Бабочки
– Да передохли твои бабочки уже. Не осталось ничего, – бросает Сейдж, отводя взгляд. На крыше холодно. Даже слишком. На ней ни куртки, ни кофточки, лишь простая серая футболка и брюки. На языке противный вкус горечи. Такой неприятный, словно кусок прогнившего мяса во рту. И почему-то чешется то самое место на шее, где еще пару недель назад Джетт оставляла мягкую дорожку поцелуев. – Ты меня в обратном уверяла, – Ветер делает шаг вперед, подходя ближе. – Как же все те обещания и планы?! Все то, что мы хотели возвести! – хмурится, скрипя зубами. Ветер колышет белые волосы, развевая их на ветру, а капюшон падает с головы. – Джетт, – Сейдж поворачивается к подруге, – бабочки долго не живут. Знаешь, что еще долго не живет? – приближается, оставляя между ними всего пару сантиметров. – Мечты. А ты, Джетт, мечта… – лекарь касается своими губами чужих уст, еле ощутимо, но так приятно и нежно, что ветер не думает – отвечает с напором, кусает нижнюю губу, оттягивая ее и оставляя маленькие кровоподтеки. Прижимает к себе сильнее, заставляя Сейдж открыть рот. Она дышит часто и сбивчиво, глотая клубками воздух, но подчиняется, закидывая руки на чужую шею. – Джетт… – Сейдж громко выдыхает, прижимаясь к особе. – Бабочки, кажется, снова ожили. – Я не бабочка, – шепчет Ветер, поглаживая волосы. – Я не могу ожить.***
Лекарь резко просыпается. Сердце стучит быстро-быстро, словно сейчас выпрыгнет из груди. Страшно. А потом она замечает ветер, лежащую на больничной койке. Аппараты, бинты и запах спирта. Просто уснула в палате. Боже. Как же так? – Сейдж… – хрипит Джетт, покашливая. Она кое-как переворачивается, щурясь от яркого света и проводя пальцами по бинтам на голове. – Джетт, боже, – Сейдж приближается, кладя руки на чужое лицо. – Ты очнулась. Я переживала. Мы все переживали! – пальцы чуть-чуть трясутся, убирая упавшие белые пряди со лба. – Сейдж, меня не может убить какой-нибудь радиант. Я не бабочка, – тихо-тихо смеется, покашливая. – Лежи. Отдохни, прошу, – укладывает поудобнее, накрывая одеялом. – А ребята? Как они? – Все живы-здоровы. Мы ждали твоего пробуждения, – улыбается, смотря в эти бездонные серые глазенки. – Дождались.Я не бабочка