Крепче любви Альтаира и Веги

Сегодняшнее утро выдалось прекрасным настолько, что казалось сказкой. Солнце, едва выглянувшее из-за горизонта, заглядывало в дом, ветер шелестел листьями бамбука и приносил нежный запах цветов. Ученики, нагруженные вчерашними тренировками и получившие небольшой отдых, не спешили просыпаться и нарушать гармонию. Подставляя лицо тёплым солнечным лучам, Шэнь Цинцю строил планы. Сегодня был седьмой день седьмого месяца по лунному календарю. В его мире праздновали бы Цисицзе, раздражая Шэнь Юаня мельтешеньем, излишним проявлением привязанности на публике и общей атмосферой влюблённости. Сейчас праздник уже не раздражал, потому что Шэнь Юань и правда стал лучше понимать всех этих людей. Когда любишь кого-то так сильно — возникает желание поделиться своей радостью со всем миром, а также показать этому миру, что самый прекрасный человек уже занят тобой. К сожалению, миру мусорной гаремной новеллы такой праздник был ни к чему, поэтому о Цисизце здесь никто, кроме Шан Цинхуа, даже не слышал, и праздновать не собирался. Тем лучше для планов Шэнь Цинцю, который впервые решил отпраздновать Цисизце сам, так что был не особо сведущ в традициях. Небольшая прогулка по красивым местам, свернуть в город, чтобы купить еды для пикника, а затем уйти повыше в горы, чтобы лучше рассмотреть звёзды — вот и всё, что он собирался делать. Этот день хотелось провести только вдвоём с Ло Бинхэ. Тихо мурлыкая какую-то мелодию себе под нос, Шэнь Цинцю лениво обмахивался веером в ожидании завтрака. Ло Бинхэ не заставил себя долго ждать. Пышные мягкие кудри были убраны в хвост, чтобы не мешали при готовке, поверх всего одного слоя одежды завязан фартук, а чашки на подносе распространяли такой умопомрачительный аромат, что всё прочее казалось неважным. Рассветные лучи раскрашивали эту чудесную картину в нежные розовые оттенки, путались в волосах Бинхэ и игриво скользили по припухшим улыбающимся губам. Казалось бы, стоило привыкнуть насколько Ло Бинхэ прекрасен, но сердце до сих пор порой сбивалось с ритма, чтобы затем забиться в три раза быстрее. Шэнь Цинцю поймал себя на том, что замер, любуясь своим мужем. — You'll never know how much I really love you, — тихо произнёс он. Песня появилась в голове будто из ниоткуда, но казалась такой подходящей, что Шэнь Цинцю поддался порыву. — You'll never know how much I really care. Ло Бинхэ поднял взгляд от расставленных тарелок, чуть наклонив голову, словно большой щенок. — Шицзунь что-то сказал? Шэнь Цинцю раскрыл веер, скрывая за ним улыбку, так настойчиво появляющуяся на губах. — Этот учитель ничего не говорил. Возможно, Бинхэ просто показалось? Глаза Бинхэ сверкнули, когда он уловил поддразнивание в голосе Шэнь Цинцю. Мгновенно забыв о завтраке, он опустился на колени по другую сторону стола и смотрел теперь на Шэнь Цинцю самым умоляюще-грустным взглядом. — У А-Юаня какие-то секреты от этого мужа? Захотелось рассмеяться от того, как удачно всё складывалось, но Шэнь Цинцю сдержался, вместо этого важно кивнув. — И правда, — но прежде чем это успело бы задеть Ло Бинхэ, он продолжил. — Listen, do you want to know a secret? Бинхэ недоуменно моргнул, но активно закивал так, что кудряшки в хвосте подпрыгивали при каждом движении. Однажды узнав о том, что его А-Юань умеет говорить на ещё каком-то языке, он тут же попросил научить и его, и — никто и не сомневался — быстро освоил практически всё, что знал сам Шэнь Цинцю. — Do you promise not to tell? — серьёзно продолжил Шэнь Цинцю. — Я бы никогда не выдал никому твои секреты, — подтвердил Бинхэ то, что Шэнь Цинцю и так знал. Конечно не выдал бы, и никогда не позволил бы кому-то постороннему узнать. Его Бинхэ — самый лучший на свете. — Closer, — он сложил веер и сделал им соответствующий жест, призывая Бинхэ наклониться ближе, и сам почти перегнувшись через маленький столик между ними. — Let me whisper in your ear. Бинхэ и правда наклонился так быстро, что они едва не столкнулись лбами. Шэнь Цинцю в последний момент отвёл голову чуть в бок, оказавшись как раз перед ухом Бинхэ. — Say the words you long to hear, — самым интимным шёпотом напел он. Бинхэ слегка вздрогнул от дыхания, скользнувшего по такой чувствительный области. — I'm in love with you, — улыбаясь, Цинцю коснулся губами мочки и тут же отстранился. — Шицзунь? — едва слышно прошептал Бинхэ, очевидно пытаясь понять всё произошедшее. А затем улыбнулся и двинулся настолько стремительно, что Шэнь Цинцю не успел уследить, как оказался поднятым на ноги, а Ло Бинхэ слегка кружил его, прижимая к себе. — Я так счастлив это слышать. Улыбка Ло Бинхэ была ярче солнца, лёгкий румянец на щеках нежнее рассветных красок, а в глазах спряталось всё звёздное небо целиком. Шэнь Цинцю положил ладони на его плечи и, легко прикоснувшись губами к губам, начал покачиваться в танце, продолжив напевать. — I've known a secret for a year or two. Nobody knows, just we two. Ло Бинхэ рассмеялся в ответ. — Все знают об этом, А-Юань. — Несмотря на то, что все об этом знают — это всё ещё секрет между нами двумя. Так что, do you want to know a secret? Do you promise not to tell? — Closer, let me whisper in your ear, — подхватил Ло Бинхэ, прижимая его ближе и склонившись к самому уху. Шэнь Цинцю ощутил, как бегут по коже мурашки от такой близости. — Say the words you long to hear. — I'm in love with you, — закончили они вместе, глядя друг другу в глаза. Шэнь Цинцю решил не сдерживаться — подался вперёд, целуя Ло Бинхэ так же нежно, как всё это утро, как этот танец в рассветных лучах, прижавшись друг к другу, как слова любви шёпотом на ухо. Ло Бинхэ не напирал, лишь сжал пальцы на талии чуть сильнее, прежде чем отстраниться. — А-Юань, завтрак остынет. Шэнь Цинцю кивнул, но отказался отпускать его далеко от себя, так что за столом они сидели по одну сторону, постоянно сталкиваясь локтями и улыбаясь друг другу, словно два подростка, едва открывшие такое чувство, как любовь.

