Сомнение

Голова чугунная просто до невозможности, что даже сдвинуть её вниз по подушке, чтобы зарыться лицом и укрыться от убивающих лучей солнца, пробивавшихся сквозь небольшое окно, — сверхзадача. В глаза будто обжигающего свинца налили, это не даёт даже думать о том, чтобы открыть их. Неприятно давило на глазницы и виски. Головокружение не прекращалось и в лежащем состоянии, создавая реалистичное восприятие качки вокруг, заставляя срабатывать рвотный рефлекс в пересушенной глотке, отдавая позыв несчастному пустому желудку. Блять. Гриша боязливо тяжело сглотнул в попытке смочить горло хотя бы гадкой слюной, но, увы, во рту, как и во всём организме, — ёбанная пустыня. Он в прямом смысле слова ощущал, как комната вокруг неистово крутится, даже толком не открывая глаза, боясь на самом деле усугубить всю ситуацию дичайшего похмелья ярким светом, заливающим всю квартиру. — Сука… — голос, пропавший окончательно и без шансов на восстановление сегодня, — прям как у районного бомжа. — Твою мать… — он в отчаянии, чтобы избавиться от неистовой головной боли, закрыл лицо руками. Не помогло. По-прежнему не открывая веки, Измайлов на автомате нащупал на тумбочке рядом с кроватью бутылку воды, которую он любезно приносил себе каждый раз после дикой пьянки. Одурманенный алкоголем мозг, видимо, вчера ночью всё-таки заставил его принести себе спасительной газированной жидкости, за что организм был несказанно благодарен. Сделав три больших глотка, Гриша принял сидячее положение на кровати, с трудом всматриваясь в предметы перед собой, несколько раз с силой зажмурился, пытаясь воссоединить многочисленные силуэты в нечто единое, проглатывая очередной рвотный позыв, и осмотрелся вокруг. Находится в своей квартире. Уже маленькая победа. Осмотрелся повнимательнее. Точно в своей. Гриша облегчённо выдохнул, делая ещё глоток, — в горле ужасно першило от сухости, — прикладывая прохладную стеклянную бутылку ко лбу с маленькой надеждой хоть на секундное облегчение. Не помогло. То, что происходило вчера в клубе, окончательно и бесповоротно стёрлось из памяти, да и вспоминать свои пьяные приключения в компании коллег из отдела не особо хотелось. Вообще Измайлову нахуй не нужна была данная информация, активно блокируемая мозгом. Он точно помнил начало: как они честной компанией оперов решил наведаться в клуб по причине закрытия одного сложного дела, над которым пыхтели все около двух месяцев. Котельников воодушевлённо предложил отпраздновать сие событие в одном из дорогих и пафосных клубов Барвихи, а остальные удачно подхватили идею и без особых раздумий поехали тусить. Безлимитная карта молодого олигарха, море качественного алкоголя, громкая зажигательная музыка, весёлая компания сделали своё дело. — Пиздец, — Измайлов потёр руками лицо и, отставив бутылку на место, опираясь ногами на прохладный паркет, взглянул мельком на циферблат «ролексов». Двенадцать часов дня. — Сука, — он резко схватился за телефон, проверяя день недели на дисплее. Среда. Двенадцать пропущенных от абонента «Лисёнок». Хм, странно, что за такой большой промежуток времени отсутствия начальника отдела оперов его вызванивала только Алиса — как минимум Гриша был готов увидеть двадцать восемь пропущенных от Володи, не терпящего, когда кто-то неизвестно где шляется в то время, когда ему приходится работать, ну, или только делать вид. Парень тоскливо простонал, обречённо падая поперёк кровати, вновь зарываясь лицом в мятые простыни. Как же хуёво. Спокойно полежав около двадцати минут без движения, в бесполезных попытках восстановить хотя бы частично своё состояние, он прислушался к ощущениями и только сейчас заметил отсутствие нижнего белья на себе. Нахмурившись, как-то боязливо приподнял тонкую простынь, подтверждая собственные догадки. Чёрт! Походу вчера из клуба Измайлов вернулся далеко не один. Не, для него это всё — стандартная схема: потусить хорошенько в клубе, напиться там до беспамятства и по возможности подцепить какую-нибудь красивую девушку для развлечений на одну ночь. Ничего такого нового не произошло, также парень мог признаться, что его вчерашний вечер прошёл по-ностальгически привычно, и если бы он хоть что-то помнил, было бы очень неплохо. Но, к сожалению, несколько бутылок чистого рома и ужасное похмелье не оставили шансов даже на самые мельчайшие обрывки. Измайлов не совсем рад такому раскладу, если уж признаваться по-честному: вчера он планировал просто посидеть в хорошей компании и немного расслабиться после удачного завершения дела, а вот связаться с малознакомой девушкой и уж тем более проводить с ней ночь в планы майора не совсем входило. Уже около полугода или ещё дольше у него в личной жизни настоящий бардак, где не то что времени разбираться со всем не нашлось, а банально сил не хватило нырнуть в дикий водоворот с сильнейшими чувствами вины, разочарования, осознания, страсти и остального. Сейчас разбираться с какими-то мнимыми надеждами девчонки из клуба, которая стопудово успела придумать себе всякий бред за ночь, не возникало никого желания. Так же, как и слушать неконтролируемую истерику с самого утра, когда он культурно намекнёт, что вчерашний секс между ними абсолютно ничего не значил, особенно когда мозг напрочь отказывался воспринимать окружающий мир с трезвой стороны. Сука, как же голова раскалывается. Гриша с трудом переборол новую волну неприятного самочувствия и всё-таки поднялся с кровати, потирая руками глаза, — в них продолжало двоиться от резких поворотов головы, — чтобы привести в норму зрение, и пытался игнорировать сильную головную боль вперемешку с головокружением. М-да, давненько ему не было так хуёво в период похмелья. Но работу никто не отменял, и по-хорошему стоит хотя бы появиться в отделе как нерабочее амёбное тело, чисто для заполнения пустоты в своём кабинете, иначе масштабного выноса мозга от Яковлева не избежать. Конечно, Грише в глубине души пофиг на невыполнимые вечные угрозы Володи уволить его, точно так же, как и на постоянные возмущения и истерики, просто Измайлову на данный момент хотелось избежать трудностей хотя бы на работе, которая вносила в его насыщенную проблемами жизнь хоть какую-то стабильность. Тем более двенадцать пропущенных от Рыбкиной явно намекали на то, что начальника отдела уже обыскались. В первую очередь старший оперуполномоченный сотрудник обязан, по сути, докладывать о работе отдела или о возникших проблемах, как минимум. Измайлов неуверенным шагом прошёлся по небольшой площади спальни, пару раз неудачно заплетаясь в бесформенной куче одежды на полу, раскиданной, видимо, вчера в порыве страсти, с таким трудом держась за выступающую отделку стен, спустился по лестнице на первый этаж. Резко остановился, щурясь до белых пятен в глазах из-за яркого солнечного света, лившегося из достаточно большого окна на кухне. Он устало отставил пустую бутылку из-под минералки на стойку, доставая из холодильника новую, присел на первую попавшуюся плоскую поверхность — барный стул: всё-таки дорога от кровати до кухни оказалась слишком длинной. Сидя в такой приятной спасающей тишине квартиры, потирая чугунную голову прохладной бутылкой, внезапно задумался. Странно. В квартире точно никого не было, совсем. Обычно на утро после сумасшедшей ночки с обворожительной красоткой его частенько встречает полуголая девушка в одном полотенце или заботливо готовящая завтрак на маленькой кухоньке — ну, на худой конец он точно просыпается не один в постели. Но сейчас он абсолютно уверен, что находится здесь один: в душе вода не течёт, на диване в гостиной никого, а больше комнат в дорогом пентхаусе не подразумевалось. Гриша в который раз за утро нахмурился, опять напрягая больные извилины для того, чтобы вспомнить