Fuck you, Ykaaar

Деймон вздрагивает от резкого звука зазвонившего айфона. Склонив голову, он с интересом глядит на лежащий на столике чужой гаджет и, прочтя на экране высветившееся имя, чуть заметно морщится. Прежде чем ответить, Итан вскидывает взгляд на Бейкера и смущенно улыбается, а посмотрев, кто звонит и вовсе расплывается широкой улыбкой. Он большим пальцем смахивает вправо зеленую кнопку и мягко шелестит в трубку: — Ciao, caro. Отрываясь от рассматривания фотографий, он извиняющим жестом машет рукой Деймону, показывая, что ему нужно отойти и поднимается со шезлонга. Бейкер вновь откидывается на спинку и прикрывает глаза, прислушиваясь. Он немного жалеет о том, что не понимает итальянского, но слушать, как Итан ласково, мягко и чуть шепелявя, мурлычет в трубку на своем родном языке — приятно. — Si, tutto bene. Tutto e alla grande, è molto bravo. Из динамика слышится далекий что-то говорящий с вопросительной интонацией голос. Итан воодушевленно отвечает, размахивая свободной рукой. — No, i ragazzi sono scappati in spiaggia. Io insieme con Dаmоn. Guardiamo le foto. В затянувшейся паузе хриплый голос из айфона вдруг прерывается задорным хохотом и Итан вторит вслед смущенным смехом, чуть краснея. — Damiano, non hai motivo di essere geloso! Sei il mio unico. И вновь тишина, и будто эхом короткая еле слышимая фраза издалека, и выдох Итана. — Anche ti amo, Damiа e mi manchi tanto. Ciao. Итан затихает и Бейкер чутко улавливает резкий щелчок зажигалки, а вскоре чувствует еле уловимый запах табака, растекшийся по двору. Неимоверно сильно хочется тоже закурить. Он открывает глаза и оглядывает фигуру парня, стоящего чуть поодаль у белоснежной колонны вполоборота к нему. Босые ступни выглядывают из под слишком длинных брючин, пряжка ремня слабо поблескивает в свете предзакатного солнца, ярко светившего на оранжевом безоблачном небе. Мягкий вечерний свет окрашивает в золото обнаженный торс, высвечивая каждую линию, каждую впадинку, каждую родинку. Каскадом рассыпанные по спине волосы, вновь манят к ним прикоснуться. Периодически Итан неторопливо подносит сигарету ко рту, втягивает щеки, вдыхая никотин, и через пару секунд, сложив губы трубочкой, выдыхает сизый дым в густой, еще неостывший от жаркого испанского полудня воздух. Обняв себя за талию, Итан отрешенно смотрит вдаль и светло улыбается каким-то своим мыслям. Он красив. Очень красив. Бейкер не удержавшись, хватает фотоаппарат и делает ещё пару снимков, будто он недостаточно нафоткал Торкио в только что отснятой рекламной фотосессии. Стоящий в задумчивости Итан, нисколько не реагирует на эти характерные щелчки, полностью погружённый в себя после телефонного разговора. Бейкер поднимается и так близко подходит к нему, что чувствует исходящую с бархатистой кожи тонкую нотку терпкого пота, а со слабо колышущихся на лёгком ветерке волос — запах сигаретного дыма. Ему до одури хочется вновь прикоснуться к этим волосам, пальцы ещё фантомно помнят их тяжёлую шелковистость, когда он каких-то пару часов назад беззастенчиво и с явным удовольствием, трогал их, делая вид, что поправляет. Но сейчас он уже не смеет. Одно дело, когда по работе вынужден прикасаться к своей модели, создавая образ, направляя, подсказывая, и совсем другое, когда вот так, когда вы остались вдвоём в вечерней духоте, изредка обдуваемые слабым ветерком, освещённые, лишь быстро садящимся за горизонт, закатным солнцем и неоновой подсветкой с бассейна, окружаемые еле слышимым шорохом волн Средиземного моря. Деймон задумывается о том, что атмосферу этого вечера можно легко назвать романтичной, стоит лишь для антуража добавить запотевшую бутылку