Дрянь

      Серёжу немного колотило. Может, от холода, может, от того, что только недавно всё закончилось. А может колотило и не немного. На погром в казино было больно и тошно смотреть. Повсюду слышались испуганные перешёптывания, кто-то жалко скулил или ныл, кто-то стонал от боли. Всем, так или иначе, досталось, даже тем, кто успел смыться, как бы странно это ни звучало. На плечах висел чужой пиджак — собственный погиб, когда кто-то за ворот агрессивно стряхнул его с лестницы. Ткань громко и чётко, обжигая слух, треснула, а в скулу почти сразу врезались закруглённые перила, помогая странным способом скатиться вниз. На верхней губе даже остался вкус солоноватой металлической крови, текущей из носа. Серёжа, конечно, старательно размазал её по щеке, но язык всё же натыкался на мельчайшие подсохшие капли.       Между средним и указательным пальцем каталась сигарета, между безымянным и мизинцем растянулась глубокая царапина, грозящаяся в любой момент закровить. Серёжа не помнил, как именно её получил, вроде, упал и наткнулся на осколок спасшего его стакана. А ещё Серёжа не помнил, когда курил в последний раз. Вроде, это было в университете вместе с Олегом где-то в общежитии. Они курили какую-то крепкую дрянь, выдыхая дым в узкое отверстие форточки. Тогда не было понятно, что воняет сильнее — спёртый воздух за окном или дым от сигарет. Серёжа кашлял. Сейчас, впрочем, тоже. Он снова курил какую-то дрянь. Дрянь дали ему чужие руки, те же, что небрежно накинули на дрожащие от страха или холода — он всё ещё не разобрался — плечи свой пиджак. В чужих руках тоже была дрянь, а ещё периодически в сухих потрескавшихся губах, которые небрежно, резко выдыхали дым. Владелец чужих рук не курил, не смаковал каждую затяжку, как делали это многие из вынужденного окружения Серёжи. Он дышал дымом, чувствуя, насколько фальшивый и тяжёлый здесь воздух.       Игорь Гром. Майор Игорь Гром. Майор Игорь Константинович Гром. Человек без улыбки.       Серёжа смотрел на его спину, как на картину в галерее. Мощная, чуть сгорбленная от усталости и, возможно, болевых ощущений, ведь Игорю тоже немало досталось в этой потасовке, но почему-то создающая ощущение той самой сказочной надёжности, о которой говорили в приюте. Мальчики должны стать надёжной стеной для девочек, но вместо этого мальчики становились стеной для мальчиков. Забавно. Серёжа легко дёрнул уголком губ и тут же снова их поджал, опуская глаза в пол. В поле зрения попала почти истлевшая дрянь, с кончика которой осыпался, пусть ещё горячий, но уже седой пепел. Курить в приличных заведениях, конечно, нежелательно, но из вежливости и благодарности нужно сделать хоть одну затяжку. Да и насколько это приличное место, даже если не брать во внимание разгром?       Отметив с грустью на самом носке одного из кед небольшую капельку крови, Серёжа снова нервно дёрнул головой, поднимая взгляд. Рубашка Игоря была порвана. Он заметил это только сейчас. Рукава отошли от основного тела рубашки в районе подмышек, чуть левее позвоночника легла длинная ровная трещина, с границ которой торчали длинные белые нити. Рубашка определённо была не по размеру. Или была слишком дорогой, чтобы быть удобной. Серёжа знал такую грустную закономерность и снова бросил взгляд на испачканные кеды. Возможно, стоило надеть дорогие и неудобные туфли, чтобы не испортить дорогую в совершенно другом смысле обувь.       Затяжка. Дрянь резко перестала быть дрянью, заполнила лёгкие, потом медленно затянула горько-сладким туманным маревом голову, глаза, заставила собой дышать. Серёжа даже не подавился. Серёжа с удовольствием выдохнул и вдохнул на контрасте совершенно другой воздух. Он тоже обжёг лёгкие, резко разогнал приятный туман в голове и заставил руки трястись ещё сильнее, но уже от того, что страх медленно начал отступать.       Игорь зашевелился, привлекая к себе внимание. Он отпрянул от колонны, к которой всё это время прислонялся и повернул голову к Серёже, что уже более легко затягивался снова, обхватив губами мягкий фильтр.       — Вы как? — голос был сухой, очень тихий, но строгий. Как у отца, если бы Серёжа помнил, как звучал его голос. Даже ответа, по сути, не требовалось, можно было обойтись одним кивком. Серёжа и кивнул.       — Нормально, а вы? И можно на ты, Игорь. Ты мне жизнь сегодня спас, дважды, — приподняв руку с дотлевающим окурком в воздух, сказал Серёжа и щёлкнул по нему ногтем. Остатки табака быстро полетели на пол, затухая ещё в полёте. Прямо как маленькая никотиновая звёздочка. — Спасибо. Я могу как-то отблагодарить?       — Не, не надо, всё нормально.       Игорь дёрнул плечом, будто кто-то особенно надоедливый только что попытался одёрнуть его или развернуть к себе. Серёжа зябко поёжился от этого жеста, словно именно он и был этим прилипалой, но выпрямился и как-то пугано вздёрнул в воздух подбородок. С такого ракурса разница в росте уже не казалась такой огромной, а Игорь переставал казаться сгорбившимся Атлантом. Он становился обычным мужчиной, просто чуть более крепким, чем в зеркале видел Серёжа каждый день.       Цепкие пальцы вцепились в борта пиджака, придерживая его от падения, а правая рука, возможно, чуть более резко, чем необходимо, вытянулась для рукопожатия. Серёжа даже смог как-то унять в руке дрожь. Ненадолго, правда. Всего на несколько секунд, но этого хватило, чтобы дождаться ответного рукопожатия. Игорь сжимал ладонь крепко. В какой-то момент Серёжа даже задумался, сколько понадобится секунд, чтобы пальцы хрустнули или в одной из косточек появилась трещина.       — Советую брать охрану или какое-нибудь сопровождение на такие мероприятия, -- буркнул Игорь куда-то в сторону, отнимая свою руку. Он избегал зрительного контакта, Серёжа это сразу понял, когда инстинктивно повернул голову за чужим лицом. Странно. Но вполне объяснимо. -- Таким макаром вас, ну, тебя, быстро прихлопнут. Аккуратнее надо как-то.       — Я пришёл с сопровождением, просто так сегодня получилось. Я был под защитой.       — Ага, я заметил.       Серёжа прикусил изнутри щёку, когда поймал на себе тяжёлый взгляд уставших глаз. Игорю бы пойти, отдохнуть, а не здесь торчать с непонятно кем в непонятно каком месте, которое всем показывало, что они оба здесь лишние, чужеродные. Ненужные. Игорь знал это изначально, Серёже пришлось понять, лишь столкнувшись с таким отношением лицом к лицу.       — Я могу в качестве благодарности позвать тебя выпить, Игорь? Знаю, что денег за спасение ты не возьмёшь, что-то материальное — тоже, могу хотя бы угостить чем-нибудь, чтобы снять сегодняшний стресс? Не хочу пить один. Могу рассчитывать на компанию завтра?       Игорь нахмурился, между двух густых бровей пролегла сердито-думающая морщинка. Он медленно кивнул, поднимая взгляд на Серёжу, и кивнул уже смелее, губами подхватывая жёлтый фильтр новой сигареты. Серёжа тоже из вежливости взял ещё одну, хотя курить совершенно не хотел. Странные понятия о вежливости. Воспитатели детского дома в худшем случае заставили бы эту сигарету просто съесть вместе с фильтром.       — Приду. Но пить особо не хочу, можем просто посидеть. Времени теперь много.       С улицы доносились далёкие звуки полицейских сирен. Серёжа не понял, о чём Игорь, но согласно кивнул, хоть ему и показалось, что порядком помятое лицо сильно помрачнело. Он освободит вечер, чем бы он ни был занят. Почему-то неожиданные планы на завтра казались важнее любой встречи или совещаний.       Игорь ушёл, Серёжа снова проводил взглядом его спину, периодически мелькающую в длинном разрыве на рубашке почти по самому центру. На плечах всё ещё висел просторный пиджак, надетый чужими руками, между указательным и средним пальцем всё ещё была зажата дрянь. Стряхнув успевший прогореть до пепла табак на пол, Серёжа медленно побрёл на улицу, усаживаясь на холодные мраморные ступеньки. Глупый, пустой фарс, однако хорошо охлаждающий затёкшие ноги и воспалённый после тяжёлого дня мозг. Дрянь вытягивалась быстро, быстро заволакивала взгляд, помогала абстрагироваться от голосов вокруг. Люди мелькали, обходили его стороной, будто он был присевшим около магазина бродягой, спешили в свои неоправданно дорогие машины, чтобы уехать домой и с друзьями обсудить нападение на казино.       А Серёжа сидел на ступеньках и иногда зябко поправлял на плечах огромный пиджак, хотя рукава оказались чуть-чуть великоваты. Снимать его не хотелось. Он защищал от ветра, от занимающегося дождя, от вязкого напряжения, молча повисшего в воздухе. Между пальцами он продолжал крутить уже остывший, пожелтевший с краёв сигаретный фильтр, то надавливая ногтем, то прокатывая его между подушечками пальцев, пока от него не остались растерзанные ошмётки, которые он зачем-то сунул в карман.       Серёжа цокнул языком и поморщился от тянущего горького привкуса на языке и щеках.       Какая же дрянь. Но как же хорошо дышится.