вчерашний вечер. Неужели ему привиделось? Или всё? Это называется пьяный угар? Типа ему лишь показалось, что он вчера занимался сексом? Не, быть такого не может, Измайлов, конечно, мог напиться до синих соплей, иногда совсем не помнить, что творил, но никогда не напивался до состояния белой горячки, чтобы ловить извращённый плод своих фантазий. У Гриши секса не было уже месяца три, пусть это и кажется практически невозможным — для себя он уж точно побил всё рекорды по воздержанию. Обращал больше собственное внимание на нескончаемые перипетии в отчаянных попытках разобраться в себе, но чтобы в пьяном угаре подумать, что у него был секс — уже слишком. Нет, ему не могло показаться, блять, да нельзя секс ни с чем перепутать! Нет-нет-нет! Оглядел первый этаж в поисках чьих-то чужих вещей или каких-то неприметных деталей, которые могли намекнуть на то, что этим чёртовым утром он спал не один, а девушка лишь не стала дожидаться пробуждения любовника и, скорее всего, уехала, пока он не проснулся. А валяющаяся на полу одежда — теперь понятно, почему только его, — и отсутствие нижнего белья утверждали то, что у него был секс. Глубокие раздумья майора прервало очередное уведомление на смартфоне в виде короткой смс-ки от Котельникова, тоже интересовавшегося, когда начальник появится на работе. — Блять, — прохрипел парень. Наспех принял прохладный душ, который никак не помог, быстро переоделся в чуть мятую одежду, не удосужившись высушить волосы, потому что времени и сил уже не осталось, а от резких и быстрых передвижений снова начало адово болеть голова. И, напоследок взглянув в зеркало в прихожей, резко остановился. — Офигеть, — он указательным пальцем оттянул тугой ворот футболки, подавшись вперёд, ближе к зеркалу, удивлёнными глазами всматривался в отражение. Ну, такое никак не привидится. На шее огромным пятном на загорелой коже выделялся яркий, бордовый, глубокий такой засос, скрывающий едва заметный след от укуса. Потом довольно резко дёрнул ворот с другой стороны и увидел мелкую дорожку следов от горла к плечу и отметины на ключицах. И Гриша явно не понимал: ему стоит радоваться или нет? Всё-таки, с одной стороны, рад, что произошедшее ночью не является плодом пьяной фантазии. Ну, а с другой стороны, это немного напрягало. С кем он переспал? Даже не помнит, как незнакомка выглядела, говорила или как зовут, на худой конец, — вообще нихрена. И такое чувство неизвестности неприятно отзывалось в скромной, редко что-то говорящей своему хозяину совести. Раньше, опять же, в чересчур бурной молодости, Измайлов являлся ярым сторонником секса на одну ночь без каких-либо обязательств, в идеальном варианте был именно такой расклад — переспать, даже имени потом не вспомнить и не встретиться на утро. Но сейчас данная ситуация конкретно давила на моральную составляющую майора, гаденько напоминая, что ни одна девушка не достойна подобного обращения и по-хорошему он обязан был получше познакомиться с ней утром и вызвать такси до дома. Сразу почувствовал себя моральным уродом. Всю дорогу до отдела Гриша отчаянно боролся с тошнотой от сильной тряски на заднем сидении дорогого такси, грозился сорваться и послать таксиста уже нахуй, одновременно безуспешно вспоминал девушку, но ничего, кроме чёрных пятен безысходности, в голову не приходило. Словно раз за разом перед глазами возникал пресловутый шипящий экран, оповещая, что, мол, установить связь со вчерашними воспоминаниями мозгу не удалось, а дальше оставался только чёрный фон. Он даже никогда себе представить не мог, что окажется в такой тупой ситуации, чтобы совсем ничего не помнить. Правильно Ника говорила: «Когда-нибудь ты допьёшься, братец». Гриша с трудом вылез из машины, до сих пор ощущая, как солнце пытается выжигать ему глаза своим офигительно ярким светом, вызывая очередную волну головокружения и тошноты. Сегодня он был точно уверен, что ещё не раз пожалеет о приезде в отдел. Отвечать на тупые вопросы оленей о своём состоянии, а потом слушать истошные визги Володи сейчас не способен совсем, а он обязательно будет истерить, потому что ни дня не проходило, чтобы Яковлев не пытался отыграться в рабочие моменты на Демоне за время постоянных издевательств. Измайлов устало выдохнул напоследок и всё-таки зашёл в отдел, сразу же направляясь в сторону своего кабинета, чтобы спрятаться от нежелательного внимания со стороны всех сотрудников, которых явно привлёк своей неуверенной походкой и побитым видом. Даже несмотря на утренний душ, чистую одежду, выглядел майор просто ужасно, скорее всего, и пачка зажёванной жвачки вряд ли избавила от противного перегара. Сдавленно поздоровавшись с другими сотрудниками, он всё же дошёл до кабинета и, поплотнее прикрыв дверь, опустился на диван, ощущая, как резко ухудшилось состояние из-за многочисленных передвижений и смены места пребывания. Фу, ещё таксист этот ехал, как криворукий. Но цель достигнута — майор появился на работе, а значит выполнил по крайней мере треть своих обязанностей. На самом деле он надеялся, что через пару часов от похмелья попустит и он сможет работать хотя бы в замедленном режиме. Гриша просидел так минут двадцать, изменив положение: пытался избавиться от чёрных пятен в глазах и мимоходом вспомнить всё-таки, с кем провёл ночь. Нифига. — Да, идите уже в кабинет, щас я проверю, — знакомый голос послышался за дверью приглушённо, но отчётливо. Дверь распахнулась настолько сильно, что ударилась о стенку, повредив штукатурку и глухим звуком отзываясь в больной голове. — Блять, где этот Измайлов? — Рыбкина обвела пустой кабинет разозлённым взглядом, совсем не замечая начальника на диване позади открытой двери. Сил у Гриши хватило только на тихую усмешку на услышанные язвительные слова в свой адрес. Он чуть приоткрыл глаза, наблюдая за тем, как Алиса зачем-то делает небольшой шаг вперёд, бегло оборачиваясь назад, и заходит, окончательно закрывая дверь. Прямиком проходит к рабочему столу, продолжая не замечать лежащее на диване полено. Парень внезапно удивительно нахмурился, замечая на ней бронежилет, а в руках — автомат, но ещё больше офигел, когда она начала бесцеремонно искать что-то на рабочем столе, повесив оружие себе на плечо. — Ну, вот как можно работать в таком бардаке? — тихо возмутилась Рыбкина, поднимая целую кучу документов, продолжая поиски. — Я видела их вчера… О! Вот, — она быстро схватила с края стола цветастую пачку стикеров и снова оглядела предметы, валяющиеся вокруг. — Сука, ручка… — такую мелкую канцелярию обнаружить здесь нереально, но удача сегодня была на стороне ищущих, поэтому ручка нашлась буквально сразу. Черканув несколько строк на маленьком листке, Алиса приклеила жёлтую бумажку на монитор компьютера и молилась, чтобы эта херня прокатила. — Что ты делаешь? Ну, подобное никто не мог предусмотреть, и вообще Рыбкина была полностью уверена, что находится в кабинете одна, чувствуя себя и так на нервах, каждый раз оглядываясь на дверь, если слышала какие-то тихие шаги, и боясь любого подозрительного звука извне. И тут сработали больше рефлексы опера, чем испуг, как у нормального человека. После этой фразы всё произошло молниеносно: резко обернувшись, Алиса успела за долю секунды перехватить автомат на плече, снимая с предохранителя, встала в стойку для удобной стрельбы, взяв на прицел предполагаемо опасный объект, который, сука, непонятно откуда взялся. — Офигеть, — видимо, Гриша тоже не ожидал — подняв руки вверх, медленно сглотнул. Это же Рыбкина, она реально шмальнёт. — Измайлов, блять! Ты нормальный?! — вопрос риторический. И ответ отрицательный. — Нахрена так пугать?! — А ты, хочешь сказать, испугалась? — вот, он не в том положении, чтобы подъёбывать. Наткнувшись на поистине злой взгляд