игристого — для Итана, конечно же, ему и содовая сойдет — пару высоких из тонкого стекла бокалов, и мелодичную музыку, ненавязчиво льющуюся откуда-нибудь из-под потолка. А если бы Итан испытывал такие же чувства к нему, какие Бейкер испытывает сейчас к Итану — было бы вообще всё идеально. Деймон встряхивает головой, отгоняя эти странные мысли, понимая, что он для Итана совершенно чужой человек, даже не друг и не приятель, что у Торкио есть парень, с которым он только что разговаривал по телефону, что улыбается он сейчас, глядя вдаль, думая о нём. О Дамиано. Да уж, слухи оказались верны — и эти двое всё-таки пара. По позвоночнику ознобно пробегает неприятное чувство, и тот мартовский демаршный «fuck you @ykaaar» флешбэком всплывает перед глазами, перечеркивая все пиететные чувства к Торкио. К чёрту всё! Итан сейчас стоит перед ним и его хочется до скрипа в зубах, а ещё больше хочется его фотографировать для своей выставки. Ведь, изначально, цель была именно эта. Выставка. И, Итан Торкио, на его выставке. То самое весеннее обострение, когда он в соцсетях, всеми правдами и неправдами, зазывал Итана к себе, снова кольнуло куда-то поддых. Сильнее стиснув зубы от желания, Бейкер, отгоняя все ненужное, напускное, вдруг осмеливается, поднимает руку и дотрагивается до волос, заправляя длинную прядку за ухо. Итан вздрагивает и поднимает на него глаза, прищуро всматривается вопросительным взглядом. — Есть ещё? — спрашивает Бейкер. Итан молча протягивает пачку, выстукивая по её дну. Деймон наклоняется и по-пижонски губами вытаскивает выскочившую сигарету, прикуривает от поднесённого к лицу огонька зажигалки, с наслаждением втягивая в лёгкие первую порцию табачного дыма. — Мне понравилось с тобой... с вами работать. Томас весь такой растекающийся, как жидкий мёд, танцующий. Очень непросто было уловить его суть, его рокерское нутро, стержень, но было очень интересно. — Бейкер на минуту умолкает, с удовольствием затягиваясь и закинув голову назад, выдыхает дым кольцами вверх. Выделываясь. — Виктория — фурия, живая, её бьющаяся через край энергия сокрушительна! И самой Вик много, очень много, но это нисколько не утомляет, наоборот, даже заряжает, подбадривает, а ещё она очень нежная и, в то же время сильная, очень хотелось показать это... — Деймон затягивается и вновь повторяет трюк с кольцами. — А ты, Итан — ты сокровище для любого фотографа. Ты как глина для скульптора, Галатея для Пигмалиона. Невероятно отзывчив и восприимчив к тому, чего от тебя хотят. Ты слышишь и становишься, именно тем, кем нужно. В тебе будто два начала — мужское и женское, и сочетание этого ценно и невероятно маняще. Я так счастлив, что вы согласились со мной поработать. — Бейкер замолкает, разглядывая зардевшееся лицо и скромную полуулыбку Итана. Он делает последнюю затяжку, выдыхает в сторону и уже безо всяких понтов, метко отбрасывает окурок в урну. — Знаешь, Итан... — Деймон вновь берёт прядь волос и пропускает её между пальцами. — Давай присядем, я бы хотел тебя кое о чём попросить. Они отходят от колонны. Итан садится на ступеньку, Бейкер опускается ниже, полубоком к нему, прислоняется плечом, и слегка жмурится, приятно ощущая, сквозь ткань джинсов, тепло Итановой коленки. Подняв лицо вверх, вперясь взглядом в доверчивые глаза напротив, он говорит: — Я бы очень хотел ещё раз поснимать тебя в качестве модели. В октябре я планирую открыть фотовыставку. Она будет очень необычная. И я пойму, если ты откажешься. Потому что тема выставки такая, ну... a bit too much. — Бейкер прикусывает нижнюю губу. — Спорная. Очень интимная. — Тихо добавляет он, чувствуя себя демоном-искусителем, увещевающим