***

Поздним вечером, проведя чудесный день вдвоём, а теперь устроившись головой на плече Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю рассказал ему о Цисицзе. — Вот эти две звезды, — указал он на небо их сплетёнными пальцами, — в моём мире их называют Вега и Альтаир. Считается, что это и есть Ткачиха и Пастух, разделённые Млечным путём. В седьмой день седьмого месяца по лунному календарю со всего мира слетается множество сорок, которые выстраиваются в мост через реку из звёзд. Влюблённые могут увидеть друг друга, пройдя по этому мосту, но на следующий день им вновь приходится расстаться на целый год. — Они могут встретиться лишь раз в году, а всё остальное время вынуждены быть разделены? — уточнил Ло Бинхэ. — Да. Небесная императрица, которая и создала звёздную реку, была так поражена силой их любви, что сделала такое исключение. Ло Бинхэ чуть дёрнул плечом, и Шэнь Цинцю повернул голову встречаясь с ним взглядом. — Разве же это любовь? — Наверное. Раз даже Небесная императрица была тронута. Ло Бинхэ нахмурился. — И они согласились на то, чтобы видеться лишь раз в году. Разве же это любовь? — повторил он свой вопрос. — Если бы они и правда так любили друг друга, то нашли бы способ быть вместе всегда, быть счастливыми вместе, а не страдать порознь, не важно, какой ценой бы досталось это счастье. — Бинхэ… — начал Шэнь Цинцю, но не успел продолжить. — Если бы они действительно любили друг друга, — перебил Ло Бинхэ, стремясь высказать то, что мучало его, — то никакие запреты, никакая река и никакие грани не стали бы для них достаточной преградой, чтобы удержать их друг от друга. — И даже смерть не смогла бы их разлучить, — подхватил Шэнь Цинцю, наконец поняв к чему Ло Бинхэ начал это всё. — И даже жизнь, начавшаяся в совершенно разных мирах. Ничто не помешало бы. — И никогда и ни за что не сможет больше помешать и разлучить их. Шэнь Цинцю приподнялся, мягко прикасаясь лбом к демонической метке Ло Бинхэ. — А если что-то и попытается, то очень сильно пожалеет, потому что я уничтожу всё, что встанет между нами, — зловеще пообещал Ло Бинхэ, но смотрел мягко. Шэнь Цинцю погладил его по щеке, не в силах сдерживать в себе столько любви. — Мы оба уничтожим. Шэнь Цинцю целовал Ло Бинхэ под звёздной рекой Млечного пути, под взором Альтаира и Веги, встретившихся на единственную ночь, словно стремился показать самим небесам — вот она, настоящая любовь, которой не страшны никакие преграды. И именно такой она и должна быть, а вовсе не проведённой в страданиях разлуки.