чертовски красивых карих глаз, чего, кстати, не отрицал никогда, он не сдержался от усмешки, но сразу заткнулся. — Опусти, пожалуйста, — такой опытный опер, как Гриша, не боялся наведённого на себя оружия, но, опять же, боялся Рыбкину. Алиса выдохнула, вернув предохранитель, положила автомат на стол и теперь, успокоившись, оглядела его. М-да, внешний видок — пиздец полный и довольно красочно объяснил двенадцать пропущенных и оставленные без ответа смс. — Ух, — она насмешливо фыркнула. — Вижу, вчера с парнями отлично потусил, живой? — маленький майор присела на край стола, скрестив руки на груди. — Сомневаюсь, — страдальчески простонал он, жмурясь от количества света вокруг. — Ты чего такая? — обвёл рукой в воздухе силуэт. Закатив глаза, девушка, не рассчитывая силу, ударила по скрещённым ногам на подлокотнике дивана, сбрасывая их на пол, и уселась сама. — Если бы ты поехал с нами на ОРМ, то таких вопросов у тебя не возникало, — деловито подметила она с диким желанием треснуть. — Внезапно на Барвихе средь бела дня решили брать ювелирку. — Бля, — Измайлов сегодня умудрился накосячить и на работе. Плохой день. — Твою мать, прости, Алис, — в первую очередь надо извиниться именно перед ней, потому что она всегда остаётся за главную, если его почему-то не оказывается рядом, и берёт на себя всю ответственность как старший оперуполномоченный. Другой бы на его месте вряд ли извинился за это, всё-таки должность подразумевает подобные моменты, когда Рыбкина обязана руководить операми. Вот только в последние несколько месяцев такие косяки со стороны начальника происходили всё чаще, тем самым подставляя именно её. — Ничего, — девушка устало вздохнула, ослабляя ремни на бронике. — Всё прошло гладко, никаких происшествий или непредвиденных проблем, банда ворюг оказалась примитивная, хуже Котельникова. Приехали, окружили, постреляли и через минут двадцать упаковали, — Гриша любезно протянул ей бутылку воды, разрешая сделать пару глотков. — Скорее всего, слава богу, что мы до тебя не дозвонились, толку от тебя сегодня… — многозначительно протянула Алиса, хитро улыбаясь. — Да уж. — Ну, так чё? Классно, смотрю, вчера отпраздновали, олени вон тоже сегодня целое утро возле кулера трутся, — предприимчивая Рыбкина успела знатно поиздеваться над ними, придумывая различные дебильные фразочки. — Говорят, ты вчера больше их пил. — Ой, не продолжай, — тоскливо простонал Гриша. — Нихуя не помню, что вчера было, сколько пил, как домой уехал… — Серьёзно? — Алиса отчего-то ухмыльнулась, покачав головой. — Первые пять минут с трудом узнал свою квартиру, — нехотя признался бедняга, слабо улыбаясь под мягкий знакомый смех. Ему не стыдно рассказывать ей: Рыбкина не та, кто станет осуждать отдых с алкоголем. Они очень часто любили выпивать крепкие напитки за совместными посиделками у кого-нибудь дома. — Ну ты даёшь, плохо тебе, бедненький, — она протянула шутливо-жалостным голосом, подходя ближе к нему, невесомо пригладив торчащие во все стороны волосы майора. — Молись, чтобы мне пришлось сегодня проходить мимо тебя, возможно, не забуду и принесу лекарства, — закинув автомат себе на плечо, собралась выходить. — Спасибо… — из-за ужасного похмелья и слабости даже не вспомнил о лекарствах, не сдержался от разочарованного выдоха, не успевая насладиться маленькими пальчиками в волосах. — Подожди. Алиса остановилась и вопросительно вскинула изящную бровь. — Почему я до сих пор не получил сотню пропущенных от Володи и не слышал истеричного крика по телефону по поводу того, какого хуя шляюсь, когда тут такие дела творятся? — хохотнул Гриша, с талантом передразнивая лысого начальника. — Наверное, потому, что ты был на ОРМ с нами? И руководил процессом из самого пекла? — хитро, словно настоящая лиса, улыбнулась девушка, не сдержавшись, рассмеялась, увидев тупое выражение лица Гриши. Ему и так сложно соображать, а чертовка ещё и загадки загадывает, окончательно насилуя пострадавший мозг. Блять, снова голова разболелась. Измайлов провалялся на диване около часа, даже немного задремал. Пусть силы не восстановились, но головная боль стала значительно меньше и глаза уже относительно хорошо воспринимали яркий свет и окружающую атмосферу. Переборов слабость, он смог пересесть за свой стол, чтобы хоть немного воссоздать картину рабочей атмосферы, если кто-нибудь решит внезапно зайти, — подставляться ещё больше совсем не хотелось. А вообще очень хотелось домой. Включив компьютер и откинувшись в кресле, наблюдал, как загорается экран и загружается система. Слишком ярко. Он зажмурился, вжимаясь затылком в до жути удобный подголовник, — и голова уже не так болит. Для полного расслабления закинул скрещённые ноги на край стола. Кайф. — А ты уверенно держишься на ногах, две бутылки рома выветрились за час поездки на машине? — она издевательски усмехнулась. — Не умничай, — Гриша пьяно улыбнулся, опираясь ребром ладони на косяк входной двери, с трудом снимая любимые кеды, покачнулся резко в сторону, когда неожиданно рука соскользнула, не выдержав нагрузки. Пьяное головокружение не позволило Измайлову сделать хоть что-то в данной ситуации, а осознание того, что он падает, никак не отображалось в голове, поэтому и сопротивляться организм не видел смысла. — Так, нет! — девушка среагировала мгновенно и успела схватить его за полы куртки, потянула на себя, помогая устоять на ногах, но, видимо, не рассчитала силу. Она буквально почувствовала, как его грудная клетка глухо ударилась ей в солнечное сплетение. Гриша же в спасательном жесте абсолютно неконтролируемо схватился за тонкую талию, прижимая девушку к себе без возможности отстраниться, намереваясь то ли устоять на ногах, то ли при падении утянуть её с собой. Внезапно он замер, чувствуя порывистое тяжёлое дыхание на своей коже, вызывающее приятную дрожь во всём теле. От неё маняще пахло яркими нотками кофе вперемешку с каким-то слабым, но приятным шлейфом сладкого лосьона. Так естественно, никаких пафосно-дорогих духов. Делая глубокий вдох, опьянённый теперь не только алкоголем, майор отчего-то блаженно прикрыл глаза, бездумно проводя ладонями по узкой спине. Как же охуенно ему сейчас было. И непонятно по какой причине: она такая тёплая, хрупкая и невероятно манящая, держать её в своих руках так знакомо, эти объятья ноющим забытым чувством отзывались где-то внутри — хочется, а нельзя. — Видимо, не так уверенно… — тихо выдохнула она куда-то ему в ключицы, не пытаясь отстраниться, удерживая его за бока. — Эй, ты что делаешь… — сомнительно поинтересовалась девушка, чувствуя, как на спине хлопковую ткань футболки целенаправленно сминают мужские пальцы. — Прекращай… — едва слышно проговорила она, ощутимо вздрагивая после того, как горячие пальцы коснулись оголённой кожи поясницы, а попытка спешно отстраниться, пока хоть у кого-то из них остались внятные мысли, провалилась сразу. — Не хочешь? — так же тихо спросил парень, пересекаясь с ней взглядами. — Нет. — Тогда почему ты дрожишь? — с откровенной издёвкой спросил он, мягко целуя в уголок губ. Не понимал почему, но ему безумно хотелось её сейчас. Именно её. Всю. Без остатка. Сильнее, чем кого-либо до этого. Сильнее, чем Алёнку в те сомнительные времена подростковой влюблённости, которую он успел протащить через столько лет в своей голове. Очень хотелось. До дрожи в груди. Аккуратно наклонился, медленно соприкасаясь губами, будто проверяя, давая возможность уйти. Даже ослабляя хватку на спине, умещая её лицо в ладонях, нежно поглаживая большими пальцами скулы и терпеливо дожидаясь разрешения. И когда, не выдержав сладкой пытки, пухлые губы чуть разомкнулись, позволяя проникать на её территорию, Измайлов не выдержал и, не рассчитав силы, грубо прикусил нижнюю губу