! — всё внутри этого требовало, кричало, визжало, пока в груди влюбленность вперемешку с восхищением рождало непонятное новое чувство, раннее не испытываемое. люмин стояла на месте, не отрываясь, и как завороженная наблюдала за аякой. она танцевала, словно готовясь к долгому зимнему перелету. а потом остановилась. и посмотрела люмин в глаза. чертова камисато аяка.