свою жертву. Итан заинтересованно наклоняется ниже. Деймон интригует, у него горят глаза, он очень хочет, чтобы Торкио согласился. И этот просящий, почти умоляющий взгляд — подкупает. Итану понравилось наблюдать за тем, как Деймон работал, как задумывался на секунду, что-то решал внутри себя, хмыкал под нос тут же предлагая новую позу или сменить настроение, как подносил фотоаппарат к лицу, смотрел сквозь линзу объектива, щёлкал кнопками. Все его движения были быстрые, решительные, и в то же время естественные и мягкие. Все его придумки и находки точные, объёмные. Он ненавязчиво предлагал разные варианты, располагал к себе приятной болтовней и комплиментами. А главное — искренним восторгом. Он прикасался, поправляя волосы, одежду, руки, наносил макияж так легко и свободно, что Итану было приятно. Обычно, Торкио не особо любил чужие прикосновения, оберегал свои личные границы, но руки, пальцы, взгляды Бейкера принимал с удовольствием и плавился в этих руках и глазах. Да, Итан не прочь снова ощутить эти чувства, это восхищение им, эти нежные мимолетные прикосновения. И вообще, что такого сверхъестественного может предложить Деймон — голую фотосессию? Итан усмехается про себя, у него нет проблем с восприятием своего тела. Когда-то Делакруа наделал кучу таких фоток. Итан улыбается, вспомнив, как на одной из съёмок, они с Дамиано дурачились обмазываясь маслом, а после фотосета в гримёрке — Итан шумно выдыхает — скользили друг по другу в неожиданно обуявшей их страсти. Он уже давно знает, что тело его красиво. Он много, сознательно и целеустремленно старается, чтоб оно было здоровым и привлекательным. Так чего бы и не показать себя, обнажиться во имя искусства. Тем более профессионализм и талант Бейкера вообще не вызывает никакого сомнения — всё непременно будет достойно, красиво и правдиво. — Это любопытно. Наверное, стоит попробовать, а в чём конкретно заключается эта интимность? — Понимаешь, это всего лишь одна часть тела... — Деймон делает драматическую паузу. — Эрегированный член. Бейкер пристально смотрит, как изменяется в лице Итан. Гамма чувств — от неприятия, непонимания до ухмылки «да, не-е — это всего лишь шутка» — проскальзывает за несколько секунд. Деймон дотрагивается до коленки, успокаивающе похлопывая. — Я уже почти собрал материал для выставки, давай покажу, чтоб ты точно понимал, чего конкретно я хочу, — он открывает на экране галерею, и на Итана обрушивается лавина фотографий, с запечатлёнными на них стоящими фаллосами. Будто в замедленной съёмке, он неторопливо протягивает руки и забирает камеру из рук Бейкера и листает, листает — разглядывая. Его одновременно и отталкивает это, и завораживает. Итан в замешательстве, он не понимает, действительно ли это немного слишком или же всё-таки нет. Но он признаёт, у Бейкера определённо талант, потому что это, чёрт возьми, невероятно красиво и даже возбуждающе. Он закусывает губу и не может отвести глаз от экрана. Напряжённые, твёрдые члены с капельками смазки на головках; разнообразные — красные и бледные, толстые и тонкие, изогнутые, с головками-грибами и заострённые, торчащие меж бёдер блестящих от пота, волосатых и гладких, мускулистых и не особо, с татуировками и без. За каждой фотографией можно угадать какую-то свою историю. И это точно не порнография — это настоящее искусство. Итан внимательно разглядывает снимки и чувствует лёгкое волнение, приятной щекоткой оседающее внизу живота. Он вдруг чётко понимает, что, да — хочет. Хочет такую фотографию для себя. — Знаешь, мне нравится идея выставки, и я не прочь поучаствовать, но я не понимаю, как... как мы это сделаем? — Итан вконец смущается