до крови, в ту же секунду буквально зализал ранку, ощущая металлический солоноватый привкус во рту и сдавленный стон… Гриша резко подорвался с насиженного места, скидывая ноги обратно на пол, шокированно уставился в одну точку на стыки на паркете, с таким трудом осознавая, что произошло. — Пиздец… — поверить в такую хрень первые десять секунд никак не получалось. Только что его отравленный вчерашним алкоголем мозг неожиданно вытащил откуда-то из недр памяти небольшой, затуманенный, неясный кусочек забытой до этого напрочь информации. Он точно вспомнил разговор с незнакомкой, с которой вернулся к себе домой. И теперь точно знал, что она существовала на самом деле. — Бля… — Гриша не понимал вообще ничего. Как такое возможно — вспоминать по маленьким кусочкам целый вечер?! И это совсем не было похоже на полноценное воспоминание — так, нечто непонятное, ведь, кроме разговора, ничего различить не удалось. Кто эта девушка?! Как выглядела? Её голос или глаза… Ничего. «Связь с мозгом снова утеряна». Не то чтобы ему было жизненно необходимо знать, кем являлась обычная девчонка из клуба, но, блять, оставаться в неведении настолько молодому человеку не очень-то и хотелось. Конечно, не побежит искать её, ему всё равно. Просто взыграло обычное человеческое любопытство: с кем конкретно он трахался этой ночью? По факту обязан вспомнить. Следующие минут сорок Гриша пытался прийти в себя после несвязного потока размытых воспоминаний и предпринял ещё одну попытку вспомнить хоть что-то со вчерашнего вечера, но, увы, мозг явно отказывался работать в таком режиме, возвращая своему нерадивому владельцу головные боли, чтобы не издевался. Неблагодарный. — Да, войдите, — стук в дверь заставил перебороть хреновое состояние и принять более-менее адекватный вид. Оставил бутылку с водой на столе и придвинулся ближе к монитору, якобы устремляя туда взгляд, не забыв открыть текстовой документ для правдоподобности. К его удивлению, в кабинет вполне цивилизованно вошла Рыбкина, что в принципе ей не свойственно, вызывая у Измайлова усмешку и подготовленную шуточку: — Научилась дверь руками открывать? — Ха-ха-ха, — закатив глаза, она нарочно немного замахнулась ногой назад, цепляясь носком кроссовок за дверь. Гриша, правильно распознав её злостное намерение, в неподдельном испуге округлил глаза, успев за секунду сто раз пожалеть за то, что натравил на себя Ведьму, которая всегда оставляет за собой последнее слово. — Алиса, пожалуйста, нет, — она умело сделала вид, будто бы нереально сильно задумалась, склонив голову к плечу, прищурилась. — Лисёнок, умоляю тебя, — боялся представить, что с ним будет, если эта дверь с грохотом захлопнется. — Измайлов, неужели настолько херово, что ты меня умоляешь? — Очень, — признался он, откидываясь в кресле, так как изображать работу не имело смысла, и окончательно расклеился, снова утопая в похмелье. Пообещав себе, что ещё не раз постебёт начальника за подобные шуточки, всё-таки по-человечески закрыла тихонько дверь рукой, пройдя к столу, любезно поставил перед ним высокий прозрачный стакан с мутным напитком с таблеткой на дне. — Мне повезло? — благодарно усмехнулся Гриша, намекая на утренний разговор, беря стакан. — Определённо. Стечение обстоятельств. Лекарство приятно охладило пересушенное, несмотря на выпитую бутылку воды до этого, горло — теперь Гриша просто надеялся, что рано или поздно станет лучше. — Ох, говорила тебе уже, — Рыбкина обвела его заботливым взглядом, покачивая головой, присела на стол. — Прекращай ты так бухать, уже не мальчик. Давление мерил? — продолжала дразнить она, не сдерживаясь от злорадного смеха. — Харэ издеваться, — отчаянно взмолился Измайлов, ниже опускаясь в кресле, упираясь красными кедами ей в кроссовки. — Ты чего такой загруженный? — только она могла безошибочно и быстро определить его настроение по выражению лица, поэтому притворяться перед ней бессмысленно. — Да так, — признаваться в таком пьяном промахе, больше походящем на дебильную шутку, даже ей не хотелось. — Чё ты как восьмиклассница, колись давай. М-да, умеет сравнивать. Она смотрела с явным ожиданием, и он мог с уверенностью заявить, что не отстанет, пока не узнает реальной причины, но также знал, как долго Рыбкина будет издеваться над этой историей — по меньшей мере несколько месяцев. Такого эпичного фейла не упустит. — Короче, — Гриша вздохнул, чуть отвернул голову в сторону. — У тебя бывало такое, что напивалась до состояния, когда на утро ничего не помнишь? — Совсем? — Совсем. Рыбкина недовольно нахмурилась, явно утаивая в голове какую-то информацию из прошлого, и несколько минут подумала, стоит ли делиться чем-то подобным. Ну, не самая хорошая часть её биографии. — Ну, было однажды, — усмехнулась она, скривив лицо, нехотя продолжила: — Но тогда я на спор выпила две бутылки водки и ещё пива, так что даже не рассчитывала что-то помнить на следующее утро, единственным желанием было не сдохнуть. Измайлов удивлённо вскинул брови, совсем не ожидая такой информации, и подозрительно окинул взглядом маленькую девушку. Нет, он знал, насколько сильно фраза «внешность обманчива» была именно про Алису, но никто не отменял того, что, несмотря на непробивной характер и далеко не примитивный склад ума, она остаётся представительницей прекрасного пола и чисто физически при всем желании не в состоянии столько выпить. — Тебя откачивали после? Куда тебе две бутылки на одну? — то ли возмутился, то ли не поверил. — Эй! — не сдержавшись, кинула в него первый попавшийся предмет с компьютерного стола — круглый ластик. — Во-первых, было на спор, и я никак не могла проиграть, а во-вторых, это ещё в Медведково произошло, только в отдел перевелась работать, должна была показать характер. — Да? — несмотря на грозный взгляд своей подчинённой, рассмеялся. — Вот это мотивация… Ну, не бей меня, и так плохо, — пожаловался он, прикрываясь от удара маленькой ладошки. — Иди ты, — вздохнула девушка, возвращаясь в исходное положение и отчего-то неуверенно выгибая пальцы до тихого хруста. — Раз ты спросил меня об этом, то сейчас находишься в такой же ситуации? — Всё-то ты знаешь, Рыбкина, — Гриша, убедившись в том, что она успокоилась и бить его не собирается, вновь вернулся к волнующей теме: — Я ничего не помню со вчерашнего похода в клуб с парнями. — И поэтому ты такой загруженный? — Не совсем. Походу вчера… Нет, я точно уверен, что вернулся домой не один, а с девушкой. Алиса молчала, чуть нахмурившись, отвела взгляд на свои руки, прикусив губу, явно над чем-то задумавшись. — И? — И утром я проснулся один, — пояснил очевидное парень. — До сих пор не понимаю, — честно призналась она. — Мы с ней трахались. — Тебе не понравилось? — лукаво усмехнулась Рыбкина, сложив руки на груди. Её вопрос застал врасплох, потому что Измайлов тупо посмотрел на неё, несколько раз моргнул и едва ли не развёл руками в недоумении. — Что? Нет, блин, — она снова рассмеялась, немного отклоняясь назад. — Мне понравилось. Очень даже, охуенно было. Вопрос в другом… — Подожди-подожди… — вставив руку вперёд, заставила замолчать. — Сама догадаюсь, — один глубокий вдох наконец-то прервал смех. — Тебе обидно, что тебя кинули на утро? Или ты думал, так поступают только мужики? — Не совсем, — нет, конечно, мужское самолюбие было ощутимо задето, нечто подобное произошло в его жизни впервые — чтобы на утро после секса Измайлова бросила какая-то девушка и даже не попрощалась. Но об этом он хотел подумать позже. Смех Алисы точно был злорадный, он прям почувствовал это, отчего сильнее бесился. Теперь точно не перестанет над ним издеваться. — Окей, извини, — добродушно улыбнулась она, успокоившись, замечая недовольное лицо, полное обиды. — Продолжай, — махнув рукой в призывном жесте, всем видом показала, что настроена разговаривать серьёзно. Измайлов же, раздражённо покачав головой и в который раз пожалев, что начал об этом говорить, продолжил: — Понимаешь, мне бы очень хотелось вспомнить её. Странно, согласись, не помнить, с кем конкретно ты провёл ночь. Рыбкина, удивлённо вскинув брови, молчала, а потом, поняв, что другого объяснения не последует, нахмурилась. — Стой, ты хочешь сказать, что просто хочешь вспомнить? — картинно развела руками. — И всё? — Ну, для начала… — Та-ак, а потом? Конкретные действия мне озвучь. — Да блин, — он огрызнулся непроизвольно, и то больше на себя и всю абсурдность ситуации, чем на собеседницу. — Не знаю я. — Хочешь совет? — усмехнулась Алиса, забирая пустой стакан. — Если девушка сама свалила на утро, при этом номер телефона не оставила, поверь, ей всё равно. Допустим, у вас был крутой секс, и её это более чем устроило. Не забивай себе мозг, отнесись к этому как обычный мужик. Перепихон после клуба — и живи дальше, а если ей захочется повторения — она знает, где тебя искать. Гриша хлопнул глазами, в очередной раз видя доказательство того, что Рыбкина — нечто. — У тебя ведь такое явно не первый раз, — самодовольно произнесла она. — Рыбкина, иди нафиг, — улыбнулся он, прикрыв глаза от непрекращающейся головной боли. Алиса снисходительно усмехнулась, видя его всерьёз болезненный вид, одновременно с этим удивляясь, как же алкоголь безжалостно влияет на организм. Пожелав ему хорошего дня, не скрывая ноток сочувствия, пошла обратно к себе. Работу ещё никто не отменял. Теперь эту пресловутую ювелирку надо оформлять по документам, а непосредственное начальство сейчас и на это по меньшей мере не способно. Весь оставшийся рабочий день, по меркам Гриши, тянулся просто бесконечно долго: буквально каждый час сменялся неимоверно тягостно, словно удушающе. Как бы это ни было странно, его никто не беспокоил ни по каким рабочим вопросам — ни опера, ни Володя ни разу не заходили. И, допустим, если парни, скорее всего, контактировали сегодня только со своей начальницей, которая оповестила их о том, что Измайлов абсолютно сегодня бесполезен, перекрыла эту часть его обязанностей в благородном жесте, то, как оказалось позже — Алиса доложила ему, — Яковлев из отдела уехал по срочному вызову начальника городской полиции на внеплановое собрание всех руководителей отделов ОМВД по Барвихе, предупредив о своём отсутствии до завтра. Гриша понятия не имел, радоваться ему подобному раскладу или всё-таки напрягаться. Но на удивление размеренный день постепенно заканчивался, а ничего более серьёзного, чем взятие ювелирного магазина, зафиксировано не было, что, в принципе, можно было считать вполне удачным стечением обстоятельств. Хоть где-то за это страдающий уже не так отвратно Демон был неимоверно благодарен. Поэтому бессовестно продолжал безвылазно находиться у себя в кабинете практический целый день, не считая редких прохождений по коридору отдела. Ближе к вечеру, когда суетливость в отделе стала утихать, — чем меньше оставалось часов до девяти, тем быстрее большинство сотрудников стали расходиться по домам, помимо тех, кто оставался сегодня на ночное дежурство, — Измайлов по-прежнему расслабленно сидел в своём кожаном кресле за компьютерным столом и, устало прикрыв глаза, чувствовал, как медленно рассеивается вездесущая усталость и он приходит в какую-никакую сознательность. Настойчиво обхватив ладонью тонкую шею, впиваясь пальцами в кожу на затылке, заметно протрезвевший майор яростно целовал, кажется, сдавшуюся в руках девушку, запуская пальцы всё глубже в шелковистые волосы. В полутрезвом состоянии — потому что он, блять, не пьян настолько, чтобы не понимать, что делает, — целует её, такую неистово близкую, так глубоко, проникая языком в приоткрытый рот, до сдавленной тоски внутри груди, прорывающейся наружу, — скучал по ней. Безумно. И сорвался. Вдыхал такой терпкий запах её бархатистой кожи в бесполезных попытках наполнить собственные лёгкие и насытиться им до помутнения рассудка, потому что запрещал себе — теперь же, идя на поводу у своих желаний, срывался всё дальше. Без малейшего угрызения совести, слабо аргументируя это тем самым: его демоны слишком пьяны, чтобы сопротивляться якобы здравому смыслу. Нехотя оторвавшись от неё, давая ей наконец-то сделать глубокий вдох, отодвигая мешающий ворот куртки, припал влажными губами к шее, возможно, слишком порывисто, втягивая мягкую кожу и прикусывая. Окутанный дурманом её шелковистых волос и кожи, он сильнее прижал её к себе, обхватывая за тонкую талию одной рукой, второй настойчиво сжимая бедро, намереваясь посадить девушку на себя. — Подожди, блять, — своевременно проговорила она, перехватывая ту руку на своём бедре. Гриша пробормотал ей что-то отдалённое, неразборчивое и недовольное, пробираясь короткими хаотичными поцелуями к скулам и подбородку. — Хочешь вместе упасть? — усмехнулась она, позволяя снова поцеловать себя в губы. — Я частично протрезвел, — апатично осведомил, для правдоподобности заглядывая ей в глаза. — И мне неудобно… — обоснованно хриплым голосом добавил он. Мимолётно улыбнувшись уголком губ, пересекаясь с его действительно более ясным голубым, но уже заметно потемневшим взглядом, она схватила его за руку и аккуратно потянула в темноту квартиры. Ведомый её соблазнительным силуэтом, завораживающими изгибами тела, он наблюдал за тем, как она сняла с себя куртку и ступала лёгкой походкой, в противоположность его тяжёлым и неровным шагам… Измайлов протяжно и тяжело выдохнул, измученно прикрывая веки и откидывая голову назад. Обрывки, которые вспоминает, ни к чему не приводят — очередной бесполезный кратковременный поток вчерашних событий. Бесцельно смотрит на циферблат часов: уже десять, по-хорошему ему бы стоило собираться домой. Но делать этого не хочется совсем — он не чувствовал себя дерьмово, ему стало значительно лучше, хотя усталость во всём теле ещё была чересчур явной, а кресло — слишком удобным. Сейчас в кабинете ничем не хуже, чем в пустой квартире. Обратив внимание, как резко пропал проблеск света, пробивающийся через внушительную щель внизу двери, услышав, как та тихо приоткрылась, лениво повернул голову ко входящему, не меняя положение. — Я думала, ты уйдёшь отсюда где-то примерно без десяти восемь, — усмехнувшись, поддела старший опер, тихо заходя в кабинет, закрывая дверь. — Скажем так, сегодня не тороплюсь, — улыбнулся Измайлов, слегка потягиваясь в кресле. — А ты чего не уехала ещё? — У меня вообще-то дежурство, товарищ начальник, — слегка скривилась Алиса, вновь присаживаясь на край стола напротив, кивнув на небольшой напольный светильник позади. — Да, можешь включить, — тусклый желтоватый свет слабо озарил кабинет, давая им двоим возможность хоть как-то видеть друг друга. — Тебе, смотрю, полегчало? — майор кинула на него пристальный взгляд, улыбаясь. Гриша неопределённо пожал плечами, точно так же всматриваясь в неё, на долю секунду замерев в незаметном для Рыбкиной изумлении — она чертовски красивая. Её идеальный силуэт в полумраке на контрасте неяркого освещения был подчёркнут, как и изящные изгибы профиля — утончённые женственные скулы, подбородок и пухлые, немного обветренные губы. Соблазнительная, сводящая с ума длинная шея, не прикрытая сползшим широким воротом кофты, и оголённое плечо в плену её вечных обвивающих переплетённых лямок топа, покрывших малую часть татуировки. Набитых яркой краской существ были видны лишь общие очертания, растерявшие свой привычный облик в темноте, спрятанные сейчас за распущенными тёмно-русыми волосами. Он очень давно не видел её с распущенными волосами, уже привыкший к тому, что они извечно затянуты в небрежный хвост. — Гриша? — Рыбкина