и опускает лицо вниз. Ему вдруг становится неловко от того, что он представил. Просто обнажиться и позировать — это одно, а вот заняться «непристойностями» в присутствии чужого человека — это вообще как? Согласие Итана тёплой волной проходится по всему телу Бейкера, и отзывается в грудине быстрым перестукиванием сердца. Он довольно улыбается, облизнув, пересохшие от переживания губы, и невесомо гладит Итана по волосам. — Не волнуйся. Не будет ничего такого, чего бы ты не хотел. И чего бы тебе стоило опасаться. Мы подпишем договор о неразглашении... да, и о том, что на фото ты — никто не узнает. Выставка полностью анонимна. И вообще, если не захочешь — я не буду твоё фото экспонировать. Давай, просто попробуем, а потом всё решим. Пойдём внутрь. Деймон поднимается внутренне опасаясь, что Торкио передумает. Но тот, хоть и немного напряжён, тянется следом. Пропуская Итана вперёд, Бейкер закрывает дверь на защёлку. Услышав этот очётливый звук, Итан неожиданно вздрагивает. Бейкер заметив, берёт в свои тёплые руки ладони Итана, и наклонившись к уху доверительно шепчет: — Не бойся. Тебе понравится. Нажав на кнопку, включает торшер, по комнате тут же разливается чуть приглушённый свет. Пройдя чуть дальше вглубь, дополнительно включает ещё и настольную лампу, накидывает на нее дымчато-розовый платок — освещение получается мягкое и приятное для глаз, даже несколько интимное. — Присядь, я пока настрою оборудование. — Посмотрев на сосредоточенного, очень серьёзного Итана, чуть усмехается. — И выдохни ты уже. Итан стеснённо мнётся, присаживается на краешек кресла, вытягивается по струнке — расслабиться как-то не особо выходит. — Есть маленькая проблема, — вполголоса говорит он. Бейкер оборачивается, делает пробный кадр и спрашивает: — М-м? Что? — смотрит сначала в экран, что-то подмечая, а потом отвлекается от фотоаппарата на Итана. Торкио взглядом указывает себе на пах. — А-а-а... И это тоже «настроим». Если хочешь, я могу помочь. — Бейкер улыбается, чуть приподняв уголки губ. — Хочу, — просто отвечает Итан. — Закрой глаза. Расслабься. Вспомни свой самый офигенный секс. Итан удивлённо моргает и непонимающе смотрит на Деймона. — Доверься мне и... представляй. Итан откидывается на спинку кресла, прикрывает глаза. Бейкер, чтоб не мешать и не смущать парня ещё больше, отходит подальше и садится на пол, сложив ноги в позе лотоса, держа фотоаппарат на весу. Он молчит и залипает — до чего же Итан прекрасен в этом неярком свете. Рёбра рельефно просвечивают сквозь кожу, пресс завораживает ровными кубиками, а замерший бугорок кадыка и ровный четкий подбородок — притягивают взгляд, вызывая желание целовать. Торкио кажется спокойным, но пока ещё сжатые в тонкую линию губы и напряжённые крылья носа, выдают в нём некую нервозность. Бейкер вскидывает руку с камерой и делает кадр, смотрит, добавляет ещё какие-то настройки, и снова щёлкает, на этот раз удовлетворённо хмыкнув, вновь любуется Итаном. Он замечает, как постепенно разглаживается складочка между бровей и лицо становится более ровным, ясным, Итан наконец-то выдыхает и, действительно, расслабляется. Он не шевелится, только видно, как тень от ресниц чуть подрагивает на щеках, и глазные яблоки под веками быстро-быстро двигаются, будто он спит и видит яркий динамичный сон. Бейкер немного придвигается и вкрадчиво спрашивает: — Как давно ты занимался сексом? И где? Итан открывает глаза и недоуменно смотрит на Бейкера: ему что — нужно отвечать? — Если не хочешь, не говори вслух, подумай просто про себя, — спохватившись, Деймон тут же исправляется. — Представь, воссоздай. Каково это было? Где он тебя касался и как? Тебе