сразу заметила его загипнотизированный взгляд на своём лице, удивлённо выгнув бровь. — Хм? — растерянно отозвался парень, запоздало вскидывая глаза от шеи выше, нахмурившись, стараясь отвлечься от нахлынувшего наваждения. — Что ты говоришь? — Я ещё ничего не сказала, — усмехнулась она, ладонью упираясь в колено, наклоняясь ближе к своему собеседнику. — У тебя точно всё нормально? — Да, — неуверенно согласился он, встрепенувшись на насиженном месте. — Заторможенный сегодня просто, — неловко оправдал себя. — Ну, ты хотя бы не делаешь вид, что работаешь, — однозначно намекала на оленей, которые вчера бухали не меньше. — Никакого толку от них? — Бесполезнее них только Володины сеансы у экстрасенсов по изгнанию тебя, — фыркнула девушка, заставив его рассмеяться. — Не согласен всё же, один раз сработало, — подметил Измайлов, не зная, было ли это причастно к его неудачному браку. Алиса только многозначительно кивнула, вскидывая руку на сидящего напротив майора в доказательство бесполезности, откидывая несколько мешающих прядей за плечо, растирая рукой шею и задевая спиной стоящую позади на столе бутылку с водой. Она исключительно ради интереса посмотрела в мусорное ведро возле двери, увидев несколько выброшенных горкой пластиковых бутылок. — М-да, похмелье — страшная вещь, — взяла бутылку и, открутив крышку, припала пересохшими губами к горлышку. Гриша же, не упуская возможности, рефлекторно уцепился взглядом за татуировку, слегка нахмурившись. Лениво поднимаясь с кресла, разминая застоявшиеся мышцы и позвоночник, встал напротив, забирая предложенную воду. — Долго ещё будешь издеваться? — сделав пару глотков, он поставил бутылку, смотря на Алису сверху вниз. — Считаю, что за сегодняшний день вполне это заслужила, поэтому до тех пор, пока ты домой не свалишь, — расплываясь в довольной ухмылке, высказалась девушка. — Как только меня окончательно достанет, то сразу, — предупредил он, нависая над ней, аккуратно заправляя снова выпавшую прядь за ухо, настойчиво задерживая пальцы в таком вроде как ненавязчивом жесте. Рыбкина, позволив ему это сделать, не спешила обозначать пресловутые, созданные в частности ею, сложно выделенные в их отношениях границы — пусть с переменным успехом, но она придерживалась этих границ, из раза в раз выделяя их вновь, когда те незаметно стирались со временем. Иногда ей казалось, что стираются они намного быстрее, чем раньше, и выделяются сложнее. Да и сам Гриша охотно их стирал, переступал и забывал, ей казалось, намеренно. Она глубоко выдохнула, унимая внутри волнение, так неловко отзывающуюся слабостью в коленях от такого непринуждённого со стороны жеста. А он, абсолютно не ощущая никакой неловкости, продолжал перебирать кончиками пальцев одну прядку, мимолётно касаясь уха и многочисленных серёжек. — Что это у тебя? — неожиданно проговорил он, замечая при более близком рассмотрении сначала какой-то непонятный, выделяющийся пятном оттенок на красном драконе, которого раньше не было. Расслабленная его близкими прикосновениями, растеряв бдительность, Алиса попросту не успела сориентироваться. — Ничего там нет, — напряжённо выдохнула она, отводя глаза в сторону, перехватывая его запястье, отталкивая от своего лица. Бесцеремонным быстрым движением опустил другую руку ниже, придерживая шею, откинул остальные волосы, разворачивая её ближе к свету лампы. — Татуировка, блять, — резко выразилась она, пытаясь отпихнуть Измайлова. Он никак не отреагировал, стягивая с плеча кофту, удивлённо рассматривая нежную кожу под неестественным тусклым светом — этого было достаточно, чтобы отчётливо увидеть бушующие краски глубоко синих пятен. Вся шея и плечи были усыпаны засосами. Они были безжалостно большими, неровными, хаотичными, красочными и грубыми на её бледной коже. На изгибе самой шеи, несколько на плечах, ключицах. Гриша рвано выдохнул, всё-таки поддаваясь ей и отходя немного назад, отпуская. — Я же сказала, — она размашистым движением потянула косой ворот кофты на плечо, прикрывая хвосты татуированных тварей. Охуеть, как теперь это бесполезно. На пару секунд прикрыла глаза и поджала губы, оставаясь в образовавшейся тишине и возникшей неловкости между ними, кажется, не замечая перед собой искренне растерявшегося Измайлова. Майор не отрывал взгляда от её кожи, будто бы осознавая постепенно проясняющееся воспоминание: эти засосы ему очень и очень знакомы. — Алис… — как только последняя ступень была преодолена, Гриша перехватил тонкие руки и, прижимая её к себе, наклонился ближе, вжимаясь в неё лбом. Аккуратно обхватывая пальцами скулы, порывисто, полной грудью вдыхал запах распущенных волос, абсолютно точно разрешая себе сходить с ума. — Алиса… — неразличимый хриплый шёпот, срывающийся непроизвольно, прерывался короткими прикосновениями горячих губ к коже: он с упоением, достаточно грубо впивался в горло, изящные ключицы, срываясь к плечам. — Гриша… — сбивчиво проговорила Рыбкина, хватаясь за плечи, пытаясь устоять на ногах. Парень оторвался от неё, различая тихий голос сквозь затуманенный происходящим разум, встречаясь с потемневшими карими бездонными глазами, улыбаясь, удерживая её лицо перед собой. — Что такое? — восстанавливая дыхание, обдал девушку лёгким шлейфом выпитого за сегодняшний вечер алкоголя. Увидев в её взгляде промелькнувшее сомнение, — в отличие от него, Рыбкина не поддавалась вырывающимся наружу установленным собственноручно запретам — парень понимающе кивнул на немой вопрос Алисы. Он ни в чём не сомневался. И, видимо, уверенности в его глазах хватило на то, чтобы она отпустила своё здравомыслие, разрешая себе тоже сойти с ума, отвечая на поцелуй. Скрывая блаженную улыбку в мягких, покусанных им же губах, Измайлов, обнимая тонкую талию двумя руками, аккуратно продвигался в сторону спальни… Полноценное осознание сегодняшней ночи буквально растворилось в размытых воспоминаниях, давая им возможность обрести отчётливые очертания, воссоединить бессмысленные обрывки в единую картинку. Вынуждая его на несколько долгих секунд окунуться внутрь до мельчайших деталей того, что, казалось, он забыл. — Почему ты сразу мне не сказала? — напрямую спросил Гриша. Рыбкина неохотно подняла голову, демонстрируя на лице беспристрастную маску, выгибая одну бровь. — О чём? — вскидывая одну руку чуть вперёд, нахмурившись, спросила она. Измайлова передёрнуло от невозмутимости и спокойствия, что в очередной раз доказывало, насколько профессионально она умеет контролировать свои эмоции. Он, глубоко выдохнув, покачал головой, приближаясь к ней более настойчиво, упираясь раскрытыми ладони с двух сторон от сидящей девушки, предугадывая любое её движение. — Какого чёрта, Алиса, ты просто мне не сказала? — злостно прошептал Гриша, интонационно выделяя имя своей подчинённой. — Измайлов, чё тебе надо от меня? — ничуть не изменяя своего положения от столь неожиданной близости, спросила она, впрочем, так же тихо. Эта её неподдельная уверенность во взгляде, которой Рыбкина насквозь его прошибает, и дерзость, проскальзывающая абсолютной естественностью в голосе, всегда привлекали. Будоражило то, какой она может быть, — да, безбашенной, сумасшедшей, смелой, отважной, но охуеть какой настоящей. — Пожалуйста, хватит, — твёрдо пресекая, выдохнул парень. — Я знаю, мы с тобой были вместе сегодня… — А говорил, что забыл с кем трахался, — не отрицая больше очевидного, она повела плечом, усмехаясь. — Да, вроде как, — стыдливо опустил голову. — Не знаю, как это объяснить, как временное помутнение, но вчера я же был с тобой… — Успокойся, это ничего не меняет, — Рыбкина незаметно улыбнулась уголком губ. — Лишь секс, да, крутой, но всего лишь секс, я и сама не знаю, как так получилось, если по-честному. — Алис… — он поднял