нравилось? Это было с Дамиано? Итан снова напрягается и опускает взгляд, прикрывая глаза. Он молчит несколько минут, и в повисшей неловкой тишине, кажется, что вообще ничего не происходит. Бейкер за это время успевает мысленно надавать себе несколько оплеух за упоминание Давида. Но тут Итан тихо произносит: — Он всегда раздевает меня сам. Подходит со спины, откидывает волосы за плечо и целует, нет, вылизывает мою татуировку на шее. Это очень приятно и заводит меня. Вновь замолкает, но уже чувствуется, что барьер из неловкости и сомнений благополучно пройден. Бейкер подходит к креслу и протягивает руку, приглашая Итана встать, обходит его, и Торкио чувствует частое дыхание позади себя. — Можно? — Тихо спрашивает Деймон, собирая волосы бережно поглаживая их. — Можно... — протягивает Итан. Бейкер откидывает шелковистые пряди и тянется губами к пронзённому сердцу, но останавливается в паре миллиметров, обдавая верхний позвонок жарким выдохом. Нет, это неправильно. Нельзя. Это не его метка. Это их общее. Он не смеет её касаться. Деймон опускается ниже на пару сантиметров и целует, мягко касаясь тёплыми губами гладкой кожи. Странно ощущая себя до беспамятства влюблённым пацаном, который трепещет и волнуется, словно это в первый раз, он на пробу мажуще проводит языком от лопатки до лопатки. — Он целует плечи и шею, лижет уши, как большой кот, своим шершавым языком... Итан улыбается прикрыв глаза, вытягивает шею, доверчиво подставляя её. Бейкер, как прилежный ученик повторяет всё, что говорит Итан. Оставляет мелкие поцелуи в сгибе шеи, посасывает мочки ушей и нежно с наслаждением, тихо урча вылизывает буквы R и L, плечи, лопатки, проходится по позвоночнику сверху вниз, ловко обходя татуировку. — Ладонями он гладит меня спереди... Деймон тут же просовывает руки между руками и торсом Итана, приобнимая, кладёт ладони на живот оглаживая, ощупывая твёрдый пресс, пройдясь по чуть выступающему пупку и выше до груди. Поглаживая торчащие соски, подушечками пальцев нежно дотрагиваясь, он чувствует дрожь скользнувшую по телу Итана и слышит тонкий расслабленный выдох. Бейкер трепетно играет с сосками чуть зажимая их между пальцев и отпуская, ласкает кружа и порхая по окружности ореолов, накрывает ладонями, чуть придавливая, сходя с ума от часто-часто дышащего Итана. Он гладит каменные плечи, которые под его руками немного расслабляются и опускаются чуть вниз, проводит языком по позвоночнику, очерчивает им вступающие острые лопатки, руками обхватывает торс и несильно прижимается собой к Итану, осязая, даже через ткань футболки, крепкие чуть дрожащие мышцы спины. Чуть задержав дыхание, сохраняя, запоминая запах, тут же выдыхает в затылок и целует, сквозь волосы, в висок. — Он расстёгивает пряжку на ремне ослабляя его и просовывает руки под бельё, гладит пах и... сжимает член... — последнее Торкио выдавливает совсем осипло. Бейкер тут же опускает руки, и вдруг вспоминает, как пару часов назад он продевал этот ремень в шлёвки джинсов и застегивал эту пряжку, пытаясь силой мысли унять тремор в руках, когда невзначай костяшками пальцев коснулся нежной кожи оголенного живота. И сейчас он проводит пальцами по кромке ремня, повторяя обратные действия, будто кинематографическую плёнку запустили задом-наперёд и он смотрит фильм в обратном направлении — он отщёлкивает пряжку, неторопливо тянет ремень из шлёвок и отбрасывает его на пол. Медленно расстёгивает пуговицу и пролазит пальцами внутрь, чувствуя необычную гладкость паха. Он сознательно не касается, уже почти вставшего члена, а лишь водит ладонями вокруг, впитывая в себя всю приятность этих ощущений, дотрагивается до тазовых косточек, поглаживая нежную кожу. Итан думает, что у Деймона пальцы тоньше, чем у его Дамиа. И Итан сравнивает. Бейкер нежен, очень осторожен. Он трогает Итана так, как будто изучает, исследует. Губы его мягкие, легковесные, пальцы быстрые и чуткие. Ласки по коже робкие, трепетные, но жаждущие. Деймон, вроде как, не верит своему счастью, что вот — объект его влюблённости здесь и сейчас, и разрешает к себе прикасаться, и позволяет себя ласкать, и Бейкер словно опасается сделать лишнее или резкое движение, сильнее надавить, со всей хотящей дури прижаться, боится, вдруг Итан — это морок, который тут же развеется, стоит только сделать что-то не так. Дамиано же более настойчив, даже немного груб, он знает тело Итана вдоль и поперёк, знает, что конкретно Итану нравится, от чего он заходится тихими стонами, где можно прикусить, поставить засос, а где нужно только лишь слегка коснуться языком. А ещё Дамиано всегда шепчет. Восхищается. И Итана просто уносит от этого в пучину удовольствия и растомляющей неги. «Итан, у тебя такая гладкая и бархатистая кожа... эти кубики на прессе очень заводят меня, я так люблю твои родинки, и твой естественный запах» — утыкаясь в подмышку, шелестит Дами себе под нос, но Итан слышит и зажигается, страстно горит. Конечно, Торкио не говорит этого вслух, подставляясь сейчас под ласки Бейкера, но Деймон будто понимает, и интуитивно начинает восторгаться Итаном. «Итан, ты такой нежный, такой красивый...» — целуя в покрасневшую от волнения щёку. «Твоя кожа, как атлас, особенно вот здесь, внизу...» — проводя ловкими пальцами от одной тазовой косточки до другой. «Какие у тебя литые и упругие мускулы, их можно разглядывать бесконечно» — расслабляюще проходится тёплыми ладонями по рельефными предплечьям. От этого начинает сносит крышу. Итан уже почти плывёт. На смену смущению приходит возбуждение. Да, всё ещё немного неловко, но это скорее больше будоражит, чем стесняет. Ведь разговоры о том, как он занимается сексом со своим парнем — это весьма и весьма необычно. Бейкер спускает вниз джинсы вместе с бельем, подталкивает Итана к креслу, и чуть надавливая на плечи, аккуратно садит его, сам опускается на колени между не сильно широко раздвинутых ног. Перед его лицом стоит совершенство. Большой, перевитый венками ствол, чуть подрагивающий. Нежная головка, уже практически полностью, высовывается из крайней плоти. Но Бейкеру этого пока ещё недостаточно. Он продолжает ласкать уже совсем растомлённого Итана. — Он знает, что у меня очень чувствительная внутренняя сторона бёдер, и он любит целовать и лизать там... По косточке на щиколотке тут же проходятся игривые пальцы Бейкера, он целует голень, мягко касаясь губами, а после выводит дорожку влажных поцелуев до колена, с нажимом вылизывая кожу под ним, и ещё выше доходя до бедра, трется носом, зарываясь в волоски, жадно глотая солоноватый запах. Итан мгновенно покрывается мелкой дрожью, побелевшими в костяшках пальцами сжимает подлокотники кресла, и изгибается телом, шумно выдыхая воздух из лёгких. Бейкер, удовлетворённый реакцией Итана, повторяет свои действия с другой ногой — ведёт языком почти до паха, оставляя мокрый след и тут же дует на него, холодя воздухом. — Нравится? — Да-а-а, продолжай, продолжай, — почти стонет Итан. Бейкер и не думает останавливаться, он массирует руками голени, водит ладонями вверх-вниз, слегка сжимая и разжимая пальцы, языком проходится по границе на бёдрах, где гладкость кожи сменяется волосатостью и обалдевает от этого контраста. Итана потряхивает от этих простых ласк, он откидывает голову назад и шумно вдыхает, забывая выдыхать. Внезапно Деймон останавливается, смотрит на стоящий колом член Итана, и не справившись с гложущим его любопытством, неожиданно интересуется: — А ты любишь быть сверху или снизу? Приподнявшись на локтях, Итан ловит взгляд Бейкера, поразительно трезвыми глазами, будто это не он только, что расплывался в разнеженном томлении, смотрит на него и усмехаясь говорит: — Ты задаешь неуместные вопросы. — Сам же хотел, чтобы я тебе помог, — потупив глаза, не сдается Деймон. — И помогаешь, мне очень приятно, что ты делаешь и... как ты это делаешь? — произносит тихо Итан, одобряя деликатность действий Бейкера. Но того уже несёт на всех парусах. — Ну просто у тебя такой большой член... — И что? — с помесью гордости и смущения спрашивает Итан. — Страшно интересно, как он помещается в... людей? — Нормально помещается, ещё никто не жаловался. — Смеётся Итан, подмигивая, откидываясь обратно на спинку кресла. — У меня же уже стоит, почему ты не снимаешь? — Мне нужно больше. Пока всё не то... Бейкер приподнимается, нависая над Итаном, зарываясь пальцами в волосы под затылком, выцеловывая каждую родинку на щеке, и склонясь близко-близко над ухом, шепчет: — И Дамиано не жаловался? Член Итана дёргается от мгновенно сократившихся косых мышц живота. Итан задумывается над вопросом Бейкера. Он вспоминает, как же ему нравится брать Дами нежно, томно, выматывающе, входить в него сначала аккуратно, выслушивать стенающие мольбы и проклятья, а потом вбиваться, что есть мочи, выдалбливая охренительные стоны и сладкие хрипы. Обнимать его после, уткнувшегося своим великолепным носом в подмышку и гладить всего, слушая слова признательности. Но, он так же любит быть наполненным Дамиано, ощущать его скользящий член в своей заднице, давящий на простату, чувствовать его резкие, суетящиеся движения позади себя, как заламывает, держа крепко руки за спину, как рычит в затылок, и вылизывает всего — от ушей и родинок на щеках и ключицах, до щиколоток и бедер, груди и живота, и особо, между ягодиц, проникая своим игривым ловким язычком в самое нутро. Возбуждающие импульсы от воспоминаний, ударяют в пах, мышцы живота напрягаются, и член твердеет ещё сильнее — стоит уже совсем вертикально. Нежная кожица натягивается, выказывая синеватые венки, узорчатой вязью окутавшие покрасневший ствол. Яйца подтягиваются почти вплотную к основанию, и сверху на крупной головке, так маняще поблескивает в свете торшера, выступившая капелька прозрачного предэякулята. Бейкер хватает фотоаппарат и делает первые кадры. Свободной рукой он с нажимом ведёт по бедру, чуть царапая ногтями. Итан вздрагивает, издав какой-то сиплый звук, чуть двигает тазом и смазка, уже обильно выделяясь, сочится по натянутым складочкам уздечки, огибая венки, собираясь у основания, и накопившись в переполненную лужицу, льётся по мошонке, и между ягодиц, капая на обивку кресла. То, что нужно. Бейкер отползает подальше и щёлкает, потом поднимается и снимает сверху, сбоку, снова падает на пол и делает кадры снизу. Просит Итана, то повернуться чуть вправо и приподняться, то откинуться сильнее назад или, наоборот, съехать вниз по креслу. Он то и дело приговаривает, какой же у Итана красивый член, какой большой, просто улётный, поразительный, и какие крутые будут снимки. — Замечательно! Ты молодец! Ты великолепен! Я люблю тебя, влюблён в тебя... Ты умничка! Красив, как бог! Итана хмельно окутывает этим потоком слов, чужим восхищением. Ему уже хочется разрядки, член буквально ломит от нехилого такого возбуждения, до искр в глазах не терпится сейчас же схватить и отдрочить себе до полного опустошения. Бейкер замечает, что парень уже на грани, он щёлкает камерой в последний раз, отводит руку вниз, и чуть задержавшись восторженным взглядом на стояке Итана, хрипло, с сожалением выдыхает: — Я всё. Будто очнувшись от гипноза, Торкио смотрит на Бейкера не понимая, что же сейчас делать. Его член болезненно ноет, он неуверенно обхватывает его ладонью и вопрошает взглядом, Деймон утвердительно кивает: да, дескать, давай. Итан, смотря Бейкеру прямо в глаза, сжимает пальцы и с нажимом проводит рукой вверх. Он рвано выдыхает, заметив, как стоящий напротив него Деймон, дернув кадыком, сглатывает, как темные радужки его глаз медленно сужаются в тонкую полоску от расширившихся от похоти зрачков. Итан опускает взгляд ниже, на ширинку джинсовых шорт — у Бейкера тоже крепко стоит. Он видит, как фотограф кладет руку на пах, поглаживая себя. Поднимает взгляд снова на лицо — глаза Деймона алчно следят за движением его ладони, губы чуть приоткрыты и жадно глотают воздух. Итан всё быстрее начинает водить по своему члену. Его заводит мысль, что на него такого возбуждённого, полностью обнажённого и дрочащего себе — смотрит другой человек. Смотрит с плохо скрываемым желанием и больше не смеет прикоснуться. Итан прикрывает глаза и думает о своём Дами — вот он бы посмел, Дамиано бы уже давно насадился на его член ртом и лизал, сосал, втягивая щёки, качая лохматой головой, пытаясь заглотить до самого основания... В подступающем предоргазменном порыве, Итан дергает рукой вверх-вниз, призрачно ощущая горячее нутро сокращающейся глотки Дами вокруг своего члена, и его сильное тело вдруг сжимается в судороге и тут же распрямляясь, выгибается. Итан закусывая губы, чтоб не застонать перед Бейкером, узнавшим итак слишком много за сегодняшний вечер, мощной струей изливается себе на живот. Продолжая водить рукой по члену, он выдавливает последние капли, которые стекая белесым потоком, пачкают ладонь, пока он, задыхаясь от бурного оргазма, в изнеможении расплавляется по креслу. У Бейкера кружится голова от разыгравшегося перед ним представления, он с силой, сквозь шорты и сетку колгот, сжимает свой невъебенный стояк и, моментально, болезненно-сладостно кончает прямо в собственное бельё. Встряхнув головой, отвлекаясь от неожиданного удовольствия, он не задумываясь, поднимает камеру и снимает отходящего от эйфорийного состояния Итана. Торкио, с трудом найдя в себе силы, хмурится и вяло возражает: — Ты же обещал только член. — Я просто хочу показать тебе какой ты... охуенно красивый сейчас. После удалю, ну или как ты решишь сам, — Бейкер улыбается. — Нам надо привести себя в порядок, а потом жду тебя, будем выбирать фото для выставки.

*******

Вновь расположившись на шезлонгах на веранде, кутаясь в лёгкие пледы, от уже ставшим прохладным, ночного ветерка и наклонившись над ноутом — они рассматривают отснятый материал. Итану безумно всё нравится, он доволен, и предвкушает, как покажет себя Дамиано. И как сначала Дами рассердится, заревнует, надуется, уйдет на кухню, будет нарочито громко греметь кастрюлями и приборами, а вернувшись, потребует показать ещё, и будет долго-долго разглядывать, а после попросит оттрахать его вот этим вот охуительным членом, что красуется на фотке. Итан усмехается внутри себя и просит Бейкера скинуть снимки ему, а остальное удалить. — Ну так как, даёшь свое согласие на выставление этого фото? — заглядывая в глаза и заметно волнуясь, спрашивает Деймон, демонстрируя выбранный снимок. — Я посоветуюсь с Дамиано, — спокойно, подавляя зевок, отвечает Итан. «Вот, чёрт!» — каким-то подспудным чутьём Бейкер понимает, что в этом случае, хрен ему, а не фото члена Итана на выставке. И ему вдруг хочется закричать в тёмную испанскую ночь: «Fuck you, Ykaaar!»