на неё глаза. — Пожалуйста, Гриш, — умело возвращая ему сказанное, оборвала ненужные объяснения. Встречаясь с её пронизывающим взглядом, он с трудом пропустил через себя глубокий вдох, распознавая за хладнокровным спокойствием неимоверную эмоциональную усталость. Не испытывала ничего схожего с сожалением, не обижена на него, не упрекает и в связи с этим не хочет слышать никаких оправданий — Алиса устала от него. Гриша только сейчас это понял, в очередной раз совершил нечто по отношению к Рыбкиной, вынуждая подвергнуть неопределённости их и без того странные взаимоотношения. Его так сильно тянет к ней, словно привязан всеми существующими и несуществующими нитями, никогда не мог сопротивляться — будучи в серьёзных отношениях с другой, а потом и впоследствии в браке, всё равно нуждался в Алисе. В её присутствии, поддержке, голосе, прикосновениях. И она всегда была безоговорочно рядом — как друг, как близкий человек, как коллега. В любой ипостаси в его никчёмной жизни, именно поэтому майор выстроил внутри себя многочисленные запреты — он не мог так нуждаться в Рыбкиной, если состоял в якобы счастливом браке. После развода, почуяв свободу, он бессознательно тянулся к ней ещё ближе, потому что никто больше не удерживал, при том, что до сих пор придерживался созданных запретов, совершая необдуманные действия. Одаривая их двоих собственными сомнениями. — Прошу тебя, не думай так, — с отчаянием в голосе проговорил Гриша. Молча кивнув на эту просьбу, она хотела подняться: — Пойду, работать надо, — но не двинувшийся с места, не дающий пространства майор удерживал их лица в непосредственной близости, оповещая о том, что разговор не закончен. Перемещая руки от стола, обхватывая ими тонкую женскую шею, ощутимо оглаживая большими пальцами красного дракона, он вынудил девушку посмотреть на него. — Я очень соскучился по тебе, — прошептал он, вымученно улыбнувшись. — Давно себе признался уже, но пытался успокоиться, утихомирить себя, понимая, что отношения между нами только сейчас обрели стабильность, не хотел ничего портить и тебя запутать боялся, — Измайлов выдохнул. — А прошедшая ночь… Не была лишь сексом ни для тебя, ни для меня. Вчера он был с Алисой и точно понимал, кого целует и кем упивается до последнего вздоха, не было никакого помутнения. — Прости меня, Лисёнок, — ласково, с сожалением отозвался, соприкасаясь с ней лбами. — За то, какой я идиот, — со смешком вырвалось у него. Рыбкина отрицать не стала, лишь насмешливо улыбнулась. Осторожно дотрагиваясь до её губ в невесомом поцелуе, — выхватывая сначала нижнюю, затем верхнюю, дожидаясь любой ответной реакций, — почувствовал чужое сбившееся нервное дыхание. Увереннее вжался губами, сплетаясь языками. Алиса отвечала, сразу подстраиваясь под вырывавшуюся из него нежную дикость: ощутимо прикусывала, дразняще оттягивая в плену ровных зубов, углубляясь. Распалённый не только её близостью, истерзанный собственными сомнениями, изнеможённый парень несдержанно простонал, отдаваясь всё больше, забирая взамен не меньше, целовал до упоения, с силой зажмуриваясь до тёмных пятен в глазах, снова чувствуя где-то районе грудной клетки всепоглощающую тоску, которая в последнее время становилась всё тягостнее. Прервав поцелуй, давая им возможность втянуть недостающий в лёгких воздух, уткнулся носом в щёку, не прочь в буквальном смысле надышаться ею, закрыв глаза. Восстанавливая дыхание и меланхолично поддевая пальцами каждую переплетённую между собой тесёмку топа Алисы, стаскивал их с плеча, «выпуская» дракона, периодически путаясь в очерёдности, потому что, твою мать, никакого порядка. Касаясь влажными губами бледной кожи, всё ещё придерживал Рыбкину рядом с собой за талию, расслабленно и растянуто оставлял дорожку до подбородка, наслаждаясь, задирая рукой кофту. Она чувствовала, как он касается оголённой кожи, без возможности контролировать собственное тело до дрожи в пальцах рук. Гриша лишь слабо улыбнулся, ощущая волнующую дрожь, аккуратно сжимая пальчики на своей шее так, чтобы и это она могла почувствовать, — ему тоже необходимы её прикосновения. И вновь сходил с ума — не мог и не хотел отпускать. Её присутствие отрезвляло, избавляло от придуманных иллюзий и показывало истинную реальность, где она была рядом, и, чёрт возьми, ему этого хватало, чтобы видеть себя полноценным и настоящим. Без каких-либо сопутствующих обязательств, навязанных самому себе. — Лись… — слегка отстранившись, смиренно ждал, когда она посмотрит на него. Замерев практически одновременно в поглощающей темноте кабинета, они смотрели друг другу в глаза и видели гораздо больше — не получается скрыть это манящее «хочу быть ближе». Майор в нетерпении впился в припухшие губы сметающим поцелуем, вынуждая девушку, сидящую на краю, отклониться назад, теряя равновесие от его напора. Впрочем, Измайлов давал ей вполне устойчивую уверенность в том, что её поддерживают в данной ситуации, — нашаривая края кофты спереди, стягивая и откидывая на рядом стоящее кресло, обхватил плотнее за талию, притягивая к себе. Прикосновения к ней были такими горячими и охренительно возбуждающими. Полуголая Рыбкина перед ним была чертовски сексуальна, свет от лампы взыграл тенями на ней, создавая ещё более притягательный силуэт: соблазнительные линии талии, спадающие россыпью на выпирающие ключицы тёмно-русые волосы, прикрывающие плечи. Лямки чёрного топа красиво обвивали её, словно неведомые, сложно сплетённые узоры. Да, и Измайлов плотоядно отмечает про себя то, как Алисе идёт находиться в его кабинете в подобном виде. Деликатно прижавшись губами к татуировке, проводя по вбитым в кожу краскам, слабо выдохнул, медленно обводя свободные изгибы вплоть до тесёмок, выхватил зубами одну из них, играючи оттягивая. Хотел вслепую стянуть топ сзади, опуская одну за другой, но лишь больше запутался. Пальцами проникая под ними, не понимал, как они снимаются и снимаются ли вообще. — Просто снизу потяни вверх, — прошептала она. — Спасибо, блять, — недовольно буркнул парень под её тихий издевательский смех, прекращающийся шипением и неслабым укусом ушной раковины. Рыбкина, бросив угрожающий взгляд исподлобья, скомкала футболку где-то в районе поясницы. Нарочно задевая, дразняще перебирая тонкими пальцами вдоль его позвоночника таким движением, будто струны на гитаре, как она умеет это делать — уникально и талантливо, опустилась ниже, вынуждая Гришу воспринять невинный жест по-своему — тихо и сдавленно простонать. Она, лукаво улыбнувшись, снимает футболку, отбрасывая к своей вывернутой наизнанку кофте, обнимая за шею. Притягивая к себе, оглаживает затылок, путаясь в коротких волосах. Гришу дико ведёт от её прикосновений, от наглой ухмылки на пухлых губах и запаха. Дьявольски ведёт от Алисы. Поддевая топ за резинку снизу, он тянет вверх и избавляет от своеобразного нижнего белья. Вожделенно накрывая ладонью идеальную упругую обнажённую грудь, вынуждает девушку рвано и пронизывающе застонать, перебивая тишину. На что он, хитро улыбнувшись, плавно оглаживал и сжимал. Вжавшись лбом ей в плечо, сдерживаясь от нарастающего внутри возбуждения, он бегло осматривает помещение в поисках другой территории — места катастрофически мало. Чуть дальше, на том же столе куда больше места, чем на небольшом, но узком диванчике. Обхватывая обтянутые джинсами бёдра, он рывком тянет податливое тело на себя, вынуждая её обвить ноги вокруг своего торса, и, придерживая за талию, легко поднимает с края, не обращая внимания на своевременно упавшие где-то рядом кроссовки. Внимательно маневрируя между высоким стеллажом с многочисленными папками, неизвестно откуда взявшимися там кубками и другой непонятной мелочью по типу набора посуды для виски и какой-то тумбой, придерживался намеченного маршрута, ступая по свободной площади, мельком смотрел под ноги. Доходя до другой части стола, отодвинул мешающий стул куда-то назад и, вставая в свободном пространстве, посадил её на гладкую поверхность. Опустив голову, начал расстёгивать ремень на джинсах Рыбкиной, вжикнув маленькой молнией, а она намного ловчее расправлялась с его пряжкой. Целуя в плечо, проник рукой за пояс джинс сзади, приподнимая её за бедро, с трудом стянул их до колен и, чтобы дальше не заморачиваться, нащупав где-то в районе голени, одним резким движением снял их с неё. Легко улыбнувшись на его недовольное сопение, вздрагивая от сбившегося и отяжелевшего дыхания на своей коже, она, очерчивая ненавязчивым прикосновением мышцы мужской груди, неровно вздымающейся, куда более медленнее, чем Измайлов, опустила руку. Определённо сделав это намеренно, чего он не ожидал уж точно, разожгла и без того неконтролируемое желание — обвиваясь ногами вокруг него ещё теснее, вынудила сократить несуществующее расстояние между ними. Приблизившись, эта Ведьма, демонстрируя свою дьявольскую улыбку, провела влажным горячим языком вдоль выпирающих ключиц, слабо прикусывая, одновременно расстёгивая тугую ширинку и вынимая металлическую пуговицу. Теряя последнюю долю самообладания, раззадоренный Демон пропустил глубокий вдох, задыхаясь, втягивая разгорячённый воздух в кабинете, смешанный с запахом Алисы, ощутимо впиваясь непослушными пальцами во внутреннюю сторону её бедра. Поддевая бельё, оставшееся на ней, снял этот элемент быстрее, чем проклятые джинсы. Через силу оторвавшись от Рыбкиной, отошёл обратно к своему рабочему месту, доставая из внутреннего кармана куртки, повешенной на спинку кресла, несколько презервативов. Возвращаясь к ней, яростно поцеловал снова. Она, слегка отодвинувшись от него, забрала пару скреплённых квадратиков. Отрывая один, остальные бросила на пол, разрывая и вытаскивая содержимое, давая Измайлову время избавиться от одежды. Оплетая его, надела латекс. Удостоверившись, что она уверенно скрестила ноги на нём, Гриша без каких-либо усилий хватает девушку за талию и, поднимая, в буквальном смысле усаживает на себя, чтобы ничего не мешало. Проникая в неё резким движением. И, о боже… Несдержанно, офигеть как несдержанно гортанно стонет сквозь стиснутые зубы, смотря ей в лицо потемневшими глазами. — Алиса, блять… Зажмурился от накатившего жара по всей спине и от безумного ощущения того, как в ней охуенно, вырывавшегося из грудной клетки. Прижавшись обнажённой грудью к единственной опоре — мужскому торсу, — поддерживаемая руками, Рыбкина нависает чуть сверху, держась за его плечи, тихо и блаженно стонет ему в губы, заметно вздрагивая, плавно поднимаясь и медленно опускаясь по всей доступной длине. Аккуратно сжимает его внутри. Чертовка умеет виртуозно доводить Измайлова, даже в сексе. Алиса — неистовое наваждение загнанного собственными сомнениями майора. Вне всяких сомнений близкая. Осознав, что так, как изначально хотел, не получится, Гриша, оперевшись руками на край стола позади них, обрёл хоть какую-то устойчивость. Он, наклоняясь и не сдерживаясь, укусил её за скулу. Впрочем, не торопился, размеренно совершая достаточно глубокие толчки, растягивая наслаждение обретённой близости. Она, запрокинув голову и хрипло застонав, подстраивалась под заданную им интенсивность встречными движениями, получая своё удовольствие — словно неповторимый кайф, который хотелось вобрать в себя до последнего. Темп нарастал параллельно со сбившимся дыханием и неконтролируемыми стонами. Измайлов входил в неё всё менее сдержанно, хватая за бедра всё крепче, вжимая в себя сильнее, непрерывно следя за малейшим изменением эмоций на её лице, — увидев, как Алиса блаженно закрыла глаза, чувствуя её дрожь, нежно обхватил за подбородок, поднимая голову и целуя в губы. Заглушая срывающийся громкий стон в страстном поцелуе, когда она кончила, плотно сжимаясь вокруг него на мгновение, забываясь в слабости во всём теле, мощно кончил следом. Давая друг другу возможность прийти в себя после синхронно полученного оргазма, они неожиданно замерли: Гриша уткнулся лбом ей в плечо, тяжело дыша, Алиса же до сих пор держалась за его плечи без какой-либо опоры под ослабевшими руками. Измайлов спустя пару секунд, когда сознание прояснилось у обоих, оставляя лишь приятное послевкусие эйфории, не желая отпускать и лишаться прикосновений, всё-таки усадил её обратно на стол. Рыбкина бросила на парня быстрый взгляд, вопросительно выгибая бровь на его довольную улыбку и заправляя за уши растрёпанные волосы. Предпочла не задавать вопросов. Подбирая с пола нижнее бельё, надела и, натягивая джинсы, оглядывалась по сторонам, ища свой топ. Неоднозначно нахмурившись на её молчание, Гриша тоже надел то, что смог подобрать из разбросанной одежды, застёгивая ремень и находя тот самый топик, сиротливо висевший на подлокотнике дивана. — Держи… — он отозвался тихо, протягивая ей руку. — Спасибо, — забрав свою вещь, отвернулась от него, соблазняя оставшегося стоять майора обнажённым видом своей красивой ровной спины, надевая и поправляя многочисленные переплетения. Измайлов угрюмо посмотрел на неё исподлобья, подходя ближе. — Алиса… — она сначала вроде как и внимания не обратила, но обернулась, посмотрев на обнажённого по пояс начальника, по-прежнему оставаясь в похожем виде. Протягивая к ней руки, заботливо пригладил мягкие тёмно-русые волосы, зарываясь в них пальцами, и слабо улыбнулся. — То, что сказал тебе, — это правда. Не только то, что я идиот, — самокритично добавил он, заставляя улыбнуться. — Я не хотел испортить отношения между нами, в очередной раз повести себя неправильно с тобой… — выдохнул нервно скопившийся где-то в горле комок, удерживая необходимый зрительный контакт с чарующими карими глазами. — И опять всё спутать, и без этого совершил достаточно ошибок. — Ты серьёзно думал, что можешь испортить наши отношения? — усмехнулась Рыбкина, выделяя с некой издёвкой последнее слово, покачав головой. Да уж, назвать их общение отношениями по меньшей мере неуместно, но другого более подходящего слова даже с ёбанным словарём не найдётся, а если такое обнаружится, определение будет такое же — сложное и непонятно сформулированное. Гриша непонимающе посмотрел на неё. — Разве я могла бы изменить своё мнение о тебе? — с мягкой усмешкой на губах проговорила она. — Ну, ты могла в любой момент просто послать меня нахуй — и абсолютно заслуженно, — очертил он примерный исход всей ситуации, пожимая плечами. — В любом случае я всё равно периодически это делаю, — шутливо высказалась Рыбкина, отводя взгляд. — Даже с завидным постоянством, особенно на работе. — Особенно после очередного выговора, — ни один выговор, конечно, не был реализован на официальном уровне, но чисто формально Измайлов не упускал шанса отчитать её после очередного устроенного пиздеца, выносящего мозг, — после этого Алиса в прямом смысле слова слала Измайлова куда подальше, точнее от себя. И сейчас она лишь наигранно вымученно закатила глаза на его слова. — Рыбкина, — Гриша облегчённо рассмеялся, притягивая её к себе, вновь прикасаясь к таким манящим губам. Чувствуя, как она, улыбаясь, целует его с проскальзывающей нежностью. Всё его демоническое нутро тянулось к ней, майор не видел смысла сопротивляться, созданные им же сомнения больше не имели никакого понятия — якобы здравый смысл перестал сопротивляться дико неправильному желанию быть с ней. Полностью подчинился освободившемуся Демону, который хотел быть с Рыбкиной: чувствовать контраст её самых лёгких прикосновений — не только во время совместной работы, но и на пресловутой улице — и страстных поцелуев во время умопомрачительного